– Желательно, чтобы ты озвучил свои мысли. Я, например, пока ничего не понимаю. Ты боишься этих парней? На кой мы им нужны?
– Люблю бодрячков. И активных оптимистов. Неужели ты думаешь, что эти фраера приехали на такой козырной дорогой тачке за грибами? "Джип" уже исцарапан ветками от колес до крыши. Нет, подружка, эта братва заявилась сюда не для развлечений, а по заданию. То есть, по мою душу. А заодно и твою. Вот потому я и сказал, что мы, похоже, приехали к финишу.
– Разворачивай! – воскликнула Илона, до которой наконец дошел страшный смысл сказанных мною слов. – Быстрее, иначе они нас увидят!
– Быстро только кошки любятся… – запыхтел я, поворачивая вправо-влево рулевое колесо. – Да слепыми родятся…
На нашу беду заднее колесо "волжанки" попало в какую-то рытвину, и машина лишь рычала и раскачивалась со стороны в сторону, но двигаться в нужном направлении и не собиралась. А на этом участке лесной дороге мы могли ехать только вперед или назад, настолько она была узкой.
Развернуться можно было лишь внизу, но там нас ждали неизвестные, и я не думал, что у них по отношению к нам были добрые намерения.
– Ну же, ну!.. – подбадривала то ли меня, то ли машину Илона.
Она крепко вцепилась в мое плечо неожиданно сильными пальцами, и я чувствовал, что ее тело сотрясает нервная дрожь. Похоже, Илона полностью прониклась моей идеей насчет финишной прямой.
Ничто так хорошо не действует на женщину, как гром, который грохочет над самой ее головой. Тогда она вмиг забывает об эмансипации и равенстве полов и норовит быстрее спрятаться мужику под крылышко.
Инстинкт. Тут даже цивилизация бессильна…
Наверное, парни внизу услышали звук мотора нашей машины. До этого "джип" рычал, выбрасывая из-под колес фонтаны грязи, но затем умолк, словно захлебнувшись бензином. Вот тут-то установившаяся на время тишина возле ручья и сослужила нам плохую службу.
Квадратные братки как по команде подняли головы и воззрились в нашу сторону. Поначалу они просто остолбенели. Похоже, не поверили своим глазам. Ну как же – добыча сама припрыгала в ловушку. Ни фига себе удача…
А потом парни бросились бежать вверх по склону, чтобы приблизить нашу долгожданную встречу… черт бы побрал этих уродов!
Движок "волжанки" уже не рычал, а выл, как взбесившийся пес. Я даже взмок, и не столько из-за усилий, которые прилагал, переключая рычаг скоростей и работая педалями, сколько от мысли, что еще немного – и квадратные братки начнут считать мне ребра; ведь они, прежде чем кончить человека, любят немного с ним "развлечься".
Но вот в какой-то момент колесо выскочило из рытвины, и машина рванула назад так прытко, что я едва успевал вертеть баранку, чтобы не врезаться в деревья по обочинам лесной дороги. Братки бежали и что-то орали, а затем раздались выстрелы.
– Вот суки! – выругалась здорово побледневшая Илона. – Волки позорные!
Это было так неожиданно, что я поперхнулся. Ничего себе Дюймовочка, образец скромности и благопристойности… Никогда не перестану удивляться непредсказуемости женщин.
Интересно, где она нахваталась такого сленга? Неужели в кино?
Наконец мы очутились на участке дороги, где деревья росли редко, и мне удалось развернуться. Стрельба сзади продолжалась, но все пули, на наше счастье, пролетали мимо и выше.
– Возвращаемся в скит? – спросила немного успокоенная Илона, когда поворот скрыл от нас братков.
– Нет. Туда нельзя. Иначе мы и сами не спасемся, и подставим по крупному Сильвестра.
– Так что же нам делать!?
Она беспомощно повертела головой.
– То же, что и раньше. Будем отсюда выбираться.
– Как? Кругом лес. А дорога только одна.
