Она провела пальцами по колючей щеке, а когда он схватил ее за плечи и притянул к себе, сообразила, что сейчас он почувствует тетрадку за поясом ее джинсов. В самый последний момент Маша сумела выскользнуть из его объятий.
- У меня к вам огромная просьба, - сказала она вполголоса, - завтра побрейтесь как можно тщательнее! Вам не идет седая щетина…
Она ускользнула, а Старыгин обалдело покрутил головой, посетовал на чертовы женские штучки и пошел спать.
* * *
Вечерний разговор с Антонио не прошел даром, и всю ночь Маше снились то страшные люди-леопарды, разрывающие зубами свою жертву, то асассины с пустыми безжизненными глазами…
Однако утро было прекрасным, в саду громко пели птицы, и все ночные кошмары отступили без следа.
Позавтракав в трапезной - ветчина, козий сыр, крестьянский хлеб и крепкий кофе, - Маша и Старыгин вышли на улицу. Неподалеку от крыльца лежали две огромные белоснежные собаки - одна из них та самая, которая минувшим вечером приходила знакомиться с Машей. При виде девушки овчарка подняла голову и несколько раз дружелюбно хлопнула по траве хвостом.
- Точно такие же собаки изображены на многих картинах эпохи Возрождения, - вполголоса проговорил Старыгин. - Итальянские пастушеские собаки - одна из самых старых пород в Европе!
- Ну что? - Маша повернулась, подставив лицо утреннему солнцу. - Какие у нас планы на сегодня?
- Госпожа катакомб, - коротко ответил Дмитрий Алексеевич. - Антонио обещал проводить нас…
Однако именно в этот момент пришло SMS-сообщение от Антонио Сорди. Он извинялся и сообщал, что очень занят и не сможет сопровождать своих русских друзей.
- Ничего страшного, - проговорил Старыгин. - Возьмем такси и поедем сами.
Администратор папского дома, которого они попросили вызвать такси, вежливо поинтересовался, куда гости собираются ехать.
Услышав, что их целью являются катакомбы святой Присциллы, он уважительно кивнул и пробормотал:
- Большая святыня, большая святыня! Только я не уверен, попадете ли вы туда…
Живой темноглазый таксист всю дорогу то громко расхваливал красоты Рима, то распевал отрывки из оперных арий. На этот раз Маша увидела почти все знаменитые римские достопримечательности - за окном машины промелькнули Колизей, развалины Римского Форума, помпезный памятник Виктору Эммануилу, громада Пантеона. Потом показались мутные желтоватые воды Тибра, на другом его берегу, за мостом, возвышался замок Святого Ангела. Видимо, таксист ехал далеко не самым прямым путем, чтобы несколько увеличить стоимость поездки, но Маша не была к нему в претензии.
- Виа Салариа! - воскликнул наконец итальянец. - Синьора ди Катакомба!
Старыгин поблагодарил водителя и дал ему щедрые чаевые. Он прошел несколько шагов.., и остановился перед табличкой, извещавшей на трех языках, что катакомбы святой Присциллы временно закрыты для посетителей.
Около этой таблички дремал на складном табурете служитель в форменной фуражке и куртке с галунами, расстегнутой на внушительном животе.
- Кажется, мы зря ехали, - проговорила Маша, догоняя своего спутника.
- Не думаю, - усмехнулся Старыгин. - Это ведь Италия, здесь народ хитроумен и предприимчив. Очень часто они закрывают какую-нибудь дверь только для того, чтобы можно было открывать ее за дополнительную плату.
Он обратился к дремлющему служителю, но тот, видимо, спал чересчур крепко и не расслышал докучливого туриста.
Тут рядом с посетителями возник таксист, который только что доставил их на Виа Салариа.
- Проблемы, синьоры? - радостно воскликнул он. - Там, где есть Луиджи, - там нет проблем! Этот человек, - Луиджи ткнул пальцем в дремлющего привратника, - этот человек мой двоюродный брат! Нет, - таксист пошевелил губами, - не двоюродный, троюродный!
