– Почему я должен впутывать сюда посторонних? Мы сами разберёмся.
Шура загадочно улыбнулась:
– Не потому ли ты не хотел впутывать Егора Палыча, что он в уголовном розыске работает?
– В уголовном розыске – и что? На что ты намекаешь? – осторожно проговорил Дмитрий, спина которого мгновенно покрылась холодным потом, а от шеи к макушке головы побежали мурашки.
– Я ни на что не намекаю… – женщина выдержала паузу. – Но, согласись, странно… Как-то это странно смотрится, чтобы не сказать больше.
– Что же странного? – выдавил из себя Дмитрий.
Хозяйка поднялась на ноги и сказала:
– Я пойду кофе приготовлю.
– Подожди! – он последовал за нею. – Что ты находишь странного? Зачем нам вмешивать в наши дела посторонних? Для чего?
Шура остановилась и, не оборачиваясь, бросила:
– Наверное, тебе трудно было бы объяснить, откуда у тебя эти деньги. – И вышла из комнаты.
Дмитрий пошёл следом. И сыпал вопросами:
– Почему – трудно? У меня не может быть таких денег? Это такая огромная сумма, по-твоему? Я не безработный, между прочим.
Возле тумбочки с телефонным аппаратом Шура Уквасова остановилась и принялась набирать номер.
– Таня, привет. Это я, – сказала она в трубку. – Ты не можешь сейчас ко мне забежать?.. Да надо… Потом объясню… Да нет, долго не задержу… Но если хочешь, посидим и сколько надо будет. Если ты не спешишь… В общем, я жду. – Шура положила трубку и, улыбающаяся, повернулась к Дмитрию. – Сейчас одна моя старая знакомая придёт. Живём в одном доме, а видимся от случая к случаю. Нет времени на простую человеческую дружбу.
– Да это так, – покивал Дмитрий, стараясь сохранять самообладание. Подобной предусмотрительности, причём фактически демонстративной, он от неё никак не ожидал. – У тебя к ней, к твоей знакомой, какие-то дела?
– Да надо кое-что с ней обсудить, – честно глядя в глаза Подлесному, ответила Уквасова. – Платье я тут хотела одной женщине заказать – посоветоваться надо. Я хочу сшить платье с завышенной талией, с оборочками на груди. Силуэт такой будет, знаешь, в стиле ампир. И нужно мне ещё куртку такую, которая с эффектом "крэш".
– С каким эффектом? – спросил Дмитрий, имитируя подобие заинтересованности.
– Это такие жатые ткани, как бы мятые. Их гладить вообще не требуется, – охотно пояснила Шура. – Можно снять куртку и бросить куда-нибудь. Хоть на пол даже. А потом надел и пошёл, куда хочешь.
– А пальто из страусиной кожи тебе не хочется?
– Из страусиной кожи? А разве такие бывают? – округлила глаза Шура.
– Бывают, – подтвердил Дмитрий. – Пальто из страусиной кожи на голое тело. И платье не надо.
– А бельё?
– И бельё. Я же говорю – на голое тело. Но это на порядок дороже, чем какой-нибудь там крэш. Впрочем, кажется, деньжат на это пальто ты раздобыла, – усмехнулся он.
– Из страусиной кожи – это чересчур. Деньгам найдётся и другое применение. – Шура была невозмутима.
– Но если халявные, то можно и страусиное. Тем более – свободная женщина теперь.
– Деньги халявные? Да нет, трудовые они, – не согласилась Шура.
– Следовательно, это твоё последнее слово? – с напряжением произнёс Дмитрий. Уквасова ответила непонимающим взглядом. Прекрасно поняла, о чём он спрашивает, однако говорить что-либо не спешила. Подлесный тоже некоторое время молчал, потом шумно выдохнул, посмотрел на Шуру не предвещающим ничего хорошего взглядом и сообщил: – Ладно, я пошёл. Но ты всё-таки подумай. Я думаю, что ты не права. Как говорится, не рой другому яму…
– А кофе ты уже не хочешь?
– Нет, спасибо.
– Ну что ж, не смею задерживать. – Уквасова отступила в сторону, предоставляя ему возможность пройти к двери.