– Ошибаешься. Нужно было хорошенько смотреть по сторонам. Лесных дорог здесь много. Вот только знать бы, куда они ведут, в какую сторону…
Мы проехали не менее двух километров, пока я, наконец, не решился свернуть на неприметное ответвление лесной дороги.
По идее, оно вело к бывшим лесоразработкам, а там, насколько я знал, когда-то была приличная насыпная дорога, пересекающая болотистую низменность и тянущаяся до самой автотрассы. Однако, я мог и ошибиться. Но об этом я старался не думать.
И все было бы хорошо, но нас выдавал след от шин "волжанки". Скрыть его мы никак не могли.
Оставалось уповать на наше родимое русское "авось". Авось, пронесет – братки хлопнут ушами и не заметят, куда мы свернули.
Надежда была очень слабой, но она, как известно, умирает последней.
Глава 16
Первым умер наш импортный движок.
Мы не проехали и половины от запланированного расстояния, как он начал чисто по-русски кашлять, чихать, давать сбои, пока, наконец, и вовсе не умолк. Наверное, растерялся, ведь его готовили к езде по шикарным немецким автобанам, а мы загнали его в славянское болото.
Открыв капот, я некоторое время делал вид, будто кое-что смыслю в железках, заполнивших нутро "волжанки", а потом обречено махнул рукой и сказал:
– Все, дорогая, наш конь откинул копыта.
– Что с ним?
– Нет компрессии, – ляпнул я наобум, весьма слабо представляя, что это такое.
– А куда она девалась? – с умным видом, хмуря брови, спросила Илона.
– Наверное, потеряли по дороге, – попробовал я пошутить. – Кочки, рытвины, буераки… Хорошо хоть колеса на месте.
Илона мою шутку приняла всерьез:
– Так, может, вернемся и поищем?
– Поздно. Послушай…
Мы затаили дыхание. Где-то далеко и назойливо, как комариный зуд в спальне среди ночи, гудел мотор автомашины. Звук доносился с той стороны, откуда мы приехали.
Значит, братки вытащили "джип" из хляби и нашли место, где мы свернули с лесной дороги…
– Они… едут за нами? – спросила Илона.
– Кто бы сомневался в этом… – буркнул я. – У них приказ: найти меня живым или мертвым. Второе – возможно, предпочтительней.
– Связалась я с тобой… на свою голову, – с трагическими нотками в голосе сказала Илона.
– Не переживай. О нас потом будут слагать легенды. Как это – они жили недолго, но дружно, и умерли, как герои, в один день и даже один час.
– Ты еще в состоянии шутить!?
– А больше ничего другого не остается. Ладно, подруга, собираем наши пожитки – и вперед. Поедем дальше топтобусом – на своих двоих. Не думаю, что они смогут найти нас в лесу по следам. Тем более, что земля хорошо подсохла – солнце вон уже где…
Из пожитков у нас была лишь дамская сумочка Илоны, моя зажигалка, саперная лопата и топорик.
– Держи, – всучил я девушке топорик.
– Зачем?
– Без поклажи идти не интересно. Ну, а если серьезно, то это наше оружие. Так же, как и лопата. Боюсь, что нам придется топать и топать до обжитых мест. Поэтому береги топор, словно зеницу ока. Он нам еще здорово пригодится.
– Утешил… – буркнула Илона и, запихнув топор в свою сумочку, перекинула ее через плечо.
Она вдруг успокоилась и подобралась, как перед прыжком. Черты ее лица приобрели жесткость, и даже хищность.
А девка ничего, похоже, не размазня… Посмотрим.
Мы оставили низинку, по дну которой петляла заброшенная лесная дорога, и поднялись выше. Здесь и лес был не такой густой, и идти было легче, так как на возвышенностях рос в основном сосняк.
Опавшая хвоя не давала траве пробиться на поверхность, и мы топали, словно по проспекту, застеленному толстым ковровым покрытием светло-коричневого цвета.
Так прошел час, другой, третий…
Илона начала уставать; она все чаще спотыкалась и пыталась отдохнуть, придерживаясь за деревья. Да и я тоже чувствовал, что если не отдохну полчаса, то упаду и больше не встану.
