Такого напора не смог бы долго выдержать и чемпион мира, не то что бывший чемпион Москвы среди юношей. Плюс ко всему, надетый под комбинезоном пиджак несколько сковывал движения Горислава. Из последних сил парируя удары ассасина, он надеялся выждать момент, когда тот начнет выдыхаться, и тогда – контратаковать самому. Но бородач не думал уставать, продолжая наносить удары в прежнем невероятном темпе и той же силы. Поэтому шаг за шагом Костромиров отступал все дальше. Наконец, оказавшись уже в дверном проеме, он предпринял отчаянную попытку достать противника уколом в пах. Тот, чуть не играючи, отбил эту атаку и одновременно, шагнув вперед, ткнул Горислава растопыренными пальцами левой руки в лицо. Кое-как, почти вслепую, отмахиваясь от новой серии рубящих ударов, Костромиров невольно сделал два шага назад, обо что-то споткнулся и полетел навзничь.
Тут бы ему и конец пришел – ассасин, оскалившись, уже отводил руку для решительного удара, – но выпрыгнувший из-за подъемника Пасюк с визгом швырнул в бородача толстую папку с бумагами. В того она, правда, не попала – предводитель рассек ее еще на подлете, – зато Костромиров успел вскочить и снова занял оборонительную стойку.
Впрочем, это была лишь короткая отсрочка перед неизбежным. Следом за бородатым вожаком в сейфовый кабинет уже вбегали все остальные – кроме подколотого Гориславом – подельники. Чтобы не оказаться в полном окружении, Костромиров, загородив собою диггера, поспешно отступил к противоположной входу стене.
Ассасины взяли их в полукольцо и ждали только команды предводителя, чтобы разом покончить дело. Пасюк, втиснувшись за спиной Горислава в щель между двумя сейфами, горячо зашептал ему на ухо: "Да отдайте вы им эту кеглю, Гор Игорич! Может, отстанут?"
– Навряд ли… – покачал головой Костромиров, – однако попробовать стоит.
– Уважаемый князь, – обратился он к вожаку ассасинов на языке урду, – прошу извинить, что не говорю на вашем родном бурушасхи – я не весьма в нем искушен, – но уверен, что вы меня понимаете… Давайте побеседуем уже, как разумные люди.
Ассасины переглянулись – кажется, ему удалось удивить их еще раз. Или просто не поняли?
– Вы понимаете меня? – спросил он, переходя на фарси.
– Откуда знаешь, что мы хунзакуты? – откликнулся, наконец, на урду курчавобородый.
– Ну, это просто. Во-первых, я расслышал пару слов на бурушасхи, а во-вторых, Хунза – едва ли не единственная область, где до сих пор исповедуют ислам исмаилитского толка.
– Чего хотел сказать?
– У меня предложение: я отдаю вам эту штуку, и мы спокойно уходим. Как, договоримся?
– Зачем? – недобро усмехаясь, ответил вожак. – Мы заберем его и так. А ваши головы станут прощальным подарком жадному мулхиду – твоему хозяину Шиге-хану.
– Но эта вещь нечиста, – попробовал возразить Горислав, – прикасаясь к ней, вы оскверняете себя перед Аллахом! Нарушаете заветы Мухаммада!
– Наш закон – слово имама Хасана! И не тебе, гяуру, рассуждать о заветах Пророка… Режьте их!
– Алла иль Алла! Хасан ас Саббах!!! – гнусаво проныли ассасины, занося мечи.
В этот, едва не оказавшийся последним, момент за спинами ассасинов раздался нарастающий свистящий шорох, и на пол, держась за канаты подъемника, стремительно соскользнули две фигуры в черных тюрбанах. Фансигары! Следом за первой парой немедленно съехали еще двое индусов. "Ага-хан!" – с ненавистью выплюнул последний из них. "Руджин-Синг!" – прорычал в ответ вожак ассасинов с не меньшей злостью. "Вот и познакомились", – подумал Костромиров.
Раскручивая над головами шипастые ремни румалов, четверка душителей рассыпалась редкой цепочкой и бросилась на ассасинов. Те развернулись и принялись яростно отмахиваться мечами, а потом сами перешли в атаку.
