Турецкий также достал пистолет. Он не любил держать в руках оружие и, уж конечно, не любил пускать его в ход. Но, судя по голосам, перевес сил был не в их пользу, и ему пришлось вооружиться.
- У меня есть фонарик, - шепнул Яковлев и действительно достал из кармана маленький фонарик.
Турецкий посмотрел на Володю, усмехнулся и шепнул одними губами:
- Запасливый.
Яковлев хмыкнул и пожал плечами - дескать, будешь тут запасливым с такой-то работой.
Держа оружие на изготовку, Александр Борисович распахнул дверь и шагнул и темный зал. Володя двигался за ним, освещая путь рассеянным, бледным лучом фонаря. Они прошли зал почти до конца, как вдруг Турецкий остановился и прислушался. Володя тоже остановился. Теперь и он услышал слабый шорох, и шорох этот исходил от дощатой двери, расположенной в самом углу зала, в небольшой нише под широкой трубой. Александр Борисович посмотрел на Володю, тот кивнул.
Они тихо подошли к двери. Шорохи стали слышны совсем явственно. Кроме того, к ним добавился еще один звук - то ли собачье поскуливание, то ли тихий человеческий плач.
За стеной раздался взрыв хохота. Воспользовавшись этим звуковым прикрытием, Турецкий быстро поддел пальцем щеколду и распахнул дощатую дверь. Володя направил во мрак луч фонарика, и сердца сыщиков дрогнули. Желтый луч выхватил из мрака перепуганные лица женщин. Они лежали на полу, прижавшись друг к другу. Рты их были заклеены скотчем; скотчем же были перетянуты руки и ноги.
Турецкий взялся за фонарик и направил луч себе на лицо, чтобы женщины видели, кто перед ними. Потом поднес палец к губам, призывая пленниц хранить молчание, и снова перевел луч на их лица. Женщины зажмурились и закивали.
Запасливый опер Яковлев достал из кармана складной нож, подошел к женщинам и, склонившись, при свете фонарика быстро перерезал скотч, стягивающий им руки и ноги. Затем они вдвоем помогли женщинам подняться на ноги. Пленницы были страшно измучены. Ноги их почти не держали, каждое движение отзывалось острой болью во всем теле. Но вели они себя мужественно. Не издали ни одного стона.
Медленно, шаг за шагом, пересекли они зал и вошли в кабинет. Мария Леопольдовна тяжело опустилась на стул. Седые волосы были растрепаны, кофточка порвана на груди. Володя Яковлев осторожно, стараясь не причинить боль, отклеил скотч с губ Марии Леопольдовны и Насти. На обескровленных губах пожилой женщины темнели ссадины. Губы Насти были разбиты, на них запеклась кровь.
- Теперь заприте дверь на замок и сидите тихо, - шепнул женщинам Турецкий. - Мы скоро вернемся. Все будет хорошо.
Настя слабо улыбнулась и кивнула в ответ.
Турецкий и Яковлев вышли из кабинета, дождались, пока за спинами у них щелкнет замок, и, стараясь ступать как можно тише, двинулись через зал.
15
Бритоголовых было четверо. Двое гоняли шары по бильярдному столу. Третий сидел в кресле с бутылкой пива и листал "Плейбой". Четвертый валялся на диване с закрытыми глазами и в наушниках. Его ступни, обутые в тяжелые армейские ботинки и закинутые на подлокотник дивана, подергивались в такт музыке, слышимой ему одному.
- Во, сука, хорошо устроился, - завистливо сказал Серенко, перехватывая поудобнее кий и глядя на лежащего. - И музон в ушах, и диван под жопой.
- А я давно Димычу говорил, что надо нам сюда "сидюшник" прикупить, - немедленно отозвался второй скинхед, напарник Серенко. - Без музыки как-то хреново.
- Ага, прикупишь с ним, - кисло отозвался третий скинхед, откладывая "Плейбой". Затем приосанился и проговорил, передразнивая манеру Костырина: - "Музыка расслабляет, а мы должны быть сильными!"
- А че, похоже! - ухмыльнулся Серенко. Он поднял руку и глянул на часы. - Что-то Димыч не звонит. Может, звякнуть ему на мобилу?
- Он тебе потом по башке кием звякнет, - заметил второй бильярдист.
Серенко вздохнул:
- Да, точно. - Он допил пиво, швырнул бутылку в урну и спросил: - Чуваки, у нас пиво еще есть?
- Неа, - отозвался любитель "Плейбоя", - надо кому-то за догоном бежать.
- Димыч велел всем здесь сидеть, - заметил бильярдист.