– Все, дорогуша, привал, – скомандовал я и жадно припал к ключу, который пробил в земле глубокую лунку.
Чтобы найти воду, нам пришлось снова спуститься вниз, где уже начинались болотца.
Утолив жажду, мы некоторое время лежали в приятном полузабытьи, каждой клеточкой своих тел ощущая, как свинцовые капли усталости скатываются на землю и исчезают в траве. А затем пришел голод.
Я покосился на Илону. Она лежала на спине с закрытыми глазами, но по тому, как дергался ее кадык, я понял, что и она сглатывает голодную слюну.
– Не мешало бы перекусить, – сказал я как бы про себя.
– Чем!? – простонала Илона, по-прежнему не открывая глаз. – У нас нет даже сухарика.
– А чем Бог подаст.
С этими словами я начал доставать из карманов белые грибы, собранные по дороге.
– Поднимайся, – сказал я Илоне. – Нужно найти сухих дров. Будем готовить скромный обед.
– Это… обед?
Она с кислой миной на лице ткнула пальцем в грибы.
– Хорошо, назовем мою добычу просто едой, – ответил я, нанизывая грибы на прутик. – Поторопись с дровами, если не хочешь умереть голодной смертью. Я тоже немного поброжу вокруг – может, найду еще что-нибудь съедобное.
Увы, оказалось, что колбасы и булки на деревьях не растут, а вороны с куском сыра во рту в места, где мы очутились, не долетают.
Пришлось довольствоваться грибами, которые росли неподалеку; по-моему, это были лисички. С теми, что я подобрал раньше, у нас получилось по два больших шампура грибного шашлыка на брата.
Илона сначала недовольно морщилась, но затем умяла свою порцию с такой скоростью, словно за себя кинула. Я тоже не подкачал. Покончив с трапезой, я закурил, благо у меня была почти полная пачка "мальборо".
– А мне? – требовательно сказала Илона.
– Свои надо иметь, – буркнул я недовольно, однако сигарету ей дал.
Она молча проигнорировала мой отнюдь не джентльменский выпад и с удовольствием затянулась.
– Хорошо-о… – сказала Илона мечтательно.
– Да, хорошо, но будет еще лучше, – поддакнул я не без злорадства. – Нам еще колбаситься здесь как минимум сутки. И то если мы верно выбрали направление.
– Умеешь ты опошлить момент…
– Вот такой я негодяй.
Она посмотрела на меня свысока, как на неразумное дитя, и улыбнулась располагающей материнской улыбкой.
– Стив, не изображай из себя буку, – сказала Илона. – Ты совсем не такой.
– Верно, – согласился я с невольным вздохом. – Я хороший. Но несчастный.
– Почему?
– Раз в жизни выпал фарт подлататься на дармовщину, да и тот с гнильцой. Конечно, за все нужно платить, даже за удачу, но не такую же цену.
– Не хорони себя раньше времени.
– Как мне до сих пор не хватало надежного женского плеча и твоих ценных советов, – сказал я с едкой иронией. – Разве тебе не понятно, что ОНИ не успокоятся, пока не отправят меня вперед ногами? Один в поле не воин. Мне нечего им противопоставить. Я даже сбежать не могу – все равно достанут. Кстати, удивительно, почему они до сих пор вертолет не вызвали? У их хозяев для этого денег хватит.
– И все равно я не понимаю… – задумчиво сказала Илона.
– Что ты не понимаешь?
– С какой стати на тебя спустили целую свору бандитов? Допустим, ты не веришь, что твой другприятель покончил жизнь самоубийством. И предполагаешь, что его убили. Да на здоровье! Предполагай, что хочешь и сколько хочешь. Кто тебе поверит? К тому же, дело закрыто и сдано в архив. По идее, все, точка. Ан, нет. Кому-то не понравился болтун, Фома неверующий, который путается под ногами и мутит воду. Ну и что? За это не убивают, Стив. В худшем случае тебе поломали бы пару ребер.
– У меня как раз тот случай, когда теория не в ладах с практикой, – ответил я уклончиво.
