Я вздрогнул - горячо. Стив, похоже, был поражен не меньше, пусть и по иной, как выяснилось, причине. Прошел по процентным квотам, решил я. Хотя каково ему среди русских эмигрантов, которые в большинстве своем не считают негров настоящими американцами. Он, однако, довольно толково дополнил рассказ Бориса Павловича американскими подробностями:
- Отдел ФБР по борьбе с русской мафией был укрупнен, штат расширен, но мешал языковой барьер. Проникнуть внутрь удалось только после того, как русские и итальянские мафиози начали выступать в ряде афер совместно, а в "Коза ностре" у ФБР был свой человек. Этот "крот" и нащупал бутлегерский рынок нефтепродуктов, но начальство требовало результатов, вот наши и поторопились - взяли мелкую рыбешку, а крупная ушла на дно: дело повисло за отсутствием прямых улик. Нашего человека мы тоже потеряли, - добавил Стив с грустью. - Русские его отследили, а он тем временем как ни в чем не бывало продолжал с ними якшаться - буквально на интимном уровне. Вот его и убрали в парилке русской бани на Брайтоне. Пар там стоял знатный - только спустя несколько часов после ликвидации было обнаружено его тело с вырезанными глазами, как выяснилось при патологоанатомическом вскрытии - живьем.
- Да, это их почерк, - подтвердил Борис Павлович. - Итальяшки ломают конечности и не всегда после убивают, а наши боевики вырезают глаза, а уж потом кончают.
- О Господи! - воскликнула Жаклин. - Садисты.
- Да нет, вряд ли. Это в назидание другим.
Я тут же вспомнил рассказ Лены об убийстве бежавших проституток.
Жаклин глянула на меня, похоже, догадываясь е моих мыслях. Одна надежда - на моего бывшего студента, который прикипел к Лене.
А она - к нему?
- Работать с ними нелегко, - сказал Стив. - Практически у нас нет осведомителей в их структурах. Один раз удалось проникнуть, но это опять был итальянец, а после истории с его соплеменником к суперсейфу с информацией его не допускали. Вот крупная рыба и ушла. Чего нам не хватает, так это eureka piece. Как это по-русски? - обратился он ко мне.
Я сказал.
- Теперь вы понимаете, почему мы заинтересовались вашим делом? Мы могли бы зайти к ним с черного хода, откуда они меньше всего нас ожидают. Девичий трафик - пустячок для них, игра мускулами, ну натрясут они пару лимонов, это при их-то обороте! А что они пользуют своих - вот что интересно. Верхушка айсберга.
Стив выжидательно смотрел на меня.
Я уже жалел, что обратился к ним за помощью через Жаклин и свел вместе. Свалял дурака, переоценив расположение Бориса Павловича ко мне. А не переоцениваю ли Жаклин? Могла же она влюбиться в меня, подозревая в убийстве. Почему тогда невозможен наоборотный вариант - спать со мной и использовать меня с Танюшей для своих полицейских на-добностей?
- У вас разные цели не только с Борисом Павловичем, но и со мной, - сказал я Стиву. - Я хочу защитить свою дочь, а вы - распутать клубок.
- Ситуация полностью под нашим контролем, - сказал Стив. - Самую надежную защиту вашей дочке мы сможем обеспечить, если возьмем их всех под колпак.
- А пока что с ее помощью надеетесь выйти на мафиаю? Что она вам, подсадная утка? Достаточно, что я потерял жену.
Нарочно употребил слово "потерял" с его двояким значением, не вдаваясь в подробности.
Какими сведениями и гипотезами поделились они друг с другом за моей спиной?
