Что еще может иметь значение, кроме того, кто ты такая и как здесь очутилась?" Волна ужаса нахлынула на нее - древний как мир инстинктивный страх перед неведомым, боязнь заблудиться в незнакомом пространстве, где даже земля под ногами полна опасностей. Надежная с виду твердь может вдруг обернуться зыбучим песком, скала - расступиться под напором подземных вод. На мгновение этот страх почти лишил ее способности мыслить. Но потом его мутные клубы рассеялись, и девушка вновь обрела силу и мужество, так ей необходимые, чтобы начать новый день.
Глава 6
Спать больше не хотелось. Часов у нее не было, но судя по свету за окном было уже больше шести. Энн потянулась за сумочкой и пересчитала лежащие там деньги. Во внутреннем отделении оказалось десять однофунтовых банкнот.
А в маленьком наружном кармашке - несколько пенни, шестипенсовик и шиллинг, сдача от платы за автобус. Но за недавнюю поездку в такси она тоже должна была заплатить. Да, так и было, вспомнила девушка. Еще в сумочке лежал обыкновенный карандаш с оловянным колпачком, ярко-зеленый и уже порядочно истертый карманный календарик, украшенный букетом из розовых и красных цветов, и бледно-желтый носовой платок без каких-либо меток.
Платок навел ее на мысль осмотреть карманы юбки и жакета, заботливо убранных Томасиной в гардероб. Вещи одиноко висели посреди пустого шкафа, и это заставило Энн испытать какое-то смутное горькое чувство, как будто ее саму забыли, забросили. Она, однако, отмахнулась от этого ощущения и вынула вещи. Это был серый, с легкой голубизной, костюм. К нему прилагалась голубая же рубашка. Пройдясь по карманам жакета, Энн обнаружила лишь носовой платок, голубой, в тон рубашке. На полке серванта нашлась и шляпка, очень милая, маленькая, с черными и голубыми перьями. На секунду Энн подошла совсем близко к тому, чтобы вспомнить, где и когда купила эту шляпку, но стоило ей напрячься, как смутное воспоминание мгновенно потускнело, не успев обрести четкие очертания. А вот и ее туфли - простые, черные, изящные. И нейлоновые чулки в мелкую сеточку. Энн вдруг замерла, держа их в руке. Вот она покупает чулки, и девушка-продавщица говорит: "Вот эти неплохие", а Энн отвечает: "Нет, мне нужны потоньше". Миг - и картинка исчезла.
Это немного расстроило девушку. Она забралась обратно в постель, и вскоре на пороге появилась Томасина с подносом. Очевидно, ей не хотелось разговаривать, она молча поставила поднос на стол и вышла. Энн поднялась и принялась одеваться.
Когда она двинулась вниз по лестнице, сзади раздались шаги Харриет. Та неловко замялась и через мгновение медленно, неохотно зашагала дальше.
- Доброе утро! - поздоровалась Энн.
Ответом ей был странный взгляд. Впоследствии она пыталась найти для него определение, но так и не смогла.
Взгляд отчасти любопытный, отчасти обиженный. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем Харриет соизволила отозваться на приветствие Энн, да и тогда лишь пробормотала нечто совершенно неразборчивое. После чего чуть не бегом обогнала Энн и скрылась.
Добравшись до холла, девушка в нерешительности остановилась, не зная куда идти. И тут сзади, на лестнице, появилась говорливая Лилиан.
- Надеюсь, ты хорошо спала. После долгой поездки по-разному бывает - кто-то спит как убитый, а кому-то не спится. Моя старая няня всегда говорила: что увидишь во сне в первую ночь на новом месте, то тебя там и ждет. Но все это, конечно, чепуха.
Они пересекли холл и вошли в столовую. Там их ждала овсянка, кувшин молока и чай в старомодном чайнике с гигантской клубничиной на крышке.
- Не знаю, что ты обычно ешь на завтрак. Мы-то ограничиваемся овсянкой, но, я думаю, на кухне есть бекон и яйца, так что, если хочешь, позвони, и Томасина тебе все принесет. А потом, полагаю, нам следует заняться поисками твоего багажа. Где ты его в последний раз видела?
