- Дело в том, что мы занялись в некотором роде почтовым бизнесом, - пустился в объяснения Гаррис Вторичный. - Чарльз - президент нашей компании, а мы - вице-президенты. В этих помещениях за долгие годы скопилась куча устаревшего ненужного оборудования. И мы подыхали от бесконечной тоски, просиживая ночи напролет, поэтому Гаррис Вторичный устроился днем работать в Бэнкс. А потом сообразили, что можем использовать и это место, даже если один из нас прирабатывает на стороне. Подойдя к делу творчески, мы сумели открыть бизнес. И за последние годы так сработались, что стали как бы единым целым.
- Звучит неплохо, хотя и несколько противозаконно, - заметила я. - Ведь, как бы то ни было, вы не владельцы этого информационного центра.
- Да ведь и ты пользовалась Чарльзом в своих интересах все десять лет, - напомнил Гаррис Первичный. - Мы читали твои вводные и помним, что, не спаси ты ему когда-то жизнь, мы не смогли бы добиться того, что имеем сейчас. Существование Чарльза само по себе натолкнуло нас на мысль о необходимости стать его антрепренерами.
Пока шел наш разговор, я пролистала бумаги, накопившиеся в корзине возле принтера.
- А это что за галиматья? - спросила я.
- Это перечень почтовых отправлений, которые мы делаем для одного крупнейшего клиента, - пояснил Гаррис Вторичный, - для консорциума университетов Вое-. точного побережья. Они собрали в кучу все списки своих выпускников, чтобы выбрать самые сливки - тех, кто побогаче, и разослать им специально сочиненные просьбы о денежных пожертвованиях.
- Эти данные мы дополнили, - вмешался Гаррис Первичный, - почерпнув информацию из Дана и Бред-стрита, авторов "Социального регистра", а также из некоторых других источников об их участии в различны компаниях, предприятиях, о владении. недвижимостью и так далее. Если бы мы сейчас захотели продать этот список, то смогли бы заработать на нем не меньше полумиллиона.
Я изучила список повнимательнее. Он включал не только имя, ранг, серийный номер, но и количество членов семьи, их политические амбиции, деловые связи, членство в клубах, а также имевшуюся в их распоряжении собственность и свободные от налогов взносы в различные организации. Этот список мог бы принести Бобсей Твинс полмиллиона, но мне он, несомненно, принесет намного большие деньги.
Я улыбнулась - мистер Чарльз приходит мне на выручку снова. Вернувшись в Сан-Франциско, надо будет распределить мои тысячи по различным фиктивным счетам, не так ли? На этих счетах похищенные мною деньги будут находиться до тех пор, пока я их во что-нибудь не вложу. Вряд ли я сама смогла бы подобрать более необходимые для этого имена, чем те, которые уже значились в лежавшем передо мною списке. И теперь мне не нужно было выдумывать номера их страховых полисов или данные о кредитоспособности: все это было здесь обозначено аккуратнейшим образом.
В этом списке была еще одна весьма привлекательная деталь: многие среди обозначенных в нем толстосумов являлись к тому же и членами Вагабонд-клуба! Что ж, может быть, на свете и существует высшая справедливость.
Я легкомысленно насвистывала всю дорогу до отеля. Пятая авеню сияла огнями, словно рождественская елка. Воздух был наполнен зимним ароматом, и прохожие торопливо сновали по сверкавшим заснеженным мостовым. Стемнело, когда я вошла в зеркальные двери "Черри-отеля".
Зайдя в номер, чтобы переодеться к обеду, я заметила горящую красную лампочку на телефоне и позвонила портье узнать, не было ли для меня сообщений. Мне ответили, что было два звонка из Сан-Франциско: один от Перл, а второй от Тавиша. Взглянув на ручные часы, поняла, что в Калифорнии половина пятого - не так поздно, чтобы позвонить в банк.
Я решила принять сначала душ. Позвонив вниз и заказав бутылку черри в номер, отправилась заниматься своим туалетом. Когда через пятнадцать минут я вышла из ванной, обмотав влажные волосы полотенцем, то обнаружила в гостиной поднос с бутылкой и бокалами. Налив себе черри, я занялась телефоном.
