Возле труб лысый мужичонка неопределенного возраста в телогрейке и когда-то твидовых штанах кипятил на костре чай. Рядом сидели двое помоложе - один рыжий, с длинными спутанными волосами и редкой бороденкой, другой - одутловатый и заросший, похожий на Карла Маркса в пожилые годы. Я так понял, гардероб свой они пополняют тут же.
- Не желаете? - предложил мужичок в телогрейке и кивнул на чайник.
- Чай - не водка, много не выпьешь, - поделился я.
- Так мы сбегаем? - мужичок вопросительно посмотрел на меня.
Я достал деньги, которые взяли одутловатый разбойник.
- Бери кашинского разлива, - напутствовал его мужичонка, потом обернулся ко мне, - вы ведь суррогат не будете?
- Не буду, - я покачал головой.
- У вас дело какое? - спросил мужичонка. - Материал дефицитный требуется?
- Нет… - и я пересказал историю про сумку.
- Витек? - уточнил мужичонка. - Как же, знаем, где он выгружается. Мы что угодно найти можем… - и снова вопросительно посмотрел на меня. Даже рыжий очнулся от спячки и смотрел заинтересованно.
- За сумку ящик водки не пожалею, - сказал я.
Глаза собеседников вожделенно засветились.
- Там барахла-а… - продолжал я их распалять, - что ящик, два поставлю.
- Так мы найдем, - с готовностью подытожил мужичонка.
- Хорошо, я завтра днем зайду, в это же время, - сказал я и подумал - часов у них все равно нет.
Скоро вернулся гонец с водкой кашинского разлива, а вместе с ним еще двое. Я на бис повторил свое предложение. Думаю, скоро вся свалка узнала про бесценную сумку…
Через забор я не полез, а направился прямо к домику у въезда на свалку.
- Кто тут старший? - спросил я у женщины, которая стояла на обочине и считала машины. Женщина была коренастая, голова прямо вросла в плечи.
- Я, - ответила она робко.
- Там у вас бомжи в одном месте собрались, что-то ищут. Может, ценное что ищут? - предположил я и оглянулся на свалку.
В самом деле, чуть правее труб собралась горстка людей и два бульдозера. Наверное, весть о ценной сумке успела облететь свалку.
- Я проверю, - сказала женщина, - что там случилось.
Теперь можно не сомневаться, что труп, если он здесь есть, скоро найдут. Великое дело - материальная заинтересованность.
* * *
Вокзал. Вовсе не потому, что мне некуда больше податься. Наверное, линии жизни человеческой пересекаются на вокзалах. Кстати, и телефон под рукой.
В кабине жарко, душно так, что рубашка сразу прилипла к телу. Набрал номер и услышал мягкий женский голос. У Риты очень мягкий голос, словно у мурлыкающей пантеры.
Правда, не знаю, могут ли пантеры мурлыкать. У этой, во всяком случае, получалось неплохо.
- Ну что, - насмешливо спросила она, - решил все-таки позвонить?
Говорила она так, словно поставила на мне крест и я интересую ее не больше, чем прошлогодняя трава.
- Сначала ответь мне на несколько вопросов.
- Ладно, минут пятнадцать у меня есть. Кстати, нашел этот таинственный труп? Ну и напугал ты меня вчера.
- Труп? - переспросил я. - Думаю, его обнаружат в ближайшие часы. И знаешь, где? На свалке, городской свалке.
- Почему там? Причем тут свалка? - спросила она после паузы, чуть более продолжительной, чтобы быть естественной.
- Сдается мне, в то время, пока я находился в твоей квартире, во двор заезжал мусоровоз. Мы даже видели его потом, на улице. И заикающегося водителя тоже видели. Угадай, как можно убрать тело, если во двор заезжал фургон с вместительным бункером, а больше - никого. Унести на плечах? Насчет оживших покойников, - я вдруг осекся и вспомнил руку на подоконнике. Пот, струившийся по спине, из горячего превратился в ледяной. Но я пересилил себя:
- В оживших покойников я не верю, договоримся сразу.
Кстати, я ведь не спрашиваю, где работает твой муж, я это и без тебя знаю.
- Виктор… Нет, зачем бы он это сделал? Убить он не мог.
- А спрятать труп? Чтобы избавить кое-кого от неприятной истории.
- Кого? - она фыркнула.
- Прежде чем труп найдет милиция, - я продолжал, - а потом найдет и твоего мужа, прежде чем он начнет отвечать на вопросы в казенном доме, где каждый надеется что-то утаить и выкрутиться, пусть он со мной поговорит.
- Виктор сегодня будет поздно, он в ресторане встречается…
- Значит, мы увидим его там. Нельзя упустить время.
