Вспомнив о Герти, я решил снова позвонить ей домой, но оказалось, что телефон отключен. Полагаю, об этом позаботился Добрьяк, что было весьма рачительно и предусмотрительно с его стороны, но теперь, когда у меня есть триста тысяч долларов, я, наверное, могу позволить себе и телефон в моей второй квартире.
Стану ли я здесь жить? Мне почему-то казалось, что нет. Слишком уж эта обитель смахивала на вестибюль музыкального театра в Радио-Сити. Тут меня не будет оставлять ощущение, что вот-вот появятся туристы с экскурсоводом.
Кроме того, не стану же я до гробовой доски терпеть наскоки швейцаров. Нет уж, пусть лучше Добрьяк выставит эту квартиру на продажу. Пожалуй, останусь у себя, на Западной девятнадцатой. Зачем съезжать оттуда, если квартира вполне устраивает меня?
Да, но все это - дело будущего. Сперва надо дождаться окончания нынешней катавасии и вернуться в наезженную колею. Пока же я исследую квартиру дяди Мэтта. Правда, и сам не знаю, зачем. В общем, я переписал адрес "Лэтэм, Кортни, Уилкс и Уилкс" на клочок бумаги, запихнул его в карман и возобновил разведку местности.
Следующая находка поджидала меня в стенном шкафу в спальне прислуги.
Именно там я обнаружил скрюченное тело Гаса Риковича.
Глава 25
Поначалу я не понял, что он мертв. Рикович сидел на полу, привалившись спиной к стене, задрав коленки и уперевшись в них подбородком. Все это сооружение было запихнуто в самый дальний угол. Глаза Риковича были открыты, даже вытаращены, а губы застыли в любезной и немного вопросительной улыбке.
Казалось, он разглядывает мои лодыжки. Естественность позы и выражения лица ввели меня в заблуждение, и я пребывал в нем секунд, наверное, десять, в течение которых моими преобладающими чувствами были: а). изумление и б). злорадство.
Мое а). изумление объяснялось очень просто: кто не изумится, открыв стенной шкаф и обнаружив в нем Гаса Риковича сидящим на полу? А б). злорадство я чувствовал потому, что мне сразу пришло на ум объяснение странного присутствия здесь Гаса Риковича. "Ого-го! - подумал я. - Он пришел сюда в поисках сведений, которые мог бы продать". Иными словами, в тот миг, когда я увидел его, мне подумалось, что утром, предлагая купить сведения, Рикович на самом деле не располагал никакими сведениями, вот и примчался сюда в надежде, что ему удастся раздобыть их и сбагрить мне. Разумеется, предположение это я построил гораздо быстрее, чем изложил его вам.
Но, как бы там ни было, чувства а). и б). в мгновение ока вытеснило чувство в). - ужас. Ибо до меня дошло, что Гас Рикович неподвижен, не моргает, а макушка его имеет какой-то непотребный вид.
- Ой! - воскликнул я и поспешно захлопнул дверцу шкафа.
Хлопок напугал меня пуще прежнего. А вдруг убийца все еще где-то поблизости? А вдруг, сам того не ведая, я уже полчаса играю в кошки-мышки с лиходеем, угробившим несколько человек? А вдруг теперь, когда я обнаружил тело его последней жертвы, этот лиходей решит, что пришла пора отправить в мир иной и меня тоже? Вполне может быть.
Нет. Не "может быть", а не может быть. Человек, убивший дядюшку Мэтта, уже покушался на меня и не делал никакой тайны из своих намерений. Мог ли я сомневаться, что тот же загадочный мистер Икс позаботился и покое Гаса Риковича? Рикович пришел сюда либо затем, чтобы попытаться раздобыть годные на продажу сведения, либо в надежде шантажом вытянуть из убийцы деньги. Это не так уж и важно. Теперь ясно, что и дядя Мэтт, и эта штуковина в шкафу пали от одной и той же руки. А значит, тут никого, кроме меня, нет, если не считать Гаса Риковича.
Я больше не открывал шкаф, а вместо этого развернулся и начал перебирать ногами. Я успел миновать три комнаты, когда мои мозги, наконец-то, догнали меня. И первым делом пожелали узнать, как теперь быть.