Прикинув шансы тех и других, Горислав поставил на ассасинов – у последних было превосходство, как в численности, так и в оружии.
– Бежать надо! – прошептал Пасюк, больно тыча Костромирова в спину.
Тот был полностью с ним солидарен. Но, точно угадав их намерения, Ага-хан резко развернулся и, не тратя слов, нанес рубящий удар сплеча. Горислав едва успел парировать.
– Отдай! – пролаял ассасин, нанося новый – с оттягом – удар, как вдруг выкатил глаза и захрипел – чудом прорвавшийся на расстояние броска Руджин-Синг захлестнул горло врага румалом.
Ага-хан попытался обрубить удавку, но вождь фансигаров дернул – и оба повалились на пол.
Удачное время для ретирады, решил Костромиров. Но тут взгляд его упал на дверной проем и, вместо того чтобы бежать, он схватил Пасюка за воротник и с силой толкнул вниз, сам повалившись на него сверху.
В следующую секунду оглушительный грохот автоматных выстрелов сотряс замкнутое пространство кабинета; пули рикошетили от стен, били по людям, с колокольным звоном дырявили сейфы. Несколько минут не умолкала эта чудовищная канонада, пока в помещении не осталось ни единого стоящего на ногах человека.
Но вот выстрелы наконец прекратились, и знакомый голос произнес:
– Все кончено, Горислав Игоревич, можете вставать.
Костромиров поднял глаза – над ним возвышался Председатель ФАС Иван Федорович Шигин и протягивал ему руку.
Горислав встал сам и помог подняться диггеру.
В дверях замерли два "голубя" с автоматами наизготовку, а тела недавних противников – и фансигаров и ассасинов – вперемешку валялись на полу.
Глава 7
ОТЕЦ ОСКОПИТЕЛЬ
– Как вы меня отыскали? – спросил Костромиров, отряхиваясь от цементной крошки и пыли.
– По радиомаячку, – хмыкнул Шигин. – После засады в переулке Хользунова я незаметно прицепил его на лацкан вашего пиджака. Надеюсь, вы не в обиде?
– Учитывая сложившиеся обстоятельства, это было бы верхом неблагодарности… Однако зачем? Вы не доверяли мне?
– Напротив. Я за вас опасался. Подумал, что можете проявить инициативу и попадете в переплет. Хе-хе! Натурально, оказался прав – так оно всё и случилось, верно? Но это, так сказать, пустяки! Самое главное – я в вас не ошибся. Вы просто талант! И настоящий герой. Сегодня вы избавили страну от серьезных дипломатических неприятностей. Да, да! От лица Правительства и от себя лично – большое вам человеческое спасибо… Лингам у вас?
Горислав молча протянул артефакт, унесший уже столько жизней. Словно напитавшись пролитой кровью, тот сиял теперь ярче прежнего и даже казался тяжелее. Разумеется, дело было в освещении и в усталости рук.
– О! О! О! – потрясенно воскликнул Председатель, принимая трофей. – Да, это он, тот самый… вне всяких сомнений… натурально – это легендарный Золотой Лингам!
– Что ж, – налюбовавшись, произнес он, – надо выбираться отсюда, как считаете?
– Да уж, – согласился Костромиров, – тем более путь-то неблизкий, а я буквально на пределе.
– Ну, ну, – похлопал его по плечу Шигин, – уверен, что сумею вывести вас на божий свет даже быстрее, чем это сделал бы ваш приятель. Кстати, как вас звать, молодой человек?
– Пасюком, – хмуро ответил тот, кося на Председателя левым глазом и шевеля носом, будто принюхиваясь к новому фигуранту.
– Натурально? Хе-хе-хе! Извините… Или это профессиональная, гм… кличка? Хотя неважно. Также выражаю вам благодарность от лица Российского Правительства. А теперь, пожалуйте все за мной. Сергей Алексеевич! – обратился он к начальнику СБ Каплунову, который также находился здесь. – Ты тут двух-трех бойцов оставь – пускай приберутся. Дверь на станцию надо будет обратно законсервировать, чтобы не любопытствовали, кому не следует. А остальным бойцам дай на сегодня увольнительную – заслужили голуби! Да и опасаться нам теперь, – он повел вокруг себя рукой и размашисто перекрестился, – слава Господу, некого… Как управишься, возвращайся в офис.