Он сложил ладони рупором и крикнул прямо в ухо спящему:
- Микеле!
Маша не сомневалась, что от такого вопля служитель свалится со своего табурета, но тот только неохотно приоткрыл один глаз и вопросительно уставился на таксиста. Тот разразился длинной, удивительно музыкальной итальянской фразой, на которую служитель катакомбы ответил коротко и внушительно.
Таксист повернулся к Старыгину и проговорил таким тоном, как будто сообщал ему о безвременной кончине близкого родственника:
- Микеле хочет сто евро! Но вы не волнуйтесь, синьор, я его знаю, его можно уговорить!
И снова зазвучала звучная итальянская речь.
Таксист отходил и возвращался, воздевал глаза к небу и опускал к земле, через каждое слово поминал Мадонну, целый список святых и, насколько можно было понять, всех родственников несговорчивого Микеле…
Наконец он отер пот, глубоко вздохнул и радостно сообщил клиентам, дожидающимся исхода переговоров:
- Все в порядке, синьоры! Микеле согласен на пятьдесят евро! Ну и, конечно, мне причитается пятьдесят за такие труды!
Старыгин усмехнулся и отдал деньги. Микеле встал с табурета и загремел ключами.
- Зато вы увидите Синьора ди Катакомба как, как никто другой! - кричал им вслед довольный таксист. - Микеле проведет вас с черного хода, откуда никогда не водят обычных туристов! Эксклюзив! Эксклюзив! И таксист показал оттопыренный большой палец.
Действительно, Микеле открыл какую-то боковую невзрачную дверцу и повел посетителей по узкой и крутой лестнице куда-то в темную глубину. Он шел впереди, держа высоко над головой фонарь, и бормотал что-то о своей безграничной доброте и о том, как некоторые беззастенчиво этой добротой пользуются.
Лестница наконец оборвалась, дальше нужно было идти по сырому и темному коридору. Стены его терялись в темноте. Было зябко и неуютно, трудно было поверить, что наверху, совсем недалеко, всего в нескольких метрах над ними, пылает жаркое итальянское лето. Время от времени от коридора отходили узкие боковые ходы. С невидимого потолка с чавкающим звуком падали капли воды.
В свете фонаря можно было разглядеть в стенах коридора ряды глубоких ниш, расположенных одна под другой, как полки стеллажа.
- Что это? - спросила Маша Старыгина, невольно понизив голос. - Это именно то, о чем я думаю?
- Это захоронения первых христиан, - так же вполголоса подтвердил Дмитрий Алексеевич. - Мы с вами идем по самому древнему в мире христианскому кладбищу.
- Бр-р! - Маша зябко поежилась. - Значит, в этих нишах лежат их скелеты? Хорошо, что здесь темно и они не видны! И хотелось бы надеяться, что здесь нет привидений!
Вскоре коридор сделал поворот и пошел немного вверх. Стало суше, но еще холоднее.
- Скоро вы увидите могилы святых! - торжественно проговорил проводник, полуобернувшись к посетителям. - Могилы семи римских пап! И среди них - могилу святого мученика Марцеллина!
- Это хорошо, но мы хотели бы увидеть Мадонну! Мадонну с младенцем!
- Мадонну? - Микеле немного помрачнел. Хорошо, пусть будет Мадонна! Сегодня уже был один человек…
- Человек? Какой человек? - переспросил Старыгин.
Однако Микеле неожиданно перестал понимать по-английски.
Он свернул в наклонную боковую галерею, прошел еще немного и остановился:
- Вот она!
Маша запрокинула голову, проследив за взглядом проводника. На потолке коридора у нее над головой в ярком свете фонаря отчетливо проступала фреска.
Мадонна, склонив голову, держала на руках младенца. Перед ней виднелась выступающая из стены мужская фигура.
Краски от времени очень поблекли, лица персонажей были едва различимы, однако младенец, несомненно, смотрел прямо на посетителей катакомбы.
