Был еще один момент, который его сильно беспокоил. Скрыть происшедшее не получится. Прокуратура кантона Вале возбудит (если уже не возбудила – у них масса своих осведомителей) уголовное дело по факту вооруженного нападения и покушения на убийство. Научные круги тоже поднимут такой шум – мертвых подымут… Полковник, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, что не он диктует правила игры, что он если и не пешка, то уж не ладья – это точно. И этого здесь еще терпеть приходится – представителя ЦЕРНа…
Воган поднял глаза на капитана, продолжавшего доклад.
– … и первая группа – которых мы условно назвали парашютисты – ушла в составе четырех человек на квадроциклах. Направление на север – вдоль озера вниз по ущелью в сторону Грименца, где на окраине и были найдены три мотовездехода. Сейчас они переданы экспертам на предмет обнаружения каких-либо следов и выяснения места, время покупки и личности покупателя. Судя по кадрам видеокамеры наблюдения – аппарата при них не было. Прибор достаточно объемен и тяжел, чтоб его не заметить. Отсутствие прибора подтверждают и видеоматериалы камер в районе боестолкновения второй группы – отвлекающей – с гвардейцами у КПП. Дым от горящего "Хаммера" не дает четко разглядеть отходящего противника, но, похоже, что их двое и они налегке. Эти двое пока бесследно исчезли.
Буквально час назад я получил очередной доклад моего заместителя. Так вот, датчики движения на крыше корпуса № 6 сработали в 23 часа 53 минуты 45 секунд, а в 23 часа 51 минуту 15 секунд, то есть, за две с небольшим минуты до этого, сработала система разблокировки двери бокса № 4 в шестом лабораторном корпусе. Причем вскрыта она была личным кодом профессора Армона. Но сигнал этот не вызвал у дежурных подозрений – профессор частенько заходил в лабораторию и поздно вечером. Подтвердить свое присутствие в лаборатории он должен был по телефону в течение трех минут. Их не хватило…
– И какой из этого следует вывод? – поднял брови Воган.
– Не вывод, а предположение, мой полковник.
– Ну, и…
– В бокс № 4 проникла третья группа, которая нигде не засветилась. Она и унесла прибор.
– Вы это серьезно, капитан? Тогда потрудитесь объяснить, как они в обход всех систем безопасности попали на сверхсекретный объект, а главное – как они ушли незамеченными, да еще с прибором впридачу?
– Не могу знать, мой полковник. Но другого объяснения я не вижу. Обе группы, которые мы обнаружили, выполняли, судя по всему, отвлекающий маневр.
– Если бы это было так, то они не приземлялись бы на крышу именно шестого корпуса, а где-нибудь в другом месте – как можно дальше от него, капитан! Это понятно даже ребенку! А что вы думаете, лейтенант?
Диц вскочил и вытянулся по стойке смирно:
– Мой полковник! Несмотря на все неправдоподобие версии, высказанной господином капитаном, я вынужден признать, что она имеет под собой и основания, и логику. Я тоже склоняюсь к мысли, что групп было три. Однако я не уверен в том, что все группы действовали сообща. Если в действиях двух первых можно найти единую логику, то действия третьей в нее не укладываются. Более того – с учетом близкого расположения шестого корпуса от места прорыва второй группы, допускаю возможность, что все три группы никак не связаны между собой.
– Час от часу не легче, лейтенант! По-вашему выходит, что три различные боевые группы – очень серьезные боевые группы, можно сказать элитные – решают, совершенно независимо друг от друга, предпринять сложнейшую и опаснейшую акцию в один и тот же день, в одну и ту же минуту, в одном и том же месте! Это бред!
– Мой полковник! Разрешите? – вскочил капитан.
– Сидите, капитан, да и вы лейтенант не стойте, как соляной столб, – махнул рукой Воган.
Офицеры сели.
– Выбор места нападения понятен – на базе сверхсекретный действующий образец прибора СИТ, – продолжил Ванцетти. – А вот время… Хотя… Если они были информированы об окончании работ над аппаратом и о том, что на 3 мая, то есть на сегодня, назначена операция "Исход", то вчера был последний день, когда можно было заполучить все: и аппарат, и чертежи, и самого профессора в одном флаконе. Ведь уже сегодня профессор был бы в Гренобльском центре нанотехнологий, чертежи размножены, а аппарат готовился к испытаниям в крайне труднодоступном месте – подземном хранилище ЦЕРНа в Женеве.
– Но почему не провести операцию раньше?
– Мой полковник, – взял слово Диц, – они были абсолютно уверены и правы в своей уверенности, что накануне "Исхода" все "составные части" будут собраны вместе.