- Хорошо. Но он не замешан, ему незачем было… А вдруг он не придет в ресторан?
- Тогда просто посидим там вдвоем. Надеюсь, он не будет против.
- Я у него не спрашиваю, - отрезала Рита.
Вот так-то. Приятно иметь дело с самостоятельными женщинами. Во всех отношениях приятно.
Только я собирался найти убийцу и привести его к воротам тюрьмы, толкая перед собой, а вовсе не затащить ее в постель.
* * *
Она появилась из такси, стройная, в облегающем черном платье с глубоким вырезом. Увидела мое состояние, и глаза ее вспыхнули торжествующим звериным огнем. Это меня доконало окончательно.
- Смотри, уже очередь, - сказал я, - мы стоим в самом конце. Как тебе это нравится? Я сто лет не стоял в очередях.
Она пожала плечами, потом решительно подошла к стеклянной двери и поманила швейцара. Тот сидел возле пустующего гардероба и читал газету. Мельком взглянул на нас и сразу кивнул в сторону таблички - "Мест нет".
- Это самый приличный ресторан у нас в городе. Поэтому все хотят попасть, - Рита посмотрела на меня. - Что будем делать? У Виктора здесь работает приятель, официант. Но как его позвать?
Я нащупал в кармане деньги, незаметно достал, и, расправив, прижал ладонью к стеклянной двери. Так, что купюру можно было увидеть только изнутри. Очередь пока спокойно наблюдала за нашей попыткой прорваться. Видимо, не воспринимала всерьез.
Швейцар, отложил газету, встал, подошел, отодвинул засов и открыл дверь на ширину ладони.
- Только не отдави мне пальцы, - я протянул ему деньги, - а то будет совсем свинство.
- Позовите Юру, - сказала моя спутница, - он такой, с черными усами, официант.
- Сейчас, - хрипло ответил швейцар, снова запер дверь и шаркающей походкой пробарражировал за занавески, скрывающие вход в зал. Ждать пришлось долго. Очередь завибрировала и начала нас подозревать. Наконец он вернулся и прохрипел:
- Одно место, только женщину пущу. Я внимательно посмотрел на него и поинтересовался:
- А мне как, на улицу в миске пожрать вынесешь?
- Сказано, только женщину.
- Вы объясните, что нас двое, - заволновалась Рита. - Нас двое, понимаете? Скажите это Юре.
- Сказал, - швейцар неопределенно махнул рукой в сторону занавески. - А он сказал: могу посадить только женщину.
- Это какое-то недоразумение, - она посмотрела на меня, - что делать?
- Идите, - посоветовал я, - сами все объясните вашему знакомому. Все-таки надежнее, чем через этого Гермеса, - я кивнул на швейцара.
- Почему Гермеса? - не поняла она.
- Посланник богов. Быстрый, как молния. И столь же сообразительный.
- Ладно.
Она прошла, а я остался. Очередь готова была меня разорвать. Я пока упирался, но коллектив всегда сильнее. Особенно обиженный коллектив. Занавеска затрепетала, и кто-то позвал швейцара. Я не видел лица окликавшего. Но через минуту страж ворот приоткрыл дверь на ширину ладони, поманил меня. Очередь замерла, как удав в зарослях бамбука. Только хвост подрагивал от любопытства.
- Обойди вокруг здания, - тихо сказал швейцар, - во дворе служебная дверь, зеленая такая.
Врата закрылись, швейцар вернулся к своей газете, а люди в очереди ликовали - не прошел! Каждый из них чувствовал себя пограничником.
Когда я зашел во двор, то сразу увидел - возле зеленой двери стоит и нервно курит высокий парень с черными обвислыми усами. Увидев меня, он широко улыбнулся и помахал рукой. Улыбка была деланная - под усами прятались жесткие складки. А вот махал он приветливо.
- Ты с Ритой пришел, да? - спросил он.
- Точно.
- С ней не пропадешь, она баба знаменитая, - он похлопал меня по плечу и повел за собой…
Впереди - тусклый закуток, заставленный коробками и всяким хламом, и дверь.
- Дальше куда? - я озираюсь в недоумении.
- Прямо, - сказал официант, - там тебя ждут.
И он исчез. А я последовал его совету. Помещение за дверью было без окон и заставленное перевернутыми столами и цинковыми ведрами. Только одно место было расчищено - у стены напротив. Там в потрепанном кресле сидел мужчина. Он закинул ноги на поломанный столик перед собой, откинулся назад и внимательно рассматривал меня. Ясно, что он пытается показаться вялым и безмятежным, вот только глаза не безмятежные, этого не скроешь. Надо ли говорить, что я сразу узнал его. Хотя видел всего один раз, да и то в темноте.