- Димыч, Димыч, - поморщился Серенко, которому страшно, просто до муки душевной, хотелось пива. - У нас что, своих мозгов нет? Надо сбегать, и все тут.
Любитель "Плейбоя" посмотрел на него с явной насмешкой:
- Давно ты таким храбрым-то стал, Серый? Забыл, как Костырин Бачурина отхреначил, когда тот на акцию пьяным пришел? То-то же. Если хочешь - беги. А я себе не враг. Как-нибудь перетерплю.
Серенко подумал и сказал:
- Да. Придется терпеть. Слушайте, пацаны, может, пойдем хоть девку пощупаем? Все равно ей подыхать, а нам не так скучно будет.
В глазах любителя "Плейбоя" засветился живой интерес. У бильярдиста на щеках проступил румянец. Он тоже был не прочь пощупать красавицу блондинку, запертую в кладовке.
- А если Димыч узнает? - неуверенно спросил он.
Серенко ухмыльнулся:
- Откуда? Телка ему ничего сказать не сможет, у ней пасть заклеена. Только если ты проболтаешься.
Любитель "Плейбоя" задумался. Он явно склонялся к мысли, что Серенко прав. Бильярдист, который был здесь самый молодой и для которого вопрос уже был решенным, положил кий на стол и нетерпеливо сказал:
- Чур, я первый! Пока вы мозгами шевелите, у меня ширинка лопнет.
- Отдохнешь! - резко осадил его Серенко. - Играем по старшинству. Занимай очередь с конца, сынок.
Любитель "Плейбоя" вскочил с кресла. Глаза у него ярко горели от. предвкушения кайфа, на губах застыла похотливая ухмылка.
- Я пойду ее приведу!
- Давай, - согласился Серенко. - Один-то справишься?
- Да уж как-нибудь доволоку.
Любитель "Плейбоя" подошел к двери, ведущей в соседний зал. Но не успел он взяться за ручку, как дверь сама распахнулась, и мощный удар по зубам отбросил бритоголового назад. Он пролетел метра два и рухнул на пол, стукнувшись затылком о ножку бильярдного стола. На пороге, с зажатыми в руках пистолетами, стояли Турецкий и Яковлев.
- Всем руки за голову! - заорал опер Яковлев. - Милиция!
От неожиданности Серенко и молодой бильярдист лишились не только дара речи, но и способности двигаться. Так что Яковлеву пришлось повторить свой приказ, только в гораздо более жесткой и даже нецензурной форме. Это подействовало. Серенко испуганно отбросил кий и поспешно поднял руки за голову. Молодой скинхед последовал его примеру.
- Дернитесь - вышибу мозги, - душевно пообещал скинам Володя Яковлев.
Сыщики вошли в зал. Яковлев подошел к лежащему на диване скинхеду и сдернул с его головы наушники. Тот открыл глаза и попробовал вскочить, но Яковлев ударом кулака уложил его обратно.
- Лежать!
Опер терпеть не мог скинхедов, поэтому особо с ними не церемонился. Турецкий обогнул бильярдный стол и подошел вплотную к Серенко, по-прежнему держа в руке ствол. Он прищурил на бритоголового свои серые холодные глаза и сухо спросил:
- Где Костырин?
- Э-э… - замычал Серенко.
Турецкий поднес пистолет к его лицу и повторил вопрос еще более холодным и жестким голосом:
- Я спрашиваю: куда уехал Костырин?
Серенко был бы и рад ответить, но от ужаса у него перехватило дыхание, и он лишь мычал в ответ что-то невразумительное.
- На пустырь! - испуганно выпалил за него молодой бильярдист. - Он уехал на пустырь. У них там дуэль. С граффером!
- Где это? Диктуй координаты! - потребовал Турецкий.
Бильярдист поспешно продиктовал. Турецкий достал телефон и набрал номер Грязнова:
- Слава, привет. Это Турецкий. Нужно срочно выслать наряд. Координаты я продиктую.
16
…На этот раз увернуться Андрей не успел. Лезвие ножа больно ужалило его в плечо. Он вскрикнул и отскочил назад. Костырин усмехнулся, поднес нож к лицу и лизнул окровавленное "лезвие. Серые глаза скинхеда горели безумным холодным огнем.
- Ну как? - насмешливо спросил он. - Понравилось? Это только начало!
Андрей схватился рукой за кровоточащее плечо. Костырин, не давая графферу прийти в себя, вновь прыгнул на него. На этот раз нож скинхеда резанул Андрею по ладони, которую тот машинально выставил вперед, чтобы защититься. Андрей вскрикнул и быстро отбежал в сторону. С ладони закапала кровь. Глядя на его искаженное от боли лицо, Костырин захохотал.