Иван Федорович провел их к неприметной дверце в противоположном конце коридора, которая вывела их прямиком на станцию "Таганская". До открытия метро оставалось еще полчаса, так что пассажиров не было, а немногочисленный персонал не обратил никакого внимания на солидного господина в строгом костюме и двоих чумазых работяг в рыжих спецовках, которые, словно ниоткуда, появились на перроне.
На выходе из метро их поджидал председательский "порше". Пасюк садиться в машину наотрез отказался – заявил, что ему тут рядом и он доберется своим ходом. Распрощавшись с приятелем, Костромиров с удовольствием плюхнулся на заднее сиденье, где смог, наконец, расслабить напряженные мышцы, наслаждаясь комфортом и безопасностью. "В офис", – коротко бросил шоферу Шигин.
Несмотря на ранний час, в приемной их уже с видимым нетерпением поджидала Ольга Ивановна.
– Ну что? Как?! – воскликнула она, орлицей кидаясь навстречу начальнику.
– Все путем, Олюшка, – успокоил ее Иван Федорович, многозначительно похлопывая себя по оттопыренному карману пиджака, и даже ласково ущипнул заместителя за щеку. – Теперь все будет путем. Натурально.
Тем не менее, когда та попыталась зайти в кабинет вместе с ними, он решительно ее остановил.
– Нет, нет, останься. Мне надо переговорить с Гориславом Игоревичем приватно. Я позову, когда потребуешься.
Оказавшись в кабинете, Шигин перво-наперво задернул шторы и включил настольную лампу.
– Горислав Игоревич, – произнес он, указывая Костромирову на кресло и усаживаясь сам, – я хотел бы еще раз напомнить и попросить вас о сохранении безусловной конфиденциальности. Все произошедшее должно остаться строго между нами. Вы понимаете?
– Разумеется, – сдержанно кивнул Горислав.
– А… этот ваш приятель, Пасюк (какое, однако, странное имя!) – он вполне надежен?
– Вполне, – вновь кивнул Горислав.
– Должен отметить, что у вас очень, гм… странный круг знакомых.
– Это потому, что я его сам формирую.
– А раскройте секрет, Горислав Игоревич, как же это вы догадались, где ассасины прячут свой трофей?
– Дело в том, что в хрониках Марко Поло, который, собственно и принес в Европу легенду о Горном Старце, содержится любопытный рассказ о том, как некоторые европейские владыки использовали ассасинов для устранения своих врагов. В частности, Ричард Львиное Сердце нанял их для убийства Конрада Монферратского. И вот двое ассасинов, приняв для отвода глаз христианство, подобрались к Конраду и нанесли ему несколько кинжальных ударов, после чего скрылись в какой-то церкви. Но там их настигла весть, что маркграф выжил. Поскольку церковь была окружена верными Конраду рыцарями, они через систему подземных коммуникаций проникли в покои маркграфа и завершили-таки начатое дело. Кроме того, Аш-Шахрастани также упоминает, что обязательной частью обучения ассасинов являлась выработка особого искусства ориентации в пещерах, лабиринтах и подземельях. Собственно, все это и послужило основой для такой гипотезы. Саму же догадку, как часто бывает, спровоцировало событие совершенно случайное.
– Правду говорят: учение – свет! – с искренним восхищением воскликнул Председатель. – Мне бы самому нипочем не догадаться… Ну что же? – резюмировал он, со вздохом вытаскивая из кармана увесистый трофей. – Вот и закончилась история Золотого Лингама. Уже завтра он, – тут Шигин не без торжественности установил артефакт в центр стола, – будет передан в консульство… одной из стран Индокитая, и нашу с вами миссию можно считать завершенной. Правда, так и осталось невыясненным, кто и зачем заказал его похищение… но, боюсь, этого мы не узнаем уже никогда.
– Отчего же? – спокойно пожал плечами Костромиров. – Я знаю, кто заказчик.
– Вот как? – вздернул брови Шигин. – Не может быть! Однако… кто же он, по-вашему?
– Вы, Иван Федорович. Вы и есть заказчик.