Позвонить в полицию? Нет, нельзя. По тем же причинам, по которым я не мог позвонить туда после похищения Герти. Разумеется, можно воспользоваться безопасным телефоном-автоматом. Помимо прочих преимуществ, такое решение сулило мне чудесную возможность покинуть эту квартиру, воздух в которой вдруг сделался влажным, промозглым и липким, будто в мавзолее.
Казалось, тело Гаса Риковича дрожит в шкафу в глубине квартиры. От него во все остальные комнаты словно тянулись невидимые нити. Присутствие Риковича явственно ощущалось в гулком звенящем воздухе. Я будто стоял в пещере, вымытой в толще айсберга, в углу которой валялась чья-то гниющая плоть.
К тому же, мне надо было спешить на встречу с профессором Килроем.
Я быстрым шагом вышел из квартиры, запер дверь, поначалу перепутав ключи, но даже теперь ощущал затылком липкие щупальца, тянущиеся ко мне от Гаса Риковича. Я с содроганием нажал кнопку вызова лифта.
Казалось, мой дружелюбный лифтер ехал ко мне слишком долго. Но как только я вошел в кабину, он с тревогой посмотрел на меня и сказал:
- Я тут кое о чем подумал, мистер Грирсон.
- Фитч, - рассеянно ответил я, размышляя о том, что никогда прежде не видел мертвых тел и предпочел бы не видеть их впредь, особенно в стенных шкафах обезлюдевших квартир.
- А, да, верно, помню, - откликнулся лифтер. - Мистер Грирсон объяснял мне, почему у вас с ним разные фамилии.
- Правда? - спросил я.
- Мистер Фитч, - с нажимом произнес лифтер, - надеюсь, вы не скажете нашему управляющему, что я играл в карты с вашим дядюшкой. Нам не положено близко сходиться с жильцами, понимаете? Я бы и не стал играть, да ваш дядька сам требовал.
- Я ничего не скажу, - пообещал я.
- Иначе я могу поплатиться работой, - объяснил лифтер. - А тогда уж и не знаю, что мне делать.
Я не ответил, поскольку у меня хватало своих забот, и, когда лифт, наконец, остановился в вестибюле, я молча пошел прочь, забыв заверить лифтера в незыблемости его служебного положения. Да и то сказать, разве он никогда не слыхал об автоматических лифтах? Вскоре это новое поветрие придет и сюда, на Южную Сентрал-Парк-авеню, и не имеет значения, настучу я кому-нибудь о дружбе лифтера с дядей Мэттом или нет.
Интересно, а какие отношения поддерживал с дядей Мэттом тот сухопутный адмирал на улице?
И еще вот что интересно: как мне удается думать о таком количестве не относящихся к делу предметов, когда в темном шкафу сидит Гас Рикович?
В трех кварталах от дома дядьки я увидел телефонную будку. Теперь я уже знал, какого стиля работы придерживается полицейское управление, и мне удалось анонимно сообщить властям о трупе в стенном шкафу, уложившись в пять минут. Я преодолел плотные ряды сержантов сризов, сризов слева и полицейских участков быстрее, чем Роджер Бэннистер пробегает милю.
Только покинув будку, я, наконец, решил, что пора задаться вопросом, намного ли я разминулся по времени с убийцей или убийцами Гаса Риковича. На полчаса? На пять минут? На тридцать секунд? Может, пока я поднимался на одном лифте, они спускались вниз на другом?
Я уже опаздывал на встречу с профессором Килроем, но, осознав, насколько близок был к тому, чтобы отправиться в долгий путь рука об руку с Гасом Риковичем, тотчас почувствовал настоятельную необходимость устроить короткий привал.
Прошагав до конца квартала, я заметил дверь заведения, а над ней красную неоновую вывеску: "БАР".
Глава 26
Я уже начал подумывать, что он не объявится. В десять минут девятого похожий на пещеру зал ожидания центрального вокзала был почти безлюден. Я сидел на скамейке, с которой мне было видно почти все пространство этого громадного помещения, и высматривал знакомые лица. В случае, если бы такое лицо попало в поле моего зрения, я был готов пуститься наутек, будто человек, преследуемый нечистой силой (вполне вероятно, что это было недалеко от истины). Слишком свежи были воспоминания о недавней пальбе. Не говоря уже о вопросительной улыбке и неподвижных глазах Гаса Риковича.