Они знают о существовании злачных мест для новых русских, но им пока неизвестно, что Лена вынуждена была возвратиться к своей девичьей профессии, а уж тем более не догадываются, что я поимел собственную жену в качестве бляди в "Матрешках". Почему я промолчал об этом, исповедуясь перед Жаклин? Что они знают и о чем только догадываются? И что им, наконец, надо от меня и от Танюши? Меньше всего я надеялся, что получу от них исчерпывающие ответы, но на последний - получил и успокоился: Танюшу они в свои планы не задействовали. Жаклин опровергла это со всей решительностью:
- Помимо моральных соображений, это еще и не по правилам - использовать ребенка в качестве приманки. Стив поддержал ее:
- Охрана вашей дочери предоставлена независимо от того, согласны или не согласны вы с нами сотрудничать. Что меня больше всего интересует - так это отношения вашей жены и ее брата с мафиозными структурами. Это раз. Другой вопрос, скорее косвенный - через Куинс-колледж прошло несколько новых русских, которые у нас на заметке. Вот и ваша покойная жена - перед тем как ею стать - была вашей студенткой. Не приходилось ли ей или вам сталкиваться с такого рода людьми позднее?
- Приходилось, - услышал я с удивлением собственный голос.
Тут Борис Павлович вынул пачку фотографий и разложил на столе.
- Это те, кто связан с сексуальным графиком? - спросил Стив.
- Возможно. Только нас не это сейчас интересует, да простит нас профессор Кендалл. Это главные русские торговцы современным оружием, которых разыскивает РУОП.
- РУОП? - переспросил Стив.
- Ну да. Российское управление по борьбе с организованной преступностью. Они обратились в наше частное агентство за помощью. Мы отследили именно этих людей, потому что они напрямую связаны с офицерами армии и госбезопасности.
- Почему не арестованы?
- Потому что в бегах. За границей. Скорее всего в Америке.
Стив внимательно просмотрел фотографии, потом передал их мне.
Особого интереса они у меня не вызвали, и я, не взглянув, перефутболил их Жаклин.
Жаклин быстро вернула их Стиву.
- Пропустим через компьютер, - сказал он. - Может, кого и опознаем.
- Я бы все-таки хотел, чтобы вы на них тоже глянули,
Профессор, - сказал Борис Павлович. - Более внимательно.
Подивился его настойчивости, а заодно и наблюдательности. Мы все дальше и дальше отходили от того, что меня волновало и ради чего, собственно, мы здесь собрались. По крайней мере мне так казалось, когда я отправлялся на эту встречу. Изначальную цель нашей тусовки мы потеряли из виду, если и вовсе не утратили. Я, однако, промолчал и веером разложил перед собой снимки.
Их было шесть. Мордовороты на фотках были мне неизвестны, за одним исключением: в обнимку с Леной был заснят человек в темных очках. Я вглядывался в фотографию, пытаясь отгадать, когда она сделана: до или после исчезновения? Почему Жаклин никак не отреагировала? Кого-кого, а Лену она могла опознать, будучи с ней хорошо знакома, пусть и заочно. Борис Павлович, тот, конечно, заранее знал, что за матрешку обнимает мой бывший студент. Но как ему удалось этот снимок раздобыть? У них через границу действуют не только наемные убийцы, но и наемные фотографы?
Не так уж много у Лены было одежды - слава Богу, не модница, но я не узнавал вязаной кофточки с оленями, которая очень ей шла, делала какой-то иной, новой, незнакомой. Готов поклясться, что не из домашнего гардероба. Или им в "Матрешках" выдают дополнительную спецодежду, помимо расписных сарафанов? Выглядели если не счастливой парочкой - скорее супружеская пара с давно улаженным, устоявшимся статусом отношений. Похоже, что снимок был сделан тайно - они не видели, что их снимают. Фон - щемяще знакомый городской пейзаж: горбатый переулок, газетный ларек, уличные зеваки, перспектива замкнута церковным куполом. Что я знал точно - сам никогда здесь с Леной не бывал. Больше всего меня поразило ее спокойствие, я бы сказал - покой. Укол даже не ревности, а чего-то другого. Пока мы здесь убиваемся…
- Где это снято? Когда? - спросил я Бориса Павловича.
- На обороте должно быть указано.
Я перевернул снимок - он оказался двухнедельной давности. Город, который я узнал и не узнал, был городом моей юности. Так я и не свозил ее в Париж, хотя столько рассказывал. И теперь вот кто-то другой…
Короче, нас тогда в Фанди замели.
