Бритоголовый мужчина лежит у стены на трупе женщины, (я не вижу её лицо, только волнистые волосы) давит пальцами на её веки и вырезает трахею. Тонкий фонтан крови бьет прямо ему в рот. Пытаясь очнуться от этого кошмара, я краем глаза замечаю его спущенные джинсы и бледные полушария ягодиц. В паре метров от них лежит тело мальчика испещрённое юрким опарышем.
Я чувствую, как меня ведет в сторону, как голова кружится от отвращения. Мои ноги сами несут меня. Мимо клумб, мимо загаженных окон. Дальше. Мира орет мне в ухо, пытаясь залезть на плечо и вырваться. Я понимаю, куда попал.
Впереди виднеется перекресток и фрагмент кабины какой-то большой машины. С горем пополам я добегаю до неё. Это самосвал. К нему пристроился желтый бульдозер. Боже, лучше бы я не смотрел на то, что лежит рядом с ковшом. Фаланги пальцев окурками валяются в красно-чёрных лужах вместе с детскими игрушками. Широкий кровяной след тянется по всей дороге.
– Мразь ебаная! Стой где стоишь, мразь ебаная! Тебе конец сука и твоему щенку тоже, мразь!
Я оборачиваюсь. Позади нас в окне белой постройки изрыгает проклятия какой-то сумасшедший. Он мечется, точно запертый зверь в клетке и, не мигая, следит за моими движениями, расшатывая прутья решётки поставленной на окно. Его крик подхватывают с верхних этажей.
– Иди сюда говно, иди сюда!
Вклинивается третий вопль, четвертый, пятый. Голоса складываются в стадионный гул. Мира с силой обнимает меня и втягивает воздух, чтобы ещё раз залиться слезами. Мне совсем плохо. Сил больше не осталось – ни физических, ни моральных. Я панически верчу головой по сторонам. Переулок справа кажется пустым. В голове единственная мысль: "Только бы выбраться отсюда".
Я выбегаю на пустую проезжую часть. Наш мостик надежды – разделительная полоса. Держаться и не отклонятся от неё – что-то вроде приметы спасения. Внутри меня застыл образ лопаты врезающейся в рассыпчатый керамзит, который потом отправляется в ведро. Чщщ, фуф. Чщщ, фуф. Чщщ, фуф. Не знаю почему, но этот образ и этот монотонный грохот неотделимый от него, неожиданно возникшие перед глазами, задают ритм моему бегу.
Не смотри вправо. Его расчленяют спиной к тебе. 5 шагов.
Не смотри туда. Человеческая кисть. 7 шагов. Не смотри.
Не смотри на ограду. Ей уже не помочь. 4 шага.
Беги. Еще один труп. Все равно беги. 8 шагов. Разделительная полоса.
Торчащие ребра. От груди почти ничего не осталось. Отвернулся. Еще 5 шагов. Слышишь, как бьётся жизнь рядом? Спаси ее. Нет. Не свою.
Дочери. 5 шагов.
"Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь от тебя первый раз. Я отдаю себя на съедение бесам".
"Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь от тебя второй раз. Моя душа отныне будет навечно проклята перед тобой".
"Боже, если ты меня слышишь. Знай. Я отрекаюсь от тебя в третий раз. Мне не нужно твое спасение".
Почтовое отделение. Как раз то самое, мимо которого мы и проходили. Память выбирает отдельные детали из пространства. Высокие тополя, качели, девятиэтажка. А там, за небольшим полем находится ржавая железная дорога. Я оборачиваюсь еще раз, проверить, не бегут ли за нами, собираюсь и делаю последний рывок.
Я знал, что дочку травят в детском саду ровесники. Видел, как её старые сандалии рвались и постоянно слетали. Как в сотый раз, спотыкаясь, она уже не могла плакать и только с досадой терла колени. Знал, но ничего не мог поделать.
Новый генератор электромагнитных колебаний должен был обладать колоссальными преимуществами: практически абсолютной проницаемостью и неограниченной дальностью.
