Свернул на автостоянку, заглушил мотор, поставил "форд" на ручник. Вылез из машины, захлопнул дверцу, стянул с рук резиновые перчатки, вытер ладони о брюки и пару раз глубоко вдохнул.
Затем направился к станции. В газетном киоске купил утренний выпуск "Таймс", поджидая поезда, заставил себя прочитать заголовки.
Подъехал поезд и я вошел в вагон. Осторожно осмотрелся, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Десятки мужчин в деловых костюмах читали "Таймс", ни один не удостоил меня и взгляда. С какой стати?
Я ничем от них не отличался.
Глава 9
Пригородный поезд доставил меня на Гранд-Централ. Я сложил "Таймс", сунул под мышку и вышел из вагона. Несколько секунд ушло на то, чтобы сориентироваться, а потом я направился к камере хранения. Нашел нужную ячейку, достал из кармана ключ, открыл дверцу, вытащил мой чемодан. Далее мой путь лежал к окошечку кассы. Седовласый старичок в очках с затемненными стеклами продал мне билет до Кливленда. В "Справочном бюро" мне сообщили, что следующий поезд до Кливленда отправляется через тридцать восемь минут с 41-й платформы. Ее я нашел достаточно быстро и скоро уже сидел на скамейке, поставив чемодан между ног.
В Олбани мы прибыли по расписанию. В Утику опоздали на пять минут, в Сиракузы - на семь. Восемь минут растеряли по пути в Рочестер, еще пять - добираясь до Буффало. Потом постояли на вокзале в Буффало. И в Кливленд поезд притащился без четверти десять. Я сошел с чемоданом в руке и решил найти сначала отель, а потом ресторан.
Отель находился на углу Тринадцатой улицы и Пейн-авеню. Он знавал лучшие времена, но по-прежнему обеспечивал неплохой уровень обслуживания. В номере были и душ, и большая кровать. Я переоделся и пошел пообедать.
Заказал в ресторане стейк, вареный картофель и салат из шпината. Перед едой выпил бурбон с водой, после - черный кофе.
"Кливленд-пресс" об убийстве не написала. На ее страницах господствовали местные новости: коррупция в муниципалитете, пожары, драки в барах. Нашлось место и для колонки стихов местного поэта, от которых меня чуть не стошнило.
Я бросил газету в урну и отправился на поиски газетного киоска, в котором бы продавались нью-йоркские издания. В одном из них я нашел "Телли". Купил, вернулся в отель и внимательно пролистал.
Первая страница меня разочаровала, однако поиски завершились успехом: двадцать вторая страница порадовала меня шестью абзацами в третьей колонке под заголовком аж в две строки:
"МУЖЧИНА ЗАСТРЕЛЕН У СВОЕГО
ДОМА В УЭСТЧЕСТЕРЕ
Сегодня грохот выстрелов разорвал тишину раннего утра в Чешир-Пойнт. Стреляли из движущегося автомобиля. Пять пуль оборвали жизнь известного импортера на пороге его дома.
Убитый, Лестер Кейт Брассар, проживал в доме 341 по Роскоммон-драйв. Штаб-квартира компании, принадлежащей 52-летнему импортеру, находится на Манхэттене. Его убили, когда он уходил на работу. Полиция обнаружила угнанный автомобиль, из которого, по мнению экспертов, и стреляли в Брассара, в нескольких кварталах от места трагедии.
Мона Брассар, жена убитого, не смогла сообщить что-либо о возможном мотиве убийства, совершенного в типичной гангстерской манере. "У Кейта никогда не было врагов", - сказала она полиции и репортерам, но признала, что в последнее время он немного нервничал. "Наверное, возникли какие-то неурядицы с бизнесом, - добавила она. - Потому что в личном плане никаких проблем у него не было. В этом я уверена".
Арнольд Швернер, детектив из полицейского участка Чешир-Пойнт, согласился с тем, что убийство выглядит бессмысленным. "Должно быть, его застрелили по ошибке, - предположил он. - Работал, судя по всему, профессионал".
