– Нет. Я вообще знала о ней немного. Только сестру. Записывайте имя, фамилию… сначала сестра жила здесь, мы были дружны, вместе торговали на рынке. А потом она переехала в другой город. Я не знала, куда, мы с ней давно не виделись, а Ольга не говорила. Мы с Ольгой не были особенно близки, со мной она никогда не откровенничала. Общались только на деловые темы. А то, что я совладелец фирмы, тщательно скрывали, особенно в офисе. Ольга не хотела это афишировать. Она хотела везде быть первой, единственной. Она и взяла меня в бизнес с этимусловием: хранить полную тайну. Я согласилась, мне хотелось положения, стабильности. Фирма – это не торговля на рынке. А потом дела пошли. Так мыи работали. По деловым качествам сходились, а остальное не так важно. Дружба для удачного бизнеса не важна. Мы не могли с ней дружить. Разные и по уровню, и по возрасту.
– После её смерти вы возглавите фирму?
– Да. Придётся. Не прекращать же работу! Это было бы жаль.
– Вижу, вы настроены оптимистично. В этом кабинете ночью убили вашу коллегу, а вы уже прикидываете, как будете вести дела. И, соответственно, какую получите прибыль. Неплохо, неплохо! Настоящая современная железная дама!
– Я не прикидываю… вы задали вопрос, и я пытаюсь ответить. Во-первых, она не была моей подругой. А во-вторых, не закрывать же фирму, если несчастье произошло?
– Где вы провели прошлую ночь?
– Вы меня уже спрашивали обэтом.
– И ещё раз спрашиваю: где вы провели эту ночь?
– Знаете, что? – постепенно во мне начала накапливатьсятяжёлая ярость. – Если вы считаете, что Ольгу убила я, вызовите меня для официального допроса, я приду вместе со своим адвокатом. Вы не имеете права меня допрашивать без адвоката, и я не собираюсь вам отвечать! Я устала от ваших намёков и подозрений! Хотите со мной поговорить, вызывайте повесткой – и точка! А теперь мне надо идти к себе, у меня дела. Дайте пройти!
– Ну, зачем вы так? Я же думал по-дружески, по-человечески…
– Я не собираюсь с вами дружить! Пропустите!
– Ладно, ладно! Не надо нервничать! Я не собираюсь с вами ссориться. Но неужели вам не интересно, кто убил вашу коллегу? Или вы и так это знаете?
Ехидно улыбаясь, он посторонился в дверях. Я влетела в свой кабинет, не чувствуя под собой ног. Руки дрожали. На столе разрывался телефон.
Через полтора часа меня ожидал очень неприятный визит. Визит, которого я не могла избежать, но который предчувствовала заранее. В офис, вальяжно переваливаясь, вошёл тот, кто едва мог протиснуться в дверях, тот, кого так избито, но верно называли "наша крыша". Борисыч, толстый, лысый вальяжный, в штанахстодесятого размера, распахнутой рубашке от Армани, открывавшей жирную волосатую грудь, с коротенькими пальцами, напоминавшими переваренные сосиски, не испытывал ко мне чувства симпатии, как и я к нему. Он был против затеи Ольги взять часть моего капитала в фирму, считал меня с боку припёкой. Обэтом, радостно улыбаясь, поспешила мне сообщить Ольга – ещё до того, как мы вместе стали вести дела.
