– Заткнись. Понятия не имею, о чем ты болтаешь.
– Да, заткнись, – вторит Мышь Младший. – Фрэнки, пожалуйста, опусти пистолет. Может быть, зайдем к тебе и ты угостишь нас пивом или кофе?
– Так вы собирались устроить вечеринку? – спрашивает Фрэнк. – Для этого ждали меня тут среди ночи?
– Мы решили подождать, когда ты оторвешься от своей картинки, Фрэнки, – говорит Мышь Младший.
По гнусному тону Мыша Младшего Фрэнки легко догадывается, что тот подразумевал под "картинкой". Младшего он не видел лет восемь, но и тогда уже мальчишка был испорченным панком. С тех пор он как будто не повзрослел. Фрэнку захотелось влепить ему пощечину за "картинку", однако есть пределы, в которых надо держаться, когда имеешь дело с сынком босса, даже если этот босс потерял вес, как Мышь Старший.
Мышь Старший – Питер Мартини – босс тех, кто еще остался от лос-анджелесской семьи, ну и тех, естественно, кто остался от входившей в нее банды Сан-Диего. Свою кличку "Мышь" он получил после того, как незабываемый шеф лос-анджелесской полиции Дэрил Гейтс обратился к мафии Западного побережья как к "мафии Микки Мауса", и кличка приклеилась. Питер Мартини стал Мышом Старшим после того, как у него родился сын и он назвал его Питером.
Однако закон есть закон: нельзя поднимать руку на сына босса.
И нельзя отказывать ему в гостеприимстве.
Фрэнку это не нравится, однако он ведет парней к себе. Во-первых, он вовсе не жаждет знакомить их со своим обиталищем, опасаясь, как бы они не решили вернуться. Во-вторых, они могут что-нибудь натворить и им потребуется свидетель. Тогда ему будет трудно отрицать факт их встречи, если они правильно опишут, как выглядит дом изнутри.
С другой стороны, его дом не прослушивается.
Едва они входят, как Фрэнк тщательно обыскивает обоих.
– Без обид, – говорит он.
– Эй, в наше время… – произносит Мышь Младший.
Никаких обманов в наше время, думает Фрэнк. Наверняка дела обстоят так – Мышь Старший послал Мыша Младшего убедиться, что Фрэнк все еще ему послушен.
Мышь Старший не был назван соучастником убийства Гольдштейна, хотя он был одним из тех, кто заказал это убийство, о чем Фрэнку давно известно.
Осторожничает Мышь Старший, думает Фрэнк. Три года, целых три года – это было в конце восьмидесятых – Бобби Зверь Дзителло носил на себе жучок, пока Мышь Старший распускал павлиний хвост. Альбом "Величайшие хиты" Бобби стал платиновым, а половина семьи села на пятнадцать лет за решетку. Теперь Мышь Старший на свободе и не желает возвращаться обратно.
Однако дело Гольдштейна может сыграть с ним плохую шутку. Бедняга Герби был убит в 1997 году, и парочка дурачков из тех, что на побегушках, сознались в преступлении. Однако срока давности за убийство нет, и расследование дела Гольдштейна вновь явилось из небытия, словно призрак. Федералы засуетились в последнее время, включив это расследование в операцию "Застежка" и намереваясь вбить последний гвоздь в гроб Мыша Старшего. Суть в том, что тем двум парням расхотелось сидеть в тюрьме и они решили поторговаться. Насколько Фрэнку известно, Мышу Старшему могут вновь предъявить обвинение, и он тоже делает попытку поторговаться.
Итак, Фрэнк очень тщательно обыскал Мыша Младшего.
Никаких жучков.
Никакого оружия.
Есть еще один вариант – Мышь Старший хочет убедиться, что я не скажу федералам, кто заказал убийство Гольдштейна. Но тогда Мышь прислал бы пару оставшихся у него бойцов. Даже Мышь не послал бы своего сына с заданием убить Фрэнки Машину.
Мышу хочется, чтобы сын его пережил.
– Кофе или пива? – спрашивает Фрэнк, снимая плащ. Пистолет у него в руке.
– Пива, если есть, – отвечает Мышь Младший.
