- Да. Поставь что-нибудь энергичное… Шофер включил проблесковые маячки и спецсигнал, который мгновенно перекрыл весь остальной шум. "Мерседес" плавно вырулил с места парковки, развернулся и устремился прочь от МУРа…
Приятная музыка, почти наполовину опорожненная бутылка виски, а главное, чувство наступившей свободы расслабили Сергея Котова настолько, что он уже вспоминал о вчерашних приключениях со снисходительной усмешкой. Подумаешь! Видимо, Бог захотел, чтобы он испытал что-то остренькое. А схватка с озверевшим порнодельцом и ночь, проведенная в КПЗ, лишь увеличили количество адреналина в крови. Говорят, это полезно… Правда, была еще ругань с милицейским начальством во время задержания. Но это уже скорее издержки. А еще была боевая чувиха по имени Анна. Классно же она дерется! И в ней есть настоящий темперамент, не то что в этой насквозь фальшивой проститутке Рите…
- …вот бы ее трахнуть! - не замечая, что он уже думает вслух, произнес увлекшийся воспоминаниями Котов.
- Простите, вы что-то спросили, Сергей Леонидович? - тотчас обернулся гибкий референт.
- Нет, ничего. Это я так, о своем… - насупился Котов. Он огляделся. А куда мы едем?
- Ваша мать хотела с вами поговорить…
- Нет, нет! Давайте поворачивайте к дому. Мне нужно переодеться, выспаться, прийти в себя… Я ей потом сам позвоню! К чему такая спешка?
- Извините, Сергей Леонидович, но я не могу обсуждать поручения своего начальства, - неожиданно твердо сказал референт. - А потом, вы же знаете вашу мать. Если она что-нибудь задумала, то доведет дело до конца во что бы это ей ни стало…
- А я вам говорю - сначала домой! - по-мальчишески воскликнул Котов.
Референт нахмурился. Потом заговорил так, словно перед ним был не здоровенный двадцатилетний парень, а капризный ребенок лет пяти-шести:
- Сергей Леонидович, я не хочу ни с кем ссориться. Ни с вами, ни с вашей матерью. Поэтому предлагаю компромисс. Мы сейчас приедем в Белый дом, я вас доставлю к Валентине Ивановне, а там вы сами ей скажете все, что посчитаете нужным. Договорились?
- Да пошел ты…
Котов грубо сплюнул прямо под ноги. Он понял, что референта не переубедить. Тот еще холуй! Как только чувствует, что ему что-то угрожает, мгновенно из податливого пластилина превращается в клубок стальной проволоки. Шкура!
В коридорах Дома правительства, прозванного народом Белым домом, на Сергея Котова почти не оглядывались. Слово "почти" означало, что оглядывались уже потом, когда оказывались за его спиной. Уж больно необычен был вид у сына вице-премьера Валентины Ивановны Кото-вой! С синими мешками под глазами, небритый, в помятой одежде, он производил впечатление только что пойманного мелкого хулигана с Казанского вокзала, а не отпрыска достойного семейства. Но Сергею, казалось, было наплевать на эти косые взгляды и перешептывания. Его вздернутый нос пренебрежительно говорил: ну и что тут такого, захотел и явился в ваш клоповник в таком виде, имею полное право!
