Бывшие пионервожатые, комсомольские бонзы и простые парни, не верящие в "светлое будущее", предпочитающие строить его по своему, потянулись к Шаху. Никаких анкет, никаких билетов - настоящая свобода. Единственное принуждение - безропотное подчинение. Не хочешь - скатертью дорожка, линяй к Маме или к другому боссу, по добровольному выбору.
Странно, но никто не линял.
Чем занималась шаховская группировка? Зайдут парни к разжиревшему торгашу или к нажившемуся на "прихватизации" новому русскому, вежливо, без угроз и демонстрации стволов, попросят из милосердия помочь обнищавшим гражданам, поделиться частью своего богатства. Ничего криминального - обычное цивилизованное, сугубо добровольное спонсорство.
Как правило, богачи предпочитают раскошелиться. Действительно, лучше поделиться частью, чем лишиться всего. Думать так - их проблемы. Бывает, и отказываются. Ну, что ж, вольному воля, не хотите помогать бедным, не помогайте. Просить не будем. Бог накажет.
И наказывал же! У одного сгорел магазин со всем содержимым - мебелью, товарами, холодильным оборудованием. Пожарные установили: короткое замыкание. Никакое не замыкание - Божья кара. У другого - свалилась с моста в реку машина с дорогостоящей бытовой техникой: компьютерами, телевизорами, стиральными машинами. Ментовские эксперты установили: человеческий фактор, водитель не справился с управлением. У третьего ночью в офис забрались грабители - унесли не только оргтехнику, но зачем-то им понадобилась техническая документация.
Шаховцы сочувствовали, переживали, предлагали помощь. Естественно, не безвозмездную. Страдающие бизнесмены не отказывались.
Однажды один придурок обратился за помощью к Маме. Тот, как принято, назвал солидную цену, получил согласие и забил стрелку. Шах охотно согласился. Рано или поздно толковище должно было состояться, так лучше пусть оно пройдет раньше.
Николай приехал на лесную поляну с опозданием на полчаса, что само по себе говорило о пренебрежительном отношении к противостоящей стороне. Сопровождали его два десятка бойцов в полном боевом снаряжении - с автоматами и даже с двумя гранатометами зарубежного производства.
Сравнил их Мама со своим войском, вооруженным в основном пистолетами и понял - стрелка будет не в его пользу. Если дойдет до схватки, если не удастся договориться о разделе сфер влияния, его "гвардейцев" либо перебьют, либо они сами разбегутся.
Тогда и было достигнуто согласие о вечном мире…
Короче, жизнь текла по обычному руслу - вверх, вниз, вираж, еще один, поворот, снова поворот. В основном, удачные, приносящие очередные барыши. Проколов было мало и они не брались в расчет.
Полученные деньги, за вычетом небольших процентов для развития организации, действительно, шли в школы, приюты или неимущим людям, которые даже дешевое молоко потребляют не каждый день, а уж икорку и балычок видели только во сне. Шах представлял себя в роли российского Родин Гудом, которому благодарные бомжи и инвалиды просто обязаны поставить памятник.
Он был просто переполнен идеями, одна другой интересней и заманчивей. К примеру, возродить, искорененные прежней властью, дворянские балы. Конечно, с платным входом. Или организовать шикарное празднество по какому-нибудь, не имеет значения какому, поводу. Скажем, отметить день рождения в России самогоноварения. Или создать громадную, в два этажа, дискотеку, на которой сограждане всех слоев и состояний вволю повеселятся, забудут о своих нуждах и проблемах.
Последняя идея настолько захватила его, что он решил не откладывать дела в долгий ящик. Спрашивается, зачем и для чего существует бездействующий клуб железнодорожников? Для собраний и заседаний? Мелко и несовременно. Для дорогостоящего показа американских боевиков, на которые, кроме новых русских, никто не ходит? Еще глупей. Для демонстрации и продажи обуви или меховых изделий? Пусть торгаши подберут другое, менее престижное здание. На той же привокзальной площади, ближе к обслуживаемому раньше контингенту машинистов и стрелочников.