Воспитательницы не упускали случая пожаловаться мне на сложности в общении с Мирой. Говорили о том, насколько она замкнута, неактивна, мало играет с другими детьми, и всё больше забивается где-нибудь в углу и рисует дельфинов. Постоянно рисует дельфинов и море.
От этого излучения невозможно было бы укрыться за какими-либо стенами, а современные системы защиты в виде металлических, железобетонных или скальных сооружений были бы совершенно не способны противостоять этому потоку, в том числе – его психотропной составляющей.
Я обрекал дочь на роль изгоя. Девочка еще не успела ничего сделать, но к ней заранее относились с пренебрежением. Могла ли Мира в свои три года понимать причины такого отношения? Вряд ли.
Юридических оснований для привлечения к ответственности лиц, виновных в его использовании и взыскании с них причиненного ущерба, не нашли бы.
Денег не хватало даже на самое необходимое. В лучшем случае на завтрак, обед и ужин были макароны или хлеб. Положение осложнялось тем, что меня очень долгое время не брали на работу из-за судимости, и нам приходилось жить на пособия. Впервые в жизни я чувствовал серьезную ответственность, по-настоящему понимая, что от меня зависит жизнь больного ребенка, которому я не в силах был помочь, но который, так же как и остальные, хотел любви и внимания, а не мучений от недоедания и собственной ненужности.
Без проведения радиотехнической экспертизы факт дистанционного психофизического воздействия доказать невозможно.
Зачитывая в суде свой вердикт, судья скажет: – На основании статьи…
Но на какую статью в Уголовном или Гражданском кодексе может сослаться судья, рассматривая конкретное дело по факту скрытого дистанционного психофизического воздействия на человека?
Я с ума сходил от бессилия. Мне хотелось развернуть вектор безразличия и презрения, направленный на нас, в обратную сторону. И когда в одну из самых обычных пятниц ко мне пришли из ГЦП с предложением в новом качестве применить свой опыт и знания, я оборвал майора на полуслове и сразу сказал "да".
Предварительные расчеты для совокупности установок (передвижные станции "Молот") показали, что можно облучать город площадью 150 квадратных километров с расстояния до 90 километров от передатчика.
Такие деньги до того момента я мог видеть только во сне, а лучшей возможности отомстить и придумать было нельзя. Но в первую очередь для меня с дочерью эта встреча стала настоящим спасением от голодной смерти.
Люди в момент облучения ничего не ощущали. Через два дня агрессия увеличивалась в сотни раз, и они уже расчленяли всё, что движется.
Если значение Миры с молчаливого согласия приравнивали к нулю, то я имел все основания ответить тем же. И не просто ответить, а взять и разом обесценить в своих глазах жизни сотен тысяч людей, которые могли пострадать от моей работы.
Увидеть вживую подобный эффект – всё равно, что попасть в Ад.
– С какого дня вы можете приступить?
– Прямо завтра.
Утро. Открываю глаза. Тихо.
Вчерашний кошмар отпечатался в памяти как самый страшный день в моей жизни. Эта собака, эта женщина, эти трупы, крики. Мира спит на своей кроватке, как будто ничего этого не было и на самом деле мы у себя в родном доме, все еще ленимся начать новый день. Но реальность говорит об обратном. Реальность возвращает меня к мысли, о том, что нужно проверить обстановку. Я никогда не нарушал это самое главное правило выживания. Всё время на новом месте, ранним утром и поздним вечером, я выходил из нашей четырёхэтажки и направлялся к смотровой площадке, с которой можно было просмотреть не только прилежащую территорию под заводские помещения, но и пустынную местность за её пределами. Будучи очень наблюдательным, я мог заметить малейшие изменения, появившиеся за сутки.
На второй день нашего пребывания, километрах в пяти, появилось движение. Еле различимые вдали фигуры мотоциклистов молнией расстегивали одежду пустыни, неторопливо вспарывая её брюхо. Я с напряжением следил, не повернут ли они в нашу сторону. Когда их группа через пятнадцать минут скрылась за небольшим холмом, моё тело все ещё дрожало от волнения. Уверенности в том, что они не вернутся, не было.
