Подобные списки не в первый раз попадали в руки старшего лейтенанта, но таким огромным он не был еще никогда. Нужно было хорошо побегать по разным точкам общепита, чтоб полностью выполнить заказ. "Хорошо генералу, – размышлял расстроенный Григорий, – на него все пашут, как рабы, – задаром. А Пронь тоже хорош, ишак, я сейчас пойду клянчить эти харчи, унижаясь, а он потом доложит генералу о проделанной работе и ещё получит поощрение". Природная лень, присущая Грише, и нежелание трудиться всегда подталкивало его на решение любого вопроса одним махом. Дробить список на равные части и собирать по разным местам – это не для него. "Все сразу и в одном месте", – решил он для себя, отправившись в самый крупный продмаг города, где частенько инспектировал кафетерий и прекрасно знал заведующую магазином.
Роза Израилевна, женщина неопределенного возраста, бессменно руководила универсамом "Центральный" со дня его открытия (злые завистники утверждали, что это произошло еще до революции 1917 года), чем очень гордилась. Опыт работы в торговле помог ей продержаться на плаву в сложные времена эпохи развитого социализма, потом в ещё более сложное время смены общественно-экономической формации, пережить несколько новых форм собственности от коллективной до частной, и теперь предприятие, возглавляемое ей, по праву считалось одним из самых процветающих и прибыльных. Несмотря на то, что фискалы всех мастей ходили в "Центральный" как по святую воду, она умело находила общий язык со всеми, хотя и наглеть никому не позволяла.
Гриша долго не мог определиться с моделью своего поведения: требовать – глупо; просить – стыдно; предлагать какие-то взаимовыгодные условия – так нечего предложить. В роли просителя он представлял себя плохо, но иного выхода не было. После традиционного приветствия Гриша неуверенно начал разговор:
– Роза Израилевна, к вам с серьезным делом.
– Шо случилось, Гришенька? На вас нет лица, ой, вы такой бледный, как алюминиевая кастрюля!
– Роза Израилевна, мне нужна ваша посильная помощь в решении этого вопроса, – он протянул список.
– Шо это? – удивленно спросила заведующая, пробежав глазами по списку. – Гришенька! Откуда такой аппетит? Вас шо, выгоняют из органов?
– Не, с чего вы взяли? Спасибо Господу, у меня все хорошо.
– А впечатление такое, шо вы узнали о своем близком увольнении и решили срубить напоследок по-взрослому.
– Та не то, поверьте, мне очень надо, и не для себя, помогите мне в этом вопросе и я забуду к вам дорогу, обещаю, навсегда.
– Гришенька! Мне кажется, я вас понимаю. Я тоже сижу в маленькой лодочке и ловлю рыбку в тихой гавани. Хватает, шобы покушать и завялить на черный день. Хочется, конечно, выйти в открытое море и поохотиться на крупную рыбку, но там штормит частенько и можно утонуть. Там даже большие корабли идут порой ко дну, а про маленькие лодочки и говорить не приходится. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Не совсем. При чем тут рыба, к чему вы клоните?
– Я хочу сказать, Гришенька, что вы хотите откусить слишком большой кусок от пирога, а это опасно – можно подавиться, лучше кусайте по чуть-чуть и жевать легче, и опасность подавиться меньше!
– Вы не поняли! Я предлагаю по-хорошему договориться, шоб всем хорошо было. Вы помогаете мне, а я стану вашей "крышей"! "Один хрен тут жрать нечего", – прикинул Самосвалов.
– Это ты не понял! – в одно мгновение Роза Израилевна резко перешла на "ты", поменяла тон и изменилась в выражении лица до сурового, – если не понимаешь аллегорий, скажу тебе прямо: нихера ты не получишь! Обнаглел совсем! А если мне надо будет, чтоб тебя уволили, поверь – уволят!
"Старая сука! Сдаст. Сдаст, как стеклотару", – стрельнуло в голове у Гриши.