– Есть, – говорит Фрэнк. Отлично, думает он, не надо кипятить воду. Он идет в кухню, берет две бутылки "Дос Эквис", но передумывает и меняет их на более дешевую "Корону". Потом возвращается в гостиную и вручает бутылки своим гостям.
– Не забывайте о подставках.
Парни притулились рядышком на диване, как студенты в кабинете директора колледжа.
Фрэнк садится в кресло, опускает руку с пистолетом на колени и скидывает промокшие ботинки. Только простуды мне не хватает, думает Фрэнк. Он обменивается с парнями ничего не значащими фразами: "Как отец? Как дядя? Передавай им от меня привет". И наконец спрашивает:
– Что привело вас, ребята, в Сан-Диего?
– Так папа решил, – отвечает Мышь Младший. – Он сказал, что я должен поговорить с тобой.
– О чем?
– У меня проблема.
У тебя не одна проблема, думает Фрэнк. Ты глуп, ты ленив, ты необразован, и ты беспечен. Чем ты занимался? Отучился полтора года в колледже, прежде чем бросил его, чтобы "помогать папочке в бизнесе"?
– Мы… – произносит Мышь Младший.
– Кто это "мы"? – перебивает его Фрэнк.
– Я и Тревис, – отвечает Мышь Младший. – У нас маленькая фирма "Голден продакшнс", мы снимаем и распространяем порно. Через нас проходит половина всего, что поступает из Долины.
У Фрэнка это вызывает сомнение. Стоит почитать газеты, и ясно, что Долина Сан-Фернандо наваривает на порнухе триллионы, а ребята не похожи на миллионеров. Не исключено тем не менее, что кое-что проходит через их руки.
Однако дело выгодное. Сколько раз Майк Риццо предлагал мне вложить деньги в порно? И сколько раз я отказывался? Во-первых, в этом бизнесе, когда он был нелегальным, и без меня народу хватало. Во-вторых, я всегда отвечал: "Майк, у меня дочь".
Но с тех пор порно вышло из тени, и деньги в нем крутятся законные. Открываешь магазин и торгуй. Так что же?..
– Пиратство, – поясняет Мышь Младший. – Мы инвестируем деньги в студию, чтобы иметь легальное прикрытие. Потом распространяем продукцию, но на каждый лицензионный диск у нас выходит три левых.
Итак, они продают один диск, который принадлежит компании, и три диска собственных, размышляет Фрэнк. Проще говоря, надувают партнеров.
– С DVD это совсем просто, – вступает в разговор Тревис. – Их можно печь как пирожки. Азиаты все сметают. Их хлебом не корми, дай только посмотреть на белокурых грудастых сучек с толстыми жопами.
– Поаккуратнее с выражениями, – говорит Фрэнк. – Ты в моем доме.
Тревис краснеет. Он совсем забыл, а ведь Младший предупреждал его, что Фрэнк не любит сквернословия.
– Прошу прощения.
Фрэнк обращается к Мышу Младшему:
– Так в чем дело?
– Детройт.
– Не можешь поподробнее?
– Парни из Детройта, наши друзья, крутились тут в порнобизнесе и, ну, познакомили нас кое с кем. Теперь они считают нас своими должниками.
– Так и есть, – отзывается Фрэнк. Ему известны правила.
К тому же детройтцы – или "Группа" – всегда имели свою долю в Сан-Диего, еще с сороковых годов, когда Папа Джон Прицьола и Тони Мирабиле вышли на свет и открыли здесь сеть баров, ресторанов и стриптиз-клубов. В шестидесятых годах Папа Джон и Тони стали распространять героин через свои заведения, однако после смерти Мирабиле дело свелось к ростовщичеству, азартным играм, стриптиз-клубам, порно и проституции.
Так или иначе, свой кусок они имели.
Авторитет Прицьолы позволил его зятю Джо Мильоре внедриться в Сан-Диего, и ни разу его интересы не пересеклись с интересами лос-анджелесской семьи. Детройтцы всегда жили своей маленькой колонией в Гэслэмп-дистрикт. Так это остается до сих пор – Тедди, сын Джо, держит там бар "У Каллахана", под крышей которого занимается и другими делишками.
– Если детройтцы помогли тебе, – говорит Фрэнк, – значит, ты у них в долгу.