Через час я спустился со смотровой площадки и, напряженно вслушиваясь в звуки округи, аккуратно пошёл обратно. На всякий случай машина была отогнана на задний двор, который из наших окон отлично просматривался, а дверь в квартире закрыта на два замка.
Но сегодня все мысли были о другом.
– Котенок, мы уезжаем. Собирай быстрее все вещи… что тебе нужно. Куклы, карандаши, там… я не знаю… Помогай папе.
Мира бегает по комнате, видимо зараженная моим страхом и в точности повторяет часть моих движений, дергаясь, то в одну, то в другую сторону. К счастью она не хнычет, и послушно достаёт свои игрушки из-под кровати и кладёт в сумки. Е:ё и мои документы, спрятанные на верхушке шкафа, отправляются в задний карман брюк.
– Всё? Ничего не забыли? – я озираюсь по сторонам. – Ты точно ничего не забыла?
– Неть – Мира спокойно и внимательно смотрит на меня снизу вверх своими большими голубыми глазами.
Я провожу ребром ладони по её лбу и говорю усталым голосом:
– Ох, неть, неть… Прости меня, милая, что нам опять приходится переезжать. Все никак не заживем спокойно. Ничего. Вот увидишь, все будет хорошо. Через денек другой проедем границу, и я куплю тебе самую большую и красивую куклу. Много сладкой воды, сахарной ваты, пряников. Что захочешь, – то и куплю. Да, ты и так мне почему-то никогда не жалуешься… Главное не переживай.
– А я и не переживаю.
– Ну и умница.
Связка ключей звенит в руке. Мы выбираемся на лестничную площадку и закрываем за собой дверь.
Во дворе, как всегда, пусто. Я открываю крышку багажника, компактно укладываю вещи и сажусь за руль. Мира запрыгивает на заднее сиденье. С утра ещё прохладно и меня успокаивающе обдувает ветер. Как можно тише проехав мимо гаражей, мы останавливаемся возле закрытых ворот. Не выключая мотор, я выхожу и открываю по очереди каждую створку.
За воротами мой любимый скупой пейзаж: голубой лоскут неба, давящий линией горизонта на белое полотно пустыни. Ничего лишнего. Как только мы выезжаем, я останавливаю машину.
Бензин.
Канистра с бензином осталась на тумбочке. Без неё можно застрять через пятнадцать минут езды. Самое главное, то, ради чего мы чуть не погибли, – так глупо забыто. Каждая капля на счету и раскидываться ими непозволительная роскошь – мне ничего не остаётся, как пешком вернуться за канистрой назад.
– Посиди здесь пару секунд – снимая ремень безопасности, говорю я Мире. – Сейчас заберу кое-что и вернусь.
Я громко хлопаю дверью и быстрой походкой устремляюсь обратно к дому, в котором мы жили. Дорога в неизвестном направлении, прочь из этого места, обещает быть долгой и неинтересной. С перекошенными знаками и плохо уложенным асфальтом.
Вновь наша квартира на четвёртом этаже. Бензин наглым образом находится именно на тумбочке.
Подходя к воротам, я вдруг замечаю, брошенный возле них мотоцикл.
Мой взгляд упирается в мужскую фигуру стоящую рядом с машиной. Я с ужасом осознаю, что оставил дочь совсем одну. Через мгновение этот странный тип несколько раз взмахивает каким-то предметом похожим на кусок трубы и рвётся внутрь салона. Громкий визг Миры режет меня изнутри. Я на ходу бросаю канистру, хватаю первый попавшийся камень и бью уродца в шею. Увидев, что он подкосился, ударяю его, что есть силы, в челюсть. Пытаюсь свалить его, чтобы он был не в силах встать, и яростно разрушаю его лицо, пока оно не превращается в кашу из показавшегося красного мяса и кожи. Закончив с ним, я мигом встаю и подбегаю к Мире, которая замерла лежа на песке и руками обхватываю сзади её голову и спину. Из затылка течёт кровь. Моя левая ладонь вся влажная.