- Не помню…
Лилиан подняла глаза от тарелки, куда осторожно накладывала овсянку.
- Вот, это тебе. И молоко… нам приносят замечательное молоко. А вот сахар… ты ешь с сахаром?
- Нет, спасибо.
- Тогда соль - в общем, бери, что хочешь. Так о чем мы говорили? А, о твоем багаже. Где ты его видела в последний раз?
- Я… правда не знаю…
В столовую вошла Харриет и села напротив Энн. Потянувшись к стопке конвертов, она вытащила два, распечатала один из них и с головой погрузилась в чтение.
Лилиан продолжала щебетать:
- Мне всегда казалось, что не следует читать письма за завтраком. Мой папа тоже этого не любил. Конечно, он-то принадлежал к поколению тех, кому слуга приносил почту на подносе. И никто из нас не смел и помыслить о том, чтобы забрать свои письма до того, как папа просмотрит корреспонденцию. А о чем это я говорила, когда вошла Харриет? Ах да, о твоем багаже. Так что, ты сказала, с ним произошло?
- Я не знаю.
- Ну, мы должны это выяснить. А когда ты его в последний раз видела?
Энн ощутила привычное странное головокружение.
- Я не знаю…
В голосе Лилиан зазвенели резкие нотки:
- Дорогая моя, ты же должна знать, когда в последний раз смотрела на собственный чемодан!
Харриет подняла глаза от письма:
- Люсинда пишет, что все страшно подорожало.
На сей раз Лилиан вообще не обратила на нее внимания.
- Ты должна знать, когда в последний раз видела собственные вещи! - повторила она.
- Боюсь, я все-таки не знаю…
- Ты выкинула чемодан за борт?
За борт… Энн не помнила никакого судна или пассажиров и тем более того, что выкидывает за борт свой чемодан. Она робко проговорила:
- Кажется, я вообще ничего не помню.
Лилиан окинула ее странным взглядом.
- Весьма занятно. На твоем месте я бы не стала говорить подобных вещей. Не понимаю, что ты под этим подразумеваешь!
- Я и сама не понимаю. Я… я потеряла память.
Харриет, оторвавшись от письма, уже несколько минут прислушивалась к разговору. Слишком светлые глаза на смуглом, но без малейшего румянца лице, смотрели тревожно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я не помню ничего вплоть до вчерашнего дня. Не помню, почему приехала сюда. Не знаю, кто я такая.
Теперь обе женщины не отрываясь смотрели на нее, каким-то странным взглядом.
- Не знаешь, кто ты такая? - медленно переспросила Лилиан. "
- Да.
- Тогда откуда у тебя сумочка с моим письмом?
Что-то в голосе, во взгляде Лилиан заставило Энн замереть. Уже приоткрыв рот, чтобы ответить, она вдруг снова закрыла его, словно сраженная внезапной немотой.
Страх, сомнение, осторожность - она не знала, что остановило ее. Или это было что-то более глубинное? То, что она знала раньше и, возможно, вспомнит опять? Но сейчас Энн отмахнулась от этих размышлений и с твердостью, удивившей ее саму, проговорила:
- Я обнаружила сумочку у себя в руках, когда шла по улице.
- И ты не знаешь, что ты Энн Фэнкорт?
Энн молча покачала головой. Потом добавила:
- Да, я действительно Энн. Но что касается фамилии Фэнкорт - об этом я ничего не могу сказать.
Слова эти произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Потрясенные до глубины души, Лилиан и Харриет молчали, пытаясь осмыслить услышанное. Наконец Харриет выпалила:
- Ты что, не помнишь Джима?
Энн покачала головой, захваченная врасплох круговоротом самых разных мыслей.
- Нет… нет…
И снова услышала голос Харриет:
- Но это же твой муж!
Энн показалось, будто в комнату ворвался ледяной ветер, закружил ее и унес куда-то далеко-далеко. А через мгновение она снова была здесь, в столовой, под сверлящими взглядами Лилиан и Харриет.
- Но это-то я должна помнить, - произнесла она.
- Конечно должна! - отрезала Лилиан. - Попробуй успокоиться и попытайся все вспомнить!