– Он был просто возмущён! Сказал: на фиг связываться с этой проституткой? Я, конечно, возразила, что ты не проститутка сейчас, а если и лёгкого поведения, то в прошлом, но он даже слушать не захотел. Очень уж против. Конечно, я постараюсь его уломать. Он меня всё время уговаривает: зачем тебе эта дура с рынка? Но ты в наши дела не влезай. У нас с ним свои расчёты…
Так оно и оказалось. У Ольги с Борисычем были свои расчёты, а я была как бы в стороне. Меня это устраивало. При редких встречах он чаще всего не удостаивал меня взглядом, а если и удостаивал, то общался нагловато-покровительственно – так, будто всерьёз в расчёт не принимал. Как с дефективным ребёнком. Это меня бесило. Я чувствовала, что моё вмешательство в дела с Ольгой ему как гвоздь в заднице. Но что же было делать? Впустить меня в долю решила она сама. Так они и общались – будто меня не существовало в природе. Но Ольгу убили. Остался Борисыч. И я. Из окна я видела, как подъезжает его джип. Из джипа вместе с двумя охранниками вылез Борисыч. Один охранник остался у входа, другой караулил у моей двери. В кабинет Борисыч ввалился один. Откуда он знал про Ольгину смерть? Я ему не звонила, но я догадывалась, что здесь, в офисе, есть его информаторы. Поэтому его и ждала.
– Привет, зайчик. Плохо выглядишь. Слышал, слышал, не утруждай свой хорошенький ротик! Тебе не надо болтать все слова. Итак, знаю. Ну что, будем сворачивать дела?
– С чего вдруг?
– Ольку грохнули… вернее, стукнули… пришили, дуру. Наверняка, какой-то псих её малолетний. Если не ты её заказала.
– Я её не заказывала. Это нелепо.
– Очень может быть. Но, дорогуша, мне как-то всё равно. Будем рассчитываться?
– Потом. А сейчас будете меня слушать. Дело я не собираюсь закрывать. Буду работать с вами так, какработала Ольга. Напрямую. Но теперь все дела буду вести я.
– А справишься, зайчик? Это тебе не мордочку красить! Тут серьёзные дела!
– Вы забыли, сколько я тут работаю?
– Я ничего не забываю.
– Вот и хорошо. Зачем уничтожать фирму? Пусть всё будет, как прежде. Разве не выгодный вариант? Разве раньше вы получали плохую прибыль?
– Этоты Ольгу пришила?
– Зачем?
– Вы с ней грызлись, как кот с собакой. Вот ты и пришила. Что скажешь, зайчик?
– Ничего.
– Молодец. Если и твоя работа, то это только увеличит моё к тебе уважение. Паскудная баба была Олька. Глупая и хитрая. Хоть и дура. А у тебя головка вроде варит, я давно заметил. Ладно, я не против. Давай попробуем. Вдруг сработаемся. Ну, будем говорить.
Мы обговорили условия. Собственно, нечего было обговаривать: Борисыч непреклонно навязал свой вариант. Мне оставалось только принять. Я приняла. Борисыч был очень доволен.
– А ты ничего баба. Жаль только, если тебя посадят.
– Почему посадят?
– Ходят слухи, что ты и Гароева хлопнула, а? Крутая девка, крутая. Но до Гароевамне делов нету. А про Ольку я уже сказал. Так что можешь работать, зайчик.
Борисыч удалился, выбив пыль из всех коридоров своей важной поступью мамонта. Я упала в кресло. Я была абсолютно мокрой от пота – блузка и даже белье.
Потом – много людей. Очень много людей. Снова – люди. Я сбиваюсь с ног в поисках каких-то номеров телефонов, решений и лиц. Мне так много надо сделать. Нужно организовать похороны. Нужно сообщить сестре, успокоить персонал и навести порядок в делах фирмы. Выясняется, что у Ольги, в общем-то, никого нет. Всё теперь на мне. От чувства новой ответственности подкашиваются ноги и в голове – туман. Хочется куда-то бежать, но бежать некуда. Ни впереди, ни сзади – ни дороги, ни пути. В промежутках между беготней и туманом успеваю позвонить мужу.
– Знаешь, ночью убили Ольгу…
– Боже мой, какой ужас! Как это произошло?
Я рассказываю. Потом выпаливаю ни с того, ни с сего:
– Знаешь, Ольгу убили… А ведь она хотела меня убить.
Напряжённое молчание на другом конце провода.
– Представляю, как тебе сейчас тяжело.
– Да мне не тяжело. Ты не слушаешь. Я говорю: Ольга хотела меня убить!
– Ну как тебе не стыдно наговаривать на мёртвую! Вечно ты что-то глупое выдумываешь!
