- Олег Никифоров, - пояснил Буров. Он чувствовал себя вымотанным и усталым, хотелось курить, а голова раскалывалась и не соображала. - Он торговал наркотиками. После того, как мы нашли его труп сегодня утром, мы проверили и обыскали его дом. В сарае нашли тайничок. А там чек с разовой дозой героина. Экспертизы пока нет, но готов поклясться, это афганский героин высшей пробы. "Три девятки".
Следак почесал затылок.
- Итак. Кто-то сбывает через местных наркоторговцев высококачественный героин. И на этих торговцев идет охота. Я правильно понимаю? Версии какие?
- Не сошлись в цене с продавцами? - подал голос Муртазин. Буров поморщился:
- Не говори фигни. Это залетные гастролеры. Скорее всего, быки, члены какой-то банды из Города. Мы связались с отделом оргпреступности УВД области, выслали им фотороботы. Сейчас ждем результата. Может, опознают их как бойцов одной из тамошних ОПГ.
- Ладно, версия-то у вас есть? - суетился следак. - Что мне наверх докладывать?
Курить хотелось еще сильнее. Буров вспомнил про зубочистки, которые всегда стояли на столе Гензера, взял одну и принялся грызть.
- Марсель Авакян был поставщиком Барыги. Именно Марсель дал ему на реализацию тот героин. Потом Барыга сбежал. Сказал, его кто-то ищет. Это его кстати и спасло.
- Если спасло, - хмуро возразил Гензер. - Может, скоро и его трупешник всплывет, мать их за ногу…
- Залетные бандосы нашли второго барыгу, Пеликана, который толкал тот же героин. Вытащили его из кабака, вывезли куда-то… и пытали. Что-то хотели из него выбить. Думаю, как раз имя поставщика. Потому что уже через несколько часов кто-то убивает мать Авакяна и сжигает их дом.
Следак сопел, пыжась придумать что-нибудь эдакое. Поэтому первым сориентировался Гензер.
- В общем, народ, - обратился он ко всем операм, присутствующим на вечерней летучке. - Как залетные бандосы узнали про барыг? Значит, где-то они клинья подбивают. Распрашивают, кто в деле, кто чем торгует… Поднимайте всю агентуру. Начинайте сегодня же. В этом направлении должен работать каждый информатор, всем ясно?
Нестройные голоса оперов подтвердили, что всем все предельно понятно.
- Дальше. Что с Авакяном?
Совещание продолжалось еще час. Когда Буров вышел из ОВД на улицу, уже темнело. Основной личный состав давно разбрелся по домам. Перед отделом стоял лишь фургон ГНР из дежурки. Вокруг ни души. Через дорогу тянулся забор, за которым когда-нибудь, с божьей помощью, должно вырасти новое здание для районной полиции. Справа от него - покинутый дом. Хозяева, как слышал Буров, переехали жить в другой город, а дом безуспешно пытались продавать. За безопасность оставленного жилища никто не переживал - соседство со зданием ОВД было лучшей охраной, которую в Елецке только можно было придумать.
Буров хотел домой, но еще больше он хотел выпить.
Из отдела вышел Гензер.
- Буров.
- Федор Николаевич?
Остановившись рядом с опером, майор неуверенно покряхтел.
- Ты это, Жор: точно хочешь этим заниматься? Люди есть, я могу включить в группу кого-то еще.
- А я что, рожей не вышел?
Гензер снова помялся, что было ему несвойственно.
- Слушай, ну ты сам все понимаешь. Жор, ты у меня был одним из лучших оперов всегда. Если не лучшим. Но - был. А сейчас… сам подумай. Приходишь каждый день к обеду, от тебя перегаром за версту прёт. Куча висяков. Расслабился ты. Или надоело все, я не знаю. Так что сам решай. Выходишь из темы - выходи. Остаешься в группе - завязывай с бухлом и включайся в работу.
Суровая правда от начальства.
- Здесь все по-другому, - сказал Буров. - Они могли подстрелить моего сына. Завтра в девять буду на месте, не волнуйтесь.
Гензер испытывающе посмотрел на опера. Непонятно, остался он доволен или нет. Гензер просто кивнул и пошел к своей машине.