Но в эту минуту в дверь позвонили, и хозяйка отправилась открывать. Пришла та самая Таня, которой несколько минут тому назад звонила по телефону Уквасова.
– Как ты быстро, однако, – поразилась Шура.
– Я же одетая уже была, я же в магазин собиралась.
Таня оказалась довольно живой женщиной такого же возраста, по-видимому, что и хозяйка. Она сразу же потребовала, чтобы Уквасова познакомила её с Подлесным, а узнав, что он собрался уходить, настояла, чтобы он хотя бы немного посидел с одинокими женщинами.
– Прихожу – мужчина! Я только в душе "ах" сказала, а он уже драпать намылился. Не допущу! Пять-то минуток можно посидеть? Шурка, давай чай, кофе и остальное. Быстро!
Подлесный был задержан и препровождён за стол. У Тани было крупное тело и маленькая птичья головка с быстрыми глазками и острым клювиком. И трещала она сорокой, радуясь, как она не однажды повторила, встрече с подругой и знакомству с интересным мужчиной. Дмитрий уж не слушал, а просто молча сидел, терзаемый мрачными мыслями. И чего он ждёт? Убираться надо отсюда. И башкой думать. Может быть, что-то ещё можно сделать. Близок локоть, а не укусишь. А надо бы укусить. По телевизору показывали, кстати, как один мужик локоть себе кусал – получилось у него.
Но у него не получится. Никогда он не был везунчиком. А если и подфартит когда, то по мелочи, как правило, да и ненадолго. Он даже денег больше десяти рублей ни разу не находил. А в лотерею и вообще никогда не выигрывал.
– Шурка, а о чём это задумался наш кавалер? – лукавым голосом проговорила Таня, ткнув при этом "кавалера" в плечо.
– Да деньги он потерял.
– И много ли?
– Немало. Восемнадцать тысяч американских рублей.
– Ох ты! Вот так да! Да как же это? – скорчила сочувственную рожицу Таня.
– Спроси у него, – махнула рукой Шура.
– Или у неё, – Дмитрий движением подбородка указал на Шуру.
– Дак у кого и спрашивать – не поняла ведь я, – подрастерялась Таня. Дмитрий и Шура не ответили. Только переглядывались непонятно, с какой-то даже многозначительностью странной. – Какая тут кошка между вами пробежала? Выкладывайте! А я рассужу.
Дмитрий на помощь Татьяны не рассчитывал, поэтому продолжил молчание. Шура, видимо, напротив, полагала, что может надеяться на поддержку подруги.
– Таня, ты не поверишь, но Дима обвиняет меня в краже денег, – призналась она и поджала губы.
– Ну-у, старушка, не может быть, – сказала Таня.
– Чего не может быть? – подхватил Дмитрий. – Что я обвиняю или что она украла?
– Да ни того, ни другого!
– У неё сейчас в тайничке лежит именно столько денег, сколько у меня пропало, – с невесёлой усмешкой пояснил Дмитрий.
– Восемь тыщ?
– Именно.
– Совпадения, ты полагаешь, не может быть? Ты исключаешь подобную возможность? – принялась пожимать плечами Таня. – Да жизнь полна случайных совпадений. Да она только из случайностей и состоит, если хочешь знать!
– А если и купюры совпадают?
– Пятидолларовые? – с лукавой улыбкой уточнила Таня.
– Стодолларовые, – ответил Дмитрий.
– Ну-у, стодолларовые. Да все в таких, в стодолларовых, деньги хранят. Вот если бы в пятидолларовых или десятидолларовых, к примеру…
– Ладно, прекратим этот бесполезный трёп! – отмахнулся Дмитрий.
Он отодвинул чашку с недопитым кофе и закурил сигарету, забыв как разрешения у дам попросить, так и им предложить по сигарете. Докурить, пожалуй, да и топать отсюда. Женщины, занятые разговором, не обращали внимания на экран включённого телевизора, поэтому не заметили даже, что транслируется футбольный матч. Дмитрий же невольно зацепился взглядом за чёрно-белый мяч. Куда ему спешить? Хоть и здесь делать, конечно, нечего, но и идти, опять же, ему некуда. А где-то тут, в нескольких шагах от него, находятся лично его, он в этом ничуть не сомневался, денежки. И голова просто трещит под ударами бьющихся в ней мыслей. Что делать и как нам реорганизовать рабкрин? И кто виноват? Впрочем, кто виноват, прекрасно известно. Он сам, алкаш, и виноват.
