Я иду по коридору. Голые стены. Вокруг тишина. Мне страшно, очень страшно. Не знаю, чего я так боюсь, но страх почти лишает меня рассудка. Я испуганно замираю, когда слышу шум. Страх вселился в меня, но я все равно иду на шум. Вижу дверь. Останавливаюсь на некотором расстоянии. Прислушиваюсь. Вот оно! Снова зазвучало. Шум исходит из-за двери. Я приближаюсь, внутренне готовая встретиться с тем, что меня за ней ждет, потом нажимаю ручку. Распахиваю дверь, всматриваюсь – что же там, – и в недоумении прищуриваюсь. За дверью нет комнаты.
За дверью – ночная улица.
Я в ужасе проснулась и тут же пришла в себя. Меня и вправду разбудил шум. Но откуда он взялся? Дверь? Я затаила дыхание. Ночь напролет я слышала этого человека. Его шаги, под которыми скрипели половицы, в комнате для гостей. Он ходил из угла в угол. Но теперь царила тишина. Неужели его таки сморил сон? Нет. Опять началось какое-то движение. Шаги. Всем своим нутром я почувствовала опасность, пульс мгновенно участился, и я поняла, что не просто чужая поступь привела в действие и заставила реагировать мой центр страха. Но характер шагов. Они делались с осторожностью, словно человек двигался на ощупь. Человек крался. Я вся обратилась в слух. Беззвучно откинулась в кресле и сомкнула глаза. Замедлила дыхание, притворилась, что сплю, устав после напряженной ночи. Долгое время ничего не происходило. Я напряженно вслушивалась – ничего. Я потеряла чувство времени, пока сидела так, с закрытыми глазами, и уже не знала, прошло две минуты или двадцать. Или я ошиблась? Но тут послышались едва различимые звуки. Да. Он приближался. Он ступал подозрительно тихо, и это вызывало тревогу, четвертая ступенька сверху выдала его своим скрипом. Филипп на это бы не попался. Я осторожно приоткрыла веки. Человек спускался по лестнице, медленно, но верно приближался, я старалась дышать спокойно и равномерно, хоть это и требовало немалых усилий. Слабый свет, освещавший гостиную, превращал ее в сцену из черно-белого кинофильма, мир слагался только из оттенков серого. И посреди него, в тусклом сером свете замер этот человек. Нас разделяли метра два, не больше. Человек стоял посреди комнаты и смотрел на меня. Я инстинктивно захотела задержать дыхание, но поборола этот свой порыв и приказала себе дышать дальше – равномерно, спокойно, вдох, выдох. Я не решалась смотреть прямо на незнакомца, я чуть приоткрыла глаза и через щелку увидала его ботинки, его ноги, но не больше. Если поднять голову и посмотреть в лицо, он сразу поймет, что я не сплю. Некоторое время он стоял неподвижно. Казалось, прошла вечность. О чем он думал? Надеюсь, не о том, чтобы учинить надо мной насилие, из сказанного им ночью напрашивался один очевидный вывод: если бы он действительно хотел со мной что-нибудь сделать, то возможностей у него имелось предостаточно. Самозванец все еще стоял. Потом как-то неестественно дернулся и покинул комнату так же неслышно, как и в нее вошел.
Только когда заскрипела садовая калитка, я поняла, что он уходит. Теперь открылись две возможности. Кинуться наверх и обыскать вещи в надежде найти что-нибудь компрометирующее или, по меньшей мере, объясняющее, каковы намерения этого человека и откуда он взялся.
Другой вариант – пойти по следу. Я прислушалась к внутреннему голосу. Досчитала до тридцати – схватила сумку и устремилась за незнакомцем.
Незнакомец
Бреду по незнакомому городу. Как робот на дистанционном управлении. Точно знаю, на каком углу должен повернуть налево, на каком перекрестке взять вправо. Чувствую легкость во всем теле, явный признак недосыпания, накопившегося за последние дни и недели.
В других обстоятельствах меня это давно подкосило бы. Но тело подчиняется воле. Просто удивительно, сколько оно способно вынести, если дух просто движим целью. Пока мозг отдает приказ "иди!", тело будет двигаться.
Я иду.
Ранним утром веет приятной прохладой. Улицы пустынны. Каштаны. На обочине – припаркованные автомобили. Паренек лет шестнадцати катит на черном велосипеде, на голове – наушники. Женщина, вся в красном, около пятидесяти, черные как смоль волосы. На поводке – далматинец. Парочка полицейских в темно-синей форме. Спящий бродяга возле подъезда. Бок о бок с гигантским плюшевым зайцем розового цвета.
Переставляю ноги.
Отмечаю каждую мелочь, ко всему равнодушен.
В "Искусстве войны" есть десять основных заповедей.