Буров закурил. Пива хотелось еще больше, чем раньше, тоскливо понял он. До мандража в руках. Мысленно Буров выматерился. Он вспомнил, когда впервые ушел в запой. Это было после смерти Наташи. Тогда ему никто не сказал ни слова. Все понимали, сочувствовали и входили в положение. Но время шло… А Буров начал привыкать к тому, что все молчат, сочувствуют и входят в положение.
Мрачно выбросив окурок в урну, Буров уже направился к своей машине - и в этот момент заметил бомжа. Опухший, небритый, грязный и лохматый. Типичный спившийся маргинал без крыши над головой. Он неуверенно шагал к зданию, глазея на ОВД, словно на аттракцион. В руке бомж нес спортивную сумку, новенькую и целехонькую - сумка резко контрастировала с внешностью оборванца.
- Ты к кому? Чё надо? - грубо спросил Буров. Он даже обрадовался появлению бомжа: можно хоть немного сорваться и дать выхлопа требующим градусов нервам.
- А вы это, тут работаете? - неуверенно прохрипел бомж прокуренным и пропитым голосом.
- Допустим. Чего надо, говорю?
- Тут работаете? Тогда вот. Это вам.
Бомж протянул сумку Бурову. Буров нахмурился, готовый наорать на наглого оборванца. Но тот поспешно обернулся и зашагал прочь.
- Что такое, Иваныч? - это был помдежа Темиргалиев, вышедший на крыльцо покурить. Не отвечая, удивленный и озадаченный Буров склонился над сумкой. Расстегнул молнию. И ахнул.
- Задержи его! - заорал Буров. - Бомж! Тормозни его! Эй, ты, стоять! Стой!
Бомж пустился наутек, но бегал он отвратительно - уже через несколько метров он споткнулся и едва не растянулся на земле, а когда сумел устоять и продолжил бегство, Темиргалиев уже был рядом.
- Куда? Тупой или глухой? Тебе сказали, стой! Назад давай!
- А я че, я ниче, это, я ниче! - испуганно забубнил бомж, на всякий случай съеживаясь, чтобы выглядеть еще более жалким. Но, подстрекаемый суровым Темиргалиевым, все-таки побрел к отделу.
Буров склонился над сумкой. Внутри, один на другом, лежали прозрачные полиэтиленовые пакеты, обмотанные скотчем и битком забитые мелким порошком светло-серого, почти белого, цвета. Буров вытащил один из пакетов. Сбоку он различил маркировку: круглый символ, похожий на печать, с арабской вязью по кругу. В центре штампа виднелись цифры: "999".
У ног Бурова стояла полная сумка героина.
14
- Куда свалить хотел?
- В город, куда…
- Родня, кореша, баба?
- Кореш. Вместе срок мотали. Курить можно, шеф?
Буров кивнул и выложил на стол пачку сигарет и зажигалку. Пока Марсель закуривал, Буров приоткрыл зарешеченное окно. Извивающаяся полоска дыма дернулась и потянулась к нему. Буров вернулся на место. Марсель не дергался, не нервничал, рука с сигаретой не дрожала. Смотрел невесело, но уверенно. Эти университеты он уже проходил.
- Упираться будешь?
- А че толку упираться? - взглядом спросив разрешения, Марсель пододвинул к себе пепельницу. Черная, массивная, дорогая, когда-то Буров и Муртазин стащили ее с места убийства - жмуру пепельница уже была не нужна. - Теплым взяли. С наркотой на руках. Б… дь… - Марсель вздохнул, страхивая пепел. - Знал, что зря я влез во все это.
- И кто тебя втянул?
- Не могу сказать.
- А говорил, упираться не будешь.
- Свое возьму на себя, - возразил Марсель. - Но сдавать никого не стану. Пойми меня правильно, шеф. Мне теперь на зону путь держать… А там репутация поважнее будет, чем здесь.
- Согласен, - кивнул Буров. Но, помолчав, быстро спросил: - Семен с железки?
Марсель напрягся, удивленно взглянул на опера.
- Откуда про него знаете?
- А я не знал. Ты только что подтвердил.