Швернер отметил, что способ убийства - несколько выстрелов из движущегося автомобиля, уже много лет успешно используется в гангстерских разборках.
Расследование убийства полиция Чешир-Пойнт ведет в тесном контакте с полицией Манхэттена".
Последний абзац меня порадовал. Раз подключилась полиция Манхэттена, значит, копы полагают, что убийство связано с бизнесом Брассара, следовательно, обязательно заглянут в его контору. Сомневаться в том, что они найдут героин, не приходилось. В профессионализме копам Манхэттена не откажешь.
Я перечитал абзац, в котором речь шла о Моне, и мои губы непроизвольно разошлись в улыбке. Свою роль она отыграла блестяще, выбрав совершенно правильный тон. У Кейта никогда не было врагов - если не считать его очаровательной жены и ее бой-френда. В последнее время он немного нервничал. Наверное, возникли какие-то неурядицы с бизнесом. Потому что в личном плане проблем у него не было. В этом она уверена.
Мона ничего не старалась им объяснить, но намекала, где и в чем надо искать повод для убийства. И я не подкачал - убийство выглядело типичной гангстерской разборкой. Теперь оставалось ждать, пока полиция найдет героин. На том все и закончится. Копам станет ясно, что преступники что-то не поделили и решили вопрос доступными им средствами. Искать другие мотивы - пустая трата времени.
Я бросил газету в корзинку для мусора. Закурил, сел в кресло. Хотел обдумать планы на будущее, но поначалу ничего не вышло. Я видел перед собой изумленное лицо Лестера Кейта Брассара. Я и не знал, что его зовут Лестер. Не удивительно, что он предпочитал, чтобы его звали Кейт. На его месте так поступил бы каждый.
Я видел его лицо. Слышал выстрел. Потом увидел себя, перегнувшегося через пассажирское сиденье черного "форда", всаживающего пулю за пулей в труп. Если верить газете, полиция полагала, что стрельба велась из движущегося автомобиля. Меня эта версия устраивала. Из нее следовало, что убийц было двое: один стрелял, второй вел машину. Эксперты, конечно, выяснят, что на самом деле все было не так, но к тому времени пыл следователей заметно угаснет. А пока пусть они думают, что убийц было двое. Или пятеро. Хоть целый взвод.
Мы наметили, что Мона улетит в Майами через неделю, максимум, через десять дней после убийства. Сегодня среда. Следовательно, в "Эдем Рок" она должна была приехать не позже следующей субботы. Я сказал ей, что появлюсь там раньше. Естественно, меня здесь ничего не держало. Я мог отправляться в Майами в любой момент, хоть сейчас.
Глава 10
Я попал на первую страницу "Таймс". Не в верхнюю половину, ее отдали очередной склоке в Совете безопасности ООН. И даже не на середину нижней, там речь шла о коррупции в муниципалитете. Однако, по стандартам "Таймс", я получил очень хорошее место: две колонки по десять дюймов в нижнем левом углу. "Таймс" предложила следующий заголовок: "В УБИЙСТВЕ В ЧЕШИР-ПОЙНТ ПРОКЛЮНУЛСЯ НАРКОТИЧЕСКИЙ СЛЕД". Детективы обнаружили героин после, как указала "Таймс", "тщательнейшего обыска конторы Брассара в доме 117 по Чамберс-стрит". Лично я не видел необходимости в тщательнейшем обыске: один конверт с героином торчал из-под папок, еще три лежали в среднем ящике. Но я не собирался спорить с "Таймс".
Розничная стоимость перехваченной партии героина, по мнению "Таймс", превышала миллион долларов. Откровенно говоря, я так и не понял, что газета хотела этим сказать. Чтобы попасть в розничную продажу, то есть на улицы, героину предстояло пройти через руки десятка, а то и больше посредников. И никто не мог знать, сколько чистого героина останется в дозе, купленной наркоманом. Поэтому расчет стоимости оптовой партии героина исходя из цены розничной дозы, показался мне полным абсурдом. Но с другой стороны, стоило ли задумываться о такой ерунде?