Однако лицо человека, который появился ниоткуда и плюхнулся рядом со мной на скамью, было совершенно незнакомо мне. Человек носил исполинскую косматую черную бороду с толстыми седыми прядями; его длинные волосы были растрепаны и тоже изобиловали сединой, лицо казалось немного чумазым. На носу человека болтались очки с толстыми линзами в роговой оправе, правая дужка была поломана и небрежно склеена липкой лентой. Человек был среднего роста, но носил старый твидовый костюм на два-три размера больше, а красно-оранжевый галстук его был завязан таким здоровенным узлом, какого я не видел ни разу в жизни. Эти узлы прежде называли виндзорскими, и они были в чести у школьников, отлично успевавших по всем предметам.
- Привет, дитя, - сказал он голосом, трескучее которого мне еще не доводилось слышать. - Я профессор Килрой.
- Полагаю, вам уже известно, кто я, - ответил я.
- Конечно. "Короткая Простыня" как-то раз показал мне тебя.
- Корот… Ах, вы имеете в виду дядюшку Мэтта?
- Мэтта, Мэтта, его самого, - он вытер губы тыльной стороной ладони и рассеянно оглядел зал ожидания. - Пойдем куда-нибудь, промочим горло.
- Я предпочел бы остаться здесь.
- Ага, - он с прищуром посмотрел на меня сквозь свои очки. - Пуганая ворона, да?
- Если вы имеете в виду, что я, наконец-то, научился никому не доверять, то вы правы.
- Смышленый малыш, - сказал профессор. - Я так и знал, что у Мэтта не может быть совсем уж глупых племянников.
- Вы хотели о чем-то поговорить, - напомнил я ему.
- Да, верно, - Килрой снова вытер губы, опять обвел взглядом зал и добавил:
- Я бы опростал стопочку, а? Нервы, знаешь ли. Скверно, что нас видят вместе.
Тут уж занервничал я. Быстро оглядевшись и не заметив ни одного пулемета, я спросил:
- Чего это вы волнуетесь?
- Не хочу больше их злить.
- Кого?
- Ребят Коппо.
- Кого-кого?
Он посмотрел на меня.
- Так ты и вовсе ничего не знаешь, что ли?
- Сроду не слыхал о ребятах Коппо, - ответил я.
- Откуда же, по-твоему, взялись денежки?
- Почем мне знать? Откуда-то из Бразилии.
- Правильно. От Педро Коппо.
- Он - один из ребят?
- Не-а. Он был их папашей.
- Был?
- Слушай, можно мне начать с самого начала, а? - спросил Килрой.
- Конечно, - ответил я.
- Ты слыхал о Бразилиа?
- Кажется. Это новый город.
- Точно. Его начали строить лет десять назад в чертовой глухомани, где и вовсе ничего не было. Там сколочено немало состояний, сынок. Много денег. Я и сам какое-то время держал там лавочку в рабочем районе. Халупа-Сити, слыхал?
- Лавочку?
Профессор сделал вид, будто сдает карты.
- Картишки, - пояснил он. - Эти южноамериканцы обожают азартные игры. Горячая латинская кровь, понятно?
- А у дяди Мэтта тоже была там лавочка?
- Недолго. Мы знали друг друга много лет, иногда объединялись, иногда работали каждый сам по себе. Понимаешь, о чем я?
- Полагаю, что да.
- Ну так вот. Была там эта пташка Коппо, - продолжал профессор. - Педро Коппо. Расчищал место, участок под строительство Бразилиа, ясно? Грузовики. Владельцы грузовиков нажили там несметные богатства. У Коппо было по пальцу в каждом пироге. - Килрой поскреб своей клешней воздух.
- Понимаю, понимаю, - сказал я.
- Ну, а "Короткая Простыня" его обул. Изящно так, в яловые сапожки. Мошенничество было довольно сложное. Проселочные дороги и все такое. А я вошел в дело, когда дядьке понадобился исследователь от "Дженерал моторс".
