– Слышь, Петро? Вроде имена знакомы. Може, хде-то в розыске?
– Добре, давай их на кордон веди, нехай там разбираются.
И нас повели, как закоренелых бандитов. Руки за голову, один автоматчик впереди, двое сзади. Перед этим обыскали. Один очень тщательно искал у меня в карманах на заднице и на груди. В общем, всю облапал, мало мне грязи.
Мы еле дошли. Нас толкали автоматами, шпыняли, орали, но быстрее идти было невозможно. Ноги подкашивались от усталости. Я вспомнила кадр из кинофильма "Семь стариков и одна девушка" как один старичок на тренировке упал со словами "Лучше пристрелите меня" Мне, честно говоря, тоже казалось это лучшим выходом из создавшейся ситуации. Но конец нашим мучениям все-таки пришел. Нас привели к какой-то будке. Двое зашли внутрь, а один остался с нами. Андрей тут же упал, и я, не долго думая, растянулась рядом. Солнце обжигало лицо и плечи. Я прикрыла лицо руками и заплакала. Парень сжалился, накрыл меня какой-то тряпкой. И я затихла. Послышались голоса. Кто-то подошел, видимо, главный.
– Ты хто?
– Я Володя Ульянов. Не говорите, "ты кто", а то Фаня рассердится и убьет нас.
– Шо це за чудик? – Пробормотал главный – Боже ж ты мой! Еще и мертвяка притащили. "Как мертвяк? Рядом со мной?" промелькнуло в голове. Я быстро сняла тряпку и села оглядываясь.
– Це ж, дывчина, – развеселился главный.
– А ну, пишлы на пост, – скомандовал он нам. Мы кое-как поднялись и вошли в будку, размером с мою кухню. Тесно там было ужасно, но зато прохладно. Главный сел за стол, выгнал всех кроме одного белобрысого парня, который меня тряпкой прикрыл, и разрешил сесть. Мы плюхнулись одновременно, я расслабилась и посмотрела, наконец, на этого главного. Передо мной сидел молодой парень темноволосый с серьезной миной, сосредоточенно что-то писавший. Рядом стоял графин с водой и мутный стакан, прямо как в старом кинофильме.
Парень поднял на меня ярко-синие глаза, увидел, что я уставилась на графин, и молча налил в стакан. Я залпом выпила два, тогда он налил Андрею. Тот выпил всю оставшуюся воду в графине, прислонился к стенке и закрыл глаза.
– Простите, э, а как вас называть? – неуверенно начала я. Он с гордостью покосился на погоны и важно сказал
– Пан майор.
"В общем, "придурок", – подумала я. – "А жаль, такой красивый".
– Пан майор, а где здесь у вас туалетная комната?
Он посмотрел на меня так, как будто я попоросила подготовить мне джакузи и искупаться в бассейне. Немного помолчав, переваривая информацию, он кивнул парню у двери.
– Проводи.
Белобрысый вывел меня на улицу, и показал на будку, выкрашенную в зеленый цвет, в два раза меньше прежней. Я зашла и чуть не вылетела обратно, такая там была вонь и грязь. Прижав к носу ладошку и дыша в нее, еле-еле справилась одной рукой со штанами. Сосредоточилась и старалась не поскользнуться и не провалиться в дырку в полу. Потом выскочила и показала молча, что хотела бы умыться, парень кивнул опять на эту будку. Оказывается, во второй половине находился умывальник, и рядом стояло ведро с водой. Зеркала не наблюдалось.
Не помню, чтобы я когда-либо с таким удовольствием умывалась. Счастью не было границ при виде куска серого мыла. Я сняла с себя бывший голубым топ и постирала его, цвет появился, но пятна остались. Намылив палец, почистила зубы и помыла с мылом лицо, чего я в принципе никогда не делаю даже с хорошим мылом. Волосы мылить не рискнула, боясь, что после не расчешу, да и нечем. Просто намочила их и пригладила.