В этот момент я был занят тем, что внимательно вслушивался в лесную разноголосицу. Мне не нравилась большая активность сорок позади нас. Я помнил тот отрезок пути – неглубокую лощину, в которой росли дубы и липы.
Лощина оказалась сорочьим царством. Пестрые непоседливые птицы ругали нас за вторжение в пределы их территории добрых полчаса, пока мы не перевалили через бугор. Они скрежетали так, что в ушах закладывало.
И вот теперь сороки снова устроили концерт. Почему?
Потому! Я вскочил на ноги, как ужаленный. Через сорочий гам пробился приглушенный расстоянием собачий лай.
Ах, сволочи! Они прихватили с собой ищейку. Ну, все, теперь точно приехали. От собаки не уйдешь. Да еще с таким довеском, покосился я на Илону.
Видимо, она тоже услышала лай, потому что вдруг вытянула шею и начала вращать головой как локатором.
– Или я ошибаюсь, или…
Илона не окончила фразу.
– Такую ошибку я бы тебе простил, – сказал я, забрасывая костер землей. – Но боюсь, что тут двух толкований быть не может. Братки на подходе, а с ними песик… чтоб он сдох еще вчера. Поторопись со сборами. Вот теперь начнется настоящая потеха. Танец с волками.
– Но мы не сможем уйти от собаки!
– Попытаемся. Может, нам повезет.
Я окинул критическим взглядом ее джинсовую одежонку и сказал:
– Вот только костюмчик мне твой жалко. Дорогой, наверное?
– Да какая разница!
– И то верно… За мной!
И я бросился бежать вниз – туда, где находилось заболоченное пространство. Илона не отставала.
Очутившись на краю болотца, я первым делом срубил две длинные жерди и одну из них вручил девушке.
– Знаешь, как ходить по болоту? – спросил я, пробуя жердью глубину топкого места.
– Знаю. В детстве я почти каждое лето отдыхала у бабушки на Смоленщине. А там болот хватает.
– Что ж, придется вспомнить детство. Будь внимательна и осторожна, иди за мною след в след. Все понятно?
– Конечно.
– Вот и ладушки. Двинулись…
Мы вошли по щиколотки в грязь и зашлепали по низинке к ручью, который из-за дождя разлился и вышел из берегов. На нашу удачу, болото оказалось не бездонным; скорее всего, это была, как я и предполагал, заболоченная местность, пересыхающая летом.
Вскоре мы добрались до ручья и побрели вниз по течению, время от времени попадая в глубокие промоины.
Илона сдержанно ругалась сквозь зубы – что она говорила, мне не было слышно, но я думаю, ее выражения не отличались высоким стилем.
А я монотонно повторял припев старинной казацкой песни, всплывший из каких-то неведомых генетических глубин "Ма-ру-ся раз, два, три калина, чернявая дивчина, в саду ягоды рвала. Ма-ру-ся раз, два…" Так мы шли часа два, пока я не решил, что пора выбираться на сухое место. По моему мнению, теперь даже самая классная ищейка не смогла бы унюхать наши следы.
– Нужно искать место для ночлега, – сказал я, посмотрев на небо.
– Еще рано, – возразила Илона.
Похоже, она втянулась в походную обстановку и уже не выглядела потерянной и уставшей.
Это было одновременно удивительно (надо же, без соответствующей подготовки – и такая сила духа и воистину мужская выносливость) и обнадеживающе. Ведь ничего нет противней нытиков и слабодушных людей, попавших в экстремальную ситуацию. Они могут потянуть на дно даже самых стойких и выносливых.
– В самый раз, дорогая, – ответил я благодушно. – Нам нужно соорудить шалаш – вдруг пойдет дождь – и приготовить ужин.
– Да-а, подкрепиться не мешает… – мечтательно сказала Илона. – Опять грибная диета?..
– Перефразируя Шекспира, скажу: есть кое-что в природе из съедобного такое, что и не снилось нашим мудрецам-диетологам.
– Что именно?
– Возможно, узнаешь, – ответил я коротко. – Но думаю, что не сегодня. А лучше бы этого никогда не знать. Для начала убери вон с той площадки сухую траву.