– Но не на шестьдесят же процентов, – хнычет Мышь Младший. – Мы делаем всю работу – диски, склады, подпольные продажи, держим азиатский рынок. А парень хочет большую часть? Мне это не нравится.
– Какой парень?
– Винс Вена.
– Винс Вена? У тебя, малыш, и вправду проблема.
Винс Вена – это не шутки.
Прошел слух, будто он стал во главе Группы. Неудивительно, что Мышь Младший перепугался. Лос-анджелесская семья никогда не могла сравниться с детройтской – та подчинила себе Нью-Йорк, потом Чикаго, а теперь пытается заполнить вакуум на Восточном побережье, где семьи ослаблены старостью, артритом и властями. Итак, детройтцы намерены захватить все, что еще осталось от Западного побережья, тем более прибыльный бизнес, который еще работает. И начать решили с Мыша Младшего, чтобы одним махом убить двух зайцев: доказать, что Мышь Старший совсем скис от обвинений в убийстве Гольдштейна и у него нет сил защитить собственного сынка.
Если Вена заполучит шестьдесят процентов, оставив Мышу Младшему сорок процентов прибыли, лос-анджелесская семья совсем сойдет на нет. Мне все равно, думает Фрэнк. Нью-Йорк, Чикаго, Детройт – какая разница? Ничего не изменится. Не важно, кто выключает свет – все равно темно.
– Почему ты пришел ко мне? – спрашивает Фрэнк, хотя ответ ему известен.
– Потому что ты – Фрэнки Машина.
– Что это значит?
Это значит, говорит Мышь Младший, что они "намерены" встретиться с Веной и разобраться.
– Делайте, как он сказал, – произносит Фрэнк. – Если Вена говорит: шестьдесят, он возьмет сорок, может быть, даже тридцать пять. Вы даете ему кусок пирога, а потом выходите из дела и печете пирог побольше, вот и все. Места всем хватит.
Мышь Младший качает головой.
– Если мы не остановим его…
– Остановите, как же, – говорит Фрэнк. – Вы начнете войну с детройтцами.
И позволь сказать тебе то, малыш, что твоему отцу отлично известно. За тобой никого нет. Однако Мышь Младший слишком юн, чтобы это понимать. Слишком много тестостерона.
Мышь Младший говорит:
– Я не лягу под него.
– И не надо.
Это не моя проблема, думает Фрэнк. Я вышел из игры.
– Пятьдесят тысяч, – произносит Мышь Младший.
Много денег, думает Фрэнк. Значит, в порно крутится больше денег, чем я думал. Похоже, они не пусты, вот только силенок маловато. Обычно за такие дела не платят наличными – их дают одному из бойцов в обмен на будущие услуги или на немедленную услугу.
Однако у лос-анджелесской семьи вряд ли осталось много бойцов. А уж настоящих точно нет, иначе они бы уже разобрались.
Пятьдесят тысяч – большие деньги. Если их умело инвестировать, то можно заплатить за учебу.
– Пожалуй, я пас на сей раз.
– Папа сказал, ты мог бы это уладить.
– Твой папа умный человек.
На самом деле он осел, черт бы его побрал.
– Он просил передать тебе, – продолжает Мышь Младший, – что будет считать это личной услугой, подтверждением лояльности.
– Ты о чем?
Фрэнк хочет, чтобы парень сказал все.
– О том, что было в Вегасе, – говорит Мышь Младший, и от страха у него дрожит голос. – Дело Гольдштейна… папа хочет знать, что ты, ну знаешь, в команде.
Вот оно как, думает Фрэнк. Одним махом… Мышь Старший решает проблему с детройтцами и обеспечивает мое молчание – не могу же я пойти с доносом к федералам, имея свеженький труп на руках. Если же я не разберусь с Веной, то во мне заподозрят крысу. Итак, или я разбираюсь с Веной, или сам становлюсь мишенью. Но если у Мыша Старшего нет бойцов, чтобы разобраться с Винсом, почему он думает, что сумеет достать меня? В Клубе Микки Мауса никому не хватит ни умения, ни денег.
Кого он пошлет?
Кого-то не из семьи. Из Нью-Йорка, может быть, из Флориды, может быть, наймет мексиканцев.