- Мисс Лоррейн не отвечает по этому телефону, - сообщила мне секретарь банка. - Теперь она работает у мистера Карпа. Пожалуйста, не кладите трубку, я соединю вас.
Через минуту Перл была на линии.
- Хелло, милая, - поздоровалась она. - Хорошо, что ты перезвонила. Мне кажется, я должна ввести тебя в курс происходящих событий. Наш дружище Карп и твой босс Киви замышляют какие-то пакости в твое отсутствие. Мой офис расположен рядом с офисом Карпа, если только предоставленную мне дыру можно назвать офисом, и через стенку я слышу все их переговоры с Киви. По-моему, тебя ожидает заокеанский вояж в ближайшем будущем.
- Что ты имеешь в виду? Они подводят под меня мину?
- Намного хуже, моя сладкая, - мрачно сказала она. - Каким-то образом им удалось пронюхать, что твой маленький избранный круг с особо пристальным вниманием изучает именно их отделы. Поэтому они решили перевести тебя во франкфуртский филиал до конца зимы, прелестное место, особенно в это время года. Если их не остановить, они преспокойно угробят твой проект, запросто избавятся от меня, после чего Карп сможет вить из Тавиша веревки. Кстати, они имели в виду Франкфурт в Германии, а не в штате Кентукки - и вовсе не имели и виду перевод с повышением по службе!
- Это дворцовый заговор, - согласилась я. - Ну что ж, завтра утром буду дома, и мы обсудим все подробнее, если ты сможешь подвезти меня из аэропорта. Прихвати, пожалуйста, с собою Тавиша, мне надо будет поделиться с вами кое-какими новостями.
- Кстати, раз уж мы с тобою наедине, позволь спросить: как твои дела в Манхэттене?
- Провела все это время, отражая бешеные попытки "потрахаться", я ответила на твой вопрос? Ты это имела в виду? - резко отвечала я.
- Да брось ты, - со вздохом ответила Перл.
- Благодарю за мудрый совет, - сказала я и повесила трубку.
"Тавиша, вероятно, нет на месте", - подумала я, набрав другой номер и слушая длинные гудки в трубке. Наконец кто-то ответил, и я могла слышать скрип роликов по полу и гул от установок искусственного климата, пока Тавиша позвали к телефону.
- Где ты был - в операторской? - спросила я. - Ты можешь со мною говорить?
- Вообще-то ты позвонила не в подходящий момент, - отвечал он. - Но хочу сказать, что ты сама знаешь, кто проявляет особенный интерес к нашей работе. Он требует отчета каждый день - чуть ли не по часам.
- Ты говоришь о Киви, - сказала я. - И что ты ему рассказал?
- Но ведь я работаю на тебя, а не на него, - заметил Тавиш. - Хотя он имеет большое влияние на всех остальных членов круга, рад тебе сказать, что среди них не нашлось пока предателя. Но, думаю, что это вопрос времени: рано или поздно он сумеет все взять под контроль, поскольку движется к этому, хотя и медленно, но упорно. Когда ты собираешься вернуться?
- Завтра. Перл Лоррейн обещала подвезти меня из аэропорта: ты бы не мог подъехать вместе с нею?
- Отлично. А я и не знал, что вы так хорошо знакомы. Кстати, мы с ней предприняли здесь кое-какие шаги, чтобы хоть что-то сохранить в твое отсутствие…
- Я только что переговорила с Перл. Ты мне скажи: вам удалось пробраться хотя бы в один файл?
- Нет, хотя мы усердно трудимся над этим, - отвечал Тавиш. - Возможно, к завтрашнему утру у нас уже будут какие-то результаты.
Меня разочаровало известие о том, что Тавиш не смог подобрать ключевые шифры или хотя бы проникнуть в файлы с обычными счетами. Пока не будет в них доступа, я не смогу даже определить номера счетов, открытых для тех важных персон, которые значились в списке Бобсеев Твинс.