Марсель досадливо поморщился, но он относился ко всему философски - раз опер теперь в курсе, ничего не попишешь. Поэтому Марсель лишь кивнул. Буров показал ему фоторобот типа с залысинами и впалыми щеками, который ночью составлял с бомжом.
- Это он?
- Вроде похож. Только волос у него побольше.
- Может, подстригся?
Марсель не ответил. Буров отложил фоторобот в сторону, устроился поудобнее на старом скрипучем стуле и тоже закурил, настраиваясь на его волну.
- Ладно, Марсель, не тушуйся. От кого свалить хотел?
- От них. От тех, кто мать мою… - Буров увидел, как на нижней челюсти Марселя выперли и набухли желваки. - Суки отмороженные.
- Чего к нам не пришел?
- За решетку не очень хотелось. Вы ведь закрыли бы.
- Зато живой был бы.
Марсель невесело хмыкнул.
- Не уверен, шеф, что они меня на зоне достать не смогут.
- Почему?
- Отморозки же. Посмотри, что они с Пеликаном сделали.
- Ты в курсе?
- Город у нас маленький. Все в курсе. Каждая собака. Все наркоши попрятались. Все барыги номера сменили и затихарились, некоторые свалили. У меня все каналы сбыта обрубились…
- Кто это сделал?
- Я не знаю.
- А если подумать?
- Если бы я знал, пошел бы и спалил их, как они мою мать спалили! - Марсель вскричал так эмоционально, что голос дрогнул. - Заживо, сук, пусть горят! Я не знаю, кто они. Никто не знает. Я не знаю, где в Елецке они живут, не знаю, на чем ездят. Даже не знаю, как они выглядят… Знаю только одно.
- Что?
- Они отмороженные и крутые беспредельщики.
Это Буров прекрасно знал и без Марселя.
- Ладно. Рассказывай все как есть.
- Да нечего рассказывать. Они ищут товар.
- Как эта наркота попала к вам?
Марсель поколебался, но все же ответил:
- Семен. Работяга с железки. Они за дорогой следят, которая в сторону границы идет.
- В курсе. И что? Решили наладить бизнес?
- Какой бизнес? - удивился Марсель. - Ты че, шеф? Им бы в жизни в голову такая фигня не пришла. Говорю же, работяги простые. Что он, что Михалыч его, бригадир. Нашли они наркоту.
- Где?
- Там и нашли. На дежурстве. Выехали за пару километров от города, проверить полотно. Там с рельсами что-то было, или еще что-то, не знаю. А перед этим поезд из Ташкента прошел. Ну знаете, семичасовой. Они опа - глядь, а в траве около железки сумки лежат. А внутри догадайся что.
- Хочешь сказать, их с поезда кто-то скинул?
- Шеф, ну а как обычно такие дела делаются? Через пару километров уже вокзал. Там погранцы, таможня и менты поезд досматривают. Сумки скидывают с поезда после того, как границу пересекут. А потом специально обученные люди подбирают товар и вывозят, куда надо. А Семен с Михалычем…
- Оказались в нужное время в нужном месте?
- В ненужное и в ненужном, - мрачно буркнул Марсель. - Если бы эти уроды, если бы им удалось меня найти - сейчас Семена и Михалыча вы на городской свалке по частям бы собирали. Как Пеликана… Так что лучше бы они эти сумки никогда и не нашли.
- Погоди, Марсель. Сумки? Их было несколько, сумок?
- Штук шесть или семь. Не знаю точно. Они их прячут где-то. Мне дают по пакету. Но я даже первый не успел до конца продать, как сначала Барыга пропал, а потом Пеликан… Бизнеса не получилось.
Шесть или семь сумок. Бурову казалось, что кто-то из них двоих не понимает, о чем речь.
- Стой. Шесть или семь сумок?
- Ну да.
- Уверен?
- Так Семен сказал.
Буров боялся задавать следующий вопрос.
- И… сколько же там было наркоты?
- Около сотни.
- Сотни чего?
- Килограммов.
Пепел, словно изумившись, свалился с кончика сигареты Бурова и разлетелся на ошметки, упав на поверхность стола. Но Буров этого даже не заметил. Сто килограммов чистого героина. За всю историю милиции и затем полиции пусть и приграничного, но тихого и спокойного провинциального Елецка здесь о таких объемах наркотиков слышали только из новостей. Это все было где-то там - Петербург, Москва. Большие города, большие банды, организованная преступность. Буров был в шоке.