Самая главная: будь готов к бою.
Расправляю плечи, делаю глубокий вдох, потом выдох. Я давно ждал этого момента. Долгие годы.
И вот он наступил.
Время действовать.
25
Когда я – на этот раз уже гораздо осмотрительнее – протиснулась через дырку в заборе и вышла на дорогу, по которой всего несколько часов назад неслась как сумасшедшая, незнакомец – я еще успела заметить – как раз свернул за угол. Соблюдая осторожность, я направилась по следу, но, разумеется, понятия не имела, как следить за человеком и оставаться незамеченной. Стоило негодяю обернуться, и он сразу бы меня обнаружил. Но он не оборачивался. А шел вперед. Спокойно, словно ведомый внутренним компасом. Я двигалась за ним сначала вдоль аллеи, потом по центральной улице. Попутно отметила, что встает солнце. Тротуары были пустынны, еще немного, и их наводнят бегуны и собачники, но пока не показались ни те, ни другие. Однако машины уже шмыгали туда-сюда.
Вдруг вспомнилась улица из моего сна. Не теперь, взмолилась я. Не теперь.
Я боялась, что незнакомец махнет рукой такси и слежке моей придет конец, но такси прошмыгнуло мимо, а потом еще одно, – рука так и не поднялась. Незнакомец шагал вперед. Не особо торопясь, без той целеустремленности, какая сразу отмечает человека дела, но сказать, что он шел медленно, наслаждаясь прогулкой, тоже было нельзя. Он просто шел. Просыпающийся мир, который мы рассекали, мелькал черным, белым и зеленым. Белые дома, кованые железные ограды, зеленые лужайки. Липы. Каштаны. То тут, то там старый бук. Розовые кусты. Орхидеи или модели кораблей в окнах эркеров. В этом районе все делалось со вкусом. Проходя под липами и глянув под ноги, я отшатнулась, чтобы не наступить на шмеля, но тут же раздавила другого. Мой взгляд скользнул дальше по тротуару, и я увидела – он весь усеян телами мертвых шмелей. Три, десять и, наконец, несколько десятков пухленьких маленьких телец. Я вгляделась в кроны деревьев, но, как и следовало ожидать, объяснений там не нашла. А ведь они имелись, это я знала наверняка, но все равно не могла отделаться от мысли, что пушистые трупики – это дурное предзнаменование.
Внимание мое снова обратилось к незнакомцу. Я следила, чтобы расстояние между нами не увеличивалось, но особенно и не сокращалось. Меня будто дергали за невидимые ниточки. Буравя взглядом затылок незнакомца, я задавалась вопросом, кто же на самом деле этот человек. Пыталась осмыслить тот факт, что и он когда-то был младенцем, тянувшим всего на килограмм-другой, невинным и доверчивым, и что сюда его, в конце концов, привело стечение миллиардов более или менее значительных обстоятельств. Именно сюда – в это самое время, на это самое место. Просто абсурд, что есть люди, вытворяющие подобное. Как он тут очутился? Как складывалась его жизнь, в итоге приведшая его сюда?
И в ту же секунду меня озарила догадка. А что если я не первая, на кого такое обрушилось? Что если он все это уже проделывал? Может, у незнакомца и нет никаких личных данных. Может, суть этой личности и составляют мошенничество и обман. И секрет его успеха в дерзости. Может, таков и есть род его деятельности. И теперь, с Филиппом, он всего-навсего проворачивает очередное крупное дело!
Я здорово перепугалась, когда человек неожиданно остановился, и тоже притормозила, спряталась осторожности ради за старое дерево – аллея была ими буквально утыкана. Старые дома, старые деревья, старые деньги. Казалось, незнакомец что-то разглядывал, но что именно – я не могла видеть. Какого лешего он там делает? Пока я гадала, он уже снова пустился в путь. Я тоже двинулась дальше, наморщила лоб, дойдя до места, где задержался негодяй. Здесь стоял мусорный бак. Ничем не примечательный бачок для мусора с приклеенным слоганом вроде "Я тоже ем гамбургеры". На этот раз он заключал в себе призыв: "Сбрось сюда свои заботы".
Больше ничего сверхъестественного мне на глаза не попалось, никакого скрытого послания, ничего. Мной овладело неприятное чувство – а вдруг я упустила что-то очень важное, – но времени не было. Я ускорила шаг, чтобы не потерять незнакомца из виду. Он двигался в направлении центра.