Для осмотра будущей дискотеки Шах приехал в сопровождении четверых невооруженных парней. Если не считать, спрятанных под рубашками пистолетных стволов. Время такое, диктует свои правила безопасности. Встретил их директор клуба, более похожий на не выспавшегося сторожа, чем на главу культурно-просветительного учреждения.
Обойдя все комнаты, посетив зрительный зал, побывав в бывшей библиотеке, Шах назвал приемлемую, по его мнению, сумму в полсотни тысяч баксов. Директор заколебался былинкой на ветру. Ему и хотелось сбыть с рук пришедшее в упадок здание, и мучило предчувствие возмездия со стороны городской администрации.
- Ну, как я могу продать объект? - запинаясь вопрошал он, то ли от страха, то ли по причине головной боли после недавней пьянки вместе с худруком и двумя уборщицами. - Меня не поймут…
- За деньги - поймут и не осудят, - с нескрываемой насмешкой, ответил Шах. - Кинем мэрии пару кусков зелени, мигом и согласуют и утвердят сделку. Не тряси штанами, Куцикин, оформление беру на себя.
- Спасибо… Но клуб-то не мой и не мэрии - на балансе МПС.
В ответ - пренебрежительная гримаса. Чудак-человек, до сих пор не врубился в современность. Железнодорожные чиновники любят зелень не меньше их собратий, сидящих в администрации. Такова "селяви", работают в полную силу возрожденные из пепла рыночные отношения.
- Какой клуб, дядя? Разуй гляделки! Полы просели, на обнаженной дранке висят куски штукатурки, повсюду - матерная роспись, высовываются голые провода, замкнутся - сгоришь. А я вложу деньги, отремонтирую, перестрою, создам дискотеку, вместе с казино и варьете. Представляешь?
- Чего? - не понял похмельный директор, машинально нащупывая в кармане плоскую фляжку, наполовину заполненную желанным самопалом. - Какое еще варьете?
- Неуч ты, дядя, малокультурный. Простых вещей не понимаешь. Гляди!
Попытка изобразить чечетку не удалась - Шах с детства не любил ни пения, ни танцев, точно так относился к драматургии. Всю свою жизнь он посвятил более приятной науке - экономике. А вот боевики поддержали посрамленного босса - умело, даже талантливо изобразили степ. С притопами, прихлопами, азартными выкриками.
- Понял, бездарь? - сдвинув шляпу с макушки на лоб, осведомился Шах. - Казино и все прочее сам увидишь, когда реконструирую твое заведение. В зрительном зале - круглосуточная дискотека. В библиотеке - варьете. В каминой - казино. В кинозале - буфет. На втором этаже - комнаты для одичавшей, не вкусившей сладких плодов цивилизации публики Окимовска. А когда заводик на полную зафурычит и работяги станут получать приличную зарплату, вообще - кайф. Не прогорим.
Директор не в силах представить себе будущее великолепие своего захудалого клуба. Единственное желание - завить горе веревочкой, присосаться к горлышку фляжки. Поскорей бы свалили эти мужики, оставили его в покое!
- Я ничего не решаю, Николай, иди к Бабкину, освободи мою грешную душу. Сам должен понимать…
Шах огорченно вздохнул. Начинается очередная чиновничья круговерть. Иван отсылает к Петру, тот - к Сидору, который, получив на лапу, - к Ивану. Круг замкнется. Ничего не решающий Бабкин обязательно отфутболит просителя к фактическому хозяину города - к Мамыкину. Тот начнет почесываться и отнекиваться. Ему до фени, до перегоревшей лампочки идеи Шаха, которые для него не представляют никакой ценности.
Что же делать?
Размышления прервали мотоциклетные выхлопы. Рокер сдернул с головы шлем, подбежал к Шаху. Если бы сейчас присутствовала Клавдия, она с удивлением узнала бы в мотоциклисте недавнего пьяного парня, который, заикаясь и пошатываясь на ватных ногах интересовался причиной появления в барачном поселке толстой бабы с кавказским мужиком.