Глава 7
Джим Фэнкорт, целиком погрузившись в собственные мысли, устремил невидящий взгляд на унылую, безнадежно плоскую равнину, которую слегка оживляли лишь серые ряды тополей. Надо надеяться, что с Энн все хорошо… Выяснить это, не подвергаясь риску, он не мог. А риска им уже и так хватало. Интересно, сколько времени им придется ждать развода? И как только, черт возьми, он мог уступить Бородейлу!
Этот риторический вопрос Джим задавал себе уже в сотый раз. Перед глазами его возникло отчаянное лицо Бородейла, в ушах снова зазвучал его слабый шепот: "Спаси ее… увези ее отсюда… Ради бога… пусть она уедет…"
Джим выполнил просьбу. И теперь все так, как есть, Бородейл мертв, Энн - жива и замужем за ним, Джимом. Так, по крайней мере, ему кажется. Что ж, он свалял дурака и теперь должен за это расплачиваться. Бородейл мертв, а он теперь в ответе за Энн. А ведь он даже почти не помнит ее лица. Когда он пытается вообразить его, то видит лишь маску ужаса, а не подлинные черты.
Никакого крика она не подняла, но напугалась сильно. А потом Бородейл умер, и Джим посадил Энн на тот американский самолет, и она улетела. Главное - добраться до Лондона, а потом все устроится.
Конечно, Лилиан и Харриет - не самая веселая компания, но в Чантризе ей, по крайней мере, ничего не грозит, ей лучше там дождаться его приезда. Он дал ей письмо, велев отправить его из Лондона, и рассказал, куда идти И у миссис Бердсток она будет в безопасности. Да ничего с ней не может случиться! О чем волноваться? Глупо забивать себе этим голову. Джим загнал мысли об Энн в самую глубину сознания и принялся думать о Лемингтоне. Он должен встретиться с ним, как только сам доберется до Лондона. Им необходимо обсудить стратегию дальнейших действий. Жизненно необходимо! Энн это тоже касается.
Можно попросту оставить ее дожидаться в Чантризе, а можно представить, как… Нет, это плохая идея. Так и на виселицу недолго попасть. К тому же это никак не состыкуется с будущим разводом. Нет, никаких идей, без Энн все выстраивается так логично и убедительно. Да, так и следует действовать - спрятать Энн подальше, сделать вид, будто ее и нет. Теперь, что касается Лемингтона…
Еще пять минут назад Джим не мог вспомнить лица Энн, и вдруг ее образ сам собой всплыл в его памяти.
Изящная, маленькая фигурка, каштановые волосы, карие глаза переполняет ужас, голос дрожит… а Бородейл хрипит на последнем издыхании: "Увези ее… ради бога…"
Хватит все это перемалывать! Он ведь спас Энн? Спас.
Проживи Бородейл еще хоть один день, Джиму было бы известно больше, чем теперь. Впрочем, и из того, что есть, можно многое понять. Что Энн - дочь Бородейла, это очевидно, они очень похожи. А если, как подозревал Джим, мать ее русская и они с Бородейлом так и не вступили в брак - по крайней мере, в такой брак, который признают в России, - то остальное вывести не сложно.
Дочь русской считается русской, даже если у нее английский отец. Даже если отец и мать сочетались браком. У них там свои законы. Но он даст десять к одному, что никакого венчания вообще не было.
С тоской оглядываясь назад, Джим пытался понять, какого черта он вообще ввязался в эту историю. Все произошло так стремительно. Рушится скала, Бородейл теряет последние силы, девушка трясется от ужаса. Джим содрогнулся, охваченный отвращением. Да он-то здесь при чем? Женитьба? Что за чушь! Этот номер не пройдет, по крайней мере, в Англии. Придется посоветоваться с адвокатом. Энн не посадили бы в самолет, если бы она не поклялась, что Джим ее законный супруг.
Он снова переключился на Лемингтона. Что же сказать Лемингтону?