Он нагрел Коппо где-то на миллион, - воспоминания так возбудили профессора, что он даже замахал рукой. - Мне досталось сто косых. Остальное хапнул "Короткая Простыня", а потом уехал в Рио и начал веселиться.
Я решил выстрелить наугад и спросил:
- Там-то он и повстречал Уолтера Косгроува?
Потому что Уолтер Косгроув был единственным известным мне пациентом доктора Луция Осбертсона. К тому же, он жил в Бразилии одновременно с дядей Мэттом.
Профессор Килрой сначала вздрогнул, потом принялся рьяно вытирать губы и чесать где-то у себя за пазухой.
- Косгроув? - переспросил он. - Кто такой Косгроув?
- Это неважно, - ответил я, прекрасно понимая, что профессор Килрой знает, кто такой Уолтер Косгроув. Но я не видел причин развивать эту тему.
Не хотелось бы спугнуть профессора раньше, чем он поведает мне ту часть истории, которую считает достойной моего слуха. Поэтому я спросил:
- Что произошло потом? Когда дядя Мэтт поехал в Рио.
- Что произошло потом? - эхом откликнулся Килрой. - Потом Педро Коппо покончил с собой. Ну кто бы мог подумать? Он был смышленый малый и без труда сделал бы себе еще миллион. Но вместо этого выпал из окна там же, в Бразилиа. А поскольку кругом были одни новостройки, он грохнулся прямиком в жидкий бетон.
- О! - воскликнул я. - Иными словами, я унаследовал кровавые деньги?
- Да уж не кровные. Теперь-то на них и вовсе одна кровь, - ответил профессор. - Педро Коппо, "Короткая Простыня", вот-вот добавится моя, а возможно, и твоя тоже.
И Гаса Риковича, подумал я, но говорить об этом вслух не было нужды.
- Ребята Коппо, - сказал я, начиная понимать, что к чему. - Сыновья.
Они решили отомстить за отца?
- Уразумел, - похвалил меня профессор и нервно заозирался по сторонам. - Их двое. Близнецы. Один другого круче.
- Они в Штатах?
- Уже несколько лет, - ответил Килрой. - Приехали задолго до самоубийства Педро. - Он подался ко мне и сипло зашептал:
- Они в преступном сообществе, за ними стоит вся мафия.
- Стало быть, это они убили дядьку.
- Или приказали убить, - уточнил он. - Теперь они - большие люди, им нет нужды самим делать черную работу. Достаточно показать пальцем, и ты покойник.
Я вспомнил стрельбу из машины. Это определенно было в духе мафии. Но что за наследство я получил, если в нагрузку к нему мне дали еще и наемных убийц?
Профессор Килрой как заведенный возюкал ладонью по губам, с каждым мгновением волнуясь все сильнее и сильнее. Поэтому я не удивился, когда он сказал:
- Сынок, ты уж не обессудь, но мне надо выпить. Пойдешь со мной?
- Пожалуй, нет, - рассудил я. - Тут, на открытом месте, безопаснее.
- Для тебя не существует безопасных мест, открытых или закрытых, ответил профессор. - Вот что я хочу втолковать тебе, сынок. - Он принялся тереть губы так усердно, что едва не смахнул с носа очки. - Мне и впрямь надо выпить. Знаешь, что, ты посиди тут, я мигом обернусь.
- Мне это не нравится, - сказал я.
- Думаешь, я тебя продам? Позвоню кому-нибудь и скажу: вот он, голубчик? Будь так, я бы и вовсе сюда не пришел.
В этом он был прав.
- Ну, ладно, - сказал я. - Подожду десять минут, но не больше.
- Договорились, - он вскочил, замешкался, стоя возле меня, и нерешительно спросил: - У тебя доллар найдется?
- Доллар?
- Я тебе уже немало сообщил, - подчеркнул профессор. - И сообщу еще больше. Это стоит доллара. Это стоит гораздо дороже.
Я достал бумажник, отыскал доллар и вручил его Килрою. Бумажка мгновенно исчезла в складках просторного профессорского одеяния, и он поковылял прочь, забавно подволакивая ногу. Килрой напоминал то ли какую-то странную птицу, то ли Эмметта Келли в костюме грустного клоуна.
