Последовал обмен восклицаниями и взглядами. Пол развернулся и грозно воззрился на Джонни Эрроу. Луиза Таттл протянула руку к мужу. Доктор Буль заявил авторитетным тоном:
– Возражаю! Как лечащий врач, я хочу услышать, на чем основано такое решение.
Вульф кивнул:
– Разумеется, доктор. Ваше требование справедливо. Полиция тоже захочет узнать, чем я руководствовался. Интересно это и всем, кто здесь сидит. Считаю, что проще всего будет, если я прямо сейчас, в вашем присутствии продиктую письмо инспектору Кремеру из отдела убийств и свое заключение. – Он обвел всех взглядом. – Убедительно прошу не перебивать меня. Если возникнут вопросы, я отвечу на них, когда закончу диктовку. Арчи, твой блокнот, пожалуйста. Сначала письмо мистеру Кремеру.
Я крутанулся на кресле, чтобы взять блокнот и ручку, возвратился в исходное положение, закинул ногу на ногу и устроил блокнот на колене. Так я мог писать, не упуская из виду наших гостей.
– Готово! – сказал я боссу.
– "Уважаемый мистер Кремер, считаю необходимым привлечь Ваше внимание к обстоятельствам смерти некоего Бертрама Файфа, скончавшегося в ночь на прошлую субботу в "Черчилль тауэрз". В подтверждение своего мнения прилагаю запись бесед с семью лицами, а также заключение по результатам расследования, проведенного мною. С уважением".
Он направил на меня палец.
– Подготовишь записи бесед и личные данные. Из заключения тебе будет понятно, что́ нужно включить, а что не нужно. Заключение напечатай на моем бланке, в обычной форме. Все ясно?
– Все.
Вульф откинулся в кресле и сделал глубокий вдох.
– "Заключение. Поскольку трое из причастных к делу лиц, включая усопшего, носят фамилию Файф, я буду называть их по именам. Подозрения Пола относительно подмены морфина можно отбросить, как мне кажется. Крайне маловероятно, что кто-то из посетивших в тот день номер отеля принес с собой отраву, столь схожую по виду с таблетками морфина, что опытная сиделка не заметила подмены. Один из фигурантов, владелец аптеки Таттл, в принципе мог располагать подобными таблетками, приобрести их или изготовить, но в таком случае пришлось бы допустить, что он предвидел возможность подмены, а это маловероятно".
– Это просто смешно, – провозгласил доктор Буль. – Любое ядовитое вещество, упомянутое в фармакопее, вызвало бы характерные симптомы, которые я обязательно заметил бы.
– Сомневаюсь, доктор. Это преувеличение, и не советую вам повторять его со свидетельской трибуны. Я просил не перебивать меня. Арчи?
Ему требовались три последние слова из продиктованных, и я напомнил ему:
– "А это маловероятно".
– Угу. "После проверки, проведенной мистером Гудвином, я признал версию о подмене морфина химерой воспаленного воображения Пола. Я бы счел химерой и все это дело, если бы не одна загвоздка – грелки". Абзац.
"Я пришел к выводу – и, уверен, Вы согласитесь с ним, учитывая все обстоятельства, – что грелки были уже пусты, когда Пол заметил их в кровати брата. Меня это озадачило. После ухода сиделки ночью кто-то вынул грелки из постели, опорожнил их и положил обратно. Что может быть причиной столь странных действий? Нельзя было просто отмахнуться от этой загадки. Она беспокоила меня. Я послал мистера Гудвина в Маунт-Киско, чтобы он расспросил родственников покойного о морфине, но этот опрос был простой формальностью. Требовалось найти какое-то объяснение тому факту, что грелки были пусты. Я рассматривал его со всех возможных точек зрения, примерял ко всему, что рассказывали мне участники событий, и в конце концов нашел объяснение, опираясь на две подсказки. Первая – это ответ на вопрос, какой цели могли служить пустые грелки в постели больного человека. А вторая – тот факт, что глава семейства Файф также умер от пневмонии после того, как кто-то открыл окно и впустил в комнату зимний холод. Открыл окно к смерти, так сказать. Этот вопрос и это обстоятельство натолкнули меня на одну мысль". Абзац.