Натянула мокрый топ, он довольно вызывающе, обтянул грудь. Ничего, сейчас высохнет. Судя, по роже солдата или как его там, внешность моя преобразилась явно в лучшую сторону. Он отвел меня обратно. Андрей, раскачиваясь на стуле и все так же обхватив голову руками, монотонно отвечал на вопросы майора.
– Вы хто? – Андрей вздрогнул, покосился на меня, потом наклонился к майору и прошептал: "Лучше, не спрашивайте меня об этом". Тот удивился.
– Звыдкиля прийыхал?
– Не знаю.
– Працюешь?
– Не знаю.
Я скромно села рядом с Андреем. Майор посмотрел на меня и порозовел, задержавшись взглядом на гуди.
– Ну, а вы хто? – Обратился он ко мне почти ласково.
Я приободрилась. "На Вы перешел – это хороший признак".
– Это Фаня Каплан, – Андрей опять наклонился к столу и зашептал. – Не говорите "ты кто", а то она нас убьет. – Майор нахмурился, стал барабанить пальцами по столу.
– Так, запишем, Фаня Каплан, – он стал писать.
– Стойте! Не пишите! – Закричала я и хотела встать.
– Сидеть! – Прикрикнул майор и зыркнул недобро.
– Место проживания? – Продолжал писать он.
– В Москве, на Соломенной Сторожке.
– В якой сторожке вы живете?
– В Соломенной, то есть в блочной на двенадцатом этаже, – испуганно пролепетала я.
– Вы тильки казали, шо соломенной? – Еле сдерживаясь, спросил он.
"Что такое тильки" – пыталась вспомнить украинский и честно призналась
– Я не знаю, что такое тильки – и постаралась дружелюбно улыбнуться. Майор побагровел.
"Что же он такой нервный", – подумала я.
– Это Фаня Каплан, – влез опять Андрей. Не надо говорить "ты кто", а то… Но майор так шарахнул по столу кулаком, что я подпрыгнула, и заорал: "Молчать!!! -
"Ой, мамочки, совсем плохо". С улицы на крик вбежали солдаты.
– А ну гэть отсюда! – рявкнул он в их сторону.
Наступила тишина. Вроде успокаиваться начал. Только бы Андрей опять не стал бубнить про Фаню Каплан. Угораздило же меня ее вспомнить. Немного помолчали, потом я не выдержала и тихонько сказала:
– А вы не могли бы позвонить в Москву по этому телефону и все сразу выясните, кто я, в какой Сторожке живу, – он застонал, – все, все, не буду про сторожку. Давайте напишу свои паспортные данные, что помню, конечно, и его запишу, – я кивнула на Андрея, – только я его не знаю. Мы вместе работаем, понимаете? – Я улыбнулась, но майор все хмурился.
– Як вы оказались на кордоне? – Вдруг спросил он.
– Мы попали в аварию, потом шли, шли, не зная куда. Если бы знали, что здесь граница, ни за чтобы сюда не пришли. А куда мы попали? Это какая граница?
– Украинская, – сказано было с достоинством.
– Ну, Слава Богу! Не финская, – с облегчением выдохнула я. Майор посмотрел на меня с подозрением. Заерзав, я решила пояснить:
– Я в том смысле, что по-фински совсем не понимаю, не то, что по-украински. Правда, некоторые слова мне непонятны. Может быть, вы русский вспомните?
Майор начал краснеть. Тогда я затараторила
– Нет, нет. Не надо по-русски, можно по-английски. Я хорошо английский знаю.
Но, посмотрев на него, заткнулась. Не нравится мне что-то выражение его лица. Лица, яйца – такая рифма хорошая. Можно было бы стишок сочинять. Кажется, сейчас мне будет не до стишков.
"Думай, Птичка, думай". Андрей в это время так громко застонал, что все мои мысли тут же улетучились.
– Послушайте, – обратилась я к майору, – ему нужна помощь, он ударился головой, когда мы врезались в дерево.
– Хде это було?