Занимался новый день. Звуки города нарастали. Улицы постепенно наполнялись людьми, чем дальше мы удалялись от фешенебельного квартала, в котором я жила и в котором даже после стольких лет по-прежнему чувствовала себя чужой. Первые труженики спешили на раннюю смену, последние ночные гуляки возвращались домой. Ранние птицы вдохновенно воспевали рождение нового дня. Сердцебиение города изменялось, чем дальше мы уходили от дома и чем выше поднималось солнце. Я не знала, как долго мы шли, при мне не было ничего – ни часов, ни мобильного телефона, только немного мелочи в сумочке и связка ключей. Но преодолели мы немало, с учетом того, что за все это время незнакомец так ничего и не предпринял: не порывался взять такси или спуститься в метро. И пока мы так шли, город незаметно проснулся. Очнулся ото сна, как колосс, и захрипел, и заструились потоки по его артериям: потоки людей, транспорта, и началась суета.
Незнакомец шагал своим курсом все дальше и дальше. В ту часть города, которую когда-то я очень любила, но куда сейчас почти не заглядывала, хотя находилась она не так уж и далеко от того аристократического квартала с виллами, где я жила.
Ничего вычурного, все со вкусом, сплошное разноцветье. Мы шли мимо магазинов грампластинок и винных баров, мимо витрин, книжных лавок и тату-салонов. Мимо бистро, на чьих террасах уже раскрывали красные зонты с рекламой "Астры", мимо спешивших на работу людей, которые привычно поедали на ходу булочки с корицей и запивали их кофе с молоком из бумажных стаканчиков. Пока незнакомец словно под гипнотическим воздействием двигался к своей неведомой цели, время от времени уворачиваясь от крайне нервных служак или легкомысленных скейтбордистов, я проходила мимо кафе, где стояли самодельные скамейки с прикрепленными на них маленькими металлическими табличками: "Добро пожаловать, беженцы" или "Не только в "Эппл стор" тебя встретят с участием". Мне нестерпимо захотелось сесть и не вставать очень долго – так я устала. Я понятия не имела, куда направлялся этот человек, сомневалась, что у него вообще есть конкретная цель, и уже подумывала повернуть назад, как вдруг на какой-то оживленной улице он снова остановился. Возле самой дороги, на противоположной стороне, возвышалась большая церковь. Человек запрокинул голову и посмотрел на колокольню.
Когда светофор переключился на зеленый, он перешел через дорогу и скрылся в церковных стенах. Я наморщила лоб. Что ему там понадобилось? Но пока размышляла, последовать за ним или нет, он уже снова показался, огляделся по сторонам, отшагал несколько сот метров, опять замялся. Я тоже замерла, наблюдая: вот он стоит и разглядывает дома на противоположной стороне дороги, а поток людей омывает его как река остров. Я тоже перевела взгляд туда. Дома как дома, ничего примечательного, некоторые раскрашены граффити и оцеплены велосипедами. Человек перешел улицу. Застыл перед домом напротив. Посмотрел в мою сторону, но я успела шмыгнуть за газетный киоск, и как раз вовремя. Человек выудил из кармана брюк листок бумаги, развернул, прочел, снова посмотрел на фасад, на котором ярко – нельзя не заметить – красовался номер "41", и спрятал бумажку. Несколько секунд он просто стоял. Потом собрался с духом, поднялся по ступеням к двери и нажал кнопку звонка. Вскоре дверь отворили. Я не видела того, кто за ней стоял, кто бы там ни был, незнакомец его загораживал. Прошло всего несколько секунд, после чего гость исчез в доме, и дверь закрылась.
Я бы многое дала, чтобы превратиться сейчас в маленькую мышку, проникнуть в дом и незаметно подслушать разговор, как это делают волшебники из сказок, которые я читаю Лео. Меня буквально разрывало от желания узнать, с кем говорит незнакомец и о чем. Я хорошенько запомнила улицу и номер дома – позже выясню, кто здесь живет.
Прошло много времени, и я уже начала думать, что этот тип больше не покажется. Но тут в дверном проеме снова нарисовалась его фигура. Он покрутил головой налево, направо, не замечая меня в уличной толчее, тем временем уже набравшей обороты, потом спустился по лестнице и продолжил путь. Я бросилась к дому, из которого он вышел, сделала несколько шагов, желая во что бы то ни стало разглядеть того, кто стоял за дверью.
И, прежде чем она снова захлопнулась, мне это действительно удалось.
Это был мужчина. Я вздрогнула, увидев его лицо. Адреналин ударил мне в кровь и заструился по венам.
Я его знала.
Незнакомец
Она увязалась за мной и следует от самого дома. Время от времени вижу ее краем глаза, чувствую своим затылком. Не так-то просто делать вид, что ты кого-то не замечаешь. Мой безотчетный порыв – повернуться и устроить ей очную ставку. Но это было бы ошибкой. В настоящий момент нет причины сознательно ее провоцировать.
Более того, есть даже определенные плюсы в том, что она за мной тащится. По крайней мере, я в курсе, где она и что делает. Пока она на хвосте, от нее не будет вреда.