– Вы думаете, то я себе на свадьбу собираю? То все не мне, то в генерала день рожденье, а такие как я обеспечивают праздник! – выпалил он на одном дыхании.
– У генерала?
– Ну да, тож не у меня!
Роза Израилевна на мгновение задумалась.
– Ладно, присылай к обеду машину. Все получишь.
Вечером того же дня, уже получив и передав товары, Самосвалова неожиданно вызвал к себе генерал. "Наверное, благодарить будет. Ого, как быстро", – размышлял Гриша. Войдя в кабинет начальника МВД области, старший лейтенант доложил о прибытии и вытянулся по стойке смирно. Здесь уже стоял с виноватым видом майор Пронь, генерал перевел взгляд на Гришу.
– Ты мне скажи, Самосвалов, ты шо, дебил? Или просто придурок, – неожиданное начало просто обескуражило Григория, – я тебя, идиота, посылал в "Центральный"? Ты какого хрена там сказал, шо ето я тебя послал? Ты знаешь, что хозяин универсама бывший прокурор, мой давнишний приятель? Он мне звонит и говорит: "Иван Сергеевич, если вам что-нибудь надо, звоните прямо мне, незачем этого ишака Самосвалова присылать!"
"Звездец", – последнее, о чем успел подумать Григорий перед протяжным тепловозным гудком, который теперь раздавался в его голове вместо мыслей.
– А я дупля не отбиваю, о чем это он. Оказывается, мой подчиненный ходит по продмагам и от моего имени людей обирает. И кто? Какая-то шавка Самосвалов! Да я тебя сгною, дубок маринованный! Шакал вонючий! Подставить хочешь? А ты, Пронь! Специально себя нулями окружил? Думаешь выглядеть умнее? В общем так! Завтра чтоб ноги его в милиции не было!
Конфликт, конечно, удалось загладить. Седовласый Пронь оценил Гришино молчание и уговорил генерала не торопиться с наказанием. Более того, в скором времени Самосвалова повысили до заместителя начальника отдела, естественно, после ухода Ивана Сергеевича на пенсию. Урок пошел на пользу, с тех пор Григорий никогда не ссылался на высокопоставленные особы в своей работе, если что, он многозначительно поднимал указательный палец вверх и, тыча им в потолок, говорил: "Это нужно не мне, это нужно туда".
Свой первый день работы замом Гриша запомнил навсегда. Никогда ещё в жизни ему не приходилось получать таких лёгких денег. В дверь его нового кабинета вошёл молодой человек крепкого телосложения.
– Извините! Можно войти? – робко спросил посетитель.
– Вы уже вошли, – крайне недружелюбно разрешил новоиспеченный заместитель начальника.
Молодой человек подошёл к столу, сел без приглашения и ничего не говоря, протянул почтовый конверт Самосвалову.
– Я не принимаю жалобы, пожалуйста, зарегистрируйте в установленном порядке, – Грише показался неприятным этот человек.
– Это лично вам, – сухо произнёс гость.
Самосвалов приоткрыл конверт, оказавшийся незаклеенным, заглянул вовнутрь и тут же брезгливо отбросил его на стол. Содержимым конверта оказались десять стодолларовых купюр.
– Шо це? Вы кто такой? Шо вам надо?
– Меня зовут Анатолий Зиновьевич Шухер, – предпринял попытку объяснить молодой человек, но возбуждённый Гриша перебил его.
– Я вас не знаю!
– Я буду приносить вам каждый месяц такой конверт, если вы и дальше не будете меня знать.
– Не п-понял!
– Мы с братом на гаражном массиве возле локомотивного депо размешиваем пищевой спирт с родниковой водой и добавляем глюкозки. Потом разливаем в бутылки, закатываем крышку, клеем этикетку, ну и так далее. Мы решили, шо лучше сразу договориться с вами, чем потом вы будете искать нас. Нет! Если вы, конечно, против, то мы вас поняли, и меня тут не было, я вам ничего не говорил.