- Мне кажется, она чем-то похожа на Мадонну Литта! - проговорила Маша, невольно понизив голос. - Если бы не мужская фигура впереди…
- Совершенно верно, - кивнул Старыгин, Композиция фрески, в особенности поворот головы младенца, очень напоминает эрмитажную картину. Вообще эта фреска считается самым древним в мировом искусстве изображением Богоматери.
- То есть Леонардо мог создать свою картину под влиянием этой фрески?
- Некоторые исследователи поддерживают такую гипотезу, хотя это маловероятно. Насколько можно судить по достоверным источникам, римские катакомбы были случайно открыты в 1578 году, значительно позднее смерти Леонардо. Тем более что "Мадонна Литта" датируется миланским периодом его жизни, то есть создана раньше, чем Леонардо посетил Рим. Скорее всего, это лишь случайное совпадение композиционного решения, чему есть немало примеров в истории искусства. Однако мы приехали сюда не для того, чтобы заниматься решением искусствоведческих проблем…
Старыгин шагнул к стене, собираясь что-то на ней подробнее разглядеть. В это время из бокового коридора донесся какой-то неясный шум. Проводник пробормотал что-то по-итальянски и двинулся на этот звук, оставив посетителей в темноте.
- Эй, Микеле, синьор Микеле, куда же вы! крикнул Старыгин и бросился вслед за итальянцем. Он спотыкался, хватался за стену, чтобы сохранить равновесие, и наконец добежал до разветвления коридоров.
Фонарь лежал на полу, но Микеле нигде не было видно.
Старыгин поднял фонарь и посветил в обе стороны, насколько хватало его мощности.
Проводник как сквозь землю провалился.
- Дмитрий, что там? - раздался из темноты испуганный Машин голос. - Что там случилось?
- Сейчас я вернусь. - Старыгин еще раз осмотрел коридоры, но не увидел ничего, кроме неровных, теряющихся во тьме стен. Он развернулся и поспешил к девушке, представив, как ей должно быть страшно одной в кромешной темноте подземелья.
Маша сидела на корточках возле стены с фреской и казалась спокойной. Только закушенная губа выдавала пережитый ею в темноте страх.
- Что случилось? - повторила она, щурясь от яркого света фонаря. - Куда девался наш проводник?
- Не знаю. - Старыгин старался сохранить спокойствие, хотя бы внешнее, чтобы не пугать Машу. - Хорошо хоть, что проводник оставил нам фонарь, при свете мы без труда найдем обратную дорогу.
Сам он совершенно не был в этом уверен.
Чтобы собраться с мыслями и дать Маше немного передохнуть, Старыгин поднял фонарь и снова осветил фреску.
- Вы видите, что над головой Мадонны сияет - Вифлеемская звезда?
- По-моему, это просто одно из пятен на потолке, - неуверенно проговорила Маша. - Знаете, там столько пятен и разводов, что среди них можно при желании найти все что угодно, вплоть до карты Ямало-Ненецкого округа, а всевозможные исследователи из любого такого пятна пытаются сделать открытие…
- А журналисты в погоне за сенсацией раздувают эти открытия! - отозвался Старыгин.
- Постойте, - Маша прервала этот обмен колкостями, - посветите-ка немного ниже.., вот сюда…
Дмитрий Алексеевич повернул фонарь и осветил верхнюю часть стены немного в стороне от фрески. На ровной желтоватой поверхности отчетливо виднелся длинный ряд цифр.
- Это какое-то сообщение, - взволнованно произнес Старыгин. - Причем адресовано оно именно нам!
- Почему вы так думаете? - спросила Маша.
Волнение спутника невольно передалось и ей.
- Потому что эти цифры написаны тем же самым почерком, что и четыре семерки на картине в Эрмитаже, тем же почерком, что надпись на полях французского издания рукописей Леонардо! Больше того - тем же самым красным фломастером!
- Значит, вы сможете расшифровать эту надпись?
- По крайней мере попытаюсь. Если, конечно, она зашифрована таким же способом, как записка на полях книги.
Старыгин поставил фонарь на землю, достал из кармана блокнот и ручку и кое-как, буквально на коленке, приступил к расшифровке загадочного послания.
