Я оставил дверь открытой настежь для носильщика и спустился вниз на два этажа, где нумерация апартаментов начиналась с 1700. В широком коридоре возле номера Джика было пусто, еще никто не появлялся.
Десять минут истекли. Я волновался.
Первым прибыл официант с шампанским. Он явился не с подносом, а с тележкой. На ней стояла корзинка со льдом и с десяток бокалов. Лучше не могло и быть!
Не успел он подъехать и остановиться возле номера Джика, как в коридоре появились еще два очень спешивших человека, на некотором расстоянии от них неторопливо продвигалась уборщица с тележкой, на которой лежали щетки, белье и ведра.
– Благодарю за оперативность, – сказал я официанту и дал ему десять долларов, что его очень удивило. – Пожалуйста, войдите и сразу же подавайте шампанское.
Он улыбнулся и постучал в дверь номера. После паузы Джик открыл дверь. Вид у него был напряженный и сдержанный.
– Ваше шампанское, сэр, – заявил официант.
– Но я… – начал он и тут заметил меня неподалеку.
Я сделал ему рукой знак, он чуть заметно усмехнулся и, слегка расслабившись, вернулся в номер в сопровождении тележки и официанта.
Затем бегом примчался электрик, телемастер и слесарь. Я дал каждому по десятке и поблагодарил за скорость.
– Выигрыш на скачках! – сказал я им.
Радостно улыбаясь, они взяли деньги, и Джик открыл дверь на их стук.
– Электрик… слесарь… телемастер…
Его брови полезли на лоб. Он посмотрел на меня с возрастающим пониманием, распахнул широко дверь и пригласил их всех.
– Угости их шампанским!
– Боже…
Немного погодя один за другим пришли носильщик, официант с кофе и медсестра. Я дал каждому из них по десять долларов из своего мифического выигрыша и пригласил присоединиться к компании. Последней прибыла уборщица, толкая впереди себя тяжелую тележку. Она взяла десять долларов, сердечно поблагодарила и вошла в номер, где уже собралась шумная компания.
"Теперь очередь Джика, – подумал я. – Все, что возможно, я сделал".
Неожиданно он и Сара вылетели из номера и нерешительно остановились посреди коридора. Ухватив Сару за руку, я без разговоров потащил ее за собой.
– Толкни тележку уборщицы к двери и переверни ее, – приказал я Джику.
Он не стал тратить время на размышление. Щетки полетели на ковер, и Джик захлопнул за собой дверь.
Мы с Сарой уже бежали к лифту. Она была необычно бледна, в глазах застыл ужас. Я понял, что происходившее в номере было для нее нелегким испытанием.
Джик понесся за нами. На семнадцатый этаж поднимали четыре лифта. Все они оказались внизу. Секунды, прошедшие после вызова, тянулись для нас часами, хотя в действительности мы ждали немного.
Двери гостеприимно раздвинулись, мы кинулись в кабину, и я быстро нажал кнопку первого этажа.
Двери закрылись, и лифт стал плавно спускаться.
– Где машина? – спросил я.
– На стоянке.
– Быстро подъезжай к боковому входу.
– Сара! – Она со страхом посмотрела на меня. – Возьми мою сумку. Она в холле.
Она медленно перевела взгляд на мою единственную руку и пустой рукав пиджака.
– Сара!..
– Да, конечно… Ладно…
Мы выскочили в холл, где было полно людей, возвратившихся со скачек. Люди переговаривались, собираясь группами и расходясь, и охватить взглядом всех было невозможно.
"Тем лучше", – подумал я.
Чемодан и сумка ждали нас возле входа. Их сторожил юноша в форме носильщика. Я подошел к нему с десятью долларами.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил он. – Может, поймать вам гакси?
Я отрицательно мотнул головой, взял чемодан, а Сара – сумку, и мы вышли на улицу, а потом свернули направо, где должны были встретиться с Джиком.
– Его нет. – Она была близка к панике.
– Приедет! – подбодрил я ее. – Мы сейчас пойдем ему навстречу. Гляди веселее!
Я нервно озирался, ожидая погони, но ее не было. Джик на двух колесах вывернул из-за угла и затормозил возле нас.
Сара мгновенно забралась на переднее сиденье, а я с чемоданом – на заднее. Джик лихо совершил разворот на сто восемьдесят градусов, и мы помчались прочь от "Хилтона", пренебрегая правилами ограничения скорости.
– Ну вот, – проговорил он наконец и рассмеялся, позволив себе расслабиться. – Как ты все-таки до всего додумался?
– "Братья Маркс". Помнишь?
– Да. Дурацкая комедия.
– А куда мы едем? – спросила Сара.
– Заметил ли ты, как моя супруга возвращает нас к действительности? – пошутил Джик.
Мельбурн протянулся на много километров.
Сначала мы ехали на север, а потом на восток по, казалось, нескончаемым пригородным районам, где всюду шло строительство – дома, магазины, гаражи, – все выглядело процветающим и неожиданным, на мой взгляд, очень по-американски.
– Где мы? – спросил Джик.
– Бокс-Хилл, – ответил я, прочитав название на вывеске магазина.
– Здесь или в другом месте – один черт!
Мы проехали еще несколько миль и остановились возле мотеля среднего класса, на фасаде которого развевались пестрые флажки. Мотелю было далеко до "Хилтона", хотя наши номера оказались чище и уютнее, чем мы предполагали.
Диваны без каких-либо затей, прямоугольник истертого коврика, прибитый по краям к полу, и настольная лампа, привинченная к столу. Зеркало, прикрепленное к стене, вращающееся кресло, пестрые занавески и горячий душ.
– Хозяева позаботились, чтобы мы тут не стибрили чего-нибудь, – ухмыльнулся Джик. – Давай нарисуем им фреску…
– Нет! – вскричала все еще не оправившаяся от испуга Сара.
– Есть чудесная австралийская поговорка, – проговорил Джик. – "Если оно двигается – стреляй, если растет – руби!"
– А почему ты ее вспомнил? – спросила она.
– Мне вдруг показалось, что Тодду будет приятно услышать ее.
– Нам необходимо все серьезно обдумать. – И мы, сидя в моем номере, старались придумать нетрадиционные способы отвлечься от создавшейся ситуации.
Джик крутился в кресле, Сара сидела на одном диване, а я – на другом. Мой чемодан и сумка стояли рядышком на полу.
– Вы понимаете, что мы смылись из отеля, не оплатив счета? – спросила Сара.
– Не волнуйся, – ответил Джик. – Мы не забрали багаж, так что пусть думают, что мы еще живем там. Через некоторое время я им позвоню.
– А как же Тодд?
– Я расплатился. До вашего возвращения. У Сары немного отлегло от сердца.
– А как Грин нашел вас? – спросил я.
– Одному Богу это известно, – отозвался Джик хмуро.
– Но как ты узнал про Грина? Это просто невероятно, – встрепенулась Сара. – Как ты узнал, что в номере есть еще кто-то, кроме нас с Джиком? И вообще, как ты узнал, что мы влипли?
– Джик мне сказал…
– Он не мог! Он не мог рисковать, предупреждая тебя! Он должен был просто пригласить тебя. Он так и сделал… – Ее голос задрожал, и на глаза навернулись слезы. – Ты понимаешь, они ведь заставили его…
– Джик все сказал мне. Во-первых, он назвал меня Чарльзом, чего никогда не делает, и я сразу понял, что здесь что-то не так. Во-вторых, он был груб со мной. Я знаю, ты считаешь, что он всегда ведет себя таким образом, но ты ошибаешься. Я догадался, что кто-то находится в вашем номере и вынуждает вас пригласить меня, чтобы я попал в западню. И наконец, он обозвал меня "чертов оксид хрома", а оксид хрома – пигмент в зеленой краске, грин. И тогда я понял, кто именно расставил свои сети.
– Да, зеленая краска – грин! – Слезы в ее глазах высохли. – Вы оба действительно необыкновенные парни!
– Профессиональные знания! – ответил Джик.