Она не знала, что "протрезвившийся" алкаш последовал за ними, подслушал застольную беседу, и, оседлав свой потрепанный мотоцикл, помчался к хозяину. То есть, к Шаху.
- Что стряслось, Костик? Ты чо? Змеюка укусила в задницу или кирпич на башку свалился?
Николай считал себя культурным, начитанным человеком, общаясь с себе подобными, он избегал простонародных выражений, тем более, матерщины, изъяснялся на чисто литературном языке, не замусоренном бандитским сленгом. Но при беседах с боевиками подлаживался под их уровень.
- Кажется, должны приехать большие люди. Очень большие, - Костик поднял руку выше головы. - Один уже появился. Здоровый мужик. Очень здоровый, с таким вот носом! - Костик приложил к своему курносому носу кулак. - Не разберешь, армяшка или грузин.
- К кому приехал? Да не тяни кота за хвост - поцарапает!
- К Осиповым. С кавказцем - толстая тетка, Клавдией зовут, слышал - из Москвы.
Шах радостно заулыбался. Появилась возможность проявить гостеприимство, показать, что не только в российской столице, но и в заштатном городишке на Оке умеют ценить добрых людей. Несмотря на свой полу криминальный бизнес, Николай не потерял чувства порядочности.
- Тетя Клава - знакомая личность. Поехали, поздороваемся… А ты, Куницын, соображай, думай.
- О чем соображать? - не выдержав похмельных мук, директор решился приложиться к заветной фляжке.
- Как МПС вместе с Бабкиным-Мамыкиным наколоть. Получится - миллионером станешь, пить будешь не вонючий самопал - виски и бренди. А не продашь клуб - зарежем!
Зверская гримаса не испугала Куницына. Своими пропитанными мозгами он понимал - шутка. Ибо Шах славился своей честностью и миролюбием.
- Ехай уж, Колька, не пужай. Ну тебя к монаху!
Шах рассмеялся и вместе с парнями пошел к ожидающим их машинам.
Так и получилось, что он во время появился возле жилья Осиповых…
Глава 9
Когда-то, теперь уже в далеком прошлом, они жили в огромной коммунальной квартире. Федечка отлично помнит ее жильцов. Андромеду Иосифовну, полную даму в халате, расписанном фантастическими плицами с обязательной, зажатой в губах папиросой. Она с лысым мужем занимала самую большую комнату напротив ванной. Одинокого, непьющего сапожника дядю Прохора, с зажатыми во рту гвоздиками, который спал в каморке рядом с кухней. Двух старух, вечно шушукающихся в коридоре под висящим на стене велосипедом. Веселого однорукого инвалида дядю Диму, торгующего на рынке разной мелочью: гаечными ключами, отвертками, болтами, зажимами, бигудями, старыми книгами.
Еще двух обитателей коммуналки Федечка знал плохо, они как-то не запомнились. Вокзальная проститутка Верка с многозначительной кликухой "Многостаночница" появлялась по утрам, усталая,с синяками под глазами и размытым макияжем. Быстро принимала душ и запиралась в своей комнате. До вечера - не видно и не слышно.
Сухопарый бухгалтер какой-то артели вместе с женой-счетоводом все время гостил у сыновей: неделю - у одного, неделю - у другого. В свою комнату заявлялся только для того, чтобы проверить сохранность замков на входных дверях.
Миролюбием и добротой в многокомнатном жилье даже не пахло. Постоянные ссоры и скандалы сотрясали его. Кто-то бросил в суп Андромеды Иосифовны дохлую мышь. Возвратившись после трудной ночной "работы", Верка слишком долго отмывалась в ванной. Выпивший сантехник учил ремнем свою, тоже пьяную, супругу. У сапожника неизвестно кто стащил туфли заказчика.
Ссоры и разборки сопровождались нецензурщиной, размахиванием кулаками, битьем посуды. Странно, но все это проходило мимо сознания мальчика. Он как бы жил в другом мире, заполненном птичьим щебетанием и солнечными улыбками.
