Вадим, как и в институте, почти сразу стал комсоргом своего отдела, а вскоре – и членом бюро комитета комсомола завода. А через полгода его пригласили в партком и предложили пойти работать директором районного отделения банка. Секретарь парткома сказал:
– Ты, Барков, хоть и недавно у нас, но проявил себя и специалистом, и организатором отличным. Лично мне ты очень нравишься – инициативный и дисциплинированный одновременно. Это достаточно редко встречается… Да, нам из райкома партии поступила разнарядка – укреплять партийными кадрами банковскую систему. Я знаю, знаю, что ты не коммунист, комсомольский возраст ещё не вышел. Но это исправимо: подашь заявление, примем тебя в кандидаты – этого будет достаточно! Образование у тебя самое подходящее, красный диплом. И твой начальник тебя характеризует, как очень перспективного экономиста. Подходишь по всем параметрам…
Партия сказала: "Надо!", комсомол ответил: "Есть!"… Так Вадим Барков стал директором районного банка. И сразу же получил отличную двухкомнатную квартиру в самом лучшем доме района – том самом, где располагался и его банк. На новоселье приехали Аллочкины родители. Теперь Тигран был весел, раскатисто смеялся, шутил. На зятя поглядывал с нескрываемым уважением и раскаянием: вот, мол, как я ошибался! Маленького Олежку бабушка и дедушка не спускали с рук…
Аллочка умерла внезапно, когда всё у них было так прекрасно: и высокое положение Вадима, как директора центрального городского банка, и трёхкомнатная квартира в центре, и здоровый, развитый, любящий сын… Все пятнадцать прожитых вместе лет они – муж и жена, – любили друг друга, как в свой медовый месяц. Она, после окончания института, ни одного дня не ходила на службу – Вадим к тому времени уже зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью. А потом его карьера вообще круто пошла вверх. Аллочка растила сына, вела домашнее хозяйство. Но даже и здесь Вадим не позволял ей переутомляться, всегда помнил о её больном сердце. Поначалу многое просто брал на себя – магазины, базар, уборка квартиры. Потом нанял домработницу. Нет, он ни в чём не мог упрекнуть себя! Но когда рыдал, прощаясь со своей любимой, своим "восточным цветком", казнил себя, вспоминая какие-то мелочи, какие-то эпизоды… Но он был не прав: врачи сказали – с таким пороком сердца, какой был у Аллочки, просто удивительно, что она прожила так долго. Она могла умереть мгновенно, в любой момент. Так, собственно, и случилось.
На похоронах Тигран Овсепян сказал своему зятю: "Ты был ей самый лучший муж. Как она была с тобой счастлива!"… Через два года родители Аллочки уехали жить в Соединённые Штаты. Вадим был в то время уже президентом коммерческого банка, и хотя старики уезжали из Еревана, он помог им без хлопот оформить все документы, открыл для них в банке Бостона счёт и перевёл приличную сумму денег. Этой зимой Олег не приезжал из Англии домой на каникулы: он летал в Бостон, навещал дедушку и бабушку…
Вскоре после того, как Вадим овдовел, в стране стали появляться коммерческие банки – первые ростки "ускорения" и "перестройки". Ещё существовала единая страна и правящий ЦК КПСС, но Барков тут же понял: коммунистический режим "перестраивается" на капиталистический. Поведение его друзей из верховных структур власти эту догадку подтверждало. Он ведь давно был вхож в самые верхи советской и партийной местной власти. И делами был связан, и дружбой с партийными руководителями города, профсоюзными лидерами, милицейскими и армейскими генералами. Совместные рыбалка-охота-пикнички, семейные праздники… Вот эти его друзья первыми стали оставлять свои такие, казалось бы, престижные посты, уходить в новые коммерческие структуры, баллотироваться в депутаты. И когда перемены грянули на полную мощь, кто остался у власти в новые времена? Да всё те же знакомые лица! Только из служебных машин пересели в собственные "Мерседесы", а из государственных дач переехали в собственные коттеджи и виллы, – куда там тем государственным до нынешней их роскоши! Среди них был и тот самый секретарь заводского парткома, который когда-то порекомендовал молодого экономиста Баркова на должность директора районного банка. Этот человек потом высоко поднялся по партийной лестнице и был среди друзей Вадима. Вот он-то и стал организатором первого в городе коммерческого банка, а в президенты взял человека, которому полностью доверял – Баркова. Были и другие совладельцы – тоже из числа старых знакомых.