Глава 8
Жизнь Энн текла своим чередом. Уже неделю она жила в Чантризе. Память к ней так и не вернулась. Ее прошлое по-прежнему начиналось с подвала в неизвестном доме, с тела убитой девушки. В том, что девушку именно убили, Энн ничуть не сомневалась. А уже на второй день ее посетила пугающая мысль: "А вдруг я ее и убила?" Точного ответа она не знала…
Энн вышла в сад и принялась прохаживаться вдоль по-осеннему неряшливых клумб, не замечая почти отцветших астр и георгинов, чьи листья высохли и почернели от холода, но головки - розовые и желтые, малиновые и белые - еще не утратили нарядной пышности. Она ходила взад-вперед по дорожке, стиснув руки, словно пыталась удержать нечто драгоценное и неотвратимо ускользающее. Мысли ее настойчиво пытались протаранить стену тумана, отгородившую прошлое от настоящего. Итак, ее имя - Энн. Фамилии же она не помнит. Не помнит и того, чем занималась раньше и для чего приехала в Лондон, и не знает, кто была та мертвая девушка на полу. И кто такая она сама. Этим печальным выводом неизменно кончалась каждая попытка обрести себя.
Однако нужно попробовать еще раз. Зовут ее Энн. Это единственное, в чем она твердо уверена. А вот сочетание "Энн Фэнкорт" уверенности в ней не вызывает. Имени мертвой девушки она не знает. Не знает и того, кому принадлежит сумочка - ей или той девушке? Чья она? Если ее - значит, она и в самом деле Энн Фэнкорт, миссис Джеймс"
Фэнкорт. Можно ли выйти замуж, а потом безнадежно забыть собственного мужа? Забыть, что ты стала чьей-то женой? Едва ли… Едва ли такое возможно, раз за разом холодно, с неумолимой ясностью отвечал ей внутренний голос… Шок. Видимо, она перенесла сильный шок. От этого ведь люди теряют память - от шока или от удара по голове. Нет, по голове ее не били. Но шок - такое ведь с каждым может случиться. Даже в газетах все время пишут о том, как кто-то испытал шок и потерял память.
Энн замерла на месте, еще сильнее стиснув ладони. Но у нее ведь была какая-то семья - отец и мать, братья, сестры? Нет, об этом лучше вообще не думать. Разве можно с такой легкостью забыть собственную семью? Наверное, нет.
Кажется, нет. Внутри нее, в самой глубине, сидела почти неосознанная, но твердая уверенность: если бы у нее были родные, она не смогла бы их забыть. Значит, у нее никого нет. Это ощущение, смутное, очень зыбкое, порою и вовсе исчезало, но необъяснимым образом придавало ей сил.
Энн снова принялась расхаживать по дорожке, а мысли ее все так же вертелись по кругу, беспрестанно ударяясь о глухую стену тумана. Кто же она? Энн. Энн, а дальше?
Неизвестно. Чем больше она думала, тем меньше знала.
И Энн перестала думать.
Но если человек перестает думать, он уже почти мертвец. Энн в очередной раз повернула и зашагала в обратную сторону. Она ведь не умерла, она жива. Нужно все-таки продолжить… и Энн начала все с начала. Итак, зовут ее Энн, уж в этом-то можно не сомневаться. Сумочка свидетельствует о том, что ее полное имя - Энн Фэнкорт и она замужем за Джимом Фэнкортом. Но у нее нет ни малейшего ощущения, что у нее есть муж. И ни единого воспоминания О том, что было в ее прошлом. Ее сознательная жизнь началась в тот момент, когда она обнаружила себя на подвальной лестнице, она смотрит вниз, туда, где тело мертвой девушки. И у нее не было ни малейшего понятия о том, кто такая эта девушка. Лишь одна мысль стучала в висках: бежать. Но вслед за нею явилась другая: "Ты не можешь вот так уйти!" И она, взяв фонарик, спускается. Рана на голове у девушки… При воспоминании об этом Энн охватил озноб, к горлу подступила тошнота. Человек с такой раной не может быть живым, но Энн склонилась к руке, на которой не было перчатки. Рука была ледяной… Энн содрогнулась, вновь ощутив прикосновение липких холодных пальцев.