Чем дальше он шел, тем больше в нем накапливалось злости. Значит, мамочка захотела устроить ему обструкцию? Решила задать по первое число? Так сказать, в воспитательных целях… Очень хорошо! Только ничего у нее не получится. Он уже не тот, что был вчера. Бессонная ночь, проведенная на вонючем матраце, брошенном на вторую шконку, неожиданно закалила его, и он вдруг почувствовал в себе мужское начало. Может быть, впервые в жизни…
С самого детства в их семье властвовала мать. Своих мужчин - а кроме мужа у нее было еще двое сыновей - Валентина Ивановна держала в ежовых рукавицах. Отчасти этому способствовала ее стремительная карьера: в двадцать два года - мастер на ликеро-водочном, через четыре - главный технолог, еще через год - директор, потом - куратор в главке… А с другой стороны - упрямый характер, доставшийся ей от деда, лихого терского казака. Ранняя смерть младшенького, Филиппа (он утонул в восемь лет), только ожесточила и без того непростой характер Валентины Ивановны. Она словно бросила вызов судьбе, решив во что бы то ни стало подняться на самый верх карьерной лестницы. Ей помогло время, ведь на заре перестройки делались и не такие карьеры. Вчерашние завлабы теперь командовали целыми министерствами, авантюристы становились кремлевскими фаворитами, а незаметные журналисты - "серыми кардиналами" страны и вершителями человеческих судеб. Упорство, природная изворотливость, смекалка и по-настоящему женское обаяние сделали, казалось бы, невозможное - в истории новой России Котова стала второй женщиной, которой доверили пост вице-премьера.
Молчание длилось уже минуты три, не меньше. Мать и сын в упор разглядывали друг друга, ничего не произнося. Словно играли в гляделки - кто кого переглядит. Первым не выдержал Сергей, отвел-таки взгляд.
- Ты хоть подумал, что будет дальше? - сурово спросила мать.
- Ма, только давай без наездов! И так тошно…
- Молчать! Да ты знаешь, сколько мне будет стоить, чтобы ЭТО не просочилось в прессу?! - вдруг закричала Валентина Ивановна так, что Сергей от неожиданности вздрогнул, разом теряя весь свой нарочито-неприступный гордый вид. - Подумать только! Сын вице-премьера попался во время облавы на торговцев порнографией, да еще с какими-то проститутками… Позор! Это даже повторить стыдно.
- Откуда я знал, что он залезет именно в квартиру Никольского?..
- Надо знать! - отрезала мать. - Не забывай, чей ты сын. Это другие могут попадаться, а ты - нет. Ни при каких обстоятельствах. Понятно?
- Все равно я не виноват, - уперся Котов.
- Не виноват? А проститутки? Они тоже специально залезли к Никольскому?
- Ма, у Кости был день рождения, ну мы и решили сделать ему… подарок. В конце концов, я уже взрослый человек и сам отвечаю за свои поступки.
- Боюсь, что за этот поступок придется отвечать мне, - саркастически усмехнулась Валентина Ивановна. - И вообще, что это за развлечения в дурном стиле "новых русских"? "Проститутку в подарок"… Это же надо было догадаться! Чья идея?
- Носорога… - машинально произнес Котов и осекся. О черт! Надо же так глупо проговориться! Теперь еще и Сане влетит…
- Кого-кого?! - не поняла мать.
- Да парня одного, ты его не знаешь.
- И знать не хочу! - вновь повысила голос до командного Валентина Ивановна. - Молодые идиоты. Жеребцы… Тебе что, мало своих девчонок в университете? Погоди, погоди… Надеюсь, ты-то с этими… подарками дело не имел? Еще не хватало подцепить какую-нибудь заразу!..
Мать подозрительно уставилась на сына.
- Нет, конечно, - поспешил заверить Котов. - Я же говорю - это мы для Кости старались… Тем более что проститутка там была всего одна. Вторая девушка - из спецслужб.
- Со спецслужбами я сама разберусь. А с тобой… - Тяжелый взгляд некоторое время сверлил Сергея, парень внутренне сжался, чувствуя, что наказание будет строгим. - Сейчас - немедленно на дачу, привести себя в порядок. Потом обязательно покажешься врачу… Я сказала - врачу! - повысила голос Валентина Ивановна, заметив, что сын хочет ей возразить. - Еще не хватало нам в дом сифилис занести!.. А завтра же первым рейсом полетишь на две недели в Кельн - будешь готовиться к сессии, а не шляться по девкам.
Котов вскинул голову. Как?! Опять в этот тоскливый Кельн? Зимой он там уже пробыл целую неделю, чуть не сдох от скуки. Кроме пива, никаких тебе развлечений. Ни друзей, ни знакомых… Небольшой частный пансионат, круглогодично арендуемый высшим эшелоном российских чиновников. Скука. Болото. Сплошные длинные уши ФСБ… Нет, только не туда! Хватит над ним издеваться, он уже не мальчик, в конце-то концов.