– Расскажите, что произошло? – попросил я. – Со всеми подробностями.
– Мы вышли перед последним заездом, чтобы избежать столпотворения на дороге, и без происшествий доехали до отеля. Я поставил машину. И как только поднялись в номер, в дверь ворвались они…
– Они?
– Да. Втроем. Один из них – Грин. Мы его сразу узнали по твоему рисунку. Второй – парень из Художественного центра. А третий состоял из бицепсов и лохматых бровей, без малейших признаков интеллекта, весь… – Он непроизвольно потер место под сердцем.
– Он ударил тебя? – уточнил я.
– Все произошло слишком быстро, – извиняющимся тоном продолжал Джик. – И тут же они набросились на Сару, заломив ей руки за спину. А потом заявили, что зальют ей глаза скипидаром, если я не приглашу тебя…
– У них был пистолет?
– Нет, только зажигалка… Послушай, ты уж меня прости, дружище. Но, понимаешь, они держали проклятую гигантскую зажигалку с пламенем, как у паяльной лампы, в нескольких дюймах от ее щеки… И я не мог на это смотреть. А тут еще Грин говорит, что они не пощадят ее, если я тебя не позову… Да и не мог же я одолеть сразу всех троих…
– Перестань ты оправдываться! – сказал я.
– Мне ничего не оставалось, как позвонить тебе. Я передал Грину, что ты придешь через десять минут, потому что должен одеться. Но, полагаю, он и сам все слышал, потому что стоял рядом со мной, готовый тут же прервать разговор, если услышит что-нибудь подозрительное. И видел бы ты их лица, когда официант вкатил в номер свою тележку. Бровастый сразу отпустил Сару, парень стоял разинув рот, а зажигалка полыхала, как нефтеперерабатывающий завод.
– Грин сказал, что мы не хотим шампанского и пусть его заберут, – добавила Сара, – но мы с Джиком велели официанту открыть бутылки.
– Прежде чем он открыл первую, начали подходить остальные… и всем наливали шампанское… Комната наполнилась людьми… а Грин с компанией застыли у окна, словно парализованные, так ошеломила их тележка и все люди. А я просто сгреб Сару, и мы рванули мимо них. На выходе я еще успел заметить, как Грин с помощниками стараются пробиться через довольно плотную толпу гостей, добравшихся до дармового шампанского… И сдается мне, перевернутая тележка уборщицы тоже немало посодействовала тому, что мы все успели добежать до лифта.
– Сколько же они там еще веселились? – поинтересовался я, ухмыляясь.
– Пока играло шампанское.
– Должно быть, они подумали, что ты сумасшедший? – заметила Сара.
– В День кубка всякое может случиться, – возразил я, – да и персонал "Хилтона" не удивишь эксцентричными гостями.
– А если бы у Грина был пистолет? Я криво усмехнулся.
– Ему бы пришлось размахивать им в присутствии достаточного числа свидетелей.
– И все же он мог им воспользоваться.
– Мог бы… Но он был далековато от парадного выхода. – Я прикусил губу. – Э-э… А как он дознался, что я тоже в "Хилтоне"?
Последовала напряженная пауза.
– Я сказала, – наконец призналась Сара не без вызова. – Джик сейчас тебе не все рассказал. Сперва они сказали… нет, Грин сказал… что они сожгут мне лицо, если Джик не откроет, где ты. Он молчал… он был должен… Вот я им и сказала, чтобы он… Кажется, мои слова звучат по-дурацки…
По моему мнению, они звучали необычайно трогательно. Исключительная любовь и глубина понимания. И я улыбнулся ей:
– Значит, сначала они не знали, что я здесь, в отеле?
– Не думаю, – подтвердил Джик, – чтобы они догадались даже, что ты в Мельбурне. Они были ошарашены, когда Сара сказала, что ты наверху. Но, полагаю, они уже знали, что в больнице Алис-Спрингса тебя нет.
– Им известно об ограблении?
– Уверен, что еще нет.
– Как только обнаружат, что исчезло, – усмехнулся я, – с ума сойдут от ярости.