– Ими достигнута еще одна цель, – подал голос до сих пор молчавший представитель ЦЕРНа профессор Ален Дюмон, горбоносый человек среднего роста и возраста в очках. – Изобретение утеряно, и монополией на него обладает сейчас кто-то неизвестный и, по-видимому, очень опасный. Я не берусь судить, кто это, но вот, посмотрите, еще один необычный факт.
Профессор надел очки и поднес к глазам лист бумаги.
– После разблокирования дверь бокса № 4 открывалась дважды: во второй раз датчики объема, установленные в помещении, зарегистрировали уменьшение объема свободного пространства, а затем идентичное увеличение. Проще говоря, кто-то зашел и вышел, причем ничего крупногабаритного не вынес. Этот кто-то ушел ни с чем. А вот первое открывание… как бы это сказать, необычно. Датчики зарегистрировали лишь увеличение свободного объема, словно кто-то, давно и недвижно находившийся в помещении, взял да и вышел. Однако дверь-то разблокирована снаружи, а не изнутри… внутри и сканера нет для считывания карточки.
– Что это значит, профессор? – напрягся Воган.
Ванцетти и Диц замерли, догадываясь, что сейчас прозвучит нечто фантастическое.
– А это значит, господа офицеры, что прибор и чертежи просто исчезли из бокса, в который никто не входил.
Профессор снял очки, протер их замшевой тряпочкой, повертел в руках, положил в клапан пиджака и взглянул на притихших военных близорукими умными глазами.
На столе полковника зазвонил телефон, но хозяин кабинета его не слышал. Внутри он весь заледенел…
Глава 5. Горизонт событий
03 мая 20.. года, 15 часов 25 минут,
г. Тонон-Ле-Бэн, департамент
Верхняя Савойя, Франция
Ничем не примечательный "Фольксваген Гольф" серого цвета съехал с департаментской дороги № 1005 около Тонона и вырулил на 26-ю. Проехав несколько километров, "Гольф" остановился в пригороде Тонона, в деревушке Л'Эрмитаж у заросшей плющом ограды неприметного коттеджа цвета беж с красной черепичной крышей и невысокой белой трубой, пыхавшей дымком. Из машины вышел мужчина и, повозившись немного с замком, распахнул ворота. Загнав машину во двор, он пошел закрывать створки, а из "Гольфа" вылез второй и, прихрамывая, поднялся на крыльцо, толкнул дверь и скрылся в доме. Спустя минуту в доме исчез и первый.
– Так что же все-таки произошло, Феликс? – повесил вопрос седовласый человек, сидящий у камина в кресле-качалке.
На вид ему было под шестьдесят – аскетичная внешность, худой, среднего роста. На колени был накинут плед шотландской расцветки, будто даже у камина в этот теплый день было холодно. В одной руке он держал погасшую трубку, в другой – стакан виски.
– Мы тебе все рассказали, Макс, – устало проговорил один из сидящих в кресле рядом с ним. – Прибор и чертежи были украдены за несколько минут до нас другой группой. Найти самого профессора не получилось – сами еле ноги унесли. Боб, который был в шестом корпусе вместе со мной, подтвердил бы это, но он погиб при отходе. Билл, – кивок в сторону хромого, который тоже сидел в кресле и потягивал виски, – мало что может прояснить. Он остался один и бился со взводом "Скорпионов" у КПП, был ранен, обгорел. Но к корпусу не ходил. Так что, Макс, тебе придется поверить мне на слово.
– У вас не сложилось впечатления, что нападение не было неожиданностью для охраны?
– Ни в коем случае! Если бы это было так, нас бы сожгли из гранатометов на подъезде к базе.
– Зачем? Может, стоило посмотреть, за чем вы пришли?
– Сомневаюсь, что на базе было еще что-то, представляющее такую же ценность, – вступил в разговор Билл, подливая себе немного двенадцатилетнего "Гленливета".
– Резонно… – проговорил Макс и, поставив стакан на журнальный столик, пошуровал кочергой в камине. Поленья заиграли алыми угольками и разгорелись поярче. Повисло тягостное молчание. Было слышно, как тикают напольные часы у стены.
– Так вот. Чтобы начальство не оторвало нам головы, просто необходимо: максимум – вернуть прибор и чертежи; минимум – выяснить, кто был заказчиком и где находится интересующее нас; минимум прим – где профессор? Времени в обрез, обратный отсчет пошел. Ума не приложу, что я буду сегодня докладывать НСС?! – сорвалось у Макса.
Его собеседникам нечего было ответить на это. В комнате опять повисла гнетущая тишина. Макс Грубер и был представителем НСС в центральной Европе. За время своей работы он повидал всякое, но такого крупного срыва у него еще никогда не случалось. К тому же он недолюбливал резидента ЦРУ в Швейцарии – этого молодого выскочку Рассела.