– Что? – Не поняла я.
– Хде произошла авария?
– Я не знаю, я же вам говорю, мы шли, шли и заблудились.
– Куда вы направлялись?
– Я лично направлялась за хлебом, но он меня перехватил и повез кататься. Мы катались, катались, потом взрезались и пошли. Шли, шли и пришли к вам, – по-моему он опять занервничал, черт бы его побрал, нервный какой-то.
– Вы шо, за хлебом на Украину приыхалы?
– Да не собирались мы на Украину, не нужна нам ваша Украина, как мы могли ехать на Украину, у нас же документов никаких нет, – теперь запсиховала я. "Вот прицепился".
– Все! – Он схватился за голову. – Трэба вас в комэндатуру доставить в Харькив.
– Простите, куда? – поинтересовалась я.
– В комэндатуру! – Рявкнул майор.
– Может лучше в Москву? – Тихонько предложила я. Он выскочил из-за стола и, открыв дверь, позвал солдат.
* * *
Через пятнадцать минут мы катили на машине, жутко допотопной, с тряпочной крышей по дорогам Украины в город Харьков. Майор с нами даже не простился. Просто запихнул в машину и, крикнув что-то своим подчиненным, быстро зашагал к себе на пост. "Мог бы и попрощаться". Кроме водителя с нами ехали еще двое солдат. Как выяснилось впоследствии, одного звали Мыкола. Он был очень высокий, тощий и белобрысый. Второго звали Петро. Этот был коренастый, небольшого роста и смешливый. Первое время мы сидели молча, только Андрей стонал. Потом затих, заснул, наверное. Петро начал рассказывать анекдоты. Мне очень хотелось есть и пить, но я подумал, что надо поддержать компанию и тоже стала рассказывать анекдоты. Петро и водитель покатывались, Мыкола сидел с серьезной рожей, что особенно меня веселило.
– Ребят, – взмолилась я – Поесть ничего нет? Умираю, так есть хочется, уже два дня голодаю.
– Василыч, – обратился к водителю Петро, – тормозни у магазина.
– Нельзя, – вдруг подал голос Мыкола.
– Так Фаня два дня не ела.
Я не Фаня, – хотелось мне возразить, но сочла за лучшее промолчать.
– Довезем до комэндатуры, нэхай там и кормят.
– Шо тебе жалко? – Вмешался водитель.
– Пусть дивчина поист.
– Сказано – нельзя, – вредничал Мыкола.
Я смотрела на дорогу. Сама дорога была кошмарная, вся в выбоинах и ухабах. Трясло ужасно. После очередной ямы так тряханула, что я, подпрыгнув, ударилась головой о потолок, хорошо, что тряпичный, а Андрей проснулся и застонал. Но пейзаж за окном радовал глаз. Вдоль дороги стояли пирамидальные тополя и огромные ветлы. В одном месте ветви от этих деревьев образовали своеобразную арку, и дорога здесь оказалась асфальтированной.
– Какое красивое место, – восхитилась я. – Смотрите, вон там, в глубине стоит небольшой магазин. Купите, мне, пожалуйста, воды, если есть нельзя, вот у меня пятьдесят рублей.
Василыч, не слушая возражений Мыколы, повернул к магазину. Петро вошел внутрь, а мы остались в машине. Через несколько минут оттуда послышался выстрел. Мыкола переглянулся с водителем и, пригнувшись, подбежал к магазину. Василыч рывком открыл дверь, а Мыкола с жутким воплем туда ворвался. И тишина
Я не знала, что и думать, мы посидели еще немного, прислушиваясь. Все тихо. "Это что же делается? И на Украине стреляют? Я думала только на Кавказе. Все! И здесь бандиты! Посмотрели Харьков!"
Я заметалась, не зная, что предпринять. Ключи были в машине. Можно бы улизнуть. Но все равно дорог не знаю, опять заблужусь, и потом меня могут догнать, вон девятка стоит, и ребят жалко. Неплохие ребята. Посмотрев в бардачке, я нашла там отвертку, там же лежала зажигалка и тряпки. Пока еще не зная зачем, прихватила это с собой.
