– Да, инспектор. И ни разу не сталкивался со столь… ужасным случаем. У нас обычно тихо – ну, может быть, ребята в кабачке у Джо передерутся… Но чтобы кто-то от этого умер – никогда.
– Понятно. Но я не совсем это имел в виду. Скажите, при старом хозяине – при сэре Рэндолле, здесь, в поместьи, было больше прислуги? И она была той же самой?
– Нет… сэр. Всех слуг сэра Рэндолла молодой сэр Генри сразу рассчитал. А на их место взял тех, что вы видели. Странно – вот вы сказали, и я вспомнил. С ними ещё был Аткинс – так сказать, мастер на все руки. Он присматривал за всем этим… – О,Рафферти обвёл глазами по кругу, – техническим оборудованием – водопровод, газ, отопление, крыша… И я не слышал, чтобы он был уволен. Только две недели назад он приезжал в Норхуд, где и мой участок. Что-то забирал из лавки мистера Брауна: Аткинс всегда выписывает какие-то детали, или материалы по каталогам.
– А почему мы его сегодня не видели?
– Ну… затрудняюсь сказать. Может, всё же уволился.
– Хорошо. – хотя что же тут было хорошего, констебль по непроницаемому лицу понять не смог. Вместо этого он сам спросил:
– А вы, сэр… не сочтите за бестактность… давно служите?
– Ничего, я не обижусь. Двадцать один год.
– Чёрт! По вам никогда бы… Сколько же вам лет, сэр?
– Сорок шесть. – тут их беседу нарушил звук подъехавшего автомобиля, и сигнал клаксона – сэр Генри требовал открыть ему дверцы гаража.
Джексон поднялся со стула, и подошёл ближе к окну, хотя что он мог увидеть в почти полной темноте снаружи, да ещё из ярко освещённой электричеством комнаты, сказать было сложно.
Немного погодя он вернулся на свой стул. А вскоре открылась дверь, пропуская самого сэра Генри, а придерживающий её Мерчиссон торжественно объявил:
– Господа! Сэр Томас Генри!
Вид у сэра Генри был не слишком хороший – под глазами мешки, во взгляде боль. Впрочем, привычки и статус делали своё дело: держался он с достоинством и костюм на нём сидел безупречно.
Констебль представил сэру Генри инспектора:
– Инспектор Джексон, сэр, Скотланд – Ярд.
Аристократ на удивление крепко пожал руки обеим полицейским, не стесняясь разницы в общественном положении, и не делая попытки избежать явно неприятного предстоящего разговора.
Они, следуя приглашающему жесту хозяина, вновь опустились на стулья.
– Прошу вас, инспектор, спрашивайте. Ведь у вас наверняка есть вопросы.
– Да, сэр… Если позволите, я прежде всего хотел бы выразить вам своё глубочайшее…
– Благодарю. Да, я до сих пор поверить в это не могу… Если бы не работа, мне бы… – он отвернулся. Затем снова посмотрел в глаза представителю Закона, – Но – прошу вас!
– Благодарю. – теперь уже инспектор вежливо поклонился, – Простите меня – но вы сами понимаете сложность ситуации… и положения полиции: когда ни с того ни с сего молодая, жизнерадостная женщина вдруг решает покончить с собой – наша обязанность выяснить обстоятельства и причины, побудившие её… Разумеется, существуют такие аспекты её жизни, что я в данной ситуации могу узнать только от вас, сэр.
Все помолчали, сэр Генри кивнул, как бы соглашаясь с инспектором.
– Скажите, сэр, вы были знакомы с леди Томас Генри около полугода?
– Да. Мы познакомились в конце февраля, на симпозиуме лингвистов в Гааге.
Она… Словом, я попросил одного общего знакомого представить меня. Потом мы перезванивались какое-то время. Ну а где-то через месяц… Я пригласил её провести её отпуск, две недели, в Картино,д,Ампеццо, в Альпах, и мы… Стали близки.
После этого практически жили уже вместе.
– Знакомила ли она вас в этот период с кем-нибудь из близких? Или подруг?