– Хорошо, – наконец заговорил он, – давайте продумаем план действий.
03 мая 20.. года, 16 часов 55 минут,
г. Коппэ, кантон Во, Швейцария
Выгрузившись из "Фольксвагена Шаран", поредевшая группа Брэндона проследовала через засыпанный крупным гравием двор к небольшому трехэтажному дому. К удовольствию прибывших сюда впервые Дени, Рене и Карла, дом был рассчитан на проживание двух, а то и трех семей, поэтому и ванных комнат было по одной на каждом этаже, и все довольно быстро привели себя в порядок, сходив в душ. Новая одежда нашлась и для профессора.
Армон все больше и больше удивлялся – он не чувствовал себя пленником или заложником. Да, с ним обходились довольно бесцеремонно, но никакого унижения он не испытал, хотя и не тешил себя иллюзиями насчет того, с кем имеет дело.
Из кухни появился Рене с тарелками в руках и сказал по-французски: "Все за стол!".
Подъезжая к Коппэ, они остановились у придорожной пиццерии и купили несколько разных пицц. Сейчас Рене их просто разогрел в микроволновке.
Необычная компания разобрала тарелки и расселась в большом холле. Раздалось шипение – кое-кто открывал пиво, кто-то коку или сок. Минут десять все сосредоточенно ели. Наконец, зашевелился шеф.
– Джентльмены, – встал Брэндон, – благодарю всех за работу. Молюсь о тех, кто не дожил до этой минуты. Задача-минимум выполнена. Спасибо! Рене, Карл, – повернулся он к двум наемникам, – сейчас вы получите расчет, плюс сумма расчета трех безвозвратных. После этого мы расстаемся. Вы выезжаете ночью. Несколько недель – никаких телодвижений. Если мне понадобятся ваши услуги – я знаю, как вас найти. Мне надо что-то добавлять? Вопросы?
Рене и Карл отрицательно мотнули головами.
Фрэнк встал и, кивком головы пригласив ребят следовать за собой, вышел из комнаты. Минут через пять он вернулся, взял с тарелки треугольник пиццы, сунул в рот и плюхнулся на диван. На улице завелась машина и, хрустя гравием, быстро отъехала.
– Ребята уехали.
– Уже? – удивился Брэндон.
– Да. Они спешат. Уж больно громкое дело выходит. Становится жарко.
– Они правы, – проговорил Брэндон и открыл вторую бутылку пива.
В холле повисла тишина.
Профессор продолжал делать вид, что его очень интересует пицца и пиво, которые ему предложили. Брэндон понемногу отпивал из стакана и бросал быстрые взгляды на профессора.
– Профессор, – наконец заговорил он, – что вы там наизобретали такого, что все на ушах стоят? Нас чуть всех не поубивали… Давайте, признавайтесь.
– Хотелось бы и от вас получить хоть какие-то объяснения, – пробурчал Армон.
– Бросьте, не в вашем положении диктовать условия, профессор. Лучше ответьте – вы можете воссоздать то, что мы не нашли на базе?
– Откуда я знаю, что вы там такое искали?
– Ваш прибор, профессор, ваш. И чертежи к нему! Но – увы и ах! Ни вашей технической заморочки, ни чертежей – ничего в четвертом боксе шестого лабораторного корпуса не было.
– То есть как это – не было?! Все было у меня в лаборато… – Армон прикусил язык. Все – выдал себя с головой. Проклятье! Но как же так? Если эти террористы не врут, то, выходит, все похищено кем-то другим?..
– Ничего н-не понимаю… – промямлил профессор, осознавая, что возражать или скрывать что-либо бесполезно.
– Ну а все-таки, профессор. Что изобрели-то? Рассказывайте. Мы с Фрэнком не только школу заканчивали, уж постараемся понять.
Дени глотнул пива, засунул в рот очередной кусок пиццы и задал вопрос:
– Как мне к вам обращаться?
– Я - Брэндон, он – Фрэнк, но это чистая условность.
– Ага… Ну да, ну да, конечно…
Брэндон с любопытством посматривал на Армона – забавный персонаж.