Несколько подобных банков и страховых компаний разорились: кто не выдержал конкуренции, кто просто хотел сорвать куш побольше. Но банк Баркова набирал силу – очень внушительные оказались у него инвесторы и опытный президент. Через три года это был один из крупнейших банков в стране. Для Вадима такая интенсивная работа оказалась спасением. Она притупляла его непроходящую боль, и в какой-то момент он вдруг, с удивлением для самого себя, понял, что женщины вновь интересуют его. Понял, когда на рауте у мэра города его взгляд остановился на темноволосой стройной незнакомке. На какое-то мгновение сердце рванулось – показалось, что это Аллочка. Но он тут же понял: сходство есть только на первый взгляд – гибкая, темноволосая, большие тёмные глаза… Но нет, эта женщина совсем другая: спортивная, явно уверенная в себе, энергичная, с откровенно-заразительным смехом, общительная и кокетливая. Но оттого, что хотя бы на миг она напомнила ему жену, Вадим уже весь вечер поглядывал на незнакомку. Молодая и не просто красивая женщина, но и магнетически привлекательная! Впервые за последние годы ему страстно захотелось оказаться рядом с женщиной – именно с ней!
Здесь, на рауте, ему были знакомы почти все присутствующие, потому он вскоре уже знал: её зовут Ингой, она – ведущий специалист "Фонда Союза предпринимателей". Один общий знакомый, сожалеюще поцокав языком, протянул:
– Ох и хороша баба! Не для простых смертных, конечно! Похоже, её начальник её же и "пашет". – Сладострастно хохотнул. – Умеют же устраиваться люди: и вторая жена топ-моделька завидная, и любовница – хоть куда! А ведь сам-то – кошелёк с ушами, точно про него придумано!
Вадим знал президента "Фонда" – толстенький лысоватый живчик. Что ж… Перебегать дорогу другим было не в его правилах. Однако образ этой красавицы не ушёл из памяти. Инга, Инга… Он часто вспоминал о ней и думал: а ведь она тоже смотрела на него, явно смотрела! И когда вновь увидел её на открытии арт-салона, обрадовался. Кто-то, без всякого намёка с его стороны, стал рассказывать о ней: не замужем, гордая, всех отшивает. И своего начальника – первого. В этот момент Вадим увидел, что Инга смотрит на него, и вдруг она приподняла бокал с шампанским и словно чокнулась с ним на расстоянии. Он, не раздумывая ни секунды, сделал ответное движение своим бокалом и двинулся к ней навстречу.
Она шла к нему через зал – невероятно красивая, в облегающем платье с чёрными и алыми разводами, с тёмными, нежно обрамляющими лицо волосами, лёгкой улыбкой и блестящими миндалевидными глазами… Такой Вадим навсегда запомнил Ингу. Такой он вспоминал её постоянно и сейчас, каждый день, минувший после похорон. Нет, она не останется не отомщённой! Может быть Костя и прав – смерть Инги случайна. Но Вадим хотел знать точно – на сто процентов! Именно тогда он и спросил сына о майоре милиции Кандаурове – человеке, два года назад пришедшем на помощь Олегу и его другу в самый критический момент. Барков интересовался подробностями той истории и знал, что майор Кандауров не просто выследил неуловимого убийцу, но по-настоящему талантливо вычислил его следующую жертву… Несколько дней Барков размышлял и, наконец, принял решение.