– Да, разумеется. Правда, вначале, конечно, были подруги – Эрика ВанБюйтен… Белинда Крулл… и… м-м… Не запомнил точно имя – но все звали её Рут, а вот фамилия…Кажется, Дзорба.
Ну а родственники… Хм. Со своей бабушкой, миссис Либерманн, она меня познакомила уже после помолвки. Это было месяца три назад. Ну а с отцом мы увидались только на свадьбе – точно не скажу, но, как мне кажется, она до сих пор не простила ему развода с её матерью.
Сэр Генри снова посмотрел куда-то в угол. Инспектор спросил:
– Скажите… Ещё раз прошу прощения за вопрос, который может показаться бестактным. Вы не заметили у этой миссис Либерманн каких-либо… странностей в поведении?
Ну, скажем, немотивированной агрессии, замкнутости, депрессий, или чего– то в этом роде?
– Это у бабушки-то?! Да что вы, трудно даже помыслить о таком! – сэр Генри сделал слабую попытку улыбнуться, – Миссис Либерманн – воплощённый ангел! Если бы вы её видели, вам бы сразу стало понятно, что с ней в главной роли без всякого дополнительного грима можно снимать фильм про добрую волшебницу… Она обладает отличным здоровьем, неистребимым оптимизмом и огромным чувством юмора. Нет, бабушка у Кэролайн – первый сорт, если позволите так сказать…
– Благодарю. Ну, а что вы можете сказать про её отца?
– Отец… Я его ни до свадьбы, ни после, собственно, и не видел. Но он, без всякого сомнения – очень представительный мужчина. Великолепная осанка, мужественные черты лица. Он в свои пятьдесят четыре выглядел, ну… Лет на сорок пять, не больше. Не сомневаюсь – кое-что из , так сказать, экстерьера, Кэролайн взяла у него. Но что касается его характера… Не могу ничем вам помочь – просто не знаю.
– Понятно. Теперь, если позволите, вопросы уже о самой Кэролайн. Она не возражала, когда вы привезли её сюда?
– Ну, как вам сказать… Она, конечно, не хотела ехать сюда, в глушь. Если бы не её беременность, мне бы, наверное, не удалось уговорить её уехать в место поспокойней. Да и прибыв сюда она… честно скажу – первое время была не в восторге. Место тут, – лорд генри чуть дёрнул плечом, – сами видите – не из весёлых…
Ну а потом, когда она походила везде, присмотрелась… Даже захотела кое-что подремонтировать, подреставрировать, подсадить в оранжерею новых растений – словом, обустроить наше, так сказать, гнёздышко, поуютней.
– Скажите, сэр Генри, когда она в первый раз попросила вас посмотреть на пруд, вы сильно удивились?
– Н-нет. Она так долго рассматривала эту картину – будь она неладна! – что я даже буквально приказывал ей отойти от неё. Есть один момент, о котором я ужасно сожалею: это то, что я вначале сам не приехал сюда, не осмотрел всё, и не приказал убрать этот чёртов портрет куда подальше… Я так и подумал, что он произвёл на неё сильное впечатление.
– А как этот портрет вообще оказался в этой комнате?
– Он просто всегда висел здесь – ещё при дяде Рэндолле, и его отце, и деде… Это портрет написал кто-то там знаменитый, по заказу древнего пра-предка, а его вдохновила эта дурацкая легенда. Ну, вы должны понимать, инспектор: любая фамильная фишка делает наш род… э-э… более экзотическим, что ли… Создает статус. Вызывает больше уважения у остальных. Местных, да и не местных, наследных аристократов.
– Понятно. Не могли бы вы теперь, хотя бы вкратце, передать суть этой… легенды?
– Разумеется. Но вкратце – не смогу. Это – как зазубренный навсегда – а так и было! – урок: раз начав, нужно выложить его без запинок и пропусков. Так сказать, на автопилоте… Слушайте.
Рассказывал, впрочем, сэр Генри вовсе не механически, а с мягкой напевностью и не хуже профессионального актёра. О,Рафферти почему-то вспомнился "Гамлет", которого он однажды, ещё подростком, смотрел в Ливерпульском Театре. Что ощущал инспектор, понять оказалось как всегда невозможно.
После того, как легенда закончилась, некоторое время царила тишина.