Я вылезла из машины и, пригнувшись, спряталась за кустом. Андрей тут же увязался за мной. Велев ему сидеть тихо и не высовываться, сама мелкими перебежками добежала до девятки и отверткой проткнула все колеса. На случай погони.
Оказывается это очень тяжело – проткнуть толстую шину. У меня мелькнула мысль, что машина эта может и не бандитская, хотя не знаю, какие марки машин предпочитают бандиты на Украине. Но, как говорится, дело сделано. Оглянулась на Андрея. Он сидел за кустом и не двигался. "Молодец", – мысленно похвалила его, и стала искать второй вход.
Он оказался позади дома, и дверь была приоткрыта. Может мне сымитировать пожар, тогда они выскочат, а я вначале спрячусь, а потом попытаюсь помочь ребятам. А вдруг их уже того, убили? Не буду думать о плохом. Как я им помогу, – пока не знаю. Вспомнились кадры из кинофильмов, где пленников связывали, а положительный герой, устроив небольшой пожар, чтобы отвлечь внимание злодеев, с ножом в зубах подкрадывался незаметно и перерезал веревки, освобождая пленных. Зажигалка с тряпками для пожара есть, вот ножа нет. "Идиотка! Это же магазин, там наверняка полно ножей" Но эта мысль меня не вдохновила, а наоборот стало страшно, и почему-то задрожали коленки.
Подбадривая себя, я подкралась к двери, вошла и прислушалась. Из соседнего помещения раздавались приглушенные голоса.
Я огляделась по сторонам. Видимо, здесь находилась подсобка и кабинет "в одном флаконе", с одной стороны стояла раковина, разделочный стол, напротив был письменный, заваленный бумагами, и повсюду навалены коробки с продуктами. Нож был один и огромный. Что им делают, таким огромным? Господи! Таким и убить можно. От этой мысли я вспотела и задрожала еще сильнее. Зря я поддалась доброму порыву. Надо сматываться отсюда и поскорее. Только развернулась к двери, как взгляд упал на перочинный ножик. Он лежал на коробе, видимо, им веревки разрезали. Вот этот, пожалуй, подойдет. Так, теперь надо устроить небольшой пожар. Какую-нибудь банку найти. "Вот эта кастрюлька подойдет. Напихаю сюда тряпок, по-моему, от них дыма много и подожгу".
Тряпки задымили, я приоткрыла дверь в торговый зал и просунула туда кастрюльку, а сама, взяв нож в зубы, залезла под письменный стол.
– Ой, лышенько, пожар! Рятуйте! Рятуйте! – Заголосил женский голос, наверное, продавщица.
– Орыся Богдановна! Не рвите себе нервы, – успокаивал ее мужской голос. – Хлопцы помогут.
С жутким грохотом затопали сапоги, и солдаты вбежали в подсобку. Они бестолково метались по комнате, поливая все из огнетушителя. Белая пена красивыми хлопьями покрыла все вокруг. Я осторожно высунула голову и увидела всех троих солдат, в дверях маячила необъятных размеров тетка, а за ней небольшой мужичок, который все время подпрыгивал, поскольку за женщиной ему не видно было, что здесь творится. "Кажется, здесь происходит, что-то не то, – подумала я. – Надо незаметно выбираться отсюда"
– Ой, лышенько, все пропало, все продукты попортили! Шо теперь робыть!? – Продолжала вопить в дверях тетка.
– Орыся Богдановна, не зробите себе давление! – Увещевал ее мужичок.
– Да! – взвизгнула женщина, – Тарас Иванович! Вам хорошо, а хто это убирать будет? А убытки?
Я уже доползла до двери, и тут
– Ой, мамочки, это шо? – Она увидела меня. Я сделала рывок и уткнулась носом в чьи-то сапоги. Подняв голову, увидела нахмуренного Мыколу.