Глава 20
Прежде чем закрыть за собой дверь палаты, Викентий поднял руку со сжатым кулаком: "Держись, Миша, всё будет в порядке!" Михаил его жест понял, улыбнулся и кивнул. Он ещё был бледен и слаб от большой потери крови, но опасности для жизни уже не было. А врач, делавший операцию и курирующий раненого, уверенно сказал:
– Теперь ваш коллега будет быстро поправляться. А вот опоздай вы на полчаса… Вряд ли выжил!
Случилось всё три дня назад, в воскресенье. Подполковник Кандауров и капитан Лоскутов были не на службе, однако встретились как раз по служебным делам. Михаил Лоскутов приехал к Викентию домой, чтобы согласовать несколько небольших, но важных деталей по последнему делу, которое они, как обычно, расследовали вместе. Кандауров собирался в отпуск и хотел уже с утра в понедельник отправить всю документацию в прокуратуру. Спохватились, когда стали сгущаться сумерки.
– Всё, Вик, мне пора! – заторопился Лоскутов.
Его, в отличие от Кандаурова, дома ждали жена и дочка. Викентий вышел проводить, по пути, не удержавшись, они свернули к пивному ларьку, и, взяв по кружке, отошли к столику. Вечер был тихий, даже очередь не шумела. В это время и раздался хлопок – негромкий, никто почти не обратил на него внимания. Последнее время можно было свободно купить петарды, и подростки то и дело пускали их в ход – люди уже привыкли. Но Михаил и Викентий мгновенно поняли – это выстрел из оружия. Они переглянулись и, не сговариваясь, пошли в сторону легковой машины, припаркованной у обочины, чуть в стороне. Шли медленно, осторожно, ведь сами были не вооружены.
Мишину прикрывали кусты, они как раз обходили их, когда распахнулась дверца и оттуда, почти к их ногам, вывалился человек. Он стонал, держась за бок, пальцы и рубаху заливала кровь. Почти одновременно с другой стороны машины выскочили двое парней и бросились бежать. Один из них держал сумку.
– Мужики! – закричал Викентий, обернувшись к ларьку. – Скорее вызывайте скорую, здесь раненный! – Потом кивнул Михаилу: – Давай за тем, с сумкой!
Тот, как всегда, понял его с полуслова: обоих бандитов, побежавших в разные стороны, не поймать. Надо сконцентрироваться на одном, и если удастся его задержать, то второй никуда не денется! Тем более что один уже нырнул в тёмный и, скорее всего, проходной двор. Другой, держащий сумку, перебежал дорогу и помчался вдоль набережной реки, к небольшому скверу. Уже хорошо стемнело и он, наверное, думал, что скроется там. Но Викентий с детства жил в этом районе и отлично знал: за сквером – пустырь, с одной стороны которого проезжая трасса, с другой – река, а ближайший мост далеко.
– Мы его достанем, Миша! – крикнул он на ходу. – Только осторожнее, неизвестно, кто из них вооружён. А, может, оба!..
Чудом удавалось Кандаурову не упускать из виду еле заметный движущийся между деревьями силуэт. Но тут по трассе промчались одна из другой три машины, и фары чётко осветили беглеца. Он был совсем близко, затравлено оглянулся и вдруг остановился. Викентий ясно увидел: в руках у него обрез.
– Брось оружие! – крикнул он, отпрянув к дереву.
Но одуревший бандит тут же выстрелил на голос… Скорее всего, он даже не целился, а попал в Лоскутова, слегка приотставшего, случайно. Викентий услышал крик, увидел, как Михаил падает, в два прыжка настиг бандита, страшным ударом свалил его, а выпавшим обрезом оглушил по голове. Бросился к Мише, увидел, что тот пытается приподняться и что правое плечо его залито кровью.
"Правое… Не смертельно!" – мелькнула мысль.
Он тут же сдёрнул с себя рубаху, скомкал её, приложил к ране.
– Зажми, держи покрепче, если можешь! Я сейчас! Старайся не потерять сознание!
Кандауров метнулся к трассе, стал, раскинув руки, посередине. На него уже мчался легковой автомобиль, отчаянно визжа тормозами. Но разъярённый шофёр, распахнувший дверцу, не успел ничего сказать – полуголый возбуждённый человек жёстко бросил ему:
– Я подполковник милиции! Там – мой раненый коллега. Пошли со мной!
