Глава 22.
СЛУЧАЙ В ТУННЕЛЕ
Сцепление разных загадочных обстоятельств иногда приводит к раскрытию самых запутанных дел.
К числу таких загадочных происшествий принадлежал и случай в туннеле, оставшийся незамеченным широкой публикой. Немногие же посвященные в него имели веские причины не настаивать на его разглашении.
Из берлинского полицей-президиума вышла группа людей. Агенты провожали в командировку своего товарища. Насколько можно было судить из обрывков фраз, инспектор Рейхгольд направлялся в Дюссельдорф, где должен был принять участие в расследовании преступлений.
Сам инспектор казался очень необщительным человеком: подняв воротник пальто, нахлобучив на глаза шляпу и засунув руки в карманы, он ограничивался только односложными замечаниями.
Зато спутники его наперебой давали ему советы.
- Имейте в виду, что там на вас страшно злы! Лучшему инспектору Шульце пришлось из-за вас оставить службу.
- Вы никогда не видели Горна? Не человек, а дьявол, постарайтесь сразу зарекомендовать себя с лучшей стороны.
Пожалуй, они говорили слишком громко: по крайней мере, пассажиры вагона скорого поезда Берлин-Дюссельдорф с большим любопытством прислушивались к разговору и рассматривали человека, к которому относились все эти напутствия.
Но инспектор мало обращал внимания на провожающих, молча пожал им руки и поспешно прошел в купе, избегая лишних взглядов.
Когда через несколько станций в купе на свободное место уселся какой-то молодой человек, инспектор даже не поднял глаз от книги, которую читал, сидя у окна.
Живописные ландшафты, проносившиеся в окне, и все окружающее не слишком интересовали его.
- Разрешите представиться: инспектор Рейхгольд.
Горн лениво протянул руку.
- Очень приятно. Вы знакомы хоть немного с делом?
- Я знаю все… Попутно могу вам доложить, что успел выяснить сегодня.
- А именно?
- Директор страхового общества Мюних - известный преступник, аферист, не брезгающий самыми темными делами…
- Быстро, - улыбнулся Горн, - вы, оказывается, явились уже с некоторыми достижениями.
Из-под полуопущенных век он спокойно разглядывал нового помощника.
Рейхгольд был молодым человеком с густой шапкой каштановых волос, небольшими усиками и резкими чертами энергичного лица. Он сразу попал в тон верховному комиссару. В нем чувствовались уверенность и сила, не нуждающиеся в ложной скромности.
Местные чины полиции, видя, как Горн передоверяет большую часть расследования помощнику, сделали заключение: Горн потерял интерес к делу.
Да, несмотря на его славу и эксцентричность, симпатий горожан он постепенно лишался. Он ни с кем не делился своими наблюдениями и возникало впечатление, что Горн просто ничего не делает.
Уход Мяча много способствовал этому охлаждению и даже открытому недовольству.
- Откровенно говоря, господин инспектор, - заметил как-то Горн в разговоре со своим подчиненным, - я просто устал, и мне надоела эта канитель. Вы более молодой и уверенный, энергично возьметесь за дело, но… через месяц скажете то же самое. Самые талантливые сыщики иногда не могут довести дело до конца, и оно так и остается нераскрытым. Дюссельдорфский убийца никогда не будет пойман. Конечно, я говорю с вами совершенно конфиденциально, но это мое глубокое убеждение.
- А я уверен в противном.
- Молодость, - печально улыбнулся Горн.
- У меня есть очень основательные подозрения относительно одного лица, и я попросил бы у вас приказа об его аресте.
- Хорошо. Даю вам cart blanche. Имя вы можете проставить сами, если это вам понадобится.
Как удивился бы Мяч, если бы он мог очутиться здесь в эту минуту!
Горн, его кумир, идеал, выдержанный, хладнокровный, насмешливо-рассудительный Горн потерял, казалось, всякую осторожность и слепо доверялся первому встречному.