- Сто килограммов героина? - Марсель кивнул. - Твою мать. Твою же мать, а…
- А вы что думали? - буркнул уголовник. - Эти упыри будут людей мочить ради одного пакета наркоты? Там целое состояние. Сотни три-четыре муликов. Хватит, чтобы купить половину нашей деревни.
- Где остальное?
- Я не знаю.
- Где Сеня передавал тебе товар?
- В пивнухе. "Гамаюн". Мы созванивались, потом он шел с работы, по пути заходил в пивнуху. Мы пропускали по кружке, я брал пакет и отчаливал.
В кабинет вошел напряженный Муртазин.
- Иваныч, у нас труп.
- А ты не можешь?
- Иваныч… вызов в "Гамаюн".
Буров сжал зубы, туша сигарету. Марсель уставился в точку в пространстве невидящим взглядом, тихо протянув:
- П… ц.
- Я пивасика с рыбкой решил хряпнуть. А тут закрыто. Я стучать давай. В окно. А потом присмотрелся… Он на полу лежит. В крови…
Буров услышал это, проходя мимо патрульной машины с включенными мигалками, где ППСники говорили с Петровичем. Старик запинался и теребил пуговицу потертого пиджачка. С ним говорили Корболин и Новиков из ППС, "Гамаюн" был на их маршруте. А через две улицы начинался участок сына.
- Вы ничего не трогали кроме ручки? - спросил Корболин, но ответа Буров уже не услышал. Он зашел в грязную пивную. В центре помещения на боку лежал Агоев. Рубаха почернела от крови - ему нанесли несколько ножевых в грудь и живот. Окровавленные пальцы на руках были растопырены. Одна из ног неловко вывернута - ее сломали в колене. Знакомый почерк… Рот навеки искривился - судя по гримасе, Агоеву было так больно, что от одной мысли об этом Бурову стало не по себе. От трупа за прилавок тянулась полоса крови.
- Его в подсобке пытали, - говорил Мальцев, пузатый медэксперт из районного морга, вытирая платком пот со лба. - Когда ушли, он был еще жив. Пытался до двери доползти.
- Там тревожная кнопка… - кивнул, обернувшись на дверь, Гензер. При виде Бурова он нахмурился еще больше. - Еще один труп. П… ц какой-то, Буров.
- Они искали Авакяна, - сказал Муртазин, посторонившись и пропуская в пивную криминалиста. - От Пеликана или еще от кого-нибудь узнали, что Авакян тут вертелся. Бедный мужик… Он козел, конечно, был, но елы-палы…
- Они ищут не Марселя, - сухо возразил Буров. - Они ищут свои сто килограммов героина. И будут мочить людей, пока не вернут наркоту.
От волшебных слов "сто килограммов героина" замерли все, даже толстый Мальцев.
- Сколько? - протянул Гензер.
- Вы слышали, Федор Николаевич.
- Откуда… От… Б… дь, откуда?!
Буров, закурив, в двух словах пересказал историю Марселя. Гензер протяжно выдохнул, беря себя в руки.
- Дела, твою мать…
- Нужны постановления на обыск, и срочно, - сказал Буров. - Контора ремонтной бригады на вокзале. Дом этого Семена.
- Муртазин, в ЛОВД точные адреса пробей, - распорядился Гензер. Он тоже все еще был под впечатлением. - Подумать только, сто килограммов. У нас такого никогда не было… - и, подумав над собственными словами, он решительно добавил: - Так, все. Я звоню в областной главк, докладываю ситуацию - и пусть присылают к нам своих спецов. Хватит с меня трупов.
В этот момент Гензер, как и остальные, еще не подозревали, что уже очень скоро трупов будет гораздо, гораздо болье, а полиция Елецка буквально потонет в крови.
В собственной крови.
15
К четырем дня - времени, когда в штатном режиме дежурство ППСников подходит к концу - и Володя, и Маржанов чувствовали себя выжатыми лимонами. Но впереди, из-за особого режима, было еще четыре часа службы.