"Я сделал три телефонных звонка…" Нет. "…четыре телефонных звонка. Сначала я позвонил управляющему магазина "Шрамм" на Мэдисон-авеню и спросил, как там упакуют две кварты мороженого в жаркий летний день для покупателя, которому предстоит довольно долгая поездка на автомобиле. Управляющий сказал, что мороженое обычно кладут в картонку, которую помещают в картонную коробку на слой сухого льда и обкладывают сухим льдом по бокам и сверху. По словам управляющего, такова их неизменная практика. Потом я связался с доктором Волмером, который живет по соседству, и, следуя его совету, позвонил представителю фирмы, производящей сухой лед. От этого последнего я узнал, что, во-первых, несколько фунтов сухого льда, помещенных под одеяло на грудную клетку человека существенно понизят температуру его тела, возможно даже до значений, критических для больного пневмонией. Во-вторых, только контрольный эксперимент способен показать, приведет ли это критическое понижение температуры тела к летальному исходу. В-третьих, сухой лед вызывает ожоги на коже даже через одежду, так что при контакте с ним на кожных покровах останутся заметные следы. В-четвертых, идеальной прокладкой между льдом и телом, позволяющей избежать ожогов, могут служить резиновые грелки. И наконец, я позвонил…"
– Это же какая-то фантастика, – перебил доктор Буль. – Чистая фантастика.
– Согласен, – признал Вульф. – Однако мне и надо было объяснить нечто фантастическое. Абзац. "Наконец, я позвонил Дэвиду Файфу и пригласил его к себе. Моей следующей задачей было выяснить, что́ стало с мороженым. Гипотеза, которую я строил, оказалась бы беспочвенной, если бы мы узнали, что в воскресенье упаковка с мороженым оставалось нетронутой. Когда мистер Гудвин позвонил мне из Маунт-Киско, я попросил его уточнить этот вопрос. Он задал его Полу, мистеру и миссис Таттл, мисс Горен и мистеру Эрроу, и все они заявили, что ничего не знают о мороженом. Еще он…"
Высокий пронзительный голос Луизы Таттл заставил его смолкнуть:
– Это неправда! Я сказала ему, что в воскресенье видела мороженое в холодильнике!
Вульф качнул головой:
– Вы сказали, что видели большой бумажный пакет и предположили, что в нем лежит мороженое. Вы не заглядывали внутрь пакета. Вы не видели сухой лед. – Он не сводил с нее внимательного взгляда. – Или видели?
– Не отвечай, – вдруг приказал жене Таттл.
– Вот как? – Вульф приподнял брови. – Неужели мы уже достигли той стадии, когда опасно отвечать? Так видели вы лед, миссис Таттл?
– Нет! Не видела!
– Тогда я продолжу. Арчи?
Я напомнил ему:
– "…мороженом. Еще он…"
– Да. "Еще он заехал в отель и осмотрел холодильник в номере. Мороженого там не было. Дэвида я сам спросил о мороженом, и он сказал, что ничего о мороженом не знает. Итак, моя гипотеза обретала плоть и кровь. Кто-то действительно что-то сделал с мороженым и скрывал это. Если сухой лед использовали так, как я предположил, то есть чтобы убить больного пневмонией, то доказать это будет невозможно, поскольку сухой лед испаряется бесследно, а значит, мое предположение так и осталось бы не более чем предположением. Следовало зайти с другой стороны, что я и сделал, задав определенные вопросы Дэвиду Файфу и вызвав известного Вам Сола Пензера". Абзац.