- Я туда не поеду! - твердо заявил Сергей. - Уж лучше в Югославию, чем в эту паршивую Германию…
- Это еще что за разговоры?! Ты что несешь?!.
Сын знал, что любую словесную перепалку с матерью он проиграет. Ведь у нее по струнке ходили даже грузчики на ликеро-видочном заводе! А сейчас половина "оборонки" трясется при имени Валентины Ивановны (в правительстве Котова курировала именно это направление промышленности). Нет, с матерью спорить бесполезно.
И поэтому Сергей пошел по пути наименьшего сопротивления.
- А я сказал - не-е-е-е-е-е-ет! - истерично закричал он и выбежал из кабинета.
Только очутившись на улице, Сергей немного успокоился.
А все-таки здорово, что последнее слово осталось за ним! То-то она сейчас бьется в припадке бессильной ярости. Так ей и надо! Все, хватит. Он больше не будет послушной резиновой игрушкой. Пора начинать другую, новую жизнь! И домой он сейчас не пойдет, и на дачу не поедет… Хрен с ней, с этой дачей! Но чем же в таком случае заняться? Не в Югославию же ехать, в самом-то деле?..
Он представил себя в пропылившемся, вкусно пахнущем степью камуфляже, в высоких удобных десантных ботинках на шнуровке, с короткоствольным автоматом, небрежно висящим на плече… Высший кайф! И никакой тебе опеки, никаких занудных слов. Сам себе хозяин, делай что хочешь… А что? Вполне здравая мысль. Что же она раньше ему в голову не пришла? Конфликт на Балканах все равно скоро кончится, так почему же там не отметиться… По крайней мере, будет потом что рассказать приятелям. Поехать воевать - это круто. Это не впустую расстреливать время по кислотным дискотекам… То-то мамочка попляшет, когда узнает, где находится ее сын!
Сергей Котов привык принимать решения сразу, не задумываясь над тем, как оно потом будет исполнено. Для того чтобы начать "новую жизнь", требовался первоначальный капитал. Он сунул руку в карман, достал и пересчитал деньги. Мятая отечественная десятка и четыре новенькие, хрустящие стодолларовые купюры. Да, не слишком много для старта… Но ему хватит! Разменяв сто долларов в ближайшем обменном пункте, Котов набрал телефон приятеля, чтобы узнать, где находится пункт вербовки наемников в Югославию…
Сергей не ночевал дома две ночи подряд, и все это время Валентина Ивановна выдерживала характер. Никуда он не денется, вернется как миленький! И в Кельн поедет заниматься, и всю эту блажь с девчонками выбросит из головы… Но когда наступило третье утро, мать всерьез заволновалась. Пора было принимать меры. Ее личной службе безопасности было отдано распоряжение немедленно разыскать Сергея. Ближе к вечеру ей уже доложили, что сын ночует у одного из своих многочисленных приятелей и собирается - о, ужас! - ехать добровольцем на Балканы.
- Немедленно остановите его! - воскликнула она, узнав эту ошеломляющую новость.
- Это сделать нетрудно, но… вряд ли целесообразно. - Начальник службы безопасности прекрасно знал о семейных трениях, то и дело возникающих между матерью и сыном. - У нас есть другое предложение. Намного удобнее все спустить на тормозах.
- То есть как?
- Пусть он, как говорится, "выпустит пар". Ну, сходил он в этот вербовочный пункт, ну, записался якобы добровольцем, ну, повезут его за город вместе с такими же горячими головами - дадут разок стрельнуть из автомата… Что же в этом страшного? Молодой, горячий… Перебесится, и все пройдет.
- Вы так спокойно рассуждаете! "Перебесится", "выпустит пар"… А вдруг его повезут на Балканы? Что делать тогда? Там же идет самая настоящая война!
- Валентина Ивановна, ради бога, успокойтесь…
- Я буду спокойна, когда мой сын выбросит эту блажь из головы и наконец будет дома!