Мы с Джиком избегали догадок относительно того, что было бы, если бы я сразу спустился в их номер, хотя оба знали, что последовало бы за этим. Сару взяли бы заложницей, и мне пришлось бы выйти из отеля и сдаться на милость Грина. Мало вероятно, чтобы они еще раз отпустили меня живым.
– Ужасно хочется есть, – сказал я.
Сара улыбнулась сквозь слезы:
– А когда тебе не хочется?
Мы поели неподалеку в ресторанчике "Приносите с собой", где люди за столами и вокруг нас оживленно переговаривались о том, на кого они ставили на скачках.
– Ох! – воскликнула Сара. – А я забыла!
– О чем?
– О твоем выигрыше. Ты ставил на Хомута.
– Но… – начал я.
– Он бежал под номером одиннадцать.
Она раскрыла сумочку и достала солидную пачку купюр. Несмотря на суматоху в "Хилтоне", ей удалось выйти из опасной ситуации со своей сумочкой, болтающейся на руке. Меня всегда поражала сила инстинкта, с которой женщины держатся за свои сумочки, но в подобном случае это было просто поразительно.
– Вышло сорок против одного! Я поставила на тебя двадцать долларов. Следовательно, ты выиграл восемьсот, и я считаю, что это ужасно несправедливо.
– Давай поделимся, – засмеялся я.
– Ни центом… Откровенно говоря, я думала, что Хомут вообще не имеет никаких шансов, и хотела проучить тебя: проиграешь двадцать и больше никогда не будешь делать ставки так по-дурацки… В принципе, я собиралась поставить только десять долларов.
– Однако я большую часть денег должен Джику за Алис-Спрингс.
– Оставь их себе, – великодушно сказал он. – Потом сочтемся. Порезать бифштекс?
– Пожалуйста, – согласился я.
Он аккуратно нарезал мясо, пододвинул мне тарелку и положил вилку.
– Что еще было на скачках? – спросил я, наколов первый сочный кусочек. – Кого вы там видели еще?
Бифштекс был такой же вкусный, как и красивый на вид, и я сообразил, что, несмотря на все мои травмы, у меня прошло ощущение страшной слабости. И значит, я понемногу прихожу в норму.
– Грина мы там не видели, – ответил Джик. – Парня и Бровастого тоже.
– Зато они не спускали с вас глаз.
– Ты так считаешь? – встревожилась Сара.
– Конечно. Они увидели вас на ипподроме и поехали за вами.
– Боже, – простонал Джик, – а мы их даже не заметили. Движение на шоссе страшное…
– И все двигались черепашьим шагом, – кивнул я. – И если Грин был позади, скажем, машины за три, ты бы его не увидел, а он без труда держал тебя в поле зрения.
– Я подвел тебя, Тодд!
– Не болтай ерунду. Все хорошо.
– За исключением того, – заметила Сара, – что мне не во что переодеться.
– Ты и так отлично выглядишь, – заявил я.
– Я встретилась со своей сиднейской подругой, – продолжала Сара. – Смотрели с ней вместе два первых заезда. А после возвращения Джика мы разговаривали со знакомым фотографом. Так что будет нетрудно доказать, что Джик все время провел на ипподроме.
– И никаких следов Уэксфорда?
– Нет, если он выглядит так, как ты нарисовал его. Хотя, конечно, он мог там и быть. Очень трудно опознать незнакомца в такой толпе.
– Мы постарались перекинуться парой слов со всеми, кого Сара хоть сколько-нибудь знала. Это был повод представить меня как ее мужа.
– Мы даже разговаривали с тем мужчиной, который встречался с тобой в субботу, – добавила Сара. – Собственно, он сам подошел и заговорил с нами.
– Хадсон Тейлор? – уточнил я.
– Тот самый, которого ты видел разговаривающим с Уэксфордом, – ответил Джик.
– Кстати, он спросил, почему тебя нет на скачках, – сказала Сара. – Говорил, что хотел пригласить тебя выпить. И мы пообещали передать.
– Его лошадь хорошо прошла дистанцию?