Илона подчинилась беспрекословно. К тому времени, когда я нарубил лапника, место под шалаш было готово. Мы соорудили его за полчаса.
– Ну и?.. – спросила Илона, когда наше временное жилище было готово.
– В смысле ням-ням?
Я весело ухмыльнулся.
– Стив, не надо со мной шутить на эту тему. Иначе я ночью перегрызу тебе горло и выпью твою кровь, как вампир.
– Я подозревал, что тебя нужно опасаться. Но не до такой же степени. Ладно, ты убедила меня. Пойдем на охоту.
– Не говори загадками. Какая охота?
– Обычная. Чтобы было что пожевать. Иди за мной…
И я направился к ручью.
Мы построили шалаш на возвышенности, среди молодого ельника – чтобы наше сооружение не так бросалось в глаза. До обрывистого берега ручья было около сотни метров, что создавало определенные неудобства, но повышенная влажность почвы не позволяла расположиться на ночлег поближе к воде.
На берегу я быстро разделся и залез в ручей. Вода была мутной, но теплой. Илона смотрела на меня удивленными глазами.
Мое внимание сразу привлекли глинистые обрывы. Еще с детства я знал, что в них есть норы, в которых прячется разная водяная живность.
Первая же нора принесла мне удачу – огромный синевато-зеленый рак, щелкая клешнями, упал прямо под ноги Илоне.
– Ах!
Илона подскочила на месте от неожиданности.
– Держи его, иначе удерет, – сказал я радостно.
Еще бы не радоваться – теперь я был уверен, что голодными мы спать не ляжем.
– Как держать? – спросила Илона. – Он кусается.
– Сделай из моей рубахи мешок.
Во второй норе мне попался карась, в третьей – еще какая-то рыбешка, четвертая нора оказалась пустой, в пятой я снова наткнулся на колючие рачьи клешни…
Короче говоря, спустя час после начала моей "охоты" Илона едва таскала импровизированный мешок с добычей.
– Все, баста… – Я вылез из воды и по-собачьи отряхнулся. – На ужин хватит. И позавтракать будет чем.
– Не верю своим глазам…
Илона с восхищением заглядывала в "мешок".
– Теперь, надеюсь, ты поняла, для чего нужны мужчины. А то у феминисток мужик что-то среднее между инфузорией туфелькой и амебой.
– Не утрируй.
– Я всего лишь поднимаю проблему.
– Лучше подними свою рубаху с добычей, – смеясь, сказала Илона. – Я не дотащу ее до шалаша.
– Вот так всегда – кто работает, того и погоняют…
Перебрасываясь шутками, мы поднялись вверх по склону, и вскоре возле шалаша загорелся костер. Чтобы его нельзя было заметить, я выкопал ямку и положил туда сухие дрова, которые давали мало дыма. А затем посредине костра пристроил широкий плоский камень, который должен был исполнять роль жаровни.
Спустя еще полчаса выпотрошенная и почищенная рыбешка уже запекалась на камне в окружении красных раков.
– Какая прелесть… – Илона судорожно сглотнула, глядя на нашу "жаровню". – А запах… У-у…
– Налетай, подешевело…
Я ловко переправил испеченную рыбу и десяток раков на большой лист лопуха, служивший нам блюдом.
– Только не очень быстро, – поторопился я с предупреждением. – Карась рыба вкусная, но костистая…
– Соли бы… – сказала Илона, съев одну рыбешку.
– Соль – это белая смерть. Ешь и думай, что ты на диете.
Насытившись, мы улеглись отдыхать прямо возле костра, задумчиво глядя на тлеющие уголья. Чтобы утром не разводить огонь, я положил на камень-жаровню остатки своей добычи и теперь ждал, пока рыба и раки дойдут до нужной кондиции.
Уже стемнело, и на небе проклюнулись звезды. Луна где-то бродила за дальними лесами, потому тени все еще были черными, плотными, без серых полутонов.
Ни говорить, ни думать не хотелось. Казалось, что наступила та самая бесконечность, которая обозначается в математике лежащей ничком восьмеркой.