"Из прилагаемых записей видно, что беседы с участниками событий придавали верное направление ходу наших мыслей. Берта Файф подозревали в убийстве отца, судили и оправдали. Ему не понравились показания сестры и братьев во время суда, а главным пунктом защиты было алиби, предоставленное его другом Винсентом Таттлом. Таттл заявил тогда, что они с Бертом играли в карты в пансионе, где оба снимали комнаты. Как сказал мистер Эрроу, Берт приехал в Нью-Йорк вовсе не по делам бизнеса, а потому, что, говоря словами мистера Эрроу, ему не давало покоя прошлое. Сам Эрроу чист от подозрений, так как ночь с субботы на воскресенье провел в полицейском участке. Вы не пропу́стите и другие значимые моменты, самым показательным из которых я считаю то обстоятельство, что Берт не только посетил пансион, где снимал комнату двадцать лет назад, но, узнав, что бывшая хозяйка пансиона поселилась в Покипси, отправился к ней туда. Как Вы увидите из записи моего разговора с Дэвидом, состоявшегося днем ранее…" Я дам тебе эту запись, Арчи. "…Берт прожил в ее пансионе совсем недолго, около двух месяцев, и вряд ли за этот период успел так привязаться к владелице, чтобы настойчиво искать ее двадцать лет спустя. Логично допустить, что им двигал иной мотив". Абзац.
"Во время вчерашней беседы с Дэвидом я получил еще одну подсказку – она прозвучала в его ответе на один из моих вопросов. После смерти его матери отношения отца с детьми не складывались. Он выгнал Берта из дома и велел больше не показываться ему на глаза, с Дэвидом и Полом также не ладил. Он не разрешил дочери выйти замуж за молодого человека по имени Винсент Таттл, в то время работавшего продавцом в местной аптеке, и запретил ей встречаться с ним. После смерти отца Луиза и Таттл поженились и позднее купили ту самую аптеку на деньги, унаследованные от отца. Из предыдущих бесед мне уже было известно, что после смерти главы семейства его состояние поделили поровну между детьми".
Вульф повернул голову к аптекарю:
– Прежде чем я продолжу, мистер Таттл, не могли бы вы ответить на два-три вопроса? Это правда, что за день до болезни Берт говорил при вас, что разыскал миссис Доббс – хозяйку пансиона, где вы оба в свое время снимали комнаты, – и побеседовал с ней?
Таттл провел языком по губам.
– Да вроде бы нет, – хрипло ответил он и, откашлявшись, добавил: – Я ничего такого не помню.
– Но он же рассказывал, Винс, и это было при тебе! – воскликнул Дэвид. Он посмотрел на Вульфа: – Вчера я говорил вам.
– Знаю. Я проверяю его память. – Затем Вульф обратился к Полу: – А вы помните это?
– А как же. – Пол смотрел на Таттла, хотя обращался к Вульфу. – Еще как помню. А в другой раз Берт говорил, что снова поедет к ней, как только выздоровеет.
Вульф крякнул.
– Вас я не буду спрашивать, миссис Таттл. – И он опять сосредоточил внимание на супруге Луизы. – Другой вопрос: где вы были вчера вечером с шести до десяти часов?
Это совершенно сбило Таттла с толку. Он не ожидал такого поворота и был застигнут врасплох.
– Вчера вечером? – промямлил он.
– Да. С шести до десяти. Чтобы освежить вашу память, напомню, что мистер Гудвин приезжал вчера в вашу аптеку расспросить вас и вашу супругу о мороженом и отбыл примерно в пять тридцать.
– Моя память в порядке, – заявил Таттл. – Но я не обязан отвечать на ваши вопросы. Я не обязан отчитываться перед вами.
– То есть вы отказываетесь отвечать?
– Вы не имеете права меня расспрашивать! Вас это не касается.
– Прекрасно. Я всего лишь подумал, что у вас есть право ответить мне. Арчи?
Поскольку диктовка прерывалась надолго, я зачитал ему из блокнота не три последних слова, а больше:
– "…что после смерти главы семейства его состояние поделили поровну между детьми".