– И много вы там закатываете? – спросил Самосвалов, делая акцент на последнем слове. Его, естественно, интересовали масштабы подпольного производства.
– Ой! Я вас прошу, сколько можно закатать в одном боксе? Пару ящичков в день. И реализуем не здесь, а в близлежащих сёлах.
"Хорошо быть близко к начальству, – Гриша успокоился, и в его голове появились мысли, анализирующие свое нынешнее положение, – это мне пока мелкие шавки носят, представляю, сколько носят большим командирам".
– Согласен! – громко и чётко произнёс новоиспечённый партнёр братьев Шухер, одновременно с этим уверенно переложив конверт в шуфляду своего стола, – можете спокойно работать, никто вас там искать не будет. Через месяц жду! Да! Ещё. Надеюсь, бокс арендованный? Не на своей фамилии?
– Ну шо вы? Григорий Николаевич! Меры безопасности у нас на высшем уровне. Мы же не маленькие дети!
– Ну и отлично! До встречи через месяц.
В последствии оказалось, что это далеко не единственный пример коррупционной схемы горе-бизнесменов и нечистых на руку фискалов. Самосвалов сам закрывал глаза на всевозможные подпольные цеха, и умело отводил взгляд начальства. Такие отношения ему казались справедливыми – люди сами несут деньги, значит не надо никого искать, ловить и доказывать. А не взять у них деньги нельзя, иначе они пойдут к шефу и предложат ему, конечно, чуть больше – всё же шеф, а тот обязательно возьмёт и оставит заместителя с носом. Всё же определённый процент от каждой своей сделки Гриша добросовестно носил "наверх". Или, как сам любил шутить: "Я хорошо знаю таблицу деления".
Исполнительный, рьяный служака в скором времени сменил своего шефа на должности начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Детская мечта практически сбылась – большой начальник в крупном городе. Но Самосвалов не считал эту должность венцом своей карьеры, а всего лишь ступенью для ещё более высокого взлёта. Правда, ещё и местом для существенного изменения своего материального и жилищного положения в лучшую сторону, конечно. Гриша очень смутно представлял себе, кто такой Оноре де Бальзак, но знаменитую цитату из его произведения: "В основе любого богатства лежит преступление", – поддерживал полностью. Девизом своей деятельности он выбрал уже подзабытый коммунистический лозунг об экспроприации экспроприаторов. Впрочем, марксистская терминология для него была пустым звуком, поэтому больше нравилось простое ленинское "Грабить награбленное". Он придумал себе имидж шефа с вечно недовольным выражением лица, замученного работой, но в то же время всецело отдающего себя своему ремеслу. Вверенный ему отдел работал без выходных, отгулов и праздников, словно бригада ударника коммунистического труда Стаханова. "Стая самосваловских шакалов", как прозвали их в народе, "рыскала", "копала", "вынюхивала" и, в конце концов, "высасывала из пальца" доказательства преступной деятельности юной ещё в те годы буржуазии. Впрочем, показатели по раскрываемости при этом оставались средненькими. Действия Самосвалова и товарищей в отношении малых предприятий пострадавшие расценивали как террор. Времена расцвета правового нигилизма в обществе и уверование сотрудниками отдела в собственную безнаказанность способствовали развитию уродливых отношений между бизнесом и властью.
Однажды Самосвалов вызвал к себе следователей Подлесного и Зайца:
– Так! Бойцы, я просил р-разобраться с этой, как её? А, фирмой "Интеграл". Разобрались?
– Ну, есть кое-что, – туманно ответил Подлесный.
– Давай конкретно. Шо вы там накопали? Кто директор?
– Директор у них еврейчик один, Костельман. Он же и один из учредителей "Интеграла", – уже уверенней продолжил свой доклад Подлесный.
– А кто ещё учредитель?
– Ещё двое, армян и татарин – Наири Варданян и Асхат Галиулин. Они замами числятся.
– Еврей, армян и татарