Глава 10.
ДОКТОР МИЛЛЕР
Лет тридцать пять или сорок тому назад молодой, только что окончивший университет Франц Миллер начал в Дюссельдорфе свою практику. Несмотря на молодость, он быстро обратил на себя внимание трудами в области психологии и пользовался большой популярностью. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что его дядя считался одним из самых богатых людей в городе. Других родственников у молодого доктора не было, родители его давно умерли.
Франц Миллер был, безусловно, завидным женихом, и дядя выбрал ему невесту, предлагая впоследствии передать ему свое дело.
Но молодой человек влюбился в хорошенькую горничную, и от их связи родился сын. Доктор настаивал на свадьбе, но старик-дядя убедил молодую мать выйти замуж за одного ремесленника, согласившегося за приличную сумму покрыть ее грех. Племянник был проклят и выгнан из дома.
После этой скандальной истории доктору неудобно было оставаться в городе, и он уехал в Карпаты. Только через двадцать с лишним лет, когда его дядя, девяностолетний старик, умер, простив племянника и завещав ему все свое состояние, вспомнили о пропавшем Франце Миллере. Прошел год, прежде чем он откликнулся на объявления о розыске наследника и вернулся обратно в город. Его трудно было узнать, так он изменился за эти годы, когда-то веселый, общительный молодой человек стал совершенным нелюдимом. Он ликвидировал через поверенного все дела, заперся в старом доме, держа самую необходимую прислугу, бросил практику и только изредка покидал дом, выезжая в свое имение около Бейрата.
Ходили слухи, что он стал спиритом и пишет ученый труд о значении спиритизма в медицине. Но обыватели, заинтересовавшись им сначала, быстро забыли о нем, переключившись на других людей. Только после серии убийств, поднявших на ноги полицию и терроризировавших население, по городу поползли мрачные слухи, что старик занимается черной магией, и так как ему для этой цели нужна человеческая кровь, именно он и является убийцей.
Как ни были бессмысленны подобные обвинения, полиция все же арестовала его. В доме произвели обыск, доктора допрашивали в течение нескольких дней, потом, когда возбуждение народа улеглось, отпустили на свободу.
Через несколько дней после этого шеф полиции получил письмо от дюссельдорфского убийцы, в котором тот нагло заявлял, что полиции следовало бы ловить настоящих преступников, а не арестовывать ни в чем неповинных людей.
Автомобиль Горна остановился перед небольшим особняком, расположенном в саду.
Мяч поднял молоток в форме львиной головы и постучал. Вслед за стуком послышались шаги, и дверь приотворилась на цепочку.
- Господин доктор занят и никого не принимает.
Горн молча подал свою карточку. Слуга проворчал что-то и, захлопнув дверь, ушел. Через несколько минут он вернулся и попросил гостей войти.
Мяч провел Горна в кабинет, они миновали ряд старомодно, но со вкусом убранных комнат. Кабинет из тяжелого резного дуба производил очень внушительное, солидное впечатление. За письменным столом сидел седой невысокого роста человек.
- Господин фон Горн очень хотел познакомиться с вами, доктор, - сказал Мяч после взаимного представления.
- И принести мои извинения за непростительную ошибку местной полиции, - добавил комиссар. - Вы давно здесь живете, доктор?
- Я здесь родился, но большую часть своей жизни провел в Карпатах.
- Если я не ошибаюсь, вы вернулись два года тому назад.
- Да, немногим меньше. Какие здесь произошли во всем перемены! Я перестал узнавать даже старых знакомых.
- И они вас, конечно. Вы, говорят, совершенно уединились…
- В мои годы это неудивительно.
- Однако у вас еще очень бодрый вид, - стальные глаза Горна лениво скользили по кабинету, незаметно присматриваясь к хозяину. Седая грива волос, бритое лицо с неправильными резкими чертами, полураскрытые глаза, сгорбленная фигура - на самом деле Франц Миллер казался старше своих лет.
- Разве? - удивился он. - Мне шестьдесят два года, но мой дядя, например, дожил до девяноста и умер совершенно неожиданно. Очевидно, долголетие у нас в роду.
- А ваш сын?
- Мой?.. Вы ошибаетесь, господин Горн, я не женат.
- Я хочу сказать… ваш сын от Эльзы Картон, бывшей горничной у …
Губы старика сложились в язвительную улыбку.
- Вы хорошо осведомлены о всех городских скандалах и сплетнях, - заметил он, - К сожалению, я мало интересуюсь ими… Эльза… да, конечно, я помню ее, но последний раз я видел ее двадцать восемь лет назад.
- Тогда, наверное, у вас еще были голубые глаза?
Ошарашенный Мяч с удивлением посмотрел на комиссара. Этот Горн чересчур эксцентричен!