Обнаружив героин, копы тут же сложили два и два. Естественно, в сумме у них получилось четыре. Телефонные номера, сообщила "Таймс", вывели копов на увеселительные заведения, где всегда продавались наркотики. Тут у меня поневоле возник вопрос: если полиции известно, что в неких увеселительных заведениях продаются наркотики, то почему их до сих пор не закрыли? Ответа в заметке я не нашел. Имея в своем распоряжении героин и телефонные номера, заглянув в бухгалтерские книги Брассара, полиция смогла сделать вывод, что Лестер Кейт Брассар импортировал не только зажигалки. А уж потом, учитывая механику убийства, копам осталось лишь подвести черту: Брассара убили конкуренты. То ли он им насолил, то ли не захотел делиться. Репортер "Таймс", должно быть, насмотревшийся фильмов о мафии, предположил, что это убийство - последствие встречи главарей мафии в Аппалачах, где те приняли решение взять под свой контроль торговлю наркотиками. Отталкиваясь от этого постулата, репортер сделал вывод, что Лестер Кейт отказался идти под крылышко мафии, и с ним расправились в назидание другим. Мне всегда нравились журналисты с богатым воображением.
Моне в статье уделили три или четыре абзаца, в которых написали именно то, что я и хотел прочитать. Убитая горем вдова пришла в ужас, узнав о находках полиции. Ранее она пребывала в полной уверенности, что ее муж - добропорядочный, законопослушный гражданин. Действительно, она не очень-то представляла себе, чем он зарабатывает на жизнь. Он относился к тем людям, которые занимаются делами исключительно на работе. Знала только одно - зарабатывал он неплохо. Но не могла поверить, что заработки эти связаны с криминалом. Да нет же, Кейт просто не мог быть преступником!
В Моне умерла великая актриса.
Статья мне понравилась. И тем, про что в ней написали, и тем, что осталось за кадром. К примеру, практически полностью ушло в тень само убийство. Несколько свидетелей дали взаимоисключающие показания. Один из них настаивал, что киллеров было трое, и перед тем, как началась стрельба, он услышал крик: "Это тебе за Эла, сволочь". Другие выдвинули более правдоподобные версии, но и они не соответствовали действительности. Но самое важное заключалось в другом: убийство уже никого не волновало. Широкой общественности открылось истинное лицо Брассара, и никто не требовал его отмщения. Полиция сосредоточилась не на поисках убийц или убийцы, а на каналах распространения героина, оставив Мону в покое. Ей могли досаждать лишь несколько очень уж настойчивых репортеров, но я знал, что она сумеет отделаться от них. И теперь никто не удивится, если она выставит дом на продажу и отправится во Флориду, чтобы прийти в себя от испытанного шока. А уж наша свадьба, которая состоится через четыре или пять месяцев, и вовсе пройдет незамеченной. Нам-таки удалось совершить идеальное преступление. И полиция, и пресса, и публика поверили тому, чего не было и в помине.
- Принести вам журнал, сэр?
Я покачал головой.
- Желаете кофе, чай, молоко?
Я вновь ответил отказом, и стюардесса, очаровательная куколка, двинулась дальше по проходу между креслами, чтобы докучать кому-то еще.
Из Кливленда я улетел в воскресенье утром, прямым рейсом до Майами. Накануне позвонил в "Эдем Рок" и забронировал одноместный номер. В этом мне повезло. Когда-то отели Майами-Бич летом пустовали. Теперь там круглый год полно отдыхающих, хотя зимой цены существенно выше.
- Прошу внимания.
Я прислушался к мужскому голосу, раздавшемуся из динамиков громкой связи, гадая, что случилось. Я вспомнил, что сижу в самолете, а самолеты иногда падают и разбиваются. Неужели это тот самый случай?
Но тот же голос поведал мне, на какой высоте мы летим и какая температура в Майами. Я узнал, что условия для посадки идеальные, и мы прибудем в аэропорт назначения точно по расписанию. Свое сообщение капитан закончил советом и в дальнейшем летать на самолетах именно этой авиакомпании, и я отругал себя за панические мысли. Какой же я идиот!