Или она и не скрывалась, а только делала вид, продолжая дурить мне голову? И не от них она сбежала, а от меня, предварительно сговорившись с Тарзаном? Ставлю вопросительный знак, хотя лучше бы точку - прочь сомнения. А дежурные у балетной школы, которых заметила Танюша, были не соглядатаями, а охраной. Все стало на свои места. Соскучилась по дочке, вот и явилась не запылилась, как бы выразился ее брательник. А Тарзан приставил к своей присухе стражу. От кого стражу? Да хоть от меня, недаром так закамуфлировалась. Либо от самой Лены, не полностью ей доверяя, - коли она по природе лжица, его могла надуть, как и меня. Нет худа без добра: хоть за Танюшу можно теперь не волноваться. Чтоб Лена задумала похитить Танюшу - исключено: материнский инстинкт в ней сильнее тоски по дочери.
- Вам кто-нибудь знаком на этом снимке? - спросил Стив. Странно, что, идя на нашу встречу, этот лопух не удосужился даже глянуть на фотографии Лены.
- Это его жена, - сказала Жаклин.
- Выходит, она не утонула?
- Выходит. - И я рассказал о нашей неудачной попытке скрыться от русских мафиози, не посвящая присутствующих в мою новую гипотезу. Пусть будут на том уровне знаний, на котором я сам находился несколько минут назад.
Я уже не сомневался, что Лена обманула меня ночью в кемпграунде, а действовала заодно с Тарзаном.
Глянул на Жаклин - готов поклясться: она обо всем догадалась еще раньше.
Зато Стив, похоже, потерял всякий ко мне интерес, как только выяснил, что я признал на снимке Лену. Но Борис Павлович сверлил меня глазом. Точно так же, как когда-то, в первую нашу встречу, когда прощупывал меня на предмет вербовки, пытаясь на глаз определить, в качестве кого - осведомителя или консультанта.
- А что за супермен рядом? Знаете? - спросил он так, будто догадывался об ответе.
- Знаю.
Здесь на меня вскинулись все трое.
И дальше, будто не я это говорил, а кто другой, прослушал собственный рассказ о встрече в Саг-Харборе с бывшим студентом - он же мой гид и соперник, а если верить Лене - хозяин русских притонов от Нью-Йорка до Флориды.
- Он меня туда и привел.
О его эксклюзивных отношениях с Леной решил не упоминать. И так ясно.
Странно, но никто не спросил, было ли у меня что с тамошними матрешками.
- Знаете его кличку? - спросил Борис Павлович.
- Тарзан.
- Почему Тарзан? - удивилась Жаклин.
- Потому что не просто крутой, а дикий, - пояснил Борис Павлович. - Импульсивен, неуправляем, непредсказуем. С детства такой. Балованный. Единственный ребенок в семье. Привык получать все, что пожелает.
- Семья с уголовным прошлым? - спросил Стив.
- Смотря как считать, - усмехнулся Борис Павлович. Отец - генерал КГБ. Когда организацию расформировали, застрелился. Почему - никто точно не знает. Вот с тех пор Тарзан и отбился от рук. Решил взять закон в свои руки. Что именно он преследует, трудно сказать. Но деньги для него не главное. Нечто среднее между капитаном Немо и графом Монте-Кристо. Не хотел бы иметь его среди своих врагов. Опасен, потому что сам страха не ведает. А также из-за своих связей. Раздобыть ядерные чемоданчики ему сподручнее других. На посылках у него бывшие субординаты его отца.