– …Что-о?! – после секундной заминки воскликнул Председатель, приподнимаясь на стуле. – Вы… в своем уме?! Я, конечно, понимаю: пережитые волнения, опасности… и все такое. Но шутка ваша, натурально, совершенно неуместна! Это не смешно. Да.
– А я и не шучу. Если желаете, готов пояснить, как пришел к такому выводу.
– Ну-ну, – откидываясь на спинку стула, недобро усмехнулся Шигин, – выслушаю с удовольствием.
– Должен сказать, что ваш рассказ с самого начала показался мне неубедительным, – начал Костромиров, – особенно история о "случайной" встрече на Таганке. Когда же по дороге в морг ассасины ни с того ни с сего напали на вас снова – это еще более укрепило мои подозрения. В самом деле, зачем бы им нападать? Лингам и без того у них. Вы, по вашим словам, на тот момент никакого отношения ни к нему, ни к ним не имели. Где логика? Но все сразу становится на свои места, если допустить, что в Гончарном переулке – на месте разборки фансигаров с ассасинами – вы оказались не случайно. К примеру, если у вас заранее была назначена встреча с одной из враждебных группировок.
Полагаю, дело обстояло следующим образом: вы должны были встретиться там с ассасинами для обмена заказанного вами Лингама на деньги. Однако в последний момент, и абсолютно некстати, в игру вмешалась третья сила. А именно – банда фансигаров, преследовавшая похитителей от самой Индии, но настигшая только здесь, в Москве. Предводитель же ассасинов, Ага-хан, не подозревавший, что жрец Арак Кола нанял для охоты за ним душителей, сделал для себя вывод самый очевидный в такой ситуации: вы просто решили его "кинуть" – Лингам забрать, а денег не платить. А чтобы провернуть операцию, наняли фансигаров. Это объясняет и новую атаку на вас – ассасины таких фокусов со стороны нанимателей не прощают. Спустить подобное значило бы поставить под угрозу весь их "бизнес".
– Браво, браво! – захлопал Председатель. – Фантазия у вас богатая. Член Правительства нанимает хунзакутских бандитов для похищения религиозного фетиша! Каковой, вероятно, подыскал в Интернет-каталоге экзотических товаров. Одна беда: все эти красочные измышлизмы, натурально, ни на чем не основаны. Вы меня прямо разочаровали даже: солидный, так сказать, ученый, умный вроде человек, и вдруг – пффф!
– Согласен, звучит фантасмагорично. Однако кое-какие основания под моими "измышлизмами" все же имеются. Дело в том, что накануне я, через заслуживающий доверия источник, справился об этой истории в МИДе. Так вот, меня однозначно уверили, что ни одно из государств Индокитая ни с какими претензиями, связанными с похищением Золотого Лингама, к нам не обращалось. Более того, обо всей этой истории в МИДе вообще слыхом не слыхивали. И, соответственно, не давали никому никаких поручений. Таким образом, все расследование – целиком ваша личная инициатива!
– Не будьте же так наивны, Горислав Игоревич! – отмахнулся Шигин. – Так они все вам и выложат. Я же пояснял: совсекретно, конфиденциально…
– Бросьте, Иван Федорович! – перебил его Костромиров. – Бросьте! Вы только что проговорились. Откуда вам, скажите на милость, известно, что ассасины по национальности – хунзакуты?! Я сам выяснил это не долее часа тому назад. Но вы-то об этом, разумеется, знали – потому как самолично их наняли! Так-то.
– Ой, ой, зарезали! – хохотнул Председатель. – Вы узнали об этом час назад, ну а я – вчера вечером. Натурально! Аналитики мои тоже, так сказать, не лаптем щи хлебают – работают, не ленятся… Да рассудите вы разумно! На кой ляд сдалась мне эта хреновина? Заместо фаллоимитатора, что ли?! Ну да – вещица старинная, золотая к тому же. Так и я человек не бедный! Захочу, могу не то что из золота – из платины заказать. И точно такую же.