- Ну! - весело рявкнул он. - Так кто из нас сильнее, сучонок? Твою мамашу я закопаю рядом с тобой, понял!
Андрей скрипнул зубами, опустил окровавленную руку и пригнул голову, как это делают боксеры перед атакой. Они рванулись навстречу друг другу одновременно. Лезвия ножей засверкали в ярких лучах весеннего солнца.
Мочи его, Димыч! - крикнул, подбадривая вождя, Федчиков.
- Вали урода! - поддержал друга Бачурин.
Противники столкнулись и, вцепившись друг в друга, рухнули на землю. Оба были ранены. Жухлая прошлогодняя трава вокруг них быстро окрасилась в красный цвет. Рыча как звери они стали кататься по траве, нанося друг другу удары и уворачиваясь. Андрей перехватил руку Костырина и вцепился ему в запястье зубами. Тот взвыл и ударил Андрея головой в переносицу.
- Вали! Мочи! - орали Федчиков с Бачуриным, подпрыгивая на месте от возбуждения. Их так и подмывало наброситься на Андрея и размозжить ему лицо и голову тяжелыми, подбитыми железом ботинками. Однако оба хорошо помнили приказ Костырина и боялись ввязываться в драку.
Увлеченные побоищем, Бачурин и Федчиков не заметили, как Бутов зашел им за спину и опустил руку в карман кожаной куртки.
Тем временем противники откатились друг от друга и тяжело поднялись на ноги. Оба они хрипло дышали, оба истекали кровью. Лоб Костырина пересекал алый порез, кровь капала ему на брови и стекала к глазам, мешая смотреть. Костырин вытер лоб рукавом и усмехнулся. Андрей выглядел еще хуже. Нос у него был сломан, лицо вспухло от багровых гематом. Искалеченная левая рука беспомощно висела вдоль тела. С кончиков пальцев беспрерывно капала кровь.
- Димыч, может, тебе помочь? - спросил Федчиков, сверля Андрея ненавидящим взглядом и наступая на него.
- Нет, - прохрипел Костырин. - Я сам. Отойди.
Федчиков остановился и нехотя отошел назад. Костырин вновь вытер рукавом лоб, злобно ухмыльнулся и прохрипел:
- Урок", падла… Вместе с мамашей и маленькой сучкой…
Андрей со звериным ревом бросился на него. Он налетел на Костырина всем телом, намереваясь сбить его с ног, но Костырин устоял. Он вскинул нож и воткнул его Андрею в бок. Тот застонал и отступил назад. Из разорванной куртки хлынула кровь.
- Ты его достал! - восторженно заорал Бачурин.
- Добей урода! - поддержал Федчиков.
Андрей стоял, слегка пошатываясь и зажав ладонью кровоточащий бок. Костырин сплюнул кровь, выставил перед собой нож и бросился на Андрея.
В этот-то момент и прогрохотал выстрел. От неожиданности Федчиков и Бачурин подскочили на месте и в ужасе заозирались по сторонам. Увидев в руке Бутова пистолет, они изумленно на него уставились. Первым пришел в себя Федчиков.
- Бут, ты че? - недоуменно протянул он. - Ты зачем пушку достал?
- Сука! Он убил Димыча! - заорал вдруг Бачурин.
Федчиков обернулся на крик. Костырин лежал на земле и нелепо загребал грязь ногами. Андрей стоял рядом и удивленно смотрел на него. Федчиков резко повернулся к Бутову.
- Ты че сделал, урод? Ты з^чем стрелял?
- Тише! - сказал Бутов. - Он предатель, ясно? Он стучал на нас ментам.
- Каким ментам, урод? Это же Димыч!
- Он убил его! Убил! - орал Бачурин.
- Брось ствол! - рявкнул Федчиков и сделал шаг по направлению к Бутову.
- Стой! - осадил его тот и выставил перед собой пистолет. - Стой, говорю!
Однако Федчикова этот окрик не остановил. Он продолжал угрюмо и медленно наступать. Пистолет в руке Бутова пролаял дважды. Федчиков остановился как вкопанный, потом упал на колени и, секунду постояв на коленях, медленно повалился лицом в траву.
На жирном лице Бачурина появился неописуемый ужас.
- Ты и его убил, - проговорил он дрожащим голосом. - Ты и его убил.
Бутов был бледен.
- Да, убил, - сказал он, стараясь совладать с голосом. - И тебя убью, если не заткнешься.