Он выписал в колонку буквы латинского алфавита и последовательно, одну за другой, заменил ими цифры, списанные со стены.
Надпись получилась бессмысленной.
Так же, как первый раз, он поменял порядок, то есть пронумеровал буквы от конца алфавита к его началу.
И снова ничего не получилось.
Он уставился на таинственную цепочку цифр, пытаясь понять замысел того, кто оставил эту надпись. Это напомнило ему тот первый раз, когда он занимался расшифровкой подобной надписи в Эрмитаже. Только тогда он сидел за столом, в собственной лаборатории, при хорошем освещении, а сейчас в неудобной позе скорчился на полу катакомбы, почти в полной темноте…
Но темнота не должна мешать ему думать!
Тогда, в Эрмитаже, у него сначала тоже ничего не получалось, потому что он пытался прочесть послание по-русски, заменяя цифры соответствующими буквами русского алфавита, потом сообразил, что нужно использовать латинский алфавит - и все прочел.., так, может быть, теперь следует поступить наоборот? По крайней мере в этом есть определенная логика. Тот, кто оставляет эти послания, не хочет, чтобы их прочел посторонний человек. Поэтому в России он писал по латыни, здесь же, в Италии, больше шансов, что случайным человеком будет прочитан именно латинский текст, а не русский…
Старыгин выписал буквы русского алфавита и повторил операцию, заменив каждую цифру соответствующей буквой.
Одно за другим на странице его блокнота появились осмысленные слова.
Однако вся фраза в целом по-прежнему была непонятной.
"Пусть каждый поворот подскажет вам Геката, Как человек идет с рассвета до заката".
- Ну как, - Маша склонилась над плечом Старыгина. - У вас что-нибудь получилось?
- Цифры я расшифровал, - смущенно ответил реставратор, - только в результате опять получилась какая-то загадка… - и он вслух прочел две стихотворные строки.
- Геката? - неуверенно проговорила Маша. Кажется, это какая-то древнегреческая богиня?
- Ну, если быть до конца точным, Геката древнегреческая богиня мрака, ночных видений и чародейства, древняя богиня, чтимая самим Зевсом. Она покровительствовала охоте, пастушеству, разведению коней. Геката - ночная, страшная богиня, с пылающим факелом в руке и змеями в волосах. По поверьям древних, Геката бродит среди могил и выводит призраки умерших. Изображения Гекаты обычно помещали на распутье и перекрестке дорог.
- Спасибо за такую исчерпывающую лекцию, - насмешливо отозвалась Маша. - Однако вся эта информация нисколько не приближает нас к разгадке! Как там написано "как человек идет с рассвета до заката"?
Девушка задумалась, наморщив лоб.
- Что-то мне это напоминает… - пробормотала она через минуту.
- Не знаю, - Старыгин пожал плечами, - я долго думал, но ничего не приходит в голову. Какая-то чушь.., при чем тут Геката? Фраза совершенно бессмысленная.., вряд ли нам удастся ее понять…
- Ну да, раз не удалось вам - то где уж мне, глупой женщине, - проворчала девушка. - Типичный мужской шовинизм!
- Я ничего такого не имел в виду… - протянул Старыгин. - Но согласитесь, это действительно какая-то бессмыслица!
- Все загадки поначалу кажутся бессмысленными, - задумчиво ответила Маша. - Знаете, например, что это такое - "закукулено, замумулено, заколочено, зазамочено, и у вас не хватит мочи раскукулить, раззамочить, если кто-то закукулил, если кто-то замумулил"?
- Бред какой-то, - отмахнулся Старыгин.
- Никакой не бред, а загадка! И разгадка ее ключ и замок! - И девушка рассмеялась.
Старыгин подумал, что ему по крайней мере удалось отвлечь Машу от грустных мыслей об их трудном положении. Хотя вряд ли удастся приблизиться к разгадке странного послания.
Вдруг Маша замолчала и уставилась прямо перед собой, шевеля губами.