Вульф кивнул:
– Абзац. "Как видно из записи моей беседы с мистером Эрроу, это от него я узнал, что Берт рассказывал родственникам о своей встрече с хозяйкой пансиона. Вчера Дэвид подтвердил слова Эрроу и назвал имя той женщины – миссис Роберт Доббс. Во время диктовки заключения это же подтвердил и Пол. Безусловно, было очень желательно узнать, чего Берт хотел от миссис Доббс. И поскольку мистер Гудвин мог понадобиться для иных поручений, я позвонил Солу Пензеру и попросил прийти, после чего отправил его в Покипси. Дэвид не знал адреса миссис Доббс, и мистер Пензер не сразу смог отыскать ее. Только к десяти часам вечера он оказался возле дома, где она проживает у своей замужней дочери. Когда он приблизился к двери, из дома вышел мужчина и спросил мистера Пензера, кого тот хочет видеть. Как вы знаете, мистер Пензер – человек в высшей степени чуткий и сообразительный. В ходе поисков он выяснил, что зятя миссис Доббс зовут Джим Хитон, и потому ответил, что пришел к мистеру Хитону. Мужчину такой ответ устроил, и он ушел. Позднее, докладывая мне о результатах, мистер Пензер описал его, и описание полностью соответствовало внешности Винсента Таттла. В настоящий момент они оба находятся в моем кабинете, и мистер Пензер опознаёт мистера Таттла как мужчину, который вышел из дома миссис Доббс прошлым вечером". – Вульф глянул в дальний угол кабинета: – Сол?
– Да, сэр. Ответ утвердительный.
– Мистер Таттл, не хотите ничего сказать?
– Нет.
– Думаю, вы поступаете разумно. – Босс повернулся ко мне: – Абзац. "Перед тем как продиктовать предыдущий абзац, я спросил мистера Таттла, где он был вчера вечером, и он отказался отвечать. К заключению я прилагаю также краткое содержание беседы мистера Пензера с миссис Доббс. Должен признать, что конкретных сведений в ходе этой беседы получено мало. Миссис Доббс не назвала имени человека, который перед этим покинул ее дом. Она не рассказала, зачем к ней приезжал Берт Файф. Она не захотела обсуждать то, что произошло морозной зимней ночью двадцать лет назад. Разумеется, сразу возникают очевидные предположения. Возможно, алиби, предоставленное мистером Таттлом, было ложью, которую Берт не посмел опровергнуть. Возможно, миссис Доббс знает, что алиби ложное. Возможно, в ту непогожую ночь из пансиона отлучался Таттл, а не Берт, и миссис Доббс это также известно. Возможно, Таттл ходил к дому Файфов, и Луиза впустила его, а он подсыпал снотворное в ее горячий шоколад, чтобы позднее вернуться и открыть окна с улицы. Я не обвиняю его, но все эти предположения говорят сами за себя. Меня наняли не для того, чтобы найти улики, изобличающие убийцу, а для того, чтобы решить, следует ли обратиться в полицию, и я, опираясь на вышеперечисленные причины, считаю, что да, следует. Сегодня утром я звонил Вам и предлагал, чтобы Вы обратились в полицию Покипси с просьбой приставить охрану к миссис Доббс. Я пообещал Вам вскоре объяснить, почему это необходимо. Теперь Вы знаете почему". Абзац.
"Остаются вопросы, связанные со смертью Берта Файфа. Вот один, лишь в качестве примера. Если допустить, что Винсент Таттл, опасаясь быть изобличенным в прошлом преступлении, вновь помог пневмонии убить человека и применил на сей раз сухой лед вместо распахнутого окна, то почему он в ту ночь оставил в холодильнике бумажный пакет, предположительно с мороженым? Если ответа от мистера Таттла Вы не получите, то попытайтесь ответить сами. Возможно, он просто не знал, что в буфетной есть мусоропровод. А когда обнаружил его, по-видимому в воскресенье днем, то при первой возможности выбросил туда пакет. Что же касается сухого льда, то следов он не оставляет, так что вещественных доказательств Вы не найдете и должны будете положиться на оценки и выводы экспертов, как сделал я. Само собой, Таттл не наполнял грелки кусочками льда. Мягкие пустые грелки он использовал как прокладки, чтобы избежать контакта льда с кожей. Вероятно, эксперты скажут Вам, сколько времени требуется, чтобы мелкие кусочки сухого льда полностью испарились, но эта цифра не так важна. Ведь мистер Таттл находился в апартаментах неотлучно, и у него была возможность избавиться от остатков льда – если что-то осталось – до того, как тело обнаружил Пол. Предоставляю Вам ответить как на этот вопрос, так и на остальные. Работу, для которой меня наняли, я выполнил, и надеюсь, у Вас не возникнет необходимости консультироваться со мной. Вся информация, которой я располагаю, прилагается к данному заключению".