– Да я не выдумываю. Я сама слышала: Ольга хотела меня убить.
Я уже сама не рада, что это говорю. От моего мужа не дождёшься ни поддержки, ни сочувствия. Ничего, кроме остро развитого чувства коллективизма.
– Как тебе не стыдно говорить такое! Нужно уважать коллег! Нельзя даже подумать, что кто-то из них на такое способен! Не думал, что ты настолько плохой человек! Фантазии в отношении живых людей ещё куда ни шло, но в отношении мёртвых… Тем более Ольга была хорошее безобидное существо! Тебе следует уважать её память!
– Откуда ты знаешь, какой она была?
– Ну как же… Я к вам на работу приходил… Один раз…
– Я помню.
– Так что прекрати глупые выдумки. Их рассказывать нехорошо.
– Извини. Мне некогда говорить. Дел по горло.
От неприятного разговора остаётся щемящее чувство в душе. Впрочем, глупо было ожидать, что он станет реагировать по-другому…
Пять часов вечера. Становится тише. Персонал начинает расходиться домой. Нужно делать общее собрание, что-то объяснять, а у меня не осталось ни слов, ни сил. Кажется, большинство сотрудников уже знает, что я буду директором фирмы. В кабинет заглядывает секретарша.
– Наташа, ты что, не едешь домой?
– Нет. День прошёл, а я почти ничего не сделала.
– Там менты ещё остались. Будешь с ними говорить?
– Как менты?
– Так они целый день работают. Вынюхивают, выспрашивают… знаешь, а все радуются, что теперьглавной у нас будешь ты…
Я выползаю в коридор и сталкиваюсь нос к носу с капитаном Никитиным.
– Очень хорошо, а я как раз шёл к вам. Знаете, обнаружилось кое-что новое.
Мы заходим в мой кабинет, чтобы поговорить.
– На входной двери мы обнаружили следы взлома.
– Что?
– Кто-то ночью взломал замок. Причём так нелепо – простой отвёрткой.
– Как это – нелепо?
– Ковырялся в собачке замка. Профессиональные взломщики так не работают. В офис залез кто-то неопытный… замок был взломан.
– И что это означает?
– Этоозначает, что кто-то отключил сигнализацию и взломал дверь, забрался за чем-то в офис. Очевидно, за этим занятием и был застукан Ольгой. Убийца её задушил. Кстати, мы справлялись в фирме, устанавливающей замки. Было всего три комплекта ключей, так заказала Ольга. Один хранился лично у неё, второй – у охранника, третий хранился в самой фирме – на случай чего. Ни у кого из сотрудников, в том числе у вас, не было ключей. Так что взлом не означает присутствия постороннего. Это мог быть кто угодно, любой из сотрудников. Одежда Ольги подчёркивает, что она попала в офис врасплох. Или наспех. Застигла преступника на горячем, поэтому и была убита. Насколько я понял из рассказов, эта женщина всегда одевалась очень тщательно. Разве не так? Сейчас мы просматриваем её личные бумаги. Может быть, что-то и найдём.
Развернувшись, Никитин оставил меня наедине с мыслями. Личные бумаги… Я знала, где Ольга прячет свои личные файлы. В сейфе, где находятся договора и некоторая сумма наличных денег. Сейф в одной из комнат рекламного отдела. Поэтому, по дороге в свой кабинет утром, я завернула туда, открыла сейф и забрала её дискеты. Их было две. Две маленьких дискеты, спрятанные в белый бумажный конверт. Я знала: мнепридётся их вернуть. Но я собиралась сделать это не раньше, чем сама просмотрю информацию. Я не сомневалась: там что-то есть. Именно поэтому Ольга категорически отказывалась мне их показать. Вновь заглянул Никитин.
– Вы не собираетесь уходить?
– Пока нет. Я задержусь.
– В офисе останутся мои люди.
– Я буду допоздна. Ваши люди уже уйдут.
– Кто же всё запрет?
– Я договорилась с охранником.