В отсутствие профессора я поразмыслил над тем, что он уже успел мне рассказать. Теперь все обретало смысл: и таинственное обогащение дяди Мэтта в Бразилии, и его убийство, и покушение на меня, и похищение Герти. Оно тоже было обстряпано в мафиозном духе. Полагаю, они думали, что Герти известно мое местонахождение. Или похитили ее с целью получения выкупа, и рано или поздно я получу от них весточку.
Итак, новая задачка. Что они будут делать, когда найдут меня? Потребуют денег или убьют? Если они замыслили убийство, значит, мне надо срываться с места и бежать. Если у них на уме вымогательство, и они начнут тянуть с меня мзду за освобождение Герти, я, разумеется, заплачу.
Я принял решение расспросить профессора Килроя о Герти. Но вернется ли он? Я посмотрел на часы. Прошло уже восемь минут, и я начал нервничать. То есть, нервничал я уже давно. Просто сейчас моя нервозность немного усилилась.
Поразительно, как же много на свете людей, которые, если приглядеться к ним повнимательнее, очень похожи на членов мафии. Их чемоданы набиты бомбами, под переброшенными через руку пальто прячутся обрезы. Я заметил даже троих крутых на вид парней, которые несли футляры для скрипок.
Все-таки профессор Килрой продал меня. Внезапно я проникся уверенностью в этом. Десять минут истекли, а его все нет. Зал ожидания потихоньку заполнялся наемными убийцами, которые медленно подступали ко мне со всех сторон.
Охваченный смятением, я вскочил на ноги и заметался, не зная, куда бежать. Наконец я быстрым шагом двинулся к ближайшему ряду багажных шкафчиков, забился за них и уставился на только что покинутую мною скамейку.
Ничего не происходило.
Ничего не происходило целых сто восемьдесят секунд, в продолжение которых я раздумывал, не рвануть ли мне к выходу. Однако, вполне возможно, именно этого и ждали убийцы. Но могли ли они наблюдать за всеми дверьми?
Что, если выйти на перрон, обогнуть здание и пробраться на стоянку такси? А может, кто-то поджидает меня и на перроне, чтобы сверзить под поезд?
Появился профессор Килрой. Он торопливо прошаркал к скамейке и в явном замешательстве остановился возле нее, озираясь по сторонам. Профессор был один и казался очень встревоженным.
Все так же опасливо я вышел из-за шкафчиков и медленно приблизился к нему. Завидев меня, профессор бросился навстречу со словами:
- Что случилось? Ты засек кого-то из них?
- Не знаю, - ответил я, садясь на свое место. - Едва ли.
Профессор остался стоять, в сильном волнении обводя глазами зал.
Наконец он спросил:
- Может, нам лучше убраться отсюда?
- Нет. Тут я чувствую себя в безопасности.
- Нельзя слишком долго торчать в одном месте.
- Сядьте и не торчите, - велел я ему. - Рассказывайте остальное. Едва ли ваше повествование затянется.
- Это верно, - профессор сел, но волнение не покинуло его, и он нервно засучил всеми имевшимися конечностями. - Когда старик гикнулся, его сыновья поклялись добраться до нас с Мэттом. Три года назад они настигли меня.
- И не убили, - заметил я.
- Они знали, что я - мелкая сошка, - отвечал он. - То дело провернул "Короткая Простыня". Я возвратил им весь остаток денег, они малость намяли мне бока, и все. Думали, я знаю, где искать "Короткую Простыню", иначе и бить не стали бы.
- А вы этого не знали?
Килрой подмигнул, подался ко мне и прошептал:
- Знать-то знал, да только обвел их вокруг пальца. Неужто я продал бы старого друга?
От него несло виски.
- А вот дядю Мэтта они убили, - сказал я.
- Потому что он все придумал. И потому, что не вернул бы им деньги. Во всяком случае, я так думаю. Полагаю, они долго не могли разыскать его. Им и в голову не приходило, что он в Нью-Йорке, под самым носом. Разумеется, они не знали его подлинного имени. Но в конце концов нашли. Упорные ребята.
- И теперь они охотятся за мной, - сказал я.