Вскоре объявилась Анюта, приветствовавшая Подлесного как старого доброго знакомого. Анюта тотчас же заинтересовалась причинами мрачного настроения у единственного в компании мужчины, и Таня поспешила посвятить её в коллизии недавно отшумевшего спора. Введённая в курс дела, Анюта, естественно, выступила в поддержку Шуры, что Дмитрия нисколько не удивило и даже не огорчило. Как было настроение таким, что хуже не некуда, так на этом же уровне и осталось.
Спустя некоторое время Дмитрий вдруг обратил внимание на то, что за столом, кроме него и Татьяны, никого нет. Шура и Анюта находились на кухне и о чём-то оживлённо говорили. Он пробовал прислушиваться, но скоро понял, что ничего не разобрать, если только слова отдельные. Расстояние плюс включённый телевизор – весомые факторы.
А разговор на кухне шёл серьёзный, ибо Анюта, пригласив Шуру уединиться с нею, без обиняков заявила:
– С тебя, подруга любезная, вознаграждение.
– Какое вознаграждение? – удивилась Шура.
– Обыкновенное. В процентах от всей, так сказать, суммы прибыли.
– О какой прибыли ты говоришь?
– Об этой самой. О той же, что и этот твой друг.
Шура Уквасова была растеряна. Побледнев, она так и застыла с кофейником в руках. Чуть овладев собою, она с трудом выговорила:
– Это же не прибыль никакая, это мои, наши с мужем…
– Минуту, – остановила её Анюта, – давай разберёмся. Я, конечно, тебе соболезную очень: ты только что мужа похоронила. Но я ведь знаю о твоих заработках. И Уквасов твой покойный не густо зарабатывал, согласись. А теперь – это самое главное – ответь-ка мне, почему ты в тот раз просила меня врать, что у него ничего не было?
– Это ничего не значит, – пыталась возражать Шура.
– Я так не думаю. Ты позвонила мне и попросила в случае чего подтвердить, что денег при нём не было. Помнишь? Ты хотела, чтобы я, если потребуется, сказала, будто он при мне жаловался на то, потерял крупную сумму денег. Будто бы я это слышала собственными ушами. Я ещё спросила тебя: сколько, мол, денег у него было, а ты сказала, что толком не знаешь.
– Но ты же обещала мне!
– А я же тогда не знала, что ты тут замешана! Я думала, что ты действительно здесь ни при чём!
– Ну а теперь решила, что я?..
Анюта только улыбнулась в ответ.
– А если и в самом деле… – начала было Шура.
Но Анюта решительным жестом остановила её:
– Минутку! А если я тебя попрошу припомнить, как я у тебя спросила об этом деле позднее? Помнишь? Я интересовалась у тебя, как, мол, там это дело с пропажей денег. А ты усиленно делала вид, что толком и припомнить-то об этом вашем инциденте не можешь. У мужика восемь тысчонок пропало, а ты через два дня и не помнишь уже об этом. Не странно ли?
– Я просто хотела подстраховаться! И я к тебе, как к подруге!..
– Давай не будем ля-ля! Вот расскажи я кому угодно о том твоём звонке, и любой, согласись, поймёт, что рыльце-то у тебя, подруга любезная, в пушку! Не так разве?
Шура Уквасова не один раз до сего дня корила себя за то, что, разволновавшись, позвонила в то утро Аньке. Дмитрий обнаружил пропажу денег и выскочил, словно угорелый, из её квартиры. А она позвонила Аньке. И сразу же пожалела об этом. А пожалев, решила воздержаться от привлечения Аньки в качестве свидетеля защиты. Точнее, в качестве лжесвидетеля. И вот сегодня, так некстати, притащили её черти. Да не надо было в квартиру её пускать, наврать надо было что-нибудь, но не пустить Аньку в квартиру, пока здесь этот Дима.
Шура и Анюта возвратились к столу. Анюта сияла – Шура выглядела прямой её противоположностью.