Это было правдой. Я догадывалась: просмотр личных файлов потребует от меня полной концентрации внимания. Поэтому я собиралась остаться допоздна и просмотреть их в тишине. Я не могла допустить, чтобы меня отвлекали.
Первым, что я обнаружила, были длинные колонки цифр, хаотично разбросанные по всему полю экрана. Цифры, снова цифры, беспорядочные, не следующие друг за другом, сначала маленькие, однозначные, потом трёхзначные, большие, потомдвухзначные, намного меньше. Что они означали? Я не могла понять. Мне оставалось смотреть, уставившись в поблёскивающую неподвижность экрана. Личные файлы. Личные. Это означало, что вся информация, записанная на дискетах, относится непосредственно к ней. Дискет было две. На первой ничего, кроме цифр, не было. Просмотрев её до конца, я вставила вторую.
Если первая была набрана в блокноте, то запись второй велась в WORD. Пронумерованные страницы, и всё записанное – в виде личного дневника. Я открыла первую страницу… моим глазам открылись непонятные строчки:
5.5.449.003.Х.Тимошина (Салоники)
19.8.5092.003.Х Тимошина (Афины-Центральный)
24.8.741.003.Х.Тимошина (Салоники-central)
2.9.7054431.001.Х. Тимошина (Анталья)
5.9.9313428.001.Х.Тимошина (Стамбул)
В недоумении я уставилась на открывшиеся глазам записи. Всего их было семь. В каждой из них фигурировала моя фамилия. Моя. В личных файлах Ольги. Почему? В конце записан город. Речь шла о двух странах: Греции и Турции. Что могло это означать?
Обхватив руками голову, я стала лихорадочно изображать. Кое-что казалось мне знакомым. Часть цифр наталкивала на определённые мысли – так, словно я их узнала. Например, повторяющиеся в первых четырёх строчках цифры 003. Несколько минут я усиленно думала обэтом… Потом вздрогнула от собственной недогадливости! Ну конечно же, как я могла это сразу же не понять! В первых четырёх речь идёт о Греции, в последних трёх – о Турции! С самого начала работы агентства я предложила определённую кодировку стран, так, чтобы не писать бесконечное число раз во всех бумагах. Каждую страну мы обозначали определённым кодом, так легче писать. Эта система стала исключительно нашим (вернее, моим) изобретением, и была очень удобной. Вместо того, чтобы бесконечно писать, что речь идёт о Греции, мы ставили на папке или на файле код 003 и знали, что все бумаги, помеченные таким кодом, относятся к Греции. И так в отношении каждой страны! 003 – код Греции.001 – Турция. Очевидно, Ольга использовала такую кодировку, чтобы обозначать… Что? Итак, одна часть была мне понятна. Что же следующее? Цифры вначале. 5.5. Телефон? Нет. Рейс самолёта? Не похоже. А что, если…допустим, это дата, число! Например, 5 мая… Да, подходит. Май – пятый месяц. Дату так и обозначают – 5.5 Обычно пишут 5.05, но Ольга никогда не ставила впереди ноль. Подписывая официальные бумаги, она так и писала:5.5. Я пробежала глазами по всем строчкам: 5 мая, 19 июля, 22 июля, 24 июля, 2 сентября, 3 сентября, 5 сентября… Снова что-то до боли знакомое… очень знакомое…
Проверяя догадку, я бросилась к шкафу с файлами, проверять то, что первым пришло на ум… И, открыв первый же документ, поняла, что не ошиблась. Это были числа командировок Ольги. Она ездила по нашим гостиничным делам. С 18 по 25 июля Ольга была в Греции. Города – те же самые, в которых она останавливалась. Со 2 по 6 сентября Ольга ездила по делам фирмы в Турцию. В Анталье возник конфликт с одним отелем, и Ольга ездила его разрешать. Мне стало нехорошо. Итак кое-что я разгадала. Что же она делала в тех городах? Машинально я потянулась к телефону… трубку сняли после третьего гудка. Максим, последний официальный любовник Ольги, ответил сонным но весёлым голосом. Было видно: он не сильно по ней тосковал. Наугад я позвонила к ней на квартиру, и не ошиблась: он все ещё находился там. Я представилась.