Прервал молчание Джексон:
– Благодарю вас, сэр. Сэр Генри, когда вы смотрели на пруд во второй раз… Вы абсолютно уверены, что там никого не было? Может быть, кто-то мог спрятаться, скажем, за заросли камыша? Лечь в траву?
– Нет-нет, инспектор, это абсолютно невозможно. Светила полная луна, и если бы там был кто-то в белом, он чётко выделялся бы даже в камышах! Да и сама она говорила, что фигура не пряталась, а, скорее, наоборот!
Инспектор покивал.
– И последний вопрос. Когда вы услышали всплеск, и подбежали к окну, она не пыталась как-то… спастись, выбраться из озера?
– Нет. Когда я подбежал к окну, уже видны были только круги… И звуков никаких не было. Это я уже сам догадался, что она кинулась… Я, конечно, сразу бросился за ней.
Но нашёл и достал только минуты через три – тут, под окнами, довольно глубоко.
Откачать не смог. – сэр Генри порывисто выдохнул, – И искусственное дыхание – я умею, но тут… Не помогло. – желваки на челюсти сэра Генри напряглись.
– Понятно. – повторил инспектор, – Ещё раз прошу меня простить за то, что вынужден причинять вам боль. Благодарю за готовность к сотрудничеству. У меня всё. Так что, если вы не возражаете, мы с констеблем откланяемся.
– Э-э… Хорошо. Прощайте, инспектор. Констебль… – сэр Генри попрощался снова за руку с обеими полицейскими.
– Кстати, ещё раз прошу меня извинить… Если мы с констеблем пришлём венок на похороны, вы не будете возражать?.. Когда они, кстати, состоятся?
– Э-э… Скорее всего послезавтра. В полдень. Раньше родные миссис Генри не успеют приехать…
Впрочем, у неё их немного – не то, что моих. Да, моих… Придётся вызвать всех. Ну – вы понимаете: "ноблесс облидж"*.
* Положение обязывает (лат).
В свете фар дорога казалась ещё отвратительней, чем днём.
Традиционное молчание прервал О,Рафферти:
– Извините за бестактность, сэр… Вот вы не задали сэру Генри практически ни одного вопроса помимо тех, что уже были заданы на предварительном допросе… Почему?!
Инспектор оторвал взгляд от дороги, и взглянул на констебля.
Определить выражение на его лице всё равно оказалось невозможно. Словно смотришь в бетонную стену. Вернув взгляд на дорогу, инспектор бесцветным голосом сказал:
– Мне и не нужно было узнавать ничего нового. Я хотел просто увидеть его реакцию на мои вопросы и некоторые ключевые слова.
– И… что же это вам дало?!
– Практически всё, что мне было нужно.
– То есть?..
– То есть то, что смогли бы увидеть и вы, если бы прошли курс под названием "Психомоторные и мимические реакции преступника" . Суть его такова, что человек может контролировать при лжи почти все значимые части своего организма… Но – именно "почти".
Кое-что остаётся. И хотя эта идея сильно дискредитирована фильмом "Солги мне", инстинктивные, автоматические реакции организма, что лежат в её основе, всё равно будут проявляться в том или ином виде. Нужно только знать, где искать их.
Словом, я не столько слушал, сколько – смотрел. И ещё кое-что… Возможно, вы тоже обратили внимание – он не разу не назвал жену по имени.
Констебль… Почесал в затылке. Потом всё же решился:
– Так вы с самого начала предполагали… Значит это – сэр Генри?!..
– Не будем забегать вперёд, констебль. Такие вещи решает суд. Мы же – лишь ищейки, вынюхивающие и раскапывающие факты для следствия. – коротко глянув на констебля, инспектор добавил:
– И последнее. Я рассчитываю на вашу сдержанность.
Высадив инспектора у его дома в Норхуде, инспектор, воспользовавшись улучшившимся покрытием дороги, выжал из своего подержанного "Ягуара" под пятьдесят, а затем – и под семьдесят. Было ещё довольно рано, но движение по шоссе здесь, в глуши, практически замерло.
Поглядывая иногда в зеркало заднего вида, он чуть усмехнулся. Фары преследовавшей его машины не приближались более чем на четверть мили.