Вдвоём они принесли Михаила, уложили его на заднее сидение. Именно в этот момент Лоскутов и потерял сознание. Кандауров сказал шофёру:
– Везите в госпиталь, на улицу Брусилова. Знаете? Это недалеко. Но всё равно торопитесь! Оттуда позвоните по 02. Скажите: подполковник Кандауров в сквере у набережной – вообщем, опишите это место, – караулит задержанного вооружённого бандита. Пусть присылают машину.
Минут через сорок он уже и сам был в госпитале, сидел под дверью операционного зала. Пришлось ждать и волноваться довольно долго, но потом вышедший хирург сказал ему:
– Ранение сложное, но ваш товарищ выкарабкается. Однако опоздай вы на полчасика… Кто знает? Большая потеря крови…
Викентий, конечно, не стал с понедельника оформлять отпуск. Он сдал в прокуратуру все документы по делу убитого студента – они с Михаилом распутали его в прямом смысле "по горячему следу", и суток не прошло. Никогда за всё время службы Кандаурова в уголовном розыске не происходило столько бессмысленно-жестоких убийств, как в нынешние годы! Вот, хотя бы это, последнее… Несколько парней возвращались с ночной дискотеки. Хорошие ребята, студенты, и ушли не поздно. Сергей, один из них, позвонил матери, сказал: "Не волнуйся, уже возвращаюсь". Взяли такси, поехали. Развезли троих по домам, Сергей ехал последним. В ту неделю стояла сильная жара, и даже ночью не становилось прохладнее. Машина проезжала мимо продуктового киоска – сейчас их много появилось по городу, работали и по ночам, – парень попросил таксиста остановиться, вышел, купил бутылку пива. Подошёл, сказал шофёру: "Я тут уже недалеко живу, пройдусь пешком". Расплатился и пошёл в сторону моста, прихлёбывая из бутылки. Это было последнее, что видел водитель машины.
Рано утром из ближайшей многоэтажки – а это был район нового жилого массива, – мужчина с бидоном стал спускаться в ров, к роднику. Днём сюда ходило много людей, выстраивались очереди, чтобы набрать бьющую из земли чистую водичку. В шесть утра ещё никого не было, он шёл один и у опоры моста увидел окровавленное тело молодого человека. Подполковника Кандаурова и капитана Лоскутова подключили к районной бригаде, потому что у них уже лежало поступившее по телефону в четыре утра заявление от женщины: сын не доехал домой. Убитого Сергея опознали мать и друзья, причём ребята утверждали, что он ехал именно домой, не собираясь никуда больше заходить…
Кандауров с Лоскутовым, прибыв на место преступления, сразу обратили внимание: ближе всего находятся пять шестнадцатиэтажных домов, дальше – широкая трасса, и снова – многоэтажки. Но трасса как бы разделяет районы, там, с той стороны, тоже есть мост и ров. А здесь – вот эти пять домов… Служебная овчарка тоже повела именно к этим домам, к двухэтажному корпусу детского садика, зажатого между ними. Там, в одной из беседок, обнаружились следы ночного пиршества – водочные бутылки, смятые разовые стаканчики. Кандауров дал задание участковым инспекторам и розыскникам: искать пьяную компанию. И он сам, и капитан Лоскутов тоже пошли по домам, опрашивать людей. Именно Михаилу дежурная старушка из одной многоэтажки сказала: "Вчера у Юрки гуляли день рождения. Ночью выходили куда-то, злые, нехорошие! Я им сказала, чтоб не шумели, людей не будили, так они… Ох, говорить даже стыдно! Потом только утром вернулись, и сейчас ещё там, всё пьянствуют! Родители-то Юркины уехали на дачу – пусть, мол, молодёжь сама празднует. Разве можно, ведь мальчишки ещё совсем!.."