- Виктор? - спросил я. - Ваша жена…
- П-пока что моя, - перебил он, заикаясь, - или ты с этим не совсем согласен, а, п-приятель?
- Я пришел не за тем…
- А мне нап-плевать, зачем ты п-пришел, - снова насмешливо перебил он. - И запомни, не ты п-пришел, а я разрешил тебе прийти. Если передумаю, то тебя выкинут отсюда п-пинком под твой тощий зад.
Я почувствовал перед глазами розовую пелену, словно тюлевые занавески… у меня всегда так, когда невмоготу и надо дать кому-нибудь по морде.
- Я не ссориться пришел, - усилием воли я раздвигал розовый туман перед глазами, - и мне вовсе нет дела до твоей жены.
- А чего т-тебе надо?
- Уже ищут, - сказал я. - На свалке труп…
Он ударом ноги отбросил столик и вскочил так молниеносно, что я только успел заметить, как в кулаке зажат маленький черный кастет. От кастета я увернулся, но, перехватывая руку, получил, левой в скулу. Вокруг все запрыгало, он попытался несколько раз врезать мне ногой, но мы переплелись слишком тесно для хорошего удара. Все же в какой-то момент я ослабил хватку, а он только этого и ждал, ударом локтя свалил меня с ног.
Мы покатились по полу, он выронил кастет и вцепился мне в шею. Я пытался оторвать его пальцы от горла, навалился сверху, а другой рукой шарил по полу в поисках кастета. Наконец, сжал оружие… В ушах звенело и я чувствовал - сознание уходит. Тогда занес руку и, наверное, пробил бы ему висок…
Но парень увидел занесенный кулак, хватка его ослабла, и он в ужасе закрыл глаза… Вот тогда я и ударил его - вскользь.
Я встал, держась рукой за стенку, дошел до двери и меня вырвало. Постепенно дыхание восстановилось. Обернулся. Лежавший пошевелился, потом сел, осторожно потрогал голову.
- Н-надо же так влипнуть, - сказал он, - ведь п-предупреждали - держись н-настороже.
- Кого ты хотел спасти? - спросил я. - Из-за кого ты спрятал труп?
Он молчал.
- Ты знаешь, кто убил?
Он отрицательно покачал головой.
- Тогда зачем? Зачем ты в это ввязался?
- Ты н-не поймешь, - он говорил, словно пробежал тысячу километров, - кому-то п-понадобилось обмотать шею этому п-придурку моим ремнем…
- Вот это да…
Он вздрогнул и замолчал. А я пожалел, что перебил его. И еще пожалел, что стоял спиной к двери. Потому что не услышал, как подкрались сзади. Только боль расколола затылок надвое…
* * *
Когда пришел в себя, в каморке никого не было. Под волосами за ухом вздулась огромная шишка и немного кровоточила. И скула горела - она пострадала в самом начале… Ладно, заживет. Короче, я вышел из этой истории как огурчик. Все могло обернуться плачевнее. Я пренебрег золотым правилом и подошел вплотную к осиному гнезду.
Отряхнулся, в коридоре нашел умывальник, отмыл холодной водой кровь, расчесал мокрые волосы. Потом через подсобку и кухню прошел в зал. На меня никто Не обратил внимания.
…Рита сидела за столиком и читала меню. Может, только делала вид.
- Не знала, что вы там так долго… - тут она посмотрела на меня, и глаза ее расширились. - Боже, ну у тебя и лицо…
Я усмехнулся.
- Будем заказывать? - и жестом подозвал официанта.
Другого официанта. "Наш", с черными усами, в зале показался намного позже и близко не подходил. Думаю, шишка за ухом - его рук дело.
Моя спутница изредка смотрела то на меня, то на него, но ни о чем не расспрашивала. Только когда мы пошли танцевать, она прошептала:
- Это ужасно…
- Что такое, - тихо спросил я, - неужели я наступил тебе на ногу? - Нет, но…
- Поверь, все остальное не имеет значения, - я прошептал ей на ухо.
Черные локоны щекотали мне лицо, я не выдержал, наклонился еще ниже и прикоснулся губами к ямочке над ключицей. Она вздрогнула, отстранилась, и я видел - чуть закусила губу. Но ничего не сказала. Музыка еще играла, пары танцевали в полумраке светильников, а вокруг белели опустевшие столики, и официанты лениво убирали посуду.