– Мы встретили его до начала скачек. Пожелали ему удачи, и он ответил, что удача ему очень и очень нужна.
– Он немного играет в тотализаторе, – заметил я.
– А кто не играет?
– Еще один заказ пошел прахом, – вздохнул я. – Если бы Виноградник выиграл, то он заказал бы его портрет.
– Ты продаешься, как девка, – вспылил Джик. – Это непристойно.
– Во всяком случае, – примирительно добавила Сара, – ты больше выиграл на Хомуте, чем получил бы от Хадсона.
У меня, очевидно, был грустный вид, и это рассмешило их. Мы допили кофе, возвратились в мотель и разошлись по комнатам. Через пять минут Джик постучал.
– Заходи, – сказал я, отпирая.
– Ты ждал меня? – усмехнулся он.
– Надеялся, что придешь.
Он сел в кресло и снова стал крутиться в нем. Его взгляд упал на чемодан, лежавший на диване.
– Что ты сделал со всем тем, что мы взяли в галерее? – Пока я рассказывал, он сидел спокойно. – А что теперь собираешься предпринять?
– Через несколько дней возвращаюсь домой, в Англию.
– А до того?
– Гм-м… До того я собираюсь и дальше опережать хотя бы на шаг Уэксфорда, Грина и их компанию.
– И нашего копииста Харли Ренбо?
– Да, – задумался я, – и его тоже.
– Думаешь, нам удастся?
– Не "нам". Отныне – мне. Ты сейчас отвезешь Сару домой.
Он возражающе затряс головой.
– Сейчас дома будет не менее опасно, чем оставаться с тобой. Нас очень легко найти в Сиднее. Что удержит Уэксфорда от визита на кеч с чем-нибудь более серьезным, чем зажигалка?
– Ты сможешь пересказать ему все, что знаешь, и он отстанет.
– И свести на нет всю твою работу?
– Без отступления тоже не обойтись…
– Если мы останемся с тобой, все может сложиться так, что отступать и не придется. Риск тут минимальный. И в любом случае будет, – в его глазах вспыхнул былой огонь, – будет большая игра. В кошки-мышки. Причем кошки не знают, что они мышки, а преследует мышь, которая знает, что она кошка.
"Больше похоже на бой быков, – подумал я, – когда тореадор размахивает плащом, чтобы разозлить быка и спровоцировать нападение. Или на фокусника, каким-нибудь трюком привлекающего внимание к одной руке, в то время как фокус исполняется другой". Сравнение с фокусником мне больше понравилось. Меньше шансов, что поднимут на рога.
Глава 13
Почти всю ночь я изучал список иностранных покупателей. Прежде всего потому, что я никак не мог улечься так, чтобы можно было уснуть, а отчасти и потому, что больше нечего было делать.
Чем дальше, тем очевиднее становилось, что собранных фактов недостаточно. Сам по себе список не давал полную картину, хорошо бы к нему присоединить реестровую опись и согласовать ее с буквами и цифровыми обозначениями в правой колонке.
С другой стороны числовые обозначения в списке были похожи на код. И, может быть, если изучить их повнимательнее, выявится какая-нибудь система.
В меньшем разделе, который я нашел в конце папки, буква "М" встречалась редко, зато часто попадались "С", "А", "У" и "В". Номер Дональда начинался с "М", а Мейзи – с "С".
"Допустим, – размышлял я, – "М" означает просто Мельбурн, а "С" – Сидней, города, где были куплены картины. Что тогда означали "А", "У" и "В"? Аделаида, Уагта и Брисбейн? Аделаида или Алис-Спрингс?
В первом разделе цифры и буквы, шедшие после начального "М", казалось, не имели четкой системы. Но во втором разделе третьей буквой всегда была "К", а последней "Р". Хоть и распределенные между несколькими странами, они имели более или менее четкую последовательность. Наибольшим числом было 54 – против картины, проданной мистеру Норману Апдайку, жителю новозеландского городка Окленд, Его реестровый номер был УХК 54 Р. Дата в левой колонке соответствовала прошлой неделе, а сам мистер Апдайк еще не был вычеркнут.