Новый инспектор не произвел на публику ожидаемого впечатления. Вообще он старался держаться в тени.
Томас Мун, англичанин из Скотленд-Ярда, со свойственной ему резкостью высказал однажды свое мнение.
- Как вы находите своего помощника, Горн?
- Прекрасный молодой человек.
- Возможно, но он мне не нравится.
- Очень жаль. - Горн насмешливо улыбнулся, закуривая новую сигаретку.
В последнее время он курил почти беспрерывно, хотя, по-видимому, перестал работать.
- Он производит на меня отвратительное впечатление. Терпеть не могу таких зеленых глаз!
- Зеленых?
- Да, и я должен признаться, что невольно слежу за ним. Некоторые признаки указывают… Если бы не ваше ручательство, то я поступил бы иначе.
- Хорошо что я пока пользуюсь некоторым авторитетом.
Горн от души забавлялся этим разговором.
Мун сердито встал.
- Остается только пожалеть, что здесь нет инспектора Шульце, - проворчал он, уходя.
Но все жалевшие Мяча и сочувствующие его несправедливому устранению от дел, и не подозревали, где он находится в эту минуту. Инспектор лежал в госпитале забинтованный с головы до ног и здоровой рукой строчил длинное письмо.
"Я приблизительно знал, где это должно было случиться: между станциями "X" и "У", - как вам известно, находится длинный, страшно узкий туннель. Достаточно, кажется, протянуть руку из окна вагона, чтобы коснуться стены. Я занял удобное положение и ждал. Могло быть три варианта нападения. Первый - он меня оглушит - выстрел все-таки мог быть слышен, второй - ударить кинжалом и третье - одурманить.
Он очень благоразумно выбрал первое. Как вы знаете, начальник, я иногда люблю почитать книгу, между страницами которой есть очень остроумное зеркало. Тонкая штучка!
Благодаря вашему подарку, я отлично видел, что происходило за моей спиной, и успел уклониться как раз настолько, насколько это было нужно. Это случилось почти перед самым туннелем. Он молниеносно выпотрошил мои карманы, открыл дверь купе и безжалостно столкнул меня вниз. Если бы поезд шел быстрее и внизу не оказалось случайно большой кучи щебня - вы бы не услышали обо мне никогда. Хотя я предусмотрительно и сел в последний вагон, но этот лязг, треск и эти ужасные колеса, мелькающие перед вами, и осыпающийся щебень! Бр-р… Я помню только красные фонари последнего вагона и больше ничего.
Очнулся я оттого, наверное, что снова загудели рельсы; все было липко и мокро, я порядочно ободрался, падая. Второй поезд входил в туннель. Я редко вижу плохие сны, но тогда мне это все показалось кошмаром из страшного сна. До выхода из туннеля было шагов сорок. Я побежал, падая и цепляясь за что-то. Ощущение - что за вами по пятам гонится громыхающее чудовище, и вы больше не в состоянии бороться…
Если бы в ту минуту я мог что-то соображать, я проклял бы всю эту историю.
А затем - солнце, поле, трава! Чудовище выскочило из дыры и с грохотом пронеслось мимо, а я… валялся на траве на откосе и хохотал, как безумный, до истерики.
В общем, дело сделано, и думаю, что он уверен, что я уничтожен, размолот колесами.
Остальное предоставляю вам. Думаю, что через неделю удеру из госпиталя и буду к вашим услугам. Кости целы и все в порядке. Желаю успеха".
Мяч скрыл от Горна, что на нем живого места не осталось. С головы была содрана кожа, руки и ноги рассечены до кости, на спине и груди - рваные раны.
Но Горн понял недосказанное. Суровая складка легла между его бровей, когда он тщательно прятал письмо.
- Начинается, - вполголоса пробормотал он.
Рут вздрогнула. Черный автомобиль остановился у подъезда.
- Вы одна? Почему вас так долго не было в редакции, Рут?
Девушка молчала. Что она могла ему сказать после всего, что случилось?
- У меня к вам большая просьба.