- Загадка! - воскликнула она радостно. - Ну конечно!
- В чем дело? - Старыгин насторожился. У вас появилась какая-то мысль?
- Еще какая! Берете назад свои слова о мужском превосходстве?
- Да я такого никогда и не говорил!
- Ну, значит, думал! Короче.., какая самая знаменитая загадка в истории человечества?
- Ну.., я не знаю…
- Загадка Сфинкса! - выпалила Маша. - Помните, Сфинкс сидел на дороге перед городскими воротами и спрашивал каждого: кто утром ходит на четырех, днем на двух а вечером на трех? И только Эдип смог ответить, что это человек, который утром, то есть в детстве, ползает на четвереньках, днем, то есть в зрелом возрасте, ходит на двух ногах, а в старости опирается на палку! Так вот, наш неизвестный доброжелатель задал нам обратную загадку - как человек идет с рассвета до заката, это значит разгадкой являются числа четыре, два и три!
А вот при чем здесь Геката, я действительно не понимаю… - и Маша снова поникла.
- А вот про Гекату я, кажется, догадываюсь, - оживился Старыгин. - Ведь ей, богине ночи, была посвящена левая сторона всех предметов!
Клятвы Гекате приносили, поднимая левую руку, а не правую, как в других случаях!
- И какой вывод вы делаете?
- Значит, нам нужно сворачивать налево после четвертой, второй и третьей развилки.
Ведь я говорил вам, что изображения Гекаты помещали на перекрестках!
- Здорово! - обрадовалась Маша, - Как мы с вами здорово объединили наши способности! Мы - настоящая команда!
- Конечно! - Старыгин смущенно улыбнулся. - А скажите - как вам пришла в голову загадка Сфинкса? Я думал, вы не очень сильны в древнегреческой мифологии!
- Ну уж вы меня считаете совсем необразованной! Между прочим, я в детстве очень любила греческие мифы! Кстати, - она встала и шагнула к темному проему, - не мешает проверить нашу догадку, а то мы так радуемся, как будто уже нашли Мадонну Литта, а может быть, у этой загадки совсем другое решение!
- Согласен. - Старыгин поднял над головой фонарь и пошел вперед по коридору.
Какое-то время галерея была прямой, без развилок и разветвлений. По обе стороны в несколько рядов тянулись ниши древних захоронений.
- И где же эти перекрестки, которые мы должны отсчитывать? Если нам придется идти прямо, пока не насчитаем четыре поворота, мы рискуем пробродить здесь не один месяц!
Старыгин хотел ответить Маше что-нибудь бодрое, но как раз в это время луч фонаря выхватил из темноты первую развилку.
Более узкий коридор отходил в сторону, теряясь во мраке.
- Ну вот, первый поворот уже есть, будем надеяться, что дальше пойдет быстрее! - проговорил Старыгин, прибавляя шагу. Его терзало смутное беспокойство, но он не хотел раньше времени волновать свою спутницу.
Действительно, очень скоро показался второй отходящий в сторону коридор. Еще через десяток метров миновали третью развилку и наконец показалась четвертая.
- Видите, все оказалось не так страшно! бодрым голосом произнес Дмитрий Алексеевич. - Сворачиваем налево, как велит нам Геката!
Боковой коридор был уже, и воздух в нем казался более затхлым, чем в основной галерее.
К счастью, идти по нему пришлось совсем недолго: метрах в двадцати от развилки показался первый перекресток и еще через пять минут - второй.
На этот раз путники свернули в более широкую галерею. Правда, она ощутимо спускалась вниз. Вскоре стало заметно холоднее.
- Жаль, что мы не прихватили с собой какую-нибудь теплую одежду, - пожаловалась Маша, прибавляя шаг, чтобы согреться. - Как, интересно, проводили здесь свои богослужения первые христиане? Здесь немудрено заполучить воспаление легких!
- Ну теперь, я надеюсь, нам осталось идти совсем недолго! - бодро проговорил Старыгин, едва поспевая за своей спутницей. - Вот уже первый поворот…