Косматые брови доктора слегка приподнялись.
- Разрешите вам заметить, господин комиссар, что цвет радужной оболочки действительно меняется со временем - особенно это заметно у грудных младенцев и стариков, но все же, если вы явились сюда не как официальное лицо, собирающееся меня снова арестовать, я попросил бы вас… изменить свой тон. Вы еще очень молодой человек, и даже допрос имеет свои границы благопристойности.
Горн ответил на эту гневную тираду обворожительной улыбкой.
- Прошу извинения. Я не всегда умею выражать свои мысли. Вы теперь погружены в свои научные занятия, доктор? Насколько я вижу, у вас обширная библиотека по оккультным вопросам. Должен признаться, что меня это всегда глубоко интересовало. Ваше мнение об убийце?
- Откровенно говоря, он меня интересует только с патологической точки зрения.
- Однако у вас порядочно газет…
- Я выписываю их по старой дурной привычке… Убийца, вне сомнения, садист… извращенный болезнью до полной невменяемости.
- Теперь каждого убийцу считают ненормальным.
- Я думаю, вы не можете, однако, найти другого объяснения этим зверствам.
- О, мы их найдем. Вернее, он сам объяснит их!
- Меня удивляет, что этого до сих пор не произошло! Сумасшедшие отличаются необычайной хитростью и силой во время приступов безумия, но в остальное время… Конечно, мне, простому обывателю, трудно судить об этом, но… полиция…
- Но раз вы волей-неволей были хоть и случайно впутаны в эту историю, я не откажу себе в удовольствии еще раз побеседовать с вами на эту тему. Быть может, тайные силы, изучением которых вы занимаетесь, помогут нам там, где разум отказывается служить.
- Я буду рад, конечно помочь вам, но боюсь, что вы переоцениваете мои силы. К тому же… мой скромный образ жизни…
- Ваше состояние находится, надеюсь, в надежном банке? Берлинский биржевой, кажется?
- Не все. Я перевел некоторую часть в заграничные сейфы. По всей вероятности, я скоро отправлюсь в продолжительное путешествие с научной целью. За эти годы я отвык от родной Германии.
- Но ведь рано или поздно Немезида жестоко покарает ослушников…
- Вы имеете в виду ностальгию? - вежливо спросил Миллер. - Я выше всяких зависимостей от чего-либо.
Мячу надоел этот разговор. Он тихонько вышел из комнаты и, встретив в передней слугу, принялся болтать с ним о разных пустяках.
Якоб оказался довольно мрачным и заспанным парнем, и все шутки Мяча отскакивали от него, как горох от стенки.
- Скажите, пожалуйста, в котором часу вы подаете доктору в постель кофе? - спросил неожиданно появившийся Горн.
Якоб вытаращил на него глаза.
- Доктор никогда не пьет кофе в постели. Я приношу поднос прямо в кабинет.
- Ах, так, спасибо…
Садясь в автомобиль, Мяч зевнул.
- Знаете, Горн, - сказал он, - я видал виды, но вашими расспросами вы, пожалуй, и меня заставите сознаться в убийстве.
- Не могу вам ничего обещать заранее, - холодно ответил Горн. - Сколько лет вы работаете, Шульце?
- Двадцать шесть, я начал мальчишкой.
- Ну, этого достаточно для ординарного преступления.
Мяч только развел руками.
- Вы считаете доктора Миллера… - начал он.
- Очень умным, несчастным молодым человеком.
- Молодым? Я не знал, что он омолодился.
- Вы очень многого не знаете. Убийцу, например.
- А вы?
- Я могу его узнать, но это совершенно не изменит дела. Вы бывали когда-нибудь в зоологическом саду, инспектор?
- Да, приходилось иногда.
- Я очень люблю зверей, - меланхолически продолжал Горн, - у больших кошек, например, удивительно красивый зеленый цвет глаз… У людей такие глаза - это признак необычайных способностей… Вы обыскивали особняк доктора? Конечно, ничего подозрительного и не могло быть… бедный старик, бедный старик…
Мяч с возрастающим изумлением смотрел на своего шефа. Почему он вдруг проникся такой симпатией к ученому-миллионеру? И почему он стал достоин сожаления Горна?
Глава 11.
РУТ КОРНЕР
Несколько дней подряд Горн почти не выходил из помещения уголовной полиции. В синем дыму, наполнявшем комнату, трудно было различить его фигуру, склоненную над письменным столом.
Он решил внимательно изучить все, имевшее хоть какое-нибудь отношение к делу. На столах были разбросаны беспорядочные кипы бумаг, актов, протоколов и писем.
В газетах снова появились объявления, приглашавшие всех лиц, желающих сообщить какие-либо сведения, явиться к берлинскому главному комиссару.
Мяч приволок, кроме своего неизменного мешка за спиной, еще целую корзину провизии и, покорившись судьбе, уселся за маленький столик рядом с Горном.
- Он хочет в три дня решить головоломку, над которой мы бились целый год, - сокрушенно доложил Мяч старому шефу. - У этого человека изумительная память и манера оглушать собеседника неожиданными вопросами. Никогда не знаешь, спросит ли он вас в следующую минуту о здоровье домашней кошки или наденет наручники.
- У этого Горна изумительные способности, - с уважением подтвердил Томас Мун - инспектор Скотленд-Ярда. - Блестящие, прямо головокружительные допросы.
- У каждого своя манера развлекаться, - пробормотал измученный Мяч. - Честное слово, я мог бы найти и более простой способ самоубийства, чем работа с ним.
Но, несмотря на кажущееся недовольство, он наотрез отказался от замены и стремглав бросался исполнять любое поручение Горна.
На пятый день Горн поднялся и отодвинул гору бумаг.
- Надеюсь, вы ничего не будете иметь против небольшой прогулки, инспектор, - обратился он к Мячу.
- С выстрелами или без них? - заинтересовался тот.
- На этот раз вам придется лишить себя этого удовольствия, - в тон ему ответил комиссар.
Черный автомобиль остановился около редакции "Миттаг". Это было время затишья, и в опустевшей редакции можно было встретить только задержавшихся сотрудников: одни пребывали в ожидании аванса, другие - торопливо собирали свои блокноты и портфели.
- Разрешите вас познакомить, - засуетился Мяч. - Комиссар фон Горн - гроза всех преступников и сыщиков, фрейлин Рут Корнер - слава репортеров.
- И инспектор Шульце - величайший льстец, - улыбаясь, подхватила Рут, сидевшая за машинкой. - Разве вас так боятся не только преступники, но и сыщики?
Она набралась храбрости, чтобы прямо взглянуть в нервное и резкое лицо Горна.
- Я добиваюсь первого и избегаю второго, - быстро ответил он. - Для чего вы, собственно, работаете в газете, фрейлин?
Рут недоуменно посмотрела сначала на комиссара, затем на Мяча, который за спиной комиссара делал ей отчаянные знаки.
- Для того, чтобы иметь возможность самой задавать вопросы, а не отвечать на них, - не слишком приветливо ответила она. - Что вам угодно?
- Я хотел бы поговорить с редактором или о нем, если его нет. Кроме того, мне нужно дать объявление в газету.
- Контора уже закрыта, но я могу передать в ночной выпуск.
- Печатайте! - Горн остановился перед машинкой, заложив руки в карманы. Казалось, что именно он является главным лицом в редакции. Во всяком случае, Рут, несмотря на явное возмущение этим повелительным тоном, беспрекословно уселась за машинку и, вставив лист с копией, опустила на клавиатуру свои тонкие, гибкие пальцы.
"Ищут для небольшой типографии ротационную машину, хотя бы подержанную или устаревшего образца. Предложения с указанием цены адресовать в контору газеты под литерами "А. В."
- Кончили? Распорядитесь, пожалуйста, чтобы все предложения направлялись непосредственно в полицей-президиум, по моему адресу. Лучше, если вы сами займетесь этим - я не люблю лишних разговоров.
- Вы так уверены, что я окажусь достойной вашего доверия?
- Да, могу вас уверить, что если появится статья о моих коммерческих начинаниях или об этом узнает хотя бы одно лицо, то вы будете арестованы на две недели.
- Почему не больше?
Наглость этого человека переходила все границы.
- Потому что через две недели убийца будет найден. И если вы не замешаны в этом, то будете освобождены.
- Фрейлин Рут очень интересуется убийством, - предательски заметил Мяч, за что был удостоен гневного взгляда девушки.
- Я бы предпочел найти в этом городе человека, интересующегося географией, - сухо заметил Горн.
- Что вы имеете в виду?
Горн удобно уселся в кресло и закурил, мечтательно выпуская синюю струю дыма.
- Галиция, Венгрия, может быть, Босния и Герцеговина… Удивительный край - эти Карпаты.
- Если вы обратитесь к моему отцу… Он жил там долгое время и хорошо знает эту местность.
- Ваш отец доктор?
- Нет, - удивилась Рут, - археолог.
- А? В таком случае, будьте добры дать мне ваш адрес и перепечатать для меня эту статью.
Горн вытянул из кармана брошюру и, протянув девушке, прибавил: - За гонораром обратитесь ко мне в бюро.