– Шо це таке? – Удивился он, помогая мне встать на ноги.
Он осторожно взял нож, который я с такой силой сжала зубами, что теперь никак не могла разжать их.
– Я хотела вам помочь, – сквозь зубы выдавила я.
– Як? – Он, наконец, осторожно вынул нож.
– Ну, вы же побежали, а там стреляли, я подумала, бандиты грабят, и пошла на помощь.
– Ой, лышенко, еще и храбят! – Опять заголосила Орыся Богдановна.
– Кого охрабилы? – Подскочил мужичок.
– Да никого, – с досадой сказал Мыкола.
– А это хто? – Мужичок из-за плеча продавщицы показал на меня. В ту же секунду входная дверь открылась, в нее просунулась голова Андрея со словами: "Не надо так говорить, она вас сейчас убьет", – и закрыл дверь.
– Убивают! – Завопила, что есть мочи тетка.
– Да, не кричите, женщина, уши от вас заложило! – Гаркнул Петро и обратился ко мне:
– Ты шо? Нас от бандитов спасать пришла?
Я кивнула. Тут комнату огласил хохот. Смеялся Васильич, вытирая слезы, за ним начал смеяться Петро, смешно приседая и хлопая себя по коленкам, Мыкола не выдержал и тоже засмеялся, морща нос и показывая на меня пальцем. Не смеялись продавщица, маленький мужичок, которому удалось, наконец, протиснуться мимо нее в комнату и я. "То ли еще будет, когда они увидят девятку со спущенными колесами". Орыся Богдановна и Тарас Иванович подсчитывали убытки, поскольку коробки с продуктами были залиты пеной.
– А стрелял кто? – Спросила я.
– Та я крысу убил, а, эти прискакали, напухали до смерти. Тьфу, – Тарас Иванович явно был расстроен. "Так и знала, это хозяин, а я колеса проколола. Ну, уж в этом не признаюсь ни за что".
– Ну, звыняйте, нам пора, – Петро взял пакет, две бутылки с водой, и мы вышли на улицу. Там стоял Андрей и задумчиво смотрел на девятку, которая стала несколько ниже.
– Пойдем, Володенька, – ласково обратилась я к нему и потянула его за руку, но он, как назло, заартачился и показал на колеса. Солдаты остановились
– Это ты зробил? – Спросил строго Петро.
– Фаня, – односложно ответил тот и показал на меня.
– Зачем?!
– Я не нарочно, я не знала, чья это машина. Подумала, что бандитская, и чтобы не догнали, ну понимаете… вот, – и отдала отвертку Василычу. Все молча смотрели на меня. "Вот всегда так бывает. Хочешь, как лучше, а получается, как всегда"
– Я думала – вас там убивают! – В отчаянья крикнула я. Они так заржали, что краска бросилась в лицо.
– От, це дивчина! – Василыч хлопнул меня по спине. Я воодушевилась.
– А ну сидайте быстрее в машину, а то хозяин сейчас выскочит, мало не покажется, – повторять не пришлось. Я первая запрыгнула туда. Когда все уселись и поехали, они начали смеяться надо мной, вспоминая все происшедшее.
– На, Фаня, поешь, – Петро достал из пакета хлеба и нарезанную колбасу. Я кое-как смастерила бутерброды, дала Андрею и стала с наслаждением жевать.
А потом я заснула и Харьков так и не посмотрела. А жаль. Когда еще придется. Нас провели в комендатуру. Ребята нас передали вместе с документами другим военным, тепло с нами простились и ушли. Ну, думаю, сейчас опять начнется про Фаню Каплан, но слава тебе Господи нас вызывали по очереди. Вначале, Андрея, потом меня. Передо мной сидел совсем некрасивый немолодой и лысый дядька, но добродушный на вид.
Начал, как водится
– Как Вас зовут?
Я ответила – Светлана Михайловна Птичкина.
– А здесь написано Фаня Каплан, – он выжидательно посмотрел на меня.