А с другой стороны, может, это и к лучшему. Если бы кругу избранных уже удалось разобраться с файлами или кодами, об этом мог пронюхать Киви и, конечно, донес бы до начальства. И тогда бы он присвоил себе свою славу, а меня отстранил от "решения проблемы".
Теперь ясно, что с моей стороны было ошибкой запускать в работу круг избранных в свое отсутствие и еще более безрассудно предоставлять Тавишу действовать в вслепую. Чтобы рассчитывать на его реальную помощь, я должна была посвятить его в свои планы.
И все же самая большая моя ошибка - то, что я оставила без присмотра Киви, пусть всего на неделю. Если ему удастся вытурить меня в Германию, мои планы рухнут, а пари окажется проигранным, еще до того, как я смогу начать действовать. Какое счастье, что завтра я уже вернусь. Возможно, у меня еще останется время для быстрого маневра.
Я привела себя в порядок, причесалась, надела вечернее платье и спустилась на Пятую авеню в поисках такси, которое доставило бы меня к Лелии. Надо же мне в конце концов узнать, как продвигается вторая часть нашего пари.
В связи с приближавшимся Рождеством в холле дома, где жила Лелия, возвышалось гигантских размеров дерево из розовой фольги, на ветках которого ослепительно сияли гирлянды. Наверное, приблизительно так выглядели воплощенные в явь сны Марии Магдалины - до ее встречи со Спасителем.
- Шампанское специально для гостей, - сказал лифтер Фрэнсис, протягивая мне пластиковый бокал.
В передней у Лелии меня встретила горничная, коротко стриженная розовощекая деваха, протянувшая мне бокал, до краев наполненный пуншем. Я допила шампанское, прихватила немного печенья с серебряного подноса и направилась в апартаменты. Дверь в Алую комнату посредине зеркального коридора была полуоткрыта.
- Обед подадут всего через полчаса, - заметил Тор, как только увидел, что я тащу горсть печенья.
- Пусть себе кушает! Ей надо поправиться! - воскликнула Лелия.
Она раскинулась в уютном обитом алым шелком кресле, поставив ноги на мягкую кожаную оттоманку. Около нее стоял Тор в бархатном смокинге с кружевной манишкой персикового цвета, в руках у него был бокал с грогом. Его кудри отливали медью в отблесках пламени от камина. Он выглядел так, словно явился к нам из прошлого века. Не иначе как Лелия успела приложить руку к его нынешнему облику.
Лелия выглядела ослепительнее, чем обычно, на фоне стоявшего за креслом пышного рождественского дерева, чьи ветви украшали атласные банты и восковые свечи. На ней был кафтан из темно-красной парчи, удивительным образом подчеркивавший красоту ожерелья из двух рядов ярко-желтых бриллиантов. Обычно весьма всклокоченные волосы были зачесаны назад, чтобы открыть взору украшавшие ее уши серьги - огромные черные алмазы в обрамлении небольших ограненных бриллиантов, - свисавшие чуть не до плеч. Когда я наклонилась поцеловать ее, то уловила запах ванили и гвоздики.
- Вы оба просто великолепны, - сказала я. - А где Джорджиан?
- Она готовит тебе сюрприз, - сообщила Лелия. - Надеется очень, что, когда увидишь ее работу, ты удивишься.
И, надув губы, она неодобрительно окинула меня взором.
- Дорогая, снова ты в черном - но почему? Здесь никто не умер, и тебе нет нужды рядиться в траур. Когда я была в твоем возрасте, молодые люди, встречаясь со мною на Елисейских полях, застывали от восхищения. Они преподносили мне цветы, целовали руки и сохли от тоски, если я забывала поприветствовать их.
- Времена меняются, Лелия, - возразила я. - '. И теперь дамам одних цветов мало.
- Что еще может быть лучше? - удивленно приподняла она брови. - Ты просто ничего не понимаешь. В твоей жизни наверняка есть огромная макю, которая заставляет говорить тебя подобным образом.
- Ради Бога, что это такое - макю? - с улыбкой переспросил Тор.