- Про "Матрешки" нам известно, хотя ваши сведения - из первых рук, - сказал мне Стив. - И о том, что группы "Бог в помощь!" и "Братья Карамазовы" соперничают между собой, - тоже знаем. Но у нас нет штата пасти их всех, следить за русскими кабаками, банями, клубами - плодятся как кролики. Особенно на Брайтон-Бич в Бруклине и в Рего-Парке в Куинсе. Да еще парочка на Стейтен-Айленде. Время от времени мы их прочесываем, устанавливаем "жучки", устраиваем шмон, но никаких результатов. В ресторане "Распутин" чуть было не накрыли с дурманом, однако кто-то их предупредил, мы опоздали на полчаса. Обычная история: знаем больше, чем можем доказать. На том же Стейтен-Айленде стоит, к примеру, на берегу особнячок с белыми колоннами и китайскими сфинксами, настоящий владелец, итальянец, подзалетел на семь лет, а в качестве сторожа проживает русский с семьей, выдает себя за хозяина и в бейсменте держит редакцию русскоязычного ежемесячника "Царский подарок". Еще одно свидетельство союза итальянских мафиози и русских братков. Внешне там вроде бы все чин-чином. Но у нас есть точные сведения, что стебаный этот журнальчик - только вывеска, а его мнимый хозяин - трепло и показушник, мелкая сошка, подставное лицо, шестерка, но через этот журнальчик отмываются деньги от операций "наркотики - оружие", и сам этот особняк - еще одна явка, наподобие "Матрешек". Мы можем хоть сейчас накрыть это гнездо, но нас интересуют его боссы, такие вот, как ваш Тарзан.
- Тарзан вроде бы владеет и этим журнальчиком, - сказал я, припомнив рассказ Лены о своем мачо, но тут же пожалел, что вмешался, - не слишком ли я радею за бывшего студента? В нише соперника Тарзан заменил Володю.
- А как до него дотянуться? - сказал Стив. - В "Матрешки" мы не вхожи. А почему бы вам не побывать у них еще разок? - спросил меня Стив.
- Довольно одного раза. Тем более Лены там нет.
- Вы уверены? Сказать, что ее там нет, мы не можем, потому что не знаем, где она сейчас.
- А парижский снимок?
- Это было две недели назад, - напомнил Борис Павлович. - А у балетной школы она появилась вчера.
- Танюша могла ошибиться, - сказал я, хоть так не думал.
- А кому принадлежат "Матрешки"? - спросил Борис Павлович. - Какой из двух организаций?
- Какое это имеет значение? - удивился Стив самому вопросу.
- Кто знает, - уклончиво сказал Борис Павлович. - В таких делах любая мелочь может оказаться важной.
- Организации "Бог в помощь!" - сказал я. Я все еще ждал главного вопроса - был ли у меня в тот день сексуальный контакт с одной из матрешек, понятно с какой, но его так и не последовало, что показалось мне подозрительным. Не исключено, что они догадываются о том, что именно я скрываю. В том числе об особых отношениях между Леной и Тарзаном. Что, если они знают больше, чем говорят? Как и я. Больше, чем я? И тут вдруг, быстро пролистав страницы моей слабеющей памяти, я не обнаружил в ней ничего о том, когда Лена сошлась с Тарзаном. Это я сам так решил, что все произошло в "Матрешках", - сама она ничего не говорила.
Какое мне дело до "дурь"-наркоты, ядерных кейсов и борьбы ФБР с русской мафией! Чума на оба ваших дома, пропади все пропадом, коли у меня самого голова кругом идет от всей этой невнятицы около Лены. Который раз пытался я мысленно выстроить события - от моего визита в их хазу в Саг-Харборе до вчерашнего видения Лены Танюшей, но все выходило как-то вкривь и вкось, совсем не таким, как казалось раньше, словно все было предписано кем-то заранее и я играл свою роль в чужой пьесе и был таким же отчужденным ее персонажем, как и все остальные: Лена, Володя, Тарзан, Жаклин. За всей этой чередой чрезвычайных в моей жизни событий я подозревал теперь тайного режиссера, а сам казался не только актером, играющим себя в чужой пьесе, но также и зрителем, смотрящим из зала на то, как нелепо и невнятно складывается на сцене его собственная жизнь. Невнятица была сплошь, все шиворот-навыворот и напереко-сяк. Вспомнил вдруг туман на океане в тот день, когда исчезла Лена. Теперь туман стал метафизическим. Одно мне ясно: Лену я потерял окончательно. Навсегда. Бесследно. Если только не считать один оставшийся от нее след - мою Танюшу.
Готов был поклясться впоследствии, что именно на этой пусть соглашательской, но успокоительной мысли о Танюше раздался звонок на столе у Стива. Он снял трубку, с полминуты слушал, потом сказал:
- Выезжаю.
И встал из-за стола.
- Мне очень жаль, Профессор. Пропала ваша дочь.
12
Теперь-то я понимаю изначальную причину обрушившихся на меня несчастий: я возжелал невозможного - повернуть время вспять. Ну а как, скажите, смириться с ускользающей жизнью, когда душой да и телом еще молод, а анкетная цифирь - год рождения - выводит тебя постепенно в расход? Покончив с формальностями последнего развода, я довольно долго не мог прийти в себя и отсиживался глубоко в норе, пока не выполз из нее, встретив Лену. Жалею ли я сейчас? Не о том, что сидел в этой норе и перебивался случайными связями, но о том, что выполз на свет Божий и позарился на юную плоть, надеясь с ее помощью пробудить в себе прежние инстинкты и импульсы, не прибегая к медикаментам типа виагры. Говорю не только о сексуальных побуждениях.
Сколько зла можно было избежать, если бы я не взбунтовался против биологических законов и остался со своим сходящим со сцены, предпенсионным поколением, которое давно уже перестало меня интересовать, и я даже как-то тяготился возрастной своей к нему привязкой. Я не давал ему присяги верности, не клялся оставаться с ним до конца, а потому:
"Здравствуй, племя младое, незнакомое…"
И возликовал в душе своей, скинувшей груз прожитого, и присосался, подобно вурдалаку, к совсем еще юной женщине - о моя солнечная батарея, мой Мефисто, Елена Прекрасная. Да, племя младое, незнакомое, я в срочном порядке осваивал его новоречь - сначала в общении со студентами, а потом в постели с Леной. Они будут жить в следующем столетии, а мне суждено доживать в своем, как донашивают старое платье, даже если физически я и перешагну этот условный рубеж вместе с ними.
Так я и застрял между небом и землей, выпав из своего времени и не попав в чужое, путь в которое мне заказан. Самый раз заняться банальнейшей из проблем - откуда берется время и куда оно истекает? Лучше Блаженного Августина, который понимал время на уровне ребенка, все равно не скажешь: из будущего, которого еще нет, - в прошлое, которого уже нет, - через настоящее, а у того нет длительности. Вот и выходит, что не только я, но и само время навсегда застревает между небом и землей. Но разве утешает всеобщая смертность, когда ты оказываешься лицом к лицу с собственной смертью? А тут еще Жаклин - стоило только исчезнуть Лене. Ох эта моя ненасытная стареющая плоть…
Зло, однако, творит добро: Танюша. Утешение на старости лет. И тут поток моих мыслей был резко оборван жуткой реальностью, которая ускользнула от меня, пока я праздномыслия: какое же утешение, когда ее нет рядом и неизвестно, есть ли она где на этом свете? Господи, что бы я дал, только бы цела-невредима, пусть никогда больше не увижу. Никогда: прижизненная смерть. Молю Бога, в которого давно уже не верю. Даже не молитва, а предложение сделки:
жертвую своим отцовством ради ее жизни. И только когда я предложил себя взамен Танюши, до меня дошло, что торгуюсь не с Богом, а со смертью.
Осталось досказать немногое - печальная моя повесть близится к концу. Не стану останавливаться на моих переживаниях в связи с похищением Танюши - пишу сухой отчет о событиях, а не психологический роман. Если это и проза, то лысая, без украшений, без ответвлений, без объяснений. Да и что я могу объяснить, коли под старость меня занесло в лабиринт, из которого нет выхода. Он же вход. Какой идиот приравнял старость к мудрости? Разве что под мудростью разуметь осознание собственной немощи, жалко-сти и растерянности. Одно скажу: не знаю, что бы я делал в эти дикие дни, если б не Жаклин, хотя сама она горевала не меньше меня. А что крепче связки, чем совместное горе?