Мы действительно приземлились в точно назначенное время. Я поднялся, вышел из салона, попрощавшись со стюардессой, и отправился в здание аэровокзала дожидаться багажа.
Десять минут спустя я снял с транспортера свой чемодан, предъявил служителю багажный талон и понес чемодан к ожидающему лимузину, одному из тех, что курсировали между аэропортом и Майами-Бич. Высокий, худощавый водитель определенно родился в этом штате. Я это понял по выговору и по полному отсутствию загара. Люди, всю жизнь прожившие в Майами, знают, что нельзя злоупотреблять солнечными ваннами. И целые дни проводят на пляже только заезжие янки.
С автомобилем он управлялся как надо и доставил меня к отелю быстрее, чем я ожидал. Коридорный подхватил мои вещи, и я проследовал за ним к регистрационной стойке. Естественно, они забронировали мне номер и подготовили его к моему приезду. Добро пожаловать в наш отель, мистер Марлин. Пожалуйста, сюда, сэр.
Номер мне отвели на пятом этаже, с огромной ванной и видом на океан. Я выглянул в окно и увидел бронзовые тела на золотом песке.
Тихий день, жаркое солнце, освежающая вода. Что еще можно пожелать для полного счастья. На пляже я задержался надолго. К тому времени ряды загорающих поредели. Толстяки средних лет из Нью-Йорка уже намазались кремом от ожогов, переоделись в кричащие рубашки и шорты и отправились играть в кун-кен на веранду. Солнце уже зацепилось краем за горизонт.
После обеда я пошел в варьете. Звездой шоу была грудастая певица, которая вживую пела еще хуже, чем на пластинках. Но комик действительно повеселил меня, да и музыканты играли вполне пристойно. Спиртное стоило дорого. Но меня это не волновало. Когда придет время платить по счетам, Мона будет со мной. И денег у нас будет выше крыши.
На том суббота и закончилась. За ней последовали воскресенье, понедельник, вторник. Кожа у меня потемнела, мышцы стали еще рельефнее - я много плавал. В понедельник я заглянул в тренажерный зал, поработал на снарядах, потом пошел в сауну. Здоровенный поляк пятнадцать минут делал мне массаж, и с его стола я встал другим человеком. Все у меня было хорошо.
В среду я начал ее ждать. Вторую половину дня просидел в холле, каждые десять минут бросая взгляд на регистрационную стойку. Со дня убийства прошла неделя, и она могла появиться в любой момент. Ее приезду уже ничего не мешало. Пресса об убийстве практически забыла, лишь "Таймс" иной раз давала крошечную заметку о продолжающемся расследовании на одной из последних страниц. Так что я ее ждал.
В четверг она тоже не приехала, и я начал выказывать нетерпение. Я же сказал ей, через неделю, максимум, через десять дней. С устранением Брассара все прошло на удивление гладко. Так чего тянуть? Все ясно и понятно. К черту игры в секретность. Я хотел, чтобы моя женщина была при мне.
Она не объявилась и в пятницу.
Вечером я крепко набрался. Сидел у стойки бара и опрокидывал один стаканчик бурбона за другим. Коридорный помог мне доплестись до номера, а утром я проснулся с тяжеленным похмельем.
Пошла моя вторая неделя в Майами-Бич. И никаких следов Моны. Я просидел в холле весь день, но так и не увидел ее.
Меня прошиб пот. Я уже встал, чтобы подойти к регистрационной стойке и спросить, не забронировала ли она номер, но в последний момент сообразил, что делать этого никак не следует. Поэтому отправился в ближайший бар и заказал "коллинз". Там же нашелся и телефон-автомат. Я позвонил в отель "Эдем Рок" и попросил соединить меня с миссис Брассар.
- Один момент, - ответила телефонистка. Пауза, потом недоуменный голос. - Извините, но в отеле такая не проживает.
- Если вас не затруднит, узнайте, не забронировала ли она номер.