- Кель сафройд, - подхватила Лелия. - Она всегда была тре дифисель, эта особа.
- Совершенно с вами согласен, - подтвердил Тор. - Она действительно тре дифисель и на французском, и на английском, и на любом другом языке. Вы же видите, она носит черный цвет не оттого, что грустит по ком-то. Просто черный цвет ассоциируется с властью, а именно власти она жаждет.
- Что есть власть? Обаяние - это главное, - воскликнула Лелия. - Вы, к примеру, обаятельный мужчина, тре джен…
- С прекрасными манерами, обходительный, - подхватила я, ехидно улыбнувшись Тору.
- У этого обаятельного мужчины лишь одна мысль, - распространялась Лелия, - он хочет делать любовь с тобой. Но ты не настолько дура, что не видишь этого!
Тор уже не улыбался.
- Вот как? - холодно осведомился он у Лелии. - Чересчур смелый вывод насчет моего интереса к облаченным в черное заумным занудам. И не так они привлекательны, как можно предположить. Пожалуй, лучше пойду посмотрю, не надо ли помочь Джорджиан. - И он удалился, не удостоив меня даже взглядом.
- Лелия, ты смутила доктора Тора, - укоризненно сказала я. - Ваша заокеанская мудрость часто приводит к конфузу.
- А я говорю, что он любит тебя, - задохнувшись от возмущения, прошипела Лелия. - Ты можешь обзывать меня старой, выжившей из ума дурой, но часто именно ла фоль удостаивается чести во всеуслышание сказать слово правды. Я сумела помочь Моне победить слепоту - я могла видеть цветы для него, - но нельзя помочь победить слепоту, которая идет из сердца.
В этот момент появилась Джорджиан в полупрозрачном, не длиннее мужской рубахи платье, расшитом розовыми блестками, сверкавшими при каждом движении.
- Тор отправился в Павлинью комнату, - провозгласила она. - Идемте же и мы, идемте! Все уже готово.
В Павлиньей комнате, в самом центре, на разостланном на полу брезенте гордо возвышался печатный пресс. Рядом стояли столы с коробками, набитыми всяческими принадлежностями для печати. На знакомых мне по прошлому посещению стояках арматуры были смонтированы внушительных размеров фотоувеличитель и камера, объективы которых в данный момент были опущены на поверхность просторного стола.
Джорджиан застыла перед всем этим и, словно ребенок, широко распахнутыми глазами любовалась на чудо фотографического гения.
Вокруг этой аппаратуры, что-то подкручивая и подвинчивая, поднимая и опуская разные части механизмов, с невообразимым шумом суетился Тор. Когда мы вошли, он не обратил на нас внимания.
Я гадала, что же удалось Лелии разнюхать о сути нашего спора. Она стояла, вся превратившись в слух, у меня за спиной, в дверном проеме.
- Разве это не удивительно? - спросила Джорджиан, не в силах сдержать свой восторг.
- По крайней мере впечатляет, - согласилась я. - А зачем вам этот металлолом?
- Мы собираемся делать ценные бумаги, - сказал Тор, продолжая возиться с прессом, - как я тебе и говорил ранее.
- Ты мне никогда об этом не говорил, - возразила я. - Мне казалось, что ты собирался ограбить Трест депозитов, чтобы доказать, с какой легкостью это можно проделать.
- Не Совсем так, - отвечал Тор, наконец оторвавшись от своих механизмов и глядя на меня со своей неотразимой улыбкой, - Я не вижу смысла в похищении ценных бумаг. В этом нет необходимости, если можно устроить так, чтобы вначале они попали в этот самый трест. Ну подумай, зачем бы мне понадобился фотограф, если я замышлял простое ограбление?
До меня наконец дошло. Они изготовят копии акций и облигаций - придержав у себя настоящие - и отправят на хранение в трест фальшивки. Как я не додумалась до этого раньше? Но и теперь не поздно, на мой взгляд, выяснить ряд вопросов.
- Если ты не собираешься проникнуть в хранилище ценных бумаг, как ты подменишь настоящие акции фальшивыми? - удивилась я. - По-моему, тебе надо было бы их подменить до того, как они отправятся в трест.