– Мирочка, Мира…
Рот дочки остался открытым, запомнив страх и боль в момент ударов, а ноги завалились на бок. Я бросаюсь к машине и достаю аптечку. Аптечка оказывается полупустой. В бешенстве выплевываю маты, мечусь, не зная, за что браться в первую очередь. Вспоминаю, что ничего не соображаю в препаратах и стараюсь сделать хоть что-нибудь.
– Мирочка, пожалуйста, поговори со мной…
Я обреченно смотрю, как бледные руки Миры вянут с каждой секундой, постепенно теряют остатки воли. Как её глаза, все ещё наполненные внутренним светом, словно в стекле отражают проплывающие сверху облака, окончательно застывая преданностью и пониманием.
– Пожалуйста, прошу тебя, пожалуйста…
Кровь не останавливается. Мира умирает беззащитным цветком, сбрасывает лепестки один за другим. Я срываюсь на слезы и безостановочно рыдаю. Я кричу сквозь неё. Кричу в себя. Она молчит и меня покидает. Проваливается всё дальше и дальше к смерти, и я, совсем обезумев, впиваюсь пальцами в её плечи, обнимаю, как будто ей еще не поздно чем-то помочь, но все бестолку. Пытаюсь приблизиться к её губам, чтобы услышать хотя бы лёгкое дыхание. К груди, чтобы услышать стук сердца. Но ничего не слышу… Я подбираю под себя ноги и в отчаянии закрываю лицо ладонями. Дочка только беззвучно лежит и смотрит в небо.
Оppекlрi в зеькvvе
ЭКСТ. – ГОРОДСКАЯ УЛИЦА – НОЧЬ
На улицу из ночного клуба выходят два парня и две девушки. ГАРИК – загорелый парень в белой майке-борцовке, МЯСО – в белой рубашке без рукавов с цветочными узорами, ЛИЗА – мелированная девушка с пирсингом в носу и КСЮША – кудрявая темноволосая девушка в короткой чёрной юбке. Слышится музыка, за спинами парней и девушек виднеется неоновая вывеска клуба "3азеркалье".
Гарик показывает Мясу фото на телефоне.
ГАРИК
Глянь, это вон та рыжая. Которая на коктейли пропёрлась.
МЯСО
Да.
(улыбается)
Эту зайку я и сам бы хотел.
(смеясь)
А ты чо, думал своего вялого ей подогнать?
ГАРИК
(смеётся)
Сам ты вялый… Вылый у тебя в штанах. Мясо, тебя тёлки вообще боятся.
МЯСО
Они меня хотят, но боятся об этом сказать.
(смотрит на Лизу и Ксюшу)
Орлеанские девственницы, вы чего стоите и молчите? Куда втыкаете?
ЛИЗА
Мясо. Это ты втыкаешь. Своего маленького Вову втыкаешь нам в ухо.
КСЮША
(смеётся)
Да. В уши срёшь и срёшь.
МЯСО
Короче, Орлеанские девственницы. Идём ко мне. У меня ещё со дня рождения водки и вина много осталось.
ГАРИК
Ну, тогда лови такси и погнали.
КСЮША
Ой, да у него ничего там нет. Кого ты слушаешь?
МЯСО
Короче. Орлеанские девственницы. Вы идёте?
ЛИЗА
Ты бы за это время пока языком балаболишь уже бы такси поймал, Гарри на Феррари.
(смеётся)
КСЮША
(хохочет)
Ха-ха… Гарри на Феррари… Точно.
МЯСО
А зачем вам такси? Вы что бабки старые? Тут пройти триста метров. Будем идти заодно пивка попьём.
ГАРИК
Да вообще-то тут до нашего района далековато.
МЯСО
Ты вообще молчи Джессика Шматько…
(Лиза и Ксюша громко смеются)
…я знаю тут короткую дорогу. Через 20 минут на районе будем.
ГАРИК
Тебе делать нечего, Мясо? А не проще ли взять такси и доехать?
МЯСО
А тебе свежий воздушек не нравится? Тебе бы только свою грелку присадить на сиденье. А потом на стул. Ты пенсионер что ли? Или ты боишься, что кто-то тебя тут украдёт пока темно?