- Говорил со Ждановым сейчас, пока ты в дежурке отирался, - поведал Маржанов. - Он знает, как на хозяев дома выйти. Обещал завтра телефончик дать.
- Слушай, а тот дом нормальный вообще? Почему его продать не могут?
- Тебе не пофиг? Зато жить через дорогу от отдела. Ты прикинь, Вован, утром зубы начал чистить - и пока дочистил, уже на работе. Прикинь, как удобно.
- Ты предлагаешь пиликать на работу с зубной щеткой в руках?
- Это образное, твою мать, выражение.
- В некоторых районах за образные выражения и на перо могут посадить, - усмехнулся Володя. В очередной раз он снял кепи и вытер потные волосы. - Блин, какая духота сегодня… Дышать вообще нечем.
- Так дождь вечером будет. На разводе ж наш капитан Крюк говорил. МЧС штормовое предупреждение объявил.
Володя машинально глянул наверх. По небу бродили редкие белые облачка.
- Какое-то оно не сильно штормовое… Гулнар, ты не проголодался? У меня уже желудок крутит.
- Есть такое, - согласился Маржанов и взялся за микрофон рации. - Чашкан, 18-й, мы пожрать.
Но пообедать у них не получилось. Когда экипаж ППС вывернул на улицу Победы и пополз по направлению к Советской, где находилась любимая напарниками кафешка с едой на вынос, которой заправлял еще один приятель Маржанова по имени Чингиз, они увидели на перекрестке группу людей. Кричащая женщина махала руками. Рядом с ней причитали две пенсионерки - как близнецы, в платках и со старыми сумками в цветочек. Был еще мужичок в безрукавке на голое тело, который куда-то звонил.
- Это еще что за сходняк?
Женщина замахала руками ППСникам, увидев знакомую расцветку и мигалки на крыше. Маржанов тоскливо вздохнул.
- Пожрали…
- 18-й, Чашкан, а вы где сейчас? - быстрым голосом прохрипел из динамика рации голос диспетчера. - Вызов с Победы…
- Уже на месте, - бросил Володя в микрофон. Маржанов уже притормаживал около группы галдящих людей. Пряча телефон, мужик в безрукавке удивленно воскликнул:
- Ты смотри, а! Я еще отключиться не успел, а они уже здесь!
- Это наша работа, - провозгласил Маржанов. - Что случилось?
- Моя сумка! - запричитала женщина, и старушки согласно заохали. Ее платье было перепачкано в земле и пыли, колени до крови разодраны. - Он подбежал, толкнул меня, я упала, было больно…!
- Так, секунду, кто он? - перебил Володя.
- Вор!
- Супостат! - подтвердила одна из старушек. - Что делается, ты смотри…
- Когда?
- Да только что! Минуту, может чуть больше…!
- Как он выглядел?
- Да не знаю я! Только со спины его видела, как он убегал, скотина!
- Скотина, - заверила вторая старушка, качая головой и охая. - Ох, дела, средь бела дня…
- Заявление подавать будете?
- Смеетесь? Там мой телефон, деньги, документы! Что я теперь делать буду? - женщина разрыдалась. Старушки заохали еще громче:
- Что делается, ты смотри. Средь бела дня!
- Так, садитесь, - сориентировался Володя, открывая перед женщиной заднюю дверцу. - Попробуем найти по горячим следам. Вам помощь нужна? Он вас бил? Может, к врачу?
- Какой врач, сумка моя, - плакала женщина, послушно забираясь в воронок. Когда машина ППС отъехала, мужик в безрукавке пожал плечами и побрел дальше своей дорогой, а старушки остались охать:
- Главное, средь бела дня! Ты смотри, что делается, а.
Маржанов повел экипаж в сторону, куда, по словам плачущей потерпевший, убежал грабитель - за угол, на Московскую. Но здесь они проехали пару кварталов, чтобы убедиться - никого нет. Около одного из частных домишек ковырялся старик с голым пузом, насыпая лопатой песок в ведро.
- Гулнар, тормози. - Володя высунулся из окна. - Здрасте, здесь кто-нибудь пробегал?
- Проезжали только, - пожал плечами мужик, взялся за ведро и скрылся в калитке. Володя и Маржанов переглянулись.