- Зачем? Зачем ты его убил?
- Костырин был предатель. Я должен был его ликвидировать. Мне приказал Кирилл Антонович. - Бутов перевел пистолет на Андрея. - Эй, ты! - крикнул он. - Тебе говорю! Граффер!
Пальцы Андрея разжались, и нож воткнулся в землю. Он повернулся к Бутову и спокойно посмотрел на направленный на него пистолет. Где-то вдалеке послышался вой милицейской сирены.
- Бут! - позвал "свихнувшегося" приятеля Бачурин. - Бут, менты! Слышишь?
Вой сирены приближался.
- Бут, очнись! - заорал Бачурин. - Надо сматываться!
Взяв Андрея в прицел, Бутов нажал на спусковой крючок. Курок сухо щелкнул, но выстрела не последовало. Бутов нажал на спуск еще несколько раз. Пистолет несколько раз прощелкал вхолостую.
Милицейские сирены завывали совсем уже близко.
- Бут, смываемся! - крикнул Бачурин, повернулся и, не дожидаясь ответа, побежал к микроавтобусу.
Бутов озадаченно посмотрел на пистолет.
- Патроны… - растерянно пробормотал он. - Обойма была не полной.
Андрей хрипло выдохнул и медленно опустился на землю. Он видел, как Бутов яростно швырнул пистолет в траву и побежал к микроавтобусу. Слышал, как Бачурин безуспешно пытается завести машину. Потом перед глазами у него все поплыло, и он потерял сознание.
17
Константин Дмитриевич Меркулов сидел, откинувшись в кресле, и барабанил пальцами по столу. Одет он был несколько экстравагантно и, можно сказать, молодежно - в черный вельветовый пиджак, белую шелковую рубашку и джинсы с модными потертостями на коленках.
- Что за маскарад? - поинтересовался Турецкий, усевшись в кресло.
- Да вот, понимаешь, идем сегодня с Лялей в арт-галерею. Наш племяш заделался художником и свел Лялю с московской богемой. Она в восторге. Сегодня у них там какая-то не то вечеринка, не то презентация. Короче, нас пригласили. Одежду подбирала жена, я уж не стал возражать.
Турецкий окинул плотную фигуру Меркулова скептическим взглядом. Усмехнулся:
- А что, тебе идет. Скоро сам картины начнешь писать, в таком-то прикиде. Не хватает только бархатного берета и палитры в руках.
Меркулов нахмурился и сказал с напускной строгостью:
- Похохми мне еще, Петросян. Давай по делу, у меня мало времени. По телефону ты отчитался, теперь давай подробней. Что там бритоголовые? Говоришь, начали колоться?
- Еще как! Когда речь зашла о спасении собственных задниц, почти все скинхеды оказались вполне вменяемыми ребятами.
- Да неужто?
- Точно тебе говорю. Заговорили и Серенко, и Бачурин, и Бутов. Они все дают признательные показания.
Меркулов вновь побарабанил пальцами по крышке стола.
- Что ж, это хорошо. История эта наделала много шума. О тебе теперь все газеты пишут. Читал?
- Не обо мне, а о Черкасове. Кстати, после всех этих публикаций о нем даже книгу писать собираются. Мне сегодня звонил по этому поводу один сочинитель… М-м… Фамилию запамятовал, но мужик известный…
Меркулов пожал плечами:
- Не знаю, я беллетристику не читаю. Предпочитаю мемуары. Кстати, как там наш герой?
- Андрей Черкасов еще в больнице. Но врачи говорят, что кризис миновал и с ним все будет в порядке. Парень здорово нам помог. Это ведь по его подсказке мы изъяли пистолеты Макарова дома у Федчикова и Бачурина. Экспертиза определила, что в судью Жукову стреляли из пистолета Федчикова. За пистолетом Бачурина тоже числятся кое-какие грехи. Правда, не столь фатальные. Федчиков, как ты знаешь, мертв. А Бачурин, когда его приперли к стенке, во всем сознался… Плакал даже… - Турецкий усмехнулся. - Омерзительное, между прочим, зрелище.
- Могу себе представить.
- Бачурин назвал нам заказчиков убийства Жуковой. Это лидер партии "Союз славян" Садчиков и его спонсор и компаньон - банкир Кожин. Они же организовали взрыв машины следователя Рамишевского. Кроме того, именно Садчиков, пользуясь своими криминальными связями, снабжал бритоголовых оружием. Мы взяли его вчера, в семь утра. Банкира Кожина - часом позже.
- И как?