***
Зазвонивший телефон поторопил Подлесного. Он быстро разулся и прошёл в комнату. Оказалось, звонила Шура Уквасова.
– Привет, Дима, – сказала Шура, и в голосе её Дмитрию почудилась насмешка.
– Да виделись уже, – ответил он и присел на стул, так как понял, что ожидать приятных сообщений не приходится.
– Дима, я что звоню-то. Слушай, Дима, ты в финансовых вопросах не силён?
Интересный вопрос. Особенно если учесть сегодняшние события.
– К чему ты это?
– Да вот, понимаешь, сидим тут с девчонками и думаем, куда нам деньги поместить. Ну, те, что ты у меня видел сегодня. Помнишь?
Он, понятно, помнил. Долго он ещё их не забудет. Да и как забыть, если… Дмитрий скрипнул зубами и так сжал трубку, что она, кажется, даже издала лёгкий треск. Было желание вбить эту трубку в телефонный аппарат, и он удержался от столь резкого движения с огромным трудом.
– Дима, ты слышишь меня?
– Что ты хотела?
– У тебя голос какой-то неприветливый, Дима, – тоном озабоченного человека произнесла Шура. – Я хотела с тобой посоветоваться, а теперь даже и не знаю, как быть.
– Ладно, не кокетничай, старая перхоть. И выкладывай давай.
– Фу! Какой грубый! Даже разговаривать с тобой после этого не хочется.
– Не разговаривай, – усмехнулся Дмитрий.
– Мы тут с девочками думаем, – после паузы начала Шура, – не поместить ли деньги в банк, а если да, то в какой. Ты нам ничего посоветовать не можешь? А, Дима? Раньше один Сбербанк был, а теперь их столько развелось, что и не знаешь, куда свои кровненькие и вложить. Ничего не присоветуешь дельного?
Решила поиздеваться над ним? Несомненно. А заодно и предупредить, видимо, что хранить деньги в дальнейшем дома она не намерена.
– Дима, ты почему молчишь? – напомнила о себе Шура, в чём, впрочем, необходимости не было.
– Считай, что я думаю над твоим вопросом.
– Ой, спасибо. И что-нибудь надумал? Раньше ведь один Сбербанк был, и всё было просто.
– И сейчас один Сбербанк остался.
– Как один? – удивилась Шура. – Да ведь полно банков всяких.
– Я говорю о более-менее надёжных, о тех, которые если и рухнут, то не в один день, – усмехнулся Дмитрий.
– А Сбербанк – не в один?
– Дня три продержится. А может, и больше. Так что успеешь что-нибудь обратно получить, возможно.
– Ты думаешь? – с некоторой растерянностью произнесла Шура и, судя по всему, задумалась.
– У тебя всё? – спросил Дмитрий.
– Да, наверно…
– Пока.
И Подлесный положил трубку.
14
И вдруг позвонила Бояркина. Но разговаривать ему практически и не пришлось, так как Марина лаконично выдала необходимую информацию и коротко распрощалась. Дмитрий порадовался было этому обстоятельству, но очень скоро его сознанием освоенное сообщение испортило настроение. А на что он надеялся, в конце-то концов? Неужели он мог допустить, что Маринке не позвонят? Подарили такую сумму да и забыли о ней?
Если ты киллер, то есть убийца-профессионал, то, наверное, тебе свойственны должны быть человеконенавистнические настроения. Тем более если ты – профессионал начинающий. А может быть, и вообще не профессионал, а человек в высшей степени случайный, волею нелепейших обстоятельств запертый в клетку безысходности.
Временами накатывала на него ненависть или другие аналогичные чувства как к представителям человечества вообще, так и конкретно к Бояркиной. Были мгновения, были минуты, когда он, окажись в его руках оружие, возможно, способен был бы дохнуть смертью. Просто – резкий такой – и неожиданный – выдох. Помимо, скорее всего, воли, из нутряных глубин непознанного организма. Но хладнокровным убийцей он не был. Ни убийцей, ни даже охотником или мясником.
А самое главное – кто и почему принял это решение?