- А не приказание? - насмешливо перебила Рут.
- Да, если угодно, я приказываю вам немедленно усесться в мой автомобиль. Через полчаса я вас доставлю в санаторий как нервнобольную. Три надежных сиделки и преданный доктор не будут спускать с вас глаз. Только так я могу быть уверенным в вашей безопасности. Завтра вам необходимо быть вне города.
- К сожалению, господин комиссар, должна вас огорчить, я не буду этого делать.
- Почему?
- Потому что нахожу ваши заботы обо мне достаточно странными, не говоря уже о другом.
- Ваш отец очень почтенный человек, но он не в состоянии защитить вас.
- В таком случае, это сделает другой.
- А именно?
- Мой жених.
Горн снисходительно улыбнулся.
- Доктор Миллер?
- Откуда вы знаете? - изумилась Рут.
- Простая логика. И это все?
- Нет, вы… вы ужасный человек, Горн! Вы обращаетесь со мной, как с вещью… Из-за вашего каприза вы готовы погубить любящую вас жену, детей… Это… это подло… слышите вы это? Вы требуете у жены развода: даже не спрашиваете моего согласия, бросаете семью.
- Так, так… Значит, вы не согласны стать моей женой и предпочли доктора Миллера?
- Да, он честный человек.
- Поздравляю. Мне непонятно только, почему моя жена решила, что это именно вы? Вы славная, красивая девушка, Рут… но, к сожалению, я никогда не собирался вам делать предложение. В день вашей свадьбы вы позволите мне сделать вам подарок, в память нашей дружбы? Кольцо с изумрудом… Помните?
И Горн, вытащив из кармана перстень с зеленым камнем, повертел его перед глазами ошеломленной девушки.
- Кланяйтесь вашему будущему супругу.
Он церемонно простился и вышел из комнаты.
Вскоре черный автомобиль, громко загудев, отъехал о дома.
Глава 23.
ПОДНОЖКА СМЕРТИ
Ночью Рут была разбужена стуком в окно. Ее спальня была расположена во втором этаже дома и выходила на балкон, Девушка похолодела. Знакомое мертвенно-бледное лицо с алыми губами и рыжими прядями волос прижалось к стеклу.
- Оденься и выходи.
Она собрала все силы, чтобы защищаться. Идти к нему - на верную смерть? Рут схватила массивный серебряный подсвечник, стоявший на туалетном столике, и бросилась к двери, ведущий вниз. Элиас распахнул окно, но не трогался с места.
- Ты предала меня, Рут, - горько произнес он. - Но я спокоен. Возмездие справедливо - изумруд отравлен.
Девушка опустила руки, и подсвечник рухнул на пол.
- Кольцо у Горна, - неумолимо продолжал вампир, - я бросил его нарочно, может быть, если аква-торфана еще не успела подействовать, тебе удастся спасти его…
Дрожащими руками Рут набросила поверх пижамы пальто и обулась. Элиас внушал ей такой безотчетный ужас, что девушке и в голову не пришло сомневаться в правдивости его слов. Во что бы то ни стало предупредить Горна, взять у него кольцо! Только в эту минуту Рут стало ясно, насколько ей дорог этот бледный насмешливый человек.
Рут сломя голову бежала по улице, совершенно забыв об Элиасе. Только бы добраться до полицейского управления, а там ей скажут, где Горн. Но через несколько минут ей пришлось остановиться. Безумно билось сердце, подкашивались ноги и от внезапной слабости кружилась голова.
Из темноты вынырнул автомобиль и, замедлив ход, остановился. Рут подумала, что это одно из немногих такси, стоявших в центре города. Девушка бросилась к нему и, бросив на ходу шоферу: "полицей-президиум, скорее" - откинулась в изнеможении на подушки.
Почти в это же самое время на балконе ее комнаты появилась новая фигура. Высокий человек внимательно осмотрел распахнутое окно и, убедившись, что в комнате никого нет, осветил ее карманным фонариком. Яркий луч света скользнул по пустой кровати, полуоткрытой двери и валявшемуся на полу подсвечнику. Этого было вполне достаточно. Человек соскользнул вниз.