Когда оперативники зашли в квартиру с незапертой дверью, увидели: несколько парней в полной отключке – кто на полу, кто на диване. Лоскутов помахал ладонью перед носом:
– Чуешь, Вик, запашок? Тут не только пили, планчик курили, это точно!
У двух спящих парней на светлых джинсах сразу разглядели рыжие пятна крови. В соседней комнате, на кровати, в невменяемом состоянии лежал сам именинник Юрка. У него в крови были не только штаны. Когда Викентий наклонился над ним, увидел на рубахе кровавый отпечаток ладони…
Четверо пьяных, накурившихся анаши парней увидели одиноко идущего через мост молодого человека. Он им просто не понравился… Сергей был спортсменом и старше этих семнадцатилетних молокососов, отбивался, но их было четверо. Когда его, забитого ногами и потерявшего сознания, отволокли под мост, Юрка достал складной нож. Озверевшие, уже не люди, они били студента ножом по очереди, потом ещё долго отмечали свою "победу" в детском садике.
… Хорошо, что с Михаилом всё обошлось. Наверное, есть смысл всё же именно сейчас взять отпуск – ведь они всегда работали на пару. А за месяц, глядишь, Миша совсем поправится, выйдет на работу…
Кандауров плотно прикрыл дверь палаты, оглянулся. Так и есть – Антон сидит за столиком дежурной медсестры, развлекает девушку! Он на неё сразу "положил глаз", как только они пришли в больницу! Побыл немного в палате у Михаила, а потом оставил коллег одних. Викентий улыбнулся: что ж, капитан Антон Ляшенко человек холостой, симпатичный, молодой! Впрочем, годы уже к тридцати приближаются, пора подумать и о женитьбе. А медсестра – это хороший вариант, если учесть, что здоровье Антона подорвано Чернобылем. Внешне об этом ни за что не догадаться: эдакий обаятельный крепыш!
Они шли от госпиталя пешком к управлению, разговаривали.
– Я слышал, капитан, вы московских бандитов ведёте очень плотно. Ждёте "Носорога"?
– Да, есть сведения: через два дня он приедет из Крыма. Тогда всех и возьмём.
Не так давно капитан Ляшенко был переведён из угрозыска в отдел по борьбе с организованной преступностью. А сейчас он был одним из руководителей операции, завершающей очень громкое дело. Полгода назад вооружённая банда ограбила крупную фирму по обмену валюты: налетели внезапно, убили двух охранников, кассиршу, случайного прохожего. С места происшествия они скрылись, но оперативники сработали быстро и через несколько дней повязали и главаря Филимонова, и его "команду". Однако двое опытных бандитов тогда ускользнули и бесследно исчезли. А месяц назад очень похожий налёт случился в Москве. Там в перестрелке погиб и один бандит – был опознан, как бежавший харьковчанин. Вот тогда капитан Ляшенко и возглавил группу по разработке связей бывшей банды Филимонова. Вскоре вышли на некоего тренера по плаванью одного городского бассейна. У него в доме – новеньком двухэтажном строении, – уже жили, затаившись, четверо крепких парней. Их опознали приехавшие коллеги из МУРа: да, это те самые налётчики. Но не было главного – главаря банды по кличке "Носорог". Ловко установленный подслушивающий аппарат позволил узнать: "Носорог" скоро прибудет сюда же, из Крыма, вместе со своей любовницей…
Антон Ляшенко уже несколько дней почти не отлучался от пульта связи с группами слежения. Вот только в госпиталь, навестить Михаила. Они – "два капитана", – хоть и не работали в такой тесной связке, как Кандауров с Лоскутовым, но крепко дружили.
– А вы, Викентий Владимирович, напрасно отказались перейти в наш отдел! Здесь совсем не тот разворот, и массшабы международные, и техническая оснащённость. Да и операции просто захватывающие! Для вашего опыта как раз…
Кандауров скупо улыбнулся:
– Я человек простой, простодушный. Мне поймать убийцу-одиночку – больше ничего не надо.
Антон засмеялся:
– Да уж, простоты необыкновенной!