Мы двигались под томный вой саксофона, и сквозь ткань одежды я чувствовал тепло ее тела, а пушистые локоны снова щекотали мне губы. Она отстранялась каждый раз, когда я целовал ее в шею, ямочку над ключицей, розовую мочку уха, но руки ее лежали у меня на плечах, и вдруг я почувствовал, что она дрожит… провела ладонью по моей щеке, я повернул голову, так, что мы теперь были глаза в глаза, и губы приоткрылись, влажные и горячие, а пары танцевали, занятые собой, музыка плыла, и ресницы ее дрожали сиреневыми тенями…
* * *
На улице было совсем темно, когда мы ушли. За это время прошел дождь и воздух очистился. Он казался влажным и солоноватым на вкус.
Мы шли по утонувшим в ваксе улицам от фонаря к фонарю. Рита сама взяла меня под руку.
- Зачем ты в это ввязался? - тихо спросила она.
- Можно, конечно, сказать, мол, нельзя безнаказанно убивать людей, - я пожал плечами. - Но мне просто надо купить восемь тонн мелованной бумаги… И получается, что для этого мне необходимо сначала найти убийц директора. И какой-то чемодан с деньгами. Глупость, верно?
- Не думаю, что глупость, - она еще теснее прижалась к моему плечу. - Неужели ты не понимаешь, как рискуешь? Эти люди способны на все.
- Я тоже на кое-что способен. Особенно, когда светят десять процентов от сделки. Я имею в виду бумагу.
- Поверь мне, - она остановилась, продолжая удерживать меня за локоть. - эти десять процентов достанутся тебе тяжело. Если вообще достанутся.
- У меня просто нет другого выхода, - я покачал головой. - Я и так сижу на мели.
- Неужели ты не можешь жить как все люди?
- Почему? Я как раз и живу как все. Ты ведь тоже не просто так связалась с директором.
- Я бы давно с радостью все бросила, - сказала Рита, глядя куда-то мимо меня.
- Почему?
- Ну, во-первых, вовсе не хочется загреметь в тюрьму.
- Так серьезно влипла?
- Я была секретаршей директора и очень многое знаю про их дела. Практически все. Да еще и мой муж был его персональным водителем. Представляешь? Если бы у директора была жена, вряд ли она знала бы больше меня.
- Ну так ты, наверное, и заменяла ему эту самую жену?
- Давай не будем об этом.
- Почему?
- Я не собираюсь обсуждать с тобой свою прошлую жизнь.
- Нет, просто интересно.
- Что тебе интересно?
- Например, почему твой муж больше не водитель персоналки? Хотя, думаю, груз, который он возит нынче, не слишком отличается.
- Видишь, значит, он не прогадал, - она улыбнулась.
- И еще меня интересует, как это получилось, что целый склад бумаги оказался бесхозным?
- Не думаю, что мне следует тебе все рассказывать.
- По-моему, у нас уже установились доверительные отношения, - я улыбнулся.
- Ты слышал про аварию?
- Да. - Там вся территория заражена. Какое-то боевое отравляющее вещество. Все должны были вывезти и уничтожить… Так и сделали. По документам.
- А на самом деле?
- Сам догадайся.
- Уже догадался. И были случаи отравления?
- Поначалу много. Только их не регистрировали. У людей что-то с психикой происходило. Помнишь толстого доктора у меня в гостях? Вот к нему в больницу их и отправляли. А он ставил диагноз. Конечно, никакого отношения к отравленной территории этот диагноз не имел.
- Но ведь эта бумага тоже ядовитая.
- Наверное.
- То есть, люди купят книгу - и…
- Может быть, после этого они окажутся в больнице, - Рита пожала плечами. - Но только кому придет в голову связать все это с нашим третьим складом?
- Мне придет. Теперь придет. Я ведь тоже иногда покупаю издания на мелованной бумаге.
- И будешь молчать, как все, - она грустно посмотрела на меня. - Ты ведь собираешься заработать на этой сделке?
- Мне теперь кажется, что я смогу прожить и без нее.
- Значит, бумагу купит кто-то другой. Не такой щепетильный.
- А тебе не нравятся щепетильные?
- Я просто таких не встречала.
- У меня еще масса других достоинств.
- Начинается самореклама? - глаза у нее посветлели.
- Должны же мы узнать друг друга получше.
- Зачем? - Рита скривила губы, - Я, например, вовсе не хочу, чтобы ты узнал меня получше.
- Тебе есть что скрывать?
- Скорее, я многое не хочу вспоминать.
- Ладно, начнем с чистого листа.
- А надо ли?
- Об этом надо было раньше подумать - скажем, пару часов назад.
- Ну и что же случилось за эти два часа?
- Я уже сказал, между нами установились доверительные отношения.
- А, понятно… Она засмеялась и попросила сигарету.
Курила молча, и я впервые увидел, как она докурила ее до конца.