Начиная с этого момента, она помнила все: как выключила фонарик и замерла, вслушиваясь в тишину, и как поднялась по лестнице в темный холл, и как вышла на улицу и добралась до остановки. Когда она вошла в автобус, мисс Силвер еще там не было, Энн ясно помнила это. Она появилась только на следующей остановке. Энн лишь на секунду закрыла глаза, а когда снова открыла, мисс Силвер сидела напротив в своем поношенном черном пальто и в шляпке - куда более новой, - украшенной розочками и бантами. На затылке бантики побольше, а спереди - совсем маленькие…
Энн резко одернула себя. С какой стати она думает о шляпке мисс Силвер? Она ведь, скорее всего, больше никогда не увидит эту леди. Думать необходимо, но тогда уж о чем-нибудь важном! Или о ком-нибудь…
Например, о Джиме Фэнкорте. Надо ведь подумать о человеке, который, вполне возможно, ей не кто-нибудь, а муж. И, видимо, так оно и есть, раз она - Энн Фэнкорт. На той лестнице, рядом с телом девушки, лежала сумочка, в которой было письмо, адресованное Энн Фэнкорт. Ей пришлось открыть сумочку, чтобы достать фонарик. Но! Если бы сумочка ей не принадлежала, откуда ей было известно, что там лежит фонарик? А еще там было письмо от Лилиан. Если сумочка и в самом деле ее, то она Энн Фэнкорт, жена Джима Фэнкорта и племянница Лилиан и Харриет. А если нет, значит, Энн Фэнкорт - имя убитой девушки.
Мысли ее все метались и метались по кругу, без устали, без остановки. На улице начало темнеть, небо посерело. Энн начала мерзнуть. Нет, думай, не думай - все бесполезно…
Она развернулась и пошла к дому.
Глава 9
Два дня спустя она обратилась к Лилиан с просьбой:
- Ты говорила, что Джим написал тебе обо мне. Можно мне взглянуть на это письмо?
Лилиан посмотрела на нее несколько оскорбление.
- Ну, я не знаю… Можно, конечно, если хочешь.
Кажется, я его сохранила.
Во тьме, заливавшей сознание Энн, словно вспыхнула спичка. Огонь ее горел лишь мгновение, слишком краткое, чтобы успеть рассмотреть что-нибудь, но Энн успела понять: там действительно есть что рассматривать.
- Может, когда прочту, что-нибудь вспомню, понимаешь? - проговорила Энн.
Лилиан подошла к письменному столу и принялась рыться в ящике, забитом бумагами.
- Мисс Порсон… Боже, боже, не забыть бы ей ответить… И Мэри Джеке… Нельзя откладывать письма - о них моментально забываешь. А куда же я… О, так вот где рецепт этого замечательного яблочного чатни, которым угощала нас мисс Моул. Как я рада! Передам-ка я его Мэтти. У нее память куда лучше, чем у меня. Так, а что же я искала… Ах да, письмо Джима о твоем приезде. Ты только не подумай, что я его выбросила! Но вот куда я его положила… Как думаешь, может, мне его поискать в другом ящике? Наверное, оно там. Ума не приложу, почему я сразу с него не начала! Что ты на это скажешь?
- Не знаю, - откликнулась Энн. - Я бы просто осмотрела все ящики по очереди.
Лилиан откинулась на спинку стула и смерила ее укоризненным взглядом.
- Конечно, любой на моем месте именно так бы и поступил! Но если у тебя превосходная интуиция, и она подсказывает тебе… А что же она мне подсказывает?
- Хотела бы я знать, - отозвалась Энн.
Лилиан свалила груду бумаг, лежавших у нее на коленях, обратно в ящик.
- Интуиция говорит мне, что надо посмотреть в следующем ящике. - И она принялась вынимать бумаги оттуда и раскладывать их стопками. - Три каталога семян садовых цветов. Интересно, как они здесь очутились? Загадка! Мы ведь покупаем семена только у Ходжсона. Думаю, надо разорвать эти каталоги. Или не стоит… Ой, здесь расписка от Рамсботтома! Дорогая, огромное тебе спасибо! Где я только ее не искала, но здесь ей совсем нечего делать. И как меня угораздило сюда ее сунуть. Погоди-погоди, что мы ищем?