Эти слова прозвучали в устах вице-премьера почти как приказ.
- Еще раз - пожалуйста, успокойтесь. Его, конечно, никуда не повезут. Подобные вербовочные пункты - не больше чем обычная российская показуха. Так что никакая война Сергею не грозит. Это раз… Простым запретом здесь ничего не добиться. Мальчишки убегали, убегают и будут убегать из дома. Это как закон природы, и от этого никуда не деться. Это два…А в-третьих, Здесь скорее проблема психологическая…
- Поясните, что вы имеете в виду.
- Все очень просто - юноша вырос, чтобы стать настоящим мужчиной, ему нужно самоутвердиться. Не нужно этому мешать. Сергею нужно помочь.
- Допустим. Но ведь нельзя пускать дело на самотек!
- А вот в этом вы совершенно правы, Валентина Ивановна. Мы все продумали… Не волнуйтесь, пожалуйста, компетентные органы держат это дело на контроле…
Начальник шестого спецотдела ФСБ пятидесятилетний полковник Анатолий Борисович Головач раздраженно отодвинул от себя тоненькую папку с отчетом. Затем он тяжело поднялся, и громадное кожаное кресло радостно вздохнуло. Полковник был очень тяжел, в последние месяцы все набирал лишние килограммы и уже весил около полутораста центнеров.
Капитан Безруков внимательно проследил, куда же направляется Головач. За двенадцать лет совместной работы он, правая рука Анатолия Борисовича, прекрасно изучил его повадки и теперь с точностью легендарной Кассандры мог определить, какое настроение у начальства. Раз Головач молча встал после прочтения отчета, значит, отчет ему не понравился. Но вот насколько? Если теперь он свернет к аквариуму и начнет барабанить пальцами по стеклу - значит, настроение у него ухудшилось и жди теперь всяких пакостей. А если Головач пойдет к вентилятору - то дела обстоят немного лучше.
Головач свернул к вентилятору…
- Там упоминается город Плахов. Что у нас есть на него в оперативной разработке? - неожиданно спросил он, не оборачиваясь.
Опытный Безруков уже был готов к подобному вопросу.
- Плахов, до перестройки - Краснокаменск, районный центр на Северном Урале, население - порядка ста тысяч человек, отделение горнорудного комбината, монастырь пятнадцатого века…
- Я у тебя не анкету спрашиваю! Светился он у нас в картотеке или еще нет?
- Я как раз к этому и подхожу, Анатолий Борисович. Город, можно сказать, чистый. Кроме двух случаев, занесенных в нашу картотеку. Во-первых, семнадцать лет назад произошла небольшая авария на номерном заводе "Старт", который непосредственного отношения к Плахову не имеет, но расположен примерно в тридцати пяти - сорока километрах севернее города. Там у них был выброс чего-то химически вредного, а роза ветров в той местности такова, что могло пострадать все население Плахова. Но бог миловал - пронесло. И второй случай, можно сказать, более свежий. Это дело о так называемом салоне Трифонова…
- Того самого? - обернулся Головач.
- Да. Того самого Ильи Трифонова по прозвищу Фотограф. Он организовал в городе самую настоящую порностудию, где проводил съемки с несовершеннолетними детьми. В съемки было вовлечено порядка четырехсот детей! Причем без принуждения и большей частью бесплатно. Какой-то странный феномен даже для сорвавшейся с цепи России… И Рафинад, задержание которого осуществила непосредственно Зверева, был тесно связан с Трифоновым - он перепродавал его "шедевры" в Штаты. Самое интересное, что они там пользовались бешеным спросом среди местных педофилов, намного опережая бразильскую и чилийскую продукцию…
Полковник нахмурился. Деятельность Ильи Трифонова ему уже была известна по предыдущей операции, в которой принимали участие его сотрудники, так что теперь он всем своим видом показывал, с каким неодобрением относится к смакованию его подчиненным гнусных подробностей. Заметив это, хитрый Безруков тотчас умолк и тоже принял серьезный вид.