Я думаю о разговоре с чиновницей. Спрашиваю себя: а вдруг то, что я ей наплел, правда? Может, эта женщина и впрямь душевнобольная. На мой взгляд, поведение ее совершенно ненормальное. Но с другой стороны, откуда мне знать, что такое нормально. Я отгоняю эту мысль на какое-то время и возвращаюсь к своей миссии. Нужно сосредоточиться на предстоящей задаче. Сейчас не время отвлекаться.
Все по порядку.
Никаких спонтанных действий. Никакого сочувствия. Следовать главным заповедям, всегда.
Будь готов к бою.
Увлекай в борьбу других.
Действуй осмотрительно.
Исходи из фактов.
Готовься к худшему.
Действуй быстро, без осложнений.
Сжигай за собой мосты.
Будь на шаг впереди.
Кооперируйся.
Не позволяй заглядывать в свои карты.
Я почти достиг цели. Прокручиваю в голове план. Смотрю на часы. Только что пробило шесть. Хорошо.
26
Нервы на пределе, и смутное, неприятное ощущение распространяется по всему моему телу. Однажды я уже видела этого человека. Я знаю его, хотя понятия не имею, откуда. Чувствую, что невероятно важно вспомнить, кто этот человек, но у меня никак не получается. Мягкое, моложавое лицо, хотя лет ему, должно быть, около сорока. Джинсы, рубашка поло, намечающийся живот. На первый взгляд облик даже симпатичный. Но одновременно есть в нем что-то угрожающее. Как странно.
Велосипедисты и прохожие объезжают и обходят меня, солнце поднимается все выше и слепит глаза, а из головы так и не выходит человек, скрывшийся за дверью. На долю секунды я даже задумалась, не стоит ли просто позвонить в дверь, да и выяснить, кто он такой и что ему известно. Но я сказала себе, что всегда успею это сделать, если сочту разумным, и решила последовать за самозванцем, который тем временем свернул за угол и пропал из виду.
Дойдя до того же угла улицы, я было подумала, что вовсе его потеряла. Тихонько выругавшись, я поспешила дальше, глядела направо и налево, приподнималась на цыпочки, оборачивалась и поворачивалась, но все равно нигде его не видела. Но именно тогда, когда я решила оставить свою затею и пойти в обратную сторону, несколько человек передо мной разошлись кто куда, и я его, наконец, обнаружила. На моих глазах он вошел в метро. А с чего это он вдруг заторопился? Заметил он меня или нет? Я ускорила шаг, пытаясь сообразить, какое направление он мог выбрать. Где он? Пошел на платформу слева, где останавливаются поезда в сторону главного вокзала? Или пошел на платформу справа, куда прибывают поезда, следующие из центра к окраинам? А народу становилось все больше и больше, начался час пик.
Снова потеряв его из виду, я решила ехать в сторону города, и пока людской поток нес меня по лестнице вниз, к платформе, очень надеялась, что чутье меня не подвело. Проталкиваясь сквозь толпу потных людей, заполнивших платформу со своими стаканчиками кофе и смартфонами в руках, я едва не натолкнулась на самозванца. Он вдруг возник рядом, но, к счастью, стоял спиной ко мне. Я резко остановилась, сделала шаг в сторону, едва не столкнулась с идущим навстречу пожилым господином, но успела увернуться и не сводила глаз с самозванца. Заняла позицию в нескольких метрах по диагонали от него. Народу тьма-тьмущая, скорее всего он меня не заметит, даже если обернется. Похоже, он не чувствовал, что за ним следят. Стоит себе спокойненько там, среди всех этих людей, кофе не пьет, со смартфоном не играется, просто стоит себе с легкой рассеянной улыбочкой на губах, будто вслушиваясь в какую-то восхитительную и лишь ему одному слышную мелодию. Ох, как же мне не понравилось его выражение лица. Он выглядел довольным – нет, не так! – он выглядел совершенно счастливым. Вот проклятие.
К платформе подъехал поезд. Я подождала, пока самозванец войдет в вагон, потом побежала к другой двери, дальше и назад, и тоже вошла. Садиться не стала, чтобы реагировать быстрее и не выпускать этого человека из виду. Он тоже не садился, стоял на расстоянии нескольких метров, ко мне спиной. Медленно закрылись двери, я так и ждала, что он в самый последний миг рванет назад, из вагона, и бросит мне прощальный взгляд триумфатора, когда поезд тронется с места. Но ничего подобного не произошло. Поезд набирал скорость, унося нас во тьму, мчался сквозь лабиринты во чреве города. Ехал, останавливался, одни пассажиры выходили, другие входили, я внимательно наблюдала за незнакомцем, но он даже не шевелился. Две остановки, три остановки, четыре, и вот мы уже на главном вокзале. Вот тут-то он и вышел.