– Извини, что тебя беспокою. Но понимаешь, я сейчас сижу, разбираюсь с Ольгиными делами и возникла такая неразбериха… Ты не мог бы мне подсказать?
– Да ради Бога! – голос у него был радостный, – Подъезжай.
– Нет. Давай по телефону. У меня всего несколько вопросов.
– Ладно.
– В сентябре ты ездил с Ольгой в Турцию?
– Да, в самом начале сентября.
– В каких вы были городах?
– В Анталье. Ну, ещё в Стамбуле. Да, точно. Мы летели самолётом на Стамбул.
– И с кем Ольга в Стамбуле встречалась?
– С разными людьми. Точно не знаю. Она на все деловые встречи ездила сама. Я ждал её в гостинице.
– А где она была, не говорила?
– Иногда говорила… В гостиницах… В консульстве. Ещё ездила в банк.
– В банк?
– Точно! Ей оттуда звонили. Мужик, с трудом говорящий по-русски. Имя турецкое.
– КасимХариб?
– Да, он. Ольга сказала, что он или банкир, или работник банка. И что она в этом банке открыла новый счёт.
– Что?
– Ну, открывает счёт, но не по паспорту, а по удостоверению личности. Она договорилась обэтом сХарибом, а тот ей помогал.
– Ты видел это удостоверение?
– Нет. Ольга не показывала. Но оно у неё было, она сама говорила: удостоверение личности и паспорт…
Я повесила трубку в холодном поту. Итак, Ольга открывала счета в банках. Во всех городах. На мою фамилию. Очевидно, оно подделала удостоверение личности на мою фамилию, купила поддельный документ. Чтобы меня подставить? Руки дрожали, с меня ручьями лился ледяной пот. Теперь я знала, как расшифровать странную запись.
5.5.449.003.Х Тимошина (Салоники). 5 мая, номер счета – 449, 003 -наш код Греции, Х – очевидно, сумма вклада (точную сумму она решила не указывать) на фамилию Тимошина, в городе Салоники. Я вспомнила, что 5 мая Ольга взяла отгул. Значит, на один день она полетела в Грецию, чтобы открыть счёт и положить деньги. Всё прошло гладко, и она принялась делать так дальше. Скорей всего, это были те деньги, которые она получала от Гароева за помощь в перевозке наркотиков. Если бы они провалились, Ольга бы свалила всю вину на меня. Она страховалась открывая счета на моё имя. Это действительно было логично: в случае провала арестовали бы меня, а если бывсёпо-прежнему было гладко, я не узнала бы о существовании этих счетов никогда.
2.9.7054431.001.Х. Тимошина (Стамбул, КасимХариб).
2 сентября, номер счета -7054431, 001 -код Турции, Х – неизвестная сумма вклада, счёт на фамилию Тимошина, банк в Стамбуле, в банке имела дело с человеком по имени КасимХариб. Теперь я могла расшифровать каждую запись. Всего 7 счетов. У меня темнело в глазах. Чтобы отвлечься от страшного открытия, я стала смотреть дальше…
Дальше шёл текст. Записанный беспорядочно, не в форме дневника. Очевидно, в любую свободную минуту Ольга просто записывала свои мысли. Каждому человеку необходимо с кем-то говорить. Она доверяла файлам то, что нельзя сказать вслух. Это были её записанные мысли, что-то типа потока сознания, хаотично занесённые в механическую память холодного равнодушного компьютера. Мысли, рассказать о которых она никому не могла. Предложения обрывались, события перескакивали с одного на другое. Постоянно теряя мысль, она не возвращалась к тому, о чем рассказывала вначале. Без чисел, без нумерации страниц и опознавательных знаков, когда происходили события. Текст, набранный просто так. Вначале было неинтересно читать. Речь шла о посторонних, иногда вообще незнакомых мне людях. Но через несколько страниц, стали попадаться интересные места. И с каждой минутой читать становилось всё интересней и интересней….