- А ведь Рафинада задержали в квартире Никольского, где в это время находился Сергей Котов! Нет ли здесь какой-нибудь связи?
Безруков пожал плечами:
- На мой взгляд - вряд ли. Простое совпадение. Рафинад уходил из квартиры своего агента через студию, которая имела выход в одну из комнат квартиры Никольского. Если бы не день рождения младшего Никольского - Котова там бы не было… Мне кажется - случайность.
- Кажется, кажется… - проворчал Головач. - Я бы тоже был в этом уверен, если бы речь шла не о сукине сыне Котове, а о ком-то другом! Я думаю, не стоит лишний раз напоминать, сыном чьих родителей он является…
- Я знаю, - мягко ответил Безруков.
- Тогда знай и следующее. Там, - Головач выразительно ткнул пальцем в потолок, - с самого утра все телефоны оборвали… И сроки, между прочим, нам уже определили. Очень короткие сроки. Всего десять дней… И если мы с тобой, Стае, не дай бог, не уложимся в эти сроки…
Безруков осторожно кашлянул. Головач недовольно посмотрел на него:
- Что-то еще?
- Да… Я даже не знаю, как сказать. Дело в том, что это еще не до конца проверенная информация… - Капитан замялся, всем своим видом показывая, что не знает, как продолжить дальше.
- Говори, раз начал. Не тяни кота за радость!
- Есть еще одна вещь, которая касается Плахова. Я о ней сначала не хотел докладывать, но теперь, когда… когда наши дела зашли так далеко, скажу, - после некоторой паузы решительно произнес Безруков. - По оперативным сводкам местных отделений милиции, в городе зафиксированы четыре довольно странных случая галлюцинаций. Все эти галлюцинации были у молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати шести лет. Первые три случая милиция списала на употребление наркотиков - парни действительно баловались героином и коноплей. Но вот четвертый уже не вписывается в рамки этой гипотезы. Дело в том, что парень никогда в жизни не употреблял наркотиков…
- Так уж и никогда?
- Ни разу! Бывший спортсмен, все характеристики положительные…
- Стоп! - насторожился Головач. - А ну-ка подробнее. Что с ним случилось? Какого рода были галлюцинации? Почему сразу не доложил?
- Анатолий Борисович, уж больно все это смахивало на фантастику.
- Ну и что? Двадцать лет назад компьютер в каждой семье разве не был фантастикой?.. Ну-ка, давай подробности!
- В деле есть только копия милицейского протокола. Там говорится, что некто Сидоренко В. Т., двадцать лет, коренной житель Плахова, не судим, не привлекался, не состоял, анкета чистая и тому подобное, был задержан по подозрению на употребление наркотиков. Милиционеры заключили из рассказа задержанного… Вернее - тот сам пришел к ним и попросил о помощи.
- Ничего не понимаю! - перебил Головач. - Его задержали или он сам пришел?
- Сначала пришел. А потом - задержали. Вы же знаете нашу доблестную милицию.
- Милицию я знаю. А вот этого твоего Сидоренко - нет… Хорошо, оставим это. О чем он рассказал?
- Вот здесь и начинается самое интересное, Анатолий Борисович. Парень рассказал, что видел каких-то очень странных людей, судя по одежде и вооружению - казаков шестнадцатого века. Они его поймали, спрашивали про какой-то брод. Потом выпороли. И как утверждает Сидоренко - даже хотели посадить в клетку…
- Чего-чего?! - насмешливо произнес Головач. - В какую еще клетку?
Безруков виновато развел руками, всем своим видом показывая - ну ляпнул парень, ну что тут поделаешь.
- Значит, шестнадцатого века?
- Да.
- Поймали. Избили. Хотели в клетку посадить. Так?
- Да… Это он так утверждает. Причем на спине парня действительно были следы от плетей. Он говорил, что его били батогами…
Услышав последнее слово, полковник мгновенно вскинул голову и стал серьезным.
- Батогами? Слово явно не из лексикона нынешней молодежи. Сейчас таких и не употребляют.