- Когда же мы приедем? - гневно спросила Рут.
Несколько минут казались ей вечностью. Она отлично видела, что шофер включил только третью скорость, до бюро было минуты три езды.
Сидевший за рулем человек обернулся к ней - и Рут, увидев перед собой лицо Элиаса, слабо вскрикнула и лишилась сознания. Автомобиль выехал из города и помчался по шоссе. Минут через пятнадцать на проселочную дорогу вылетел черный автомобиль. Великолепная гоночная машина неслась полным ходом. На половине дороги автомобиль свернул на шоссе, наперерез первому, и остановился в кустах около дороги. Сидевший в нем человек выскочил и притаился между неубранными кучами щебня и камней. Расчет оказался верным: через несколько минут показался автомобиль с потушенными фарами. Когда он поравнялся с грудами камней, стоявший человек сжался, как пружина и, бросившись вперед, очутился на подножке. Это произошло так быстро, что шофер, занятый лавированием в темноте между камнями, ничего не заметил. Человек на подножке спокойно открыл дверцу, как будто всю жизнь только и занимался головокружительными трюками, и очутился внутри бешено мчавшегося автомобиля.
О девушке, которой удалось вырваться из рук дюссельдорфского убийцы в Графенбергском лесу и потом направить полицию по его следу, писалось и говорилось достаточно. Все казалось очень просто: вырвалась, запомнила квартиру рабочего - Петера Кюртена, донесла в полицию. Читатели газет знают об этом достаточно. Но на самом деле все обстояло несколько иначе.
Утром Горн сделал подробный доклад шефу полиции о некоем Петере Кюртене. История с девушкой оказалась только простой случайностью, ускорившей на несколько часов ход событий. Однако недоверие к Горну рассеялось только после того, как Кюртен сознался во всех убийствах. Допрос длился несколько часов и произвел потрясающее впечатление. Один только Горн не вмешивался больше ни во что и только изредка появлялся в комнате со скучающей миной. Казалось, дело совершенно перестало его интересовать.
- На сегодня достаточно, - произнес шеф, откидываясь на спинку кресла. - Уведите арестованного.
- Разрешите еще только один вопрос, - заметил Горн, за все время допроса не произнесший ни слова.
- Пожалуйста. - Шеф изумленно взглянул на Горна. Что за странный человек! Окружил дело такой таинственностью, привлек внимание всего города, нашел убийцу, а теперь у него такой вид, как будто этот изверг Кюртен зарезал парочку гусей!
- Мотив всех ваших преступлений за последние два года? - небрежно спросил Горн, постукивая папиросой по серебряной крышке портсигара.
- Этого никто никогда не узнает!
- В этом я не сомневался. Между прочим, вы любите зеленый цвет? Взгляните, какой прекрасный образчик! - И Горн, вынув из жилетного кармана изумрудный перстень, повертел его перед глазами изумленного Кюртена. Его любезный тон так не вязался с обстановкой и помертвевшим лицом арестованного, что на лицах всех инспекторов отразилось полное недоумение.
- Я ничего не скажу, - еле двигая губами, выговорил Кюртен.
- Я и не требую этого, - возразил Горн.
- Здесь что-то не так, - произнес Томас Мун на ухо шефу.
- Да, мы поговорим с Горном, - заметил тот. - Господин комиссар…
- Я попрошу всех пройти в мой кабинет, - перебил Горн, - и вас, мистер Мун, также. Через полчаса я буду к вашим услугам, а пока мне нужно покончить с этим делом. Инспектор Рейхгольд, прошу следовать за мной!
Это звучало как приказание, и тот, нервно передернув плечами, направился вслед за высокой фигурой комиссара по коридору.
- Убийца отведен в камеру номер четыре, - заметил по пути Рейхгольд.
- Разве? А я приготовил для него седьмой номер.