ГАРИК
Ой, да опять ты гонишь…
Мясо обнимает Ксюшу и Лизу.
МЯСО
Короче, мы как старые или кто?
КСЮША
Ой, ребят. Он прав. Ну чего мы как старые, пошлите, пройдёмся. У меня энергии после клуба много. Лиза пошли. Ну?
ЛИЗА
Ну ладно-ладно, пошли. Уговорили. Только Мясо. Не дай Бог, ты нас заведёшь не туда. Или вообще куда-нибудь на чужую квартиру.
МЯСО
Ты да ну не ссыте, Орлеанские девственницы. Двадцать минут. Тут пройти всего ничего. Вы дольше базарите.
ГАРИК
Ну, пошлите?
КСЮША
Пошли.
Лиза, Ксюша, Мясо и Гарик спускаются по ступеням ночного клуба.
ЭКСТ. – ГОРОДСКАЯ УЛИЦА – МАГАЗИН – НОЧЬ
Четвёрка подходит к магазину и останавливается.
МЯСО
Постойте здесь. Всем по пиву?
КСЮША
Да. Все ведь будут.
МЯСО
Я быстро.
Мясо заходит в магазин. Лиза шепчет Ксюше на ухо что-то и та смеётся. Гарик не обращает на них внимания и смотрит что-то в телефоне. К Гарику, Ксюше и Лизе подходят ДВА ПАРНЯ.
ПАРЕНЬ №1
(Гарику)
Слышь друг. Девочками поделишься?
ПАРЕНЬ №2
(подходит вплотную к Ксюше)
Девчонки, поехали с нами? Любите быстро кататься?
КСЮША
Ребята идите куда шли.
ЛИЗА
Вообще-то мой парень сейчас выйдет из магазина.
ПАРЕНЬ №1
(указывая на Гарика)
Такой же, как этот?
Гарик стоит молча и никак не реагирует.
ПАРЕНЬ №2
Вы нормальных парней вообще видели?
ЛИЗА
Слушайте, ребята, мы с вами никуда не пойдём. Отвалите.
Из магазина выходит Мясо, держа в каждой руке по две бутылки пива. Парни видят крепко сложённого Мясо и незаметно уходят прочь.
МЯСО
(раздавая пиво)
Что это за типочки были?
ЛИЗА
Ты где так долго? Да они так подошли. Просто.
КСЮША
Гарик язык в жопу засунул. Даже не мог им ничего сказать.
МЯСО
(Гарику)
Слышь, олень, у тебя очко играет или что? Почему девчонки стоят, а ты молчишь? Это кто такие были?
ГАРИК
Да никто…
МЯСО
Ты да может тебе дать сейчас? А?
КСЮША
Ой, кто бы говорил. Пошли. Тут таких знаешь сколько ходит. Хорошо хоть ты с нами есть.
ГАРИК
А я?
МЯСО
А ты пупс дешёвый! Сегодня у меня выхватишь! За то, что район позоришь, на котором живёшь. Чёрт галимый!
ГАРИК
Мясо ты чего?
МЯСО
Ничего! Я тебе потом объясню кто ты и что ты. Пошлите. Не будем вечер портить.
Мясо, Гарик, Лиза и Ксюша отходят от магазина.
ЭКСТ. – ГОРОД – ПРОУЛОК – НОЧЬ
Компания идёт в полной темноте, освещая дорогу сотовыми телефонами. Ребята приближаются к узкому проходу между двумя домами.
МЯСО
Ну, вон проход. Тут пройдём и всё.
ЛИЗА
Мальчики, а не проще было вызвать такси вместо того, чтобы по куширям лазить как бичовки?
МЯСО
Не бойся, Орлеанская девственница.
(улыбается)
Здесь все маньяки уже спят. Я их уложил уже.
ЛИЗА
Мясо ты задрал. Ты кого это девственницей назвал?
Лиза бьёт Мясо в плечо кулаком. Мясо смеётся.
МЯСО
Короче, проходим по одному.