У него получится.
Это проблема.
– Вот что я тебе скажу. Так или иначе, я найду способ избавить тебя от Вены. Назначай встречу. Я приду. Когда он увидит меня, станет благоразумнее. Если же нет…
Фрэнк умолкает. И без слов ясно.
Тревису его идея нравится.
– Это сработает, Младший, – говорит он. – Когда Вена увидит, что мы заполучили Фрэнки Машину, он наложит в штаны.
– Не наложит, – возражает Фрэнк. – Однако он предложит более разумные условия. – Фрэнк поворачивается к Мышу Младшему. – Я не хочу войны, малыш, если ее можно предотвратить. Я видел войну. Лучше мир.
С годами кое-чему учишься, думает Фрэнк, если, конечно, остаешься в живых. Молодым парням всегда надо доказать, какие они крутые. Тестостерон. А те, кто постарше, находят радость в компромиссе. Тестостерон им нужен для другого.
Мышь думает. Судя по выражению его лица, ему это дается с трудом. Потом он спрашивает:
– Как насчет пятидесяти тысяч?
– Пятьдесят тысяч за решение твоей проблемы, какой бы ни был результат.
– Половина сейчас, – говорит Мышь Младший. – Половина, когда все закончится.
Фрэнк качает головой.
– Все теперь.
– Такого никогда не было.
– Этого никогда не было.
Они сразу пришли к нему. На самом деле им следовало сначала обратиться к Майку Риццо, главе поредевшей банды Сан-Диего, который собирал плату за подобные услуги.
Хорошо бы переговорить с Майком о Вене, заручиться его поддержкой. Майк Риццо старой закваски. Они с Фрэнком знакомы уже давно. Майк – друг Фрэнка, которому он все может доверить, его партнер, его ведущий. Он все объяснит и предостережет насчет опасностей.
Однако Майк, с его кошачьим инстинктом, неожиданно куда-то убрался, когда возобновилось расследование по делу Гольдштейна.
Ну и ладно, Майк.
Может быть, оно и к лучшему.
– Две трети, одну треть, – произносит Мышь Младший.
– Я не буду с тобой торговаться, малыш. Это условия, на которых я работаю. Ты принимаешь их – отлично. Не принимаешь – тоже хорошо.
Деньги в "хаммере".
Мышь Младший посылает за ними Тревиса. Тот приносит портфель с пятьюдесятью тысячами долларов – уже бывших в употреблении, с разными сериями и номерами.
– Папа сказал, они все должны лежать одной стороной, – улыбнулся Мышь Младший.
– С чего это ты разболтался? – спрашивает Фрэнк. С того, что ты льстивое дерьмо, думает Фрэнк, но стараешься показать, будто ты умный и крутой. А ты не то и не другое. Будь ты умным, не загнал бы себя в угол. Будь ты крутым, сам позаботился бы о себе.
– Это бизнес, – говорит Мышь Младший. – Ничего личного.
Жаль, Фрэнку не платят по десятицентовику каждый раз, когда он слышит эти фразы. Умные ребята услышали их в первом "Крестном отце" и запомнили. Теперь все их произносят. То же самое, что с "крестным отцом" – пока не вышел фильм, Фрэнк не слышал это словосочетание в таком контексте. Босс был "боссом". Хорошие были фильмы – два из них были хорошие – однако они не имеют ничего общего с семьей, во всяком случае, с той семьей, которая известна Фрэнку.
Наверное, на Западном побережье иначе, думает он. У нас ничего "сицилианского" не было.
Или у нас слишком жарко для шляп и плащей.
– Мистер Машина, – окликает его Тревис.
Фрэнк недовольно смотрит на него.
– Я хотел сказать, мистер Макьяно, – поправляет себя Тревис. – Есть еще кое-что.
– Что?
– Встреча сегодня, – говорит Мышь Младший.
– Сегодня? – переспрашивает Фрэнк. Уже за полночь. Спать осталось три часа сорок пять минут.
– Сегодня.
Фрэнк вздыхает.
Трудновато мне живется.
8
Мышь Младший подает Фрэнку сотовый телефон.
– Номер уже набран, – говорит он, нажимая на кнопку.