– Ваша роковая ошибка, Иван Федорович, состоит в том, что вы рискнули обратиться за помощью ко мне – человеку, хорошо знакомому с легендой об Арак Коле. Да, горячее желание получить Лингам как можно быстрее и во что бы то ни стало сыграло с вами злую шутку. Так вот, полагаю, что вы купились на один любопытный нюанс этой легенды, который, кстати, предпочли не озвучивать в ходе первого нашего разговора. А нюанс следующий: аколиты и паства Арак Кола свято верят, что Лингам их свинобога обладает совершенно чудесными свойствами. Якобы, будучи приложен к телу животного или человека, он способен не только прижиться на новом месте, но еще и наделить нового носителя всей приапической мощью изначального хозяина.
– Здрасьте, приехали! Вы чем-то там, в московской клоаке, надышались, верно, вот и гоните всякую ересь… Что я, на самом деле, собрался себе на лоб, что ли, прирастить его?! У меня, слава богу, свой, хе-хе, натуральный, в наличии!
– В том-то все и дело, что своего у вас нет…
– Что-о-о?! – взвизгнул Иван Федорович, вновь приподымаясь со стула. – Что вы несете?! Что, так сказать, позволяете?!
– Мне сразу, знаете, портрет, который за спиною у вас вывешен, показался знакомым, – не обращая внимания на бурную реакцию собеседника, продолжал Костромиров. – Поначалу я никак не мог вспомнить, где видел это лицо раньше. Решил было, что меня смущает некоторое его сходство с вами. Но ведь родственник, пра-пра-прадед. Значит, так оно и должно быть. Оказалось, однако, что ваше сходство с портретом носит не родственный, а скорее духовный характер.
Перво-наперво я решил выяснить, что за таинственное изречение начертано вон там, внизу полотна: "Иже исказиша сами себя царствия ради небеснаго. Могий вместити да вместит". Как я и предполагал, слова являются цитатой из Библии, точнее, из главы девятнадцатой Евангелия от Матфея. Правда, цитатой неполной. Что, впрочем, вполне объяснимо. В противном случае эти слова могли дезавуировать изображенную на портрете личность. А личность эта весьма любопытна. Впрочем, по порядку.
Так вот, в полном виде, в переводе с церковнославянского, наше изречение звучит следующим образом: "Есть скопцы, которые сами сделали себя скопцами для Царствия Небесного. Кто может вместить, да вместит". И тут я, наконец, вспомнил, где уже видел эту постную физиономию! На литографии в книге В.И. Даля "Исследования о скопческой ереси". Полагаю, литография была изготовлена как раз с этой картины. А изображен на портрете знаменитейший в свое время ересиарх Кондратий Иванович Селиванов. Библейская же цитата служит одновременно девизом и оправданием его изуверского учения. Поскольку Селиванов – не кто иной, как отец-основатель российского скопчества. Среди последователей известен также под титулованиями Отца Искупителя, царя израильского, христа-амператора Петра Федоровича.
О, Кондратий Селиванов был, повторяю, прелюбопытнейшим типом! Крестьянин села Столбова Орловской губернии, в семидесятых годах XVIII столетия (еще при матушке Екатерине) он неожиданно появился в Тульской губернии и принялся проповедовать, что, дескать, обыкновенное водное крещение, заповеданное Иоанном Крестителем, неправильное. А правильным – которое, значит, по Писанию является крещение "огненное". Суть "огненного крещения" заключалась, разумеется, в оскоплении. При этом Селиванов, ничтоже сумняшеся, утверждал, что сам Иисус Христос с апостолами тоже были скопцами.
И, видно, столь была велика сила сей неординарной личности, что в краткое время обзавелся он не только двенадцатью сподвижниками-"апостолами", но и принялся "убелять" (как это у них называлось) окрестное народонаселение целыми семьями и деревнями. И не одних крестьян, но и священство, и даже лиц дворянского сословия. Так, в 1774 году в течение двух только недель в одном селе им было "убелено" шесть десятков человек! Кондратий Селиванов, несомненно, обладал поразительным и могучим даром внушения. Он с необычайной легкостью подчинял людей своей воле. Эдакий российский вариант Горного Старца. Говорят, незадолго до смерти он изложил секреты своего могущества в некой таинственной "Голубиной Книге"… И мне, Иван Федорович, отчего-то кажется, что вон тот манускрипт, что у вас под стеклышком стоит, она самая и есть. Я прав? Впрочем, не будем отвлекаться.