Вульф положил ладони на подлокотники и обвел взглядом слушателей.
– Это все, – объявил он. – Я не хотел сначала излагать все вам, а потом повторять еще раз мистеру Кремеру. Вопросы?
Дэвид сгорбился в красном кожаном кресле, опустил голову и уставился в пол. При последних словах Вульфа он медленно выпрямился и так же медленно оглядел всех, одного за другим, пока его глаза не остановились на Вульфе. Когда он заговорил, было видно, что слова даются ему с трудом.
– Наверное, мне следует чувствовать раскаяние, но я не раскаиваюсь. Я всегда думал, что это Берт убил отца. Я всегда думал, что алиби Винса было ненастоящим, что он солгал, чтобы спасти Берта, но теперь я вижу, что заблуждался. Без этого алиби Берта осудили бы, так что в каком-то смысле оно действительно спасло его, но оно спасло и Винса. Конечно, Берт знал, что Винс лжет. Он знал, что Винса не было рядом с ним в ту ночь. Но если бы он заявил об этом, если бы сказал, что Винс уходил на время, то разрушил бы свое алиби, а он боялся этого… И он не знал, что Винс убил нашего отца. Подозревал – может быть, но точно не знал. Теперь все понятно. Я даже вижу, какую роль играет во всем этом миссис Доббс. – Он нахмурил лоб. – Я пытаюсь вспомнить ее показания в суде. Она говорила, что не слышала, чтобы кто-то из них выходил. Но, может быть, на самом деле она слышала и даже знала, кто именно выходил. Но если бы она сказала, что тот или другой покидал пансион, то лишила бы Берта алиби, а она души в нем не чаяла, отца же нашего не любила. Его почти никто не любил.
Он собирался сказать еще что-то, но передумал, встал с кресла и спросил брата:
– Ты этого добивался, Пол? Ты догадывался об этом?
– Черт, нет! – вскинулся Пол. – Ты сам знаешь, кого я подозревал. И если этот толстяк прав насчет сухого льда… – Он вскочил на ноги и обернулся лицом к Джонни Эрроу. – Тогда почему это не мог быть он? У него же был ключ от двери! Я же не говорил, что знаю, как именно он это сделал! И если вы… эй, отстань!
Дэвид сделал шаг и схватил Пола за руку. Я уж подумал, что Пол собирается дать тумака старшему брату, но, очевидно, Дэвид знал его лучше, чем я. Он ничего не сказал, да это и не требовалось. Он просто потянул Пола за руку, провел его позади кресел, и они скрылись в прихожей. Сол пошел следом, чтобы проводить их.
– У меня вопросов нет, – произнес доктор Буль. Он встал и посмотрел сверху вниз сначала на Таттлов, потом на Вульфа. – Бог мой, прошло двадцать лет. Вы употребили выражение "окно к смерти". Да, определенно, одно такое окно вы открыли. – Он опять посмотрел на супругов. – Луиза, ты была моей пациенткой почти всю свою жизнь. Могу я быть тебе полезен? Как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке. – Она очень старалась не сорваться на визг. – Я не верю этому.
Буль открыл рот, чтобы ответить, но счел за лучшее промолчать, повернулся и ушел. Вульф сказал владельцу аптеки и его жене:
– Если и у вас нет вопросов, то можете идти.
Луиза, кусая губы, дернула мужа за рукав пиджака. Он глубоко вздохнул, положил ладонь ей на плечо и поднялся с кресла. Она тоже встала вместе с ним. Бок о бок они направились к двери. Их я тоже оставил на попечение Сола.
Когда Таттлы скрылись из виду, Вульф направил взгляд на парочку в заднем ряду и резко спросил:
– Ну? Навесил я на вас что-нибудь или нет?
Клянусь, они держались за руки, пока сидели, и не разняли рук, даже когда поднялись и пошли к столу Вульфа. Я и сам не прочь иногда подержаться за руки, но не на людях же? Казалось, Энн хочется заплакать, но она явно намерена была крепиться. Хорошо, что она держалась за левую руку Джонни, потому что правая ему понадобилась для другого дела. Остановившись напротив Вульфа, он протянул руку через стол и сказал:
– Уважаю.