Ее это нисколько не затруднило. Она связалась с регистрационной стойкой и выяснила, что миссис Брассар номер в отеле "Эдем Рок" не бронировала.
Я вернулся к стойке и опрокинул стаканчик. Потом вновь прошел к телефону. Может, она забыла название отеля? Может, в "Эдем Рок" не нашлось свободных номеров? Я обзвонил полдюжины самых больших отелей. "Фонтенебло", "Американа", "Шерри Фортенак", "Мартиник", названия еще двух забылись. Всякий раз сначала я просил соединить меня с миссис Брассар, потом спрашивал, не забронировала ли она номер.
Но найти Мону мне не удалось.
Я понимал, что все это не случайно, что разгадка этой головоломки есть, надо только хорошенько подумать. Я ломал и ломал голову, но не находил удобоваримого ответа. И внезапно понял, каково быть крысой в лабиринте.
Миновали вечер и ночь, утром я отправился на пляж, чтобы солнце выжгло из меня и горечь, и тревоги. Я плавал, спал, ел и пил. Так прошло воскресенье.
В понедельник встал поздно. Спустился позавтракать и уже направлялся к лифту, когда меня окликнул портье.
- Мистер Марлин…
Я мог бы прикинуться, что не услышал его. Но счет мне все равно вручили бы, так что оттягивать неизбежное на час или день не имело никакого смысла. Я полагал, что денег мне пока хватит. Подошел к стойке. Он встретил меня белозубой улыбкой.
- Ваш счет, - и протянул мне сложенный желтый листок.
Я доказал, что тоже знаком с хорошими манерами, сунув листок в карман, не взглянув на итоговую сумму.
- И письмо, - добавил он, передавая мне конверт. Вот тут сработал рефлекс, потому что и письмо последовало за чеком, хотя мне безумно хотелось разорвать конверт, едва он попал в мои руки.
- Благодарю.
- Как долго вы намерены оставаться у нас, мистер Марлин?
Я покачал головой.
- Трудно сказать. У вас прекрасный отель. С ним не хочется расставаться.
Он просиял.
- Может, побуду здесь еще несколько дней. Может, неделю. А то и две. С другой стороны, могу уехать и завтра. Трудно сказать.
Портье все улыбался. Неприлично, знаете ли, уходить от человека, который так мило тебе улыбается, но и в улыбке надо знать меру. Так что я направился к лифту, предоставив своей спине возможность полюбоваться его улыбкой.
В номере я первым делом развернул счет. Сумма произвела на меня впечатление. $443.25. Больше, чем я предполагал. Слишком долго я тут жил, слишком хорошо пил и ел. Таких денег у меня не было.
Я сложил желтый листок и нашел для него место в бумажнике. Потом взял конверт и долго вертел в руках, словно ребенок, пытающийся догадаться, какой подарок принес ему Дед Мороз. Пухлый конверт. Без обратного адреса.
Я его вскрыл.
В конверте лежали деньги. Завернутые в лист белой бумаги.
Сотенные.
Я их сосчитал, думая о том, что лишь несколько секунд назад волновался из-за счета, выставленного отелем. Тридцать штук, все новенькие, хрустящие. Тридцать сотенных. Три тысячи долларов.
Огромные деньги.
И все мои тревоги сняло, как рукой, потому что я знал, что теперь тревожиться не о чем. Мона не забыла обо мне. И с наследством у нее полный порядок, иначе она не смогла бы послать мне три "штуки" наличными.
Так что все идет как надо.
Я взвесил купюры на ладони. Не просто деньги - символ. Символ того, что все у меня хорошо и волноваться абсолютно не о чем. Прислав деньги, она извинялась за опоздание и говорила, что разлука скоро закончится. При этой мысли меня обдало жаром. Скоро. Очень скоро.
Ее задержали. Такое случается. А письмо, телефонный звонок, телеграмма - слишком большой риск. Она верила, что я ее жду, вот доказывала это делом. Я почувствовал укол совести: как я вообще мог волноваться?