До своего дома в пригороде под Лондоном инспектор добрался к полуночи.
Припарковав машину на стоянке перед многоквартирным домом одного из кварталов, он запер её и вошёл в подъезд. Поднялся на третий этаж, отпер дверь. Включил свет на кухне.
Пройдя к странному устройству в углу, установил что-то на панели управления, и… Вышел из квартиры через кухню.
Поднявшись на крышу, Джексон дошёл до крайнего подъезда, и спустился до подвала.
Отпер своим ключом неприметную железную дверь. Вошёл, щёлкнул выключателем.
Тусклые редкие лампы осветили длинный тоннель с кабелями на стенах и лужами на полу.
Заперев дверь за собой, он прошёл с полмили, после чего выбрался на поверхность через подвал почти такого же дома.
Теперь от своей квартиры он был отделён тремя домами и автостоянкой.
Он, пройдя ещё дальше, сел в ожидавшее его неприметное такси. Водитель, ни слова не сказав, двинулся, даже не зажигая фары. Мотор работал ровно и бесшумно – чувствовалось, что он и форсированный, и чужой.
До Даунинг-стрит добрались за каких-то сорок минут.
Уже не таясь, "инспектор" вошёл в неприметную боковую дверь скромного двухэтажного особняка. Про его путешествие по очередному подземному коридору, лифту и встречу с двумя морскими пехотинцами, проверившими документы и вежливо отдавшими честь, рассказывать долго и бессмысленно.
Опустившись на триста метров под здание МИ-5, и снова встретившись с морпехами, Джексон прошёл в малый Оперативный Центр.
Его уже ждали.
– Что, разучился быстро ездить? – руку ему пожал дежурный, майор Крэйг Саммерс.
– Нет. Не хотел сильно отрываться – вдруг они потеряли бы меня.
– Ага. Понятно. – Крэйг кивнул на огромный центральный монитор, – Ладно, пошли. Покажу всё, что нарыли.
Нарыли, действительно, неплохо.
– …а вот это – запись со спутника Р-Зет 45/7. Вчера, в ноль два сорок пять.
Джексон молча просмотрел запись, не проявляя, как, впрочем и всегда, никаких эмоций.
А обычный человек вряд ли удержался бы от того, чтоб их не проявить!..
Изображение с тепловизора спутника было немного смазанным, но на нём чётко были видны все фазы, и участники драмы.
Фигура женщины, стоящей на каком-то помосте посреди озера, фигура аквалангиста, совсем размытая и блекло-желтая из-за воды и гидрокостюма, и яркая вспышка – вылетевшая из окна девушка, к которой сразу устремился подводный пловец.
И полуфигура мужчины, высунувшаяся затем из окна, и через минуту прыгнувшая туда же, в озеро.
Было хорошо заметно, что оба мужчины удерживали девушку под водой не менее пяти-шести минут. После чего вытащили её на берег, и, поделав что-то с её головой, разошлись: аквалангист добуксировал что-то вроде плота, на котором стояла женщина, до берега, и уплыл под дом, скрывшись, вероятно, в подводном тоннеле. Другой же мужчина дождался женщины, и они прошли в дом через открытую кем-то изнутри, дверь.
– Звонок в 911 сделан только через пятнадцать минут, – сердито буркнул Саммерс. – Не могу смотреть на это… – он сидел за пультом, перекатывая карандаш по его поверхности.
– Понятно. – отозвался Джексон, так и не изменившийся в лице. – А что с этими двумя домами?
– Они используют только один. Вот. – майор включил другую запись, – Это уже с американского, – три дня назад, и сегодня утром, до того, как приехал этот чёртов констебль. Но – после того, как уехала скорая, забравшая тело. В… э-э… ноль пять десять.
На ночной записи трёхдневной давности было видно, как двое мужчин заносят в пустующий дом деревни большой плоский предмет, и выносят и грузят в машину другой, тех же очертаний, но более тёмный – то есть более холодный.
Утренняя запись показывала, как производится повторный обмен большими плоскими предметами, и выгружаются и прячутся в доме мешки, и что-то железное.