Горн остановился около двери с номером семь и пропустил инспектора вперед, заперев за собой двери.
На скамейке рядышком сидели… Рут и Мяч. Профессионалы и критики, читая литературные произведения Горна, всегда поражались его глубокому знанию человеческой, и в частности преступной психологии. Он любил прибегать к неожиданным эффектам, но умел также пользоваться ими. Инспектор Рейхгольд остановился ошеломленный, никак не ожидая увидеть эту парочку, - короткой секунды его замешательства было достаточно. Раздался сухой треск - на руках инспектора защелкнулись наручники. В ту же минуту Мяч направил на него револьвер.
- Вы узнаете этого человека, Рут? - спросил Горн и, подойдя к Рейхгольду, провел рукой по его лицу. Черный, искусно приклеенный парик упал на пол, и ярко рыжие пряди волос обрамили лоб. Артистический грим исчез, и Рут в ужасе отшатнулась, узнав своего мучителя.
- Дюссельдорфский убийца находится в камере номер семь, - отчеканил Горн.
Мертвенно бледное лицо вампира с дико сверкавшими глазами было так ужасно, что даже видавший виды Мяч содрогнулся.
- Инспектор Шульце, будьте добры проводить фрейлин Рут в мой кабинет и подождать меня там, - произнес Горн, - Через пятнадцать минут я приду.
Он открыл дверь и пропустил дрожавшую всем телом Рут. Мяч задержался на пороге.
- Господин комиссар, - умоляюще прошептал он.
- Вы хотите, вероятно, спросить меня, какие цветы я предпочитаю на своей могиле? - перебил его Горн. - Всецело полагаюсь на ваш вкус.
С этими словами он захлопнул дверь камеры.
- Он неисправим и неуправляем, - с ужасом прошептал Мяч, медленно отходя от двери, за которой остались два соперника.
Элиас быстро овладел собой, и выражение ужаса на его лице сменилось дерзким вызовом. Горн подошел к нему и снял наручники.
- Вы единственный достойный противник, которого я когда-либо встречал, - любезно произнес он, садясь и небрежно поигрывая револьвером. - Я давно уже мечтал поговорить с вами так, с глазу на глаз.
- Однако это не первый наш разговор.
- Но последний. Предупреждаю: ключ от двери у меня в кармане, решетка на окне поддается только пиле, и, если мне не понравятся ваши жесты, знайте, я не делаю промахов.
- Да, я вижу, вы позаботились о своей безопасности, - насмешливо возразил Элиас.
- Не спорю, я дал вам тысячу возможностей отправить меня на тот свет. Сто очков вперед: а если я бью карту, то бью наверняка - согласитесь, что я играю честно.
- Что же вы, собственно, хотите сделать?
- Убить вас.
- Ха-ха-ха! И вы думаете, что это пройдет для вас безнаказанно? Ведь убийца пойман? Он сознался… слышите, сам сознался! И он больше ничего не скажет!
- Нет. Если бы ему дать взглянуть на вас - то он сошел бы с ума - или, вернее, лишился бы последних остатков разума, - а это не входит в мои планы. Публике нужен герой-убийца.
- И я отомстил ему - и всем, всем! Даже вы, верховный комиссар, знаменитый Горн, Ангел Смерти - ха-ха! Вы приняли меня на службу! Вы ничего не могли узнать - вы и сейчас ничего не знаете!
- Немного, конечно, но знаю. К сожалению, вам больше не пригодится знание того, что иногда люди в купе читают книги, на страницах которых имеется зеркало, что не все оглушенные лишаются чувств, что иногда можно выбраться и из туннеля, и что… привидения-двойники…
Элиас побледнел.
- Так, значит, вы все знаете…
- Я знаю вашу жизнь, шаг за шагом, до последней мелочи. Почему вы не убили Рут - тогда, в первый раз?
- Я любил ее, может быть… только ее…
Казалось, что при этом воспоминании Элиасом овладела слабость, но он быстро пришел в себя и выпрямился. В глазах блеснул странный огонек.