Александр Борисович дернул бровью:
- Пока молчат. Но отвертеться им уже не удастся. Мы провели серию обысков и обнаружили взрывные устройства и оружие в подвале здания, занимаемого "Союзом славян".
- А как насчет генерала Костырина?
Турецкий кивнул:
- Взяли мы и Костырина. Там тоже больших проблем не было. Как-то раз Костырин-старший и его племянник имели неосторожность беседовать, о "делах" в присутствии Бутова. Тот расписал их разговор буквально по ролям. Пришлось немало попотеть, но думаю, доказательная база будет надежная. Мы уже арестовали ближайшего сподручного генерала Костырина - капитана Старостина.
- Да, ты мне говорил о нем по телефону. Он, кажется, сотрудник экспертно-криминалистического управления ГУВД Санкт-Петербурга?
- Так точно. Мы. свели его на очной ставке с Семеном Кондаковым…
- А Кондаков, если не ошибаюсь, это друг нашего граффера? - уточнил Константин Дмитриевич.
- Угу. Только, боюсь, бывший друг. Он предал нашего граффера, рассказал Старостину, где он скрывается. Старостин доложил генералу, а тот - своему племяннику. На дачу профессора Киренко скины нагрянули втроем - Федчиков, Бачурин и Серенко. Убил профессора Федчиков. Зарубил топором. Кроме того, Серенко признался, что участвовал в убийстве подружки Черкасова - вьетнамки Таи.
Турецкий достал из кармана сигареты и закурил. Меркулов терпеливо ждал. Александр Борисович помахал рукой, отгоняя дым от лица, и продолжил:
- Генерал Костырин надломлен. Рассказал все и даже больше. Во время допроса пришлось даже вызвать ему врача. Э-э… Как же там звучит его диагноз? Не помню. В общем, нервное перенапряжение, отягченное всякой непроизносимой медицинской лабудой. Он сейчас в больнице.
Турецкий кашлянул и горстка серого пепла, сорвавшись с сигареты, спланировала на рукав пиджака Меркулова. Тот испуганно затряс рукой.
Александр Борисович виновато улыбнулся:
- Прости.
- "Прости", - передразнил Меркулов. - А если бы прожег? Представляешь, что бы со мной жена сделала! И с тобой, кстати, тоже. Так что зря смеешься. - Успокоившись, Константин Дмитриевич вновь откинулся на спинку кресла и деловито уточнил: - Значит, доказательная база намечается внушительная?
Турецкий кивнул:
- Угу. Андрей Черкасов собрал огромный изобличительный материал. Честно говоря, без него нам пришлось бы туго. Я выделил в отдельное производство дела, связанные с убийствами скинхедов и графферов. Это дело заканчивает группа Володи Яковлева. Ну что тебе, еще рассказать?
Меркулов вновь досмотрел на часы:
- Боюсь, что разговор нам придется продолжить завтра.
- Художники заждались? - насмешливо поинтересовался Турецкий.
- Ага.
- Представляю! Сидят сейчас, бедные, перед мольбертами и так грустят, что даже рисовать не могут. Когда же, думают, придет Константин Дмитриевич?
- Будешь издеваться - уволю, - грозно пообещал Меркулов.
Александр Борисович фыркнул:
- Как же, уволишь! Ты меня и в девяносто лет в отставку не отпустишь. Кстати, если-тебе не нальют на презентации, милости прошу вечером ко мне. Мы решили закатить что-то вроде банкета.
- А кто будет? - оживился Меркулов, для которого перспектива посидеть за столом со старыми друзьями была гораздо привлекательнее перспективы напиться шампанского в компании незнакомых чудаков.
- Я, Ирина, Слава Грязнов и Володя Яковлев. Грязнов купил какую-то супер-редкую водку. Называется "Выборнова".
- Польская?
- Ага.
Меркулов значительно кивнул:
- Неплохая вещь. С чего это он так разорился?
- Проспорил. Я бы и на нашу согласился, но ты же знаешь, как Слава любит попижонить.
- Проспорил, говоришь? - Константин Дмитриевич покачал головой. - Н-да… Скоро на пенсию, а у вас еще детство в одном месте не переиграло. Из-за чего хоть спор?
- Да так, долго объяснять.
Меркулов опять задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- Знаешь что… А ну их к черту этих художников! Сейчас позвоню жене и скажу, что у меня дела.
- Отличная идея! - одобрил Турецкий. - Только пиджак свой щегольский смени. А то у Грязнова взыграют комплексы, и он побежит покупать себе смокинг!
- Обязательно, - засмеялся Меркулов и потянулся за телефонной трубкой.