– Хорошо, – Дени собрался с мыслями. – Итак, в конце позапрошлого века в США под руководством выдающегося изобретателя и инженера-электротехника Николы Теслы были проведены несколько экспериментов по беспроводной передаче энергии. То, что произошло и в Колорадо Спрингс, и в Филадельфии до сих пор покрыто завесой секретности. Однако, доподлинно известно – эксперимент оказался успешным, несмотря на произошедшие при его проведении разрушения! Сгорели дотла две башни с медными шарами (индукционные катушки-трансформаторы), находившиеся друг от друга на расстоянии нескольких десятков километров, и сам прибор. Утверждали даже, что сам Тесла погиб при взрыве, но это, скорее всего, домыслы. После эксперимента нет никаких фактов, говорящих о том, что он продолжил исследования в этой области. Может быть, он понял, к каким последствиям это может привести, а скорее всего, заболел, и ему было не до экспериментов. По официальной версии, буквально через несколько дней после эксперимента изобретатель был сбит машиной, серьезно пострадал и через несколько месяцев скончался. К сожалению, почти все его записи были уничтожены во время пожара в нью-йоркской лаборатории, а то, что осталось, было изъято и засекречено ФБР. Меня же это всегда страшно интересовало. Сразу после окончания университета мне не удавалось заняться этой проблематикой. И лишь около десяти лет назад мне посчастливилось поработать в кэмбриджской королевской лаборатории Генри Кавендиша и провести несколько многообещающих по результатам исследований и экспериментов. Потом гренобльский Центр нанотехнологий, наконец – ЦЕРН. И… вдруг вы!!!
– Как видите, не только мы, профессор!
Брэндон и Фрэнк терпеливо ждали, пока Армон не допьет стакан пива.
– В двух словах – мне удалось создать прибор, передающий электроэнергию без проводов. Пока по мощности это несколько киловатт, а по дальности 1–2 километра. Довольно скромно. Но, главное, разработанный принцип верен и работает. Передать энергию можно по-разному. Если там, где она требуется, построено приемно-передающее устройство, то можно либо зарядить аккумуляторы механизмов, либо питать их энергией в процессе работы. Мощность передачи можно варьировать в соответствии с потребностью. Причем нет необходимости строить передающие антенны в пределах прямой видимости. Играя на разности потенциалов в разных местах поверхности планеты, энергию теоретически можно передать в любое место земного шара точечно. Передача проходит практически без потерь мощности. Отпадает необходимость строительства ЛЭП, да что там ЛЭП! Отпадает необходимость в добыче нефти для производства бензина, а это 80 % от всей выкачиваемой нефти! Становятся ненужны миллионы километров проводов различного сечения – от сотых долей миллиметра до витых канатов, выдерживающих сотни киловатт напряжения, а это десятки тысяч тонн цветных и редкоземельных металлов, сотни тонн металла платиновой группы! Вы хоть на секунду представляете, что это значит?
– Догадываюсь. Это значит, что мировая экономика просто рухнет.
– Рухнет? Это не то слово. Она взорвется! Катастрофически сократится добыча нефти, встанет нефтеперегонка, кроме, разве что, нефтехимии, черная и цветная металлургия кардинально сократят производство металла и проката, придется перестраивать судостроение, автомобилестроение, авиастроение, да мало ли еще что!? Как вы думаете, все те, кто владеет всеми этими заводами, комбинатами, шахтами будут сидеть, сложа руки? Еще чего! Они… – профессору не хватило воздуха, он судорожно вдохнул и замолчал.
– Сделают все, чтобы изобретение не появилось на свет, – задумчиво закончил за него Фрэнк.
– Либо исчезло, либо попало в монопольное владение, – добавил Брэндон.
– Именно так, – подтвердил отдышавшийся профессор, отхлебнул еще пива и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Я не экономист, но, боюсь, крупнейшего мирового кризиса не миновать, – проговорил Брэндон. – Возникает вопрос, профессор – а чего в вашем изобретении больше – пользы или вреда? Ведь кризис такого масштаба – это и гиперинфляция, и массовая безработица, и черт знает, что еще! А? Как вы сами-то считаете?
– Что-то я не припомню, чтобы кто-то заморачивался нравственными дефинициями при изобретении атомной бомбы, – огрызнулся Армон. – Если вы помните историю, то это произошло в самом конце второй мировой войны, и американцы ничтоже сумняшеся сбросили парочку на Японию. Причем я уверен, что сделали они это в экспериментальных целях, а не в отместку за Перл Харбор, или чтобы напугать русских, как принято считать, – они просто поставили очередной опыт. Хиросима – средний город с каменными постройками, Нагасаки – маленький, по большей части деревянный. Какая разница, что в опыте погибнут сотни тысяч людей, главное – довести до ума технику!
И прошу не забывать, что существует и мирный атом – атомные электростанции. И хотя доля электроэнергии, вырабатываемая на АЭС пока невелика, это только начало пути, да еще эта авария в Чернобыле, конечно, сильно подпортила репутацию их надежности. Но пройдет время, поверьте мне, – десять-двадцать лет – и вся электроэнергия будет вырабатываться на ГЭС и АЭС, если не придумают что-то новенькое… Ветряные электростанции слишком маломощны и исчезнут сразу же, как заработает система СИТ…
– Что-что? Какая система? – удивился Брэндон.