- Прелестно, - улыбнулся Тор.
- Позволь мне объяснить, - перебила его Джорджиан.
Взяв со стола документ, она протянула его мне. Я увидела голубую кайму и плотный рифленый текст, проведя пальцами по нему, ощутила неровную, проработанную поверхность.
- Тор раздобыл образцы облигаций, больше всего проданных за последний месяц, - сказала она. - Они-то и составляют основную массу ценных бумаг, которые будут в ближайшее время отправлены в Трест депозитов. Копии со всех образцов облигаций мы размножили, - вот образец, - она указала на документ у меня в руках.
- Так это ты напечатала? - удивилась я, а когда она с гордостью кивнула, спросила:
- Но ведь все ценные бумаги имеют серийные номера?
- Не только, но много и других хитростей, - согласился Тор. - Мы не можем предположить, сколько степеней защиты будет у каждой облигации, пока она не попадет к нам в руки. Но когда она будет отослана в Трест депозитов брокерской конторой или банком, мы ее уже не увидим.
- У нас остается очень мало времени, чтобы вписать на каждую облигацию ее серийный номер, - добавила Джорджиан. - Единственное ограничивающее нас обстоятельство - время высыхания чернил. Нужен быстро сохнущий чернильный растворитель и медленно сохнущая чернильная краска, чтобы получить безупречную подделку.
- Но та, которую ты мне показала, выглядит очень даже неплохо, - призналась я. - А есть у вас какой-нибудь эксперт, к которому можно обратиться за консультацией?
- Нет, разве что ты любезно позвонишь в госдепартамент и поинтересуешься их мнением, - сухо заметил Тор, прислонившись к стене со скрещенными на груди руками.
У меня в голове роилась масса вопросов, но о чем бы я ни спросила эту парочку, по их словам, все выходило легко и просто.
- И как же вы собираетесь наложить руки на все эти ценные бумаги - ограбить инкассатора? - поинтересовалась я. - А водяные знаки? Ведь ими снабжены все ценные бумаги - даже денежные купюры самого маленького достоинства…
- Ах, ну должны же мы сохранить хотя бы некоторые секреты! - с улыбкой прервал меня Тор. - Как-никак ты наш соперник!
- Это точно! - подтвердила Джорджиан. - Мы начинаем состязание! И отныне уста наши запечатаны.
- Мне кажется, вы преждевременно отказались от моей помощи, - возразила я, внезапно почувствовав себя очень одинокой и всеми брошенной. - Я все же банкир.
Держу пари, например, вы не продумали опасность регистрации.
- Какой еще регистрации? - потребовала немедленных разъяснений Джорджиан.
- Когда кто-то приобретает акции, на них печатают имя покупателя, даже если они приобретаются блоком через какую-то компанию, в наименовании компании должно быть зашифровано имя владельцев акции. Тор в курсе этих вещей, он сам мне про них рассказывал.
- Это правда? - грозно спросила Джорджиан.
- Абсолютная, - согласился Тор с загадочной улыбкой, - и именно поэтому мы не собираемся подделывать акции, моя маленькая взъерошенная синичка. Вместо этого будем фабриковать облигации на предъявителя. Облигации на предъявителя - чистое золото, моя милая!
С самого начала нашей беседы Лелия тихо удалилась и не показывалась до тех пор, пока не пришла горничная и не сообщила, что уже накрывают на стол. И мы втроем направились по коридору.
- Насколько посвящена во все дела Лелия? - спросила я у Джорджиан.
- Ты же знаешь мою маму, от нее невозможно ничего удержать в секрете. Она так и рвется всем и во всем помогать. Однако я не уверена, поняла ли она, что наша затея - не игра. Ведь мы действительно занимаемся противозаконными делами, какими бы чистыми ни были наши побуждения. Если нас схватят до того, как мы успеем вернуть на место деньги, то угодим в тюрьму!
- И это главная причина, чтобы держать Лелию от всего этого подальше, - продолжала настаивать я. - Ты же знаешь - это не для нее.