- Я не беру частной работы! - Рут окончательно вышла из себя. - И какое вы имеете право… вообще…
- Никакого. Поэтому я и прошу вас, а не приказываю. Вы мне нравитесь, фрейлин Корнер, я многое о вас знаю. Вам двадцать два года, ваша мать умерла три года тому назад, вы достойная помощница вашего отца. Вы обычно жили в усадьбе около Бейрата. В этом году вы, наверное, туда не поедете.
- Почему вас интересует…
- Я очень люблю зелень - деревья, траву. Вообще зеленый цвет, - лениво цедил Горн. - Вы замечали, фрейлин Рут, что у некоторых людей глаза имеют необычайный оттенок изумруда? Если вы когда-нибудь увидите такого человека - не забудьте сказать мне об этом. Слышите?
Он круто повернулся и, увлекая за собой Мяча, вышел из комнаты, оставив ошеломленную Рут. Она прижала руки к груди, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце.
"Так вот какой он, этот Горн! Знаменитость, красавец, эксцентричный до резкости, которая, однако, не кажется грубой; небрежный, повелительный, печальный - Усталое Сердце, - вспомнила она. - Но почему, Боже мой, почему он заговорил о зеленых глазах? Разве?.."
Но Рут напрягла всю свою волю, чтобы не думать об этом. Или это слишком ясный намек, или случайность!
Она открыла книгу и нашла подчеркнутую статью: "О пользе куроводства и огородничества в домашнем хозяйстве".
Рут не могла удержаться от улыбки. Неужели ему и это надо знать?
Она добросовестно отстучала на машинке полтора часа и, сложив бумаги в портфель, пошла домой, успев прийти как раз к тому моменту, когда черный автомобиль с сидящими в нем Мячом и Горном отъехал от ее дома.
Быстро взбежав по лестнице, она прямо прошла в кабинет отца.
- Я немножко опоздала, папа, - случайная работа.
- Да, мне уже передали. Какой симпатичный этот Горн! Прекрасно воспитанный молодой человек.
- Я бы этого не сказала, - пробормотала Рут.
- Разве? Он очень интересуется моими раскопками в Карпатах. Мы с ним все время говорили на эту тему.
Рут только покачала головой. Неужели ей надо было переписывать статью о моркови и о прочей ерунде только для того, чтобы Горн мог беспрепятственно побеседовать об археологии?
- Чем же кончился ваш разговор, папа?
- Я дал ему кое-какие указания и адреса, между прочим, одного моего знакомого, знавшего близко и этого чудака-доктора.
Но это уже не интересовало Рут.
Глава 12.
ТОРГОВЛЯ СМЕРТЬЮ
На одной из самых оживленных улиц Дюссельдорфа высилось здание с надписью громадными золотыми буквами: "Общество страхования от несчастных случаев".
Несмотря на свое очень недолгое существование, общество пользовалось очень большой популярностью.
Перепуганные жители города, охваченные всеобщей истерией, стремились застраховать свою жизнь на возможно большую сумму, и шикарное помещение "Общества", залитое ярким светом, - всегда было полно посетителями.
Все, от богачей до последнего бедняка, несли сюда свои излишки, сбережения и жалкие крохи. "Общество" в несколько месяцев организовало банк, в котором собственники полисов являлись также акционерами.
В стальных сейфах хранились драгоценности и деньги, - звонкими новенькими монетами, истертыми медяками, засаленными бумажками, хрустящими билетами, - заработанные тяжелым трудом, унижениями, милостыней, торговлей телом, удачей, расчетом и мошенничеством. Деньги, из-за которых многие, очень многие люди подавляли в себе малейшие желания, выходящие за рамки бюджета, чтоб обеспечить себе глазетовый катафалк и подобающий траур у родственников… Деньги падали, рассыпаясь по маленьким отделениям касс, укладывались в столбики, завязывались в пачки, перебрасывались из одного помещения в другое, проходили через десятки рук и, щеголяя солидными цифрами, появлялись на столе главного директора общества.
- Сколько лет процветает это благодетельное предприятие? - спросил Горн, останавливаясь перед зеркальным окном "Общества страхования".
- Шесть месяцев, - отвечал Мяч.
- И вы еще не застраховались? Удивительная оплошность. Я лично провожу вас туда.
- Боюсь, что вы окажетесь невыгодным для меня оценщиком, - возразил Мяч.
- Браво, вы начинаете кое-что понимать.
- Благодарю. Первая похвала за двадцать шесть лет службы.
- Боюсь, что она окажется и последней. Проводите меня к директору.
Конец фразы относился уже к служащему.
Тот вначале только презрительно поднял брови и пожал плечами, но Мяч, загнув отворот пальто, показал ему свой значок, и служащий мгновенно преобразился в весьма любезного и готового к услугам человека.