Вена отвечает после пятого гудка.
– Алло!
Голос у него такой, словно его разбудили.
– Винс? Фрэнк Макьяно.
Как Фрэнк и ожидал, надолго воцарилось молчание. Наверное, Винс напрягает мозги, стараясь представить, с чего это Фрэнки Макьяно звонит ему, где взял номер его телефона и чего он может хотеть.
– Фрэнки! Давно тебя не было слышно!
– Очень давно, – равнодушно отзывается Фрэнк.
Век бы не слышать, не соскучился бы. С Винсом он знаком с восьмидесятых годов, познакомился в Вегасе, когда тот еще был открыт для всех. Винс был завсегдатаем в "Звезде", почти тамошней мебелью. Если его не было видно за столом, за которым играли в "очко", значит, он смотрел смешные шоу. В те времена он вечно досаждал всем, по сто раз напоминая людям об их обязанностях. Винсу нравилось думать, будто он очень страшный, но страшным он не был, хотя, к сожалению, он этого не понимал.
Бедняга Родни, думает Фрэнк. Забавный был человек.
– Эй, Винс, – говорит Фрэнк. – Речь о Мыше Младшем – сыне Пита.
– И что? Мышь Младший пожаловался тебе? – Голос у Винса обиженный.
– Он обратился ко мне.
Фрэнк тщательно подбирает слова, потому что у его слов особый смысл: Я с ним. Тебе придется с этим считаться.
Винс понял.
– Понятия не имел, Фрэнк, что ты тоже в деле. Если бы знал, сначала пришел бы к тебе. Ты не в обиде?
– Винс, я не в деле. Скажем, сын босса приехал ко мне, так что было делать?
– Босса? – со смехом произносит Винс. – Кто же теперь во главе клуба, созданного для тебя и меня? – выпевает он. – М-И-К-К-И-М-А-У-С.
– И все же, – говорит Фрэнк, – я приду на переговоры. Ты не возражаешь?
Приду, даже если ты будешь возражать.
– Эти ребятишки, – продолжает Фрэнк, – не знают порядков. – Он смотрит на двух дурачков, которые сидят напротив, уставившись в пол. – Но мы-то с тобой знаем и, уверен, обо всем договоримся.
Он действительно в этом уверен. Сделать надо вот что: отдать десять тысяч из своих пятидесяти ради заключения мировой, а потом уговорить Винса уменьшить свои претензии процентов на пятнадцать. Это будет честно, и Винс наверняка примет предложение. Если нет, Мышь Старший пожалуется на Вену детройтцам, и те его приструнят. Если и это не сработает…
Но Фрэнку даже думать об этом не хочется.
Сработает.
– Ладно, Фрэнки, – говорит Винс.
Это значит, что он собирается быть благоразумным, думает Фрэнк.
– Скоро увидимся, – бросает он.
– Дай мне полчаса, – говорит Винс. – Мы тут с цыпкой катаемся. Ты меня понимаешь?
– Не понимаю, – отвечает Фрэнк. Кто теперь говорит "цыпка"?
– Мышь Младший тебе не сказал? Я на яхте. Здесь, в Сан-Диего.
– На яхте?
– На морской яхте. Я арендовал ее.
– Винс, сейчас зима.
– Приятель сделал большую скидку.
Вот это по-нашему, думает Фрэнк. Дешевый шантажист на лодке, на которой не может покататься из-за дождя.
Это по-нашему.
Фрэнку известно, что будет дальше.
Винс не разочарует его.
– Если лодку качает, – говорит Винс, – в ней никто не скучает.
– Допивай пиво. Надо уладить дело.
Фрэнк идет в кухню, достает из ящика конверт. Потом он возвращается в гостиную, отсчитывает десять тысяч, кладет их в конверт и прячет в карман.
– Что ты делаешь? – спрашивает Мышь Младший.
– Твои родители не учили тебя хорошим манерам? – спрашивает Фрэнк. – В гости не ходят с пустыми руками.
Так же обстоятельно он проверил свой пистолет и засунул его за ремень под пиджаком. Потом поглядел на парней.
– Оружие есть?
– Конечно.
– Что за вопрос!
– Оставьте в машине, – говорит Фрэнк.
Они пытаются возражать.