Жили они с тетей Клавой бедно. Не жили - существовали. Много ли получает рядовая продавщица галантерейного магазина? Сущие копейки. На еду и квартплату хватало, а вот на одежду и на всякие деликатесы съэкономить не удавалось.
Друзьями Федечка так и не обзавелся. Может быть, потому, что в детском саду, а потом и в школе, его дразнили "подкидышем", неизвестно от кого нажитым. Какая уж дружба? Мальчик рос хилым, болезненным. Обеспокоенная тетка водила его к врачам, начиная с терапевта и заканчивая психиатром. Что творится с ребенком, почему он так мало ест и еще меньше спит?
Медики брали всевозможные анализы, просвечивали мальчишку на рентгене, изучали, обстукивали грудь и спину. Абсолютно здоровый мальчик, никаких отклонений от нормы, зря "мамаша" беспокоится.
Федечка, действительно, мало спал, он - мечтал, проще говоря, фантазировал. Представлял себя взрослым мужчиной, почему-то лысым и в очках колесами. Точь в точь муж Андромеды Иосифовны. Тогда он обязательно купит тётке халат с птицами и теплые тапочки. И еще - с первой же получки принесет полкило красной икры, кремовый торт, любимые тётей ванильные сухарики.
Мечтал ночью в постели, по дороге в школу, даже во время уроков. Под влиянием фантастических видений жизнь не казалась такой уж серой, безысходной. А когда однорукий инвалид приобщил пятиклассника к своему бизнесу, мечтатель вообще ожил.
Иностранное словечко "бизнес" тогда казалось обидным ругательством, но оно, как нельзя лучше, подходило к занятию инвалида. Ибо тот занимался фарцовкой. Постоянно бродил возле гостиниц и валютного магазина "Березка", покупал за бесценок или получал в "подарок" зарубежные шмотки. Особенно ценились майки с изображением тропического островка, на котором растет пальма. Мужские плавки с множеством карманчиков на молниях тоже пользовались немалым спросом. А уж женские "бикини" были нарасхват.
Задача Федечки - сбыть все это тряпье своим более состоятельным одноклассникам или дворовым знакомым. За это он получал, пусть небольшие, но самостоятельно заработанные рубли.
В тогдашние времена фарцовщиков преследовали, сообщали на работу, обсуждали и осуждали на всех уровнях, начиная от милиции и кончая общественными судами. А вот инвалида не трогали, понимали, как не просто прожить на нищенскую пенсию. А его подручный научился во время появляться в заранее оговоренном с покупателями месте, и так же во время исчезать при появлении милиции либо дружинников.
На расписной халат скудного заработка, конечно, не хватило, но он все же подарил всплакнувшей тётке ванильные сухарики и шоколадный рулет.
Позже, когда заслуженный ветеран умер в больнице от инфаркта, а бывшая продавщица "Галантереи" перешла на вольные хлеба, не сравнимые по достатку с нищенской зарплатой, юный фарцовшик не бросил свое занятие, наоборот, все больше и больше входил во вкус.
Это были первые шаги будущего миллионера…
Миллионера? Правильней сказать, бывшего миллионера, теперь - банкрота.
Федечка заворочался в мягком кресле. Нашел время и место для воспоминаний! Что было - то было, все равно ничего не исправить и подретушировать, не к чему травмировать себя дурацкими переживаниями! Есть вещи более серьезные и, главное, нужные, необходимые. Большой бизнес, которым он занимался и намерен заниматься впредь, не терпит промедления либо измены, он жестоко карает отступников.
Никакое не банкротство - временное отступление, маневр, перегруппировка сил и средств! Вот получит деньги и снова - вперед, на штурм!
Так думать - легко и приятно, несмотря на солидный, по мнению Федечки, возраст, он все еще остается таким же восторженным фантазёром, но все его фантазии - с деловым подтекстом, они не вредят - помогают сосредоточиться, осознать положение дел и наметить путь к следующей вершине.
После короткого телефонного разговора с адвокатом Резниковым он поехал к его брату - управляющему "декоративным" банком. Выпросить кредит под самые скромные проценты. Унизительно? Конечно, даже - постыдно, но без денежного вливания никак не обойтись! Окимовский завод не дает спать, намеченная женитьба на сестре Кирилла - тем более.
Управляющий занят? Ради Бога, клиент не гордый, он подождет, спрятав в карман гордость и самоуважение. Сейчас его беспокоит не занятость главы банка, совсем другое. Как же он так оплошал, забыл в деревне мобильник, верного своего друга и помощника! Старческое слабоумие? Рановато. Беспокойство за отца? Все идет, как надо, отец покинет следственный изолятор и вместе с сыном еще раз обсудит всевозможные варианты покорения консервного завода…
Немолодая, но все еще симпатичная, секретарша вышла из кабинета, извинительно улыбнулась. Чем-то ей пришелся по душе рыжий посетитель. Чем именно? Во первых, не возмущается, не качает права, не размахивает какими-то бумагами. Потом - ведет себя скромно, но с достоинством. Не подсовывает "презенты" в виде шоколадок, флакончиков с духами, конвертов с деньгами.
Она за долгие годы работы в приемных всевозможных начальников так и не научилась принимать "благодарности".
- Александр Ильич просит извинить. Срочные дела. Потерпите пожалуйста, минут двадцать-тридцать.
- Ничего, я подожду…
Конечно, подождет, куда торопиться банкроту? Освобожденного из заключения отца встретит верный Санчо, им есть о чем поговорить. Потом - встреча в городской квартире с невестой, объятия, поцелуи, объяснения в любви. Странно, отец уже не молод, у него, наверняка, было немало женщин и вдруг - юношеская влюбленность, страстная и стеснительная. Впрочем, почему странно? Вполне понятно и закономерно - любовь, если верить сентиментальным романам, всегда омолаживает.
- Может быть, повторить кофе? - участливо спросила секретарша. - Вид у вас усталый!
Откуда быть ему бодрым, когда все последние дни он мотался из города в деревню, потом - к Ольге Сергеевне, после - встреча с адвокатом, оформление продажи пакета акций, посещение тюремной администрации. Поневоле устанешь. Но не признаваться же этой женщине, не поплакать, как принято говорить, в жилетку?
- Спасибо, не надо… Могу я воспользоваться вашим телефоном? Стыдно признаться - свой мобильник забыл на даче.
Мысль о необходимости позвонить отцу, появилась как-то неожиданно. Стыдно - сын не встретил освобожденного узника, не поздравил, не обнял. Как любит выражаться Санчо, западло это, непростительный поступок.
- Ради Бога! Городской - вот этот белый.
Будь в кармане любимая трубка, Федечка ни за что бы не удержался от еще одного звонка - Лерке. Вот он освободится, завершит переговоры с управляющим банком, смотается в деревню и обязательно позвонит!
Городская квартира Лавра долго не отвечала. Или Санчо еще не привез отца, или он наслаждается беседой с соскучившейся Ольгой Петровной. Федечка хотел было отключиться, но трубка перестала капать на мозги, заговорила знакомым голосом.
- Слушаю! Говорите, говорите, я еще не оглох!
Удивительная манера - подгонять! Не успеет сесть в машину - поехали, поехали! Не успеет сесть за стол - кушайте, кушайте! Впечатление, отец сам спешит жить и других заставляет. Вот и сейчас - говорите, говорите! Будто пенсионер страшно занят и у него нет времени ожидать и беспрерывно алекать.
- Значит, ты уже дома? Привет, папенька. Извини, не встретил тебя с духовым оркестром и ротой почетного караула.
- Парадные премудрости мне не к чему. Насмотрелся и наслушался. А вот встретить отца было бы неплохой идеей, - с плохо скрытым недовольством пробурчал Лавр. - Жаль, ты не проникся…
- Проникся, папенька, еще как проникся! - закричал Федечка, но увидев изумление на лице дамы, сбавил тон. - Еще раз извини! Пытаюсь залатать прохудившийся бюджет, а это, сам знаешь, уважительная причина.
- Знаю. Санчо поведал о трудных твоих переговорах. И как - получается?