Весь вечер Подлесный мучился в поисках приемлемого выхода из положения. Он бродил по квартире, пил чай и кофе, курил, лежал на кровати, а проголодавшись, съел банку сардин в масле, без гарнира и даже без хлеба, которого не оказалось. Направление его размышлений-мучений было следующим – придумать, кого бы попросить проследить за тем типом, который явится завтра на встречу с ним. Если выяснить какой-нибудь адрес, домашний ли, иной ли какой, или, по меньшей мере, номер его автомобиля узнать, то, возможно, в последующем удалось бы добиться ответа и на основные вопросы.
Отчаявшись найти решение, Дмитрий на босу ногу надел туфли и выскочил на улицу. И обнаружил, что льёт дождь, ну, не льёт – моросит, но всё равно бежать в непогоду не хотелось. По инерции, правда, он сделал несколько шагов от двери подъезда да и вернулся под козырёк. И выкурил подряд две сигареты, тоскуя о времени, когда и дождь, и пурга, и всё что угодно не способно было сделать окружающую действительность мрачной и серой, насыщенной не запахами, а вонью.
Около подъезда и в самом деле воняло. Дмитрий возвратился в квартиру и спустя некоторое время придумал, как ему поступить. Он полежал перед телевизором минут десять, затем встал и выключил его. Снова лёг, лицом вниз, и закрыл глаза. Задремал. И, подрёмывая, увидел, как к нему, сидящему на скамейке, подходит усатый темноволосый человек. Сам! Он должен сам проследить за ним! Сам так сам, не то, что дети. Обрадованный, он скоро уснул.
К месту назначенной встречи Дмитрий прибыл загодя. На "пятёрке" Уквасовых. Было ещё только одиннадцать часов, а он уже бродил неподалёку. И он нашёл подходящего человека. Этот мужчина, его, примерно, лет и комплекции, пил пиво и никуда, по всей видимости, не спешил. Дмитрий тоже взял себе бутылку пива и устроился поблизости. Вот этого мужчину он и завербует. Это именно тот человек, который ему нужен. На лицо он, конечно, отнюдь не Дмитрий Подлесный. Страшноватенький даже какой-то. Глаза излишне круглые, нос широковат, а рот слюняво-толстогубый. Но не это главное. И Дмитрий уже совсем успокоился и был почти счастлив, когда к толстогубому неожиданно подошёл его знакомый в синей полосатой рубашке. Дмитрий насторожился, а когда оба мужчины быстрым шагом куда-то отправились, едва не взвыл. Придётся начинать сначала.
Лишь за десять минут до времени встречи Подлесный увидел прогуливающегося с собакой мужчину и показавшегося подходящим по всем основным показателям: внешность – раз, никуда не спешит – два, лицо у него если и не добродушное, то и не свирепое – три. И Дмитрий поспешил к хозяину собаки породы боксёр.
– Добрый день! У меня к вам дело, – торопливо заговорил он. – Я хотел попросить вас об одной небольшой услуге. Вы никуда не спешите?
– Это смотря как посмотреть, – пожал плечами мужчина.
– Вы не могли бы минут пятнадцать посидеть вон на той скамейке? А я бы вам заплатил. Рублей пятьдесят. Или даже больше.
– Так дёшево? – удивлённо улыбнулся мужчина. – Сидение всякое, как известно, к геморрою приводит.
– Но пятнадцать минут… – опешил Дмитрий. А этот парень, оказывается, не так прост.
– Так сидеть, без всяких, или?.. – начал мужчина с собакой, перестав улыбаться.
– Да, просто посидеть, – заспешил Дмитрий. – Вы сядете и посидите. К вам подойдёт человек и спросит: "Вы Николай Николаевич?"
– И что же я? Меня, между прочим, как раз Николаем зовут. Отчество, правда, другое.
– Но это не важно, – взмахнул рукой Дмитрий. – Вы скажете, что вас не Николаем Николаевичем зовут, и он уйдёт. А я вам заплачу.
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– Сто рэ?
– Почему сто? – удивился Дмитрий.
– За меньшую сумму сами сидите.
– Да мне надо, чтобы не сам я.
– Ну а мне ничего не угрожает? – недоверчиво прищурился Николай.
– Совершенно, – заверил Дмитрий. – Исключительно ничто не угрожает.
– Но меньше, чем за сотню… Нет, или сотня, или…