– Отлично. Похоже, мы знаем, где картина-легенда и акваланг. Позаботься об ордере… И группу захвата – на утро. В шесть ещё темно? Значит, к полшестого… Дай-ка карту – я покажу, где им дислоцироваться до моего сигнала…
Через час Джексон был снова "дома".
Таймер уже отключил свет, и распахнул окно. Но ни спать, ни ужинать Джексон не стал.
Из дома он вышел всё тем же способом, и к полшестого утра "такси" с четырьмя ведущими колесами уже подъезжало к деревне перед "Большим озером".
Остановив машину примерно в миле от усадьбы, за холмом, инспектор поднялся на гребень. В доме не горело ни огонька. Он поднёс к лицу микрофон:
– Отоприте склад, контейнер со стеклом прибыл.
Первые пять минут ничего видно не было. Даже в хороший тепловизор, который красовался на голове Джексона. Затем вокруг дома стали появляться светлые тени – это они в приборе выделялись чуть более светлым – обычному же человеку заметить чёрные костюмы в темноте было совершенно невозможно. Через ещё пару минут несколько теней вошли в пруд, и скрылись из поля зрения прибора.
Ждать пришлось шесть минут тридцать секунд. Затем парадная дверь распахнулась. Но никто не вышел.
Джексон вернулся в машину, и сказал только:
– Поехали!
Водитель кивнул. Мотор завелся и работал практически бесшумно.
Остановили машину прямо перед парадным. Джексон вошёл в дом.
Командир группы уже встречал его. Он отрапортовал, коротко козырнув:
– Всех взяли, сэр! Их и правда было четверо. Согласно вашему приказу, сразу обездвижили электрошоком. Томкинс уже сделал им уколы, и через минуты три можно будет всех увезти.
Джексон ответил на приветствие, сказав:
– Благодарю за отличную работу. Как только снотворное подействует, грузите и – прямо к капитану в лабораторию. Начните с зубов. А что там сканнер?..
– Сканнер показал у каждого по импланту в бедре.
– Вот как. – "инспектор" помолчал. Затем принял решение. – Тогда пусть Томкинс вначале удалит их здесь, на месте, и оставьте импланты в их постелях. А сейчас выделите мне сапёра с резаком, и двух бойцов.
В первую очередь Джексон прошёл в подвал правого крыла.
Теперь вскрыть фамильный "склеп", ключи от которого "утеряны", труда не составило – он уже был открыт. Причём – изнутри.
Внимательно инспектор осмотрел люк в полу и железную трубу колодца, ведущего вниз, в серо-зелёную мутную воду. Боевые пловцы сильно взмутили её.
– Люк был заперт?
– Да, сэр. Пришлось резать. – это отозвался сапёр, указав на лежащий рядом резак. Сам он снял ласты, но всё ещё оставался в чёрном гидрокостюме, – И линолеум нам пришлось скатать. – он указал на объёмистую трубу у стены.
Джексон снова кивнул. Затем прошёл в следующую "фамильную" комнату.
Она была оборудована под оперативный центр. Серые экраны мониторов, когда капрал всё включил, ожили, и показали – и спальню Кэролайн – из её угла. И кабинет, и коридоры, и все подходы к дому, и оранжерею… Здесь же находились и видео– и аудиоаппаратура для записи происходящего.
– Благодарю за оперативность. – Джексон коротко кивнул, капрал отдал честь:
– Спасибо сэр!
– Что искать, вы знаете. Приступайте.
– Так точно, сэр! – не прошло и десяти минут, как взрывное устройство было найдено.
Больше в доме инспектор ничего не осматривал.
Отдав необходимые распоряжения командиру группы, он вернулся в "такси", и выехал обратно. В рацию он сказал только:
– Заприте склад.
К моменту его приезда в Управление оба его преследователя, так и остававшихся на стоянке перед его "домом", "на страже его покоя", были обезврежены прямо в своей машине с помощью газа, и размещены по камерам.
Разумеется, и они уже были просканированы. Но никаких имплантов, или скрытых в пломбах ампул с ядами найдено не было.
"Инспектор" поднялся из подвала наверх, и прошёл в приёмную шефа оперативного отдела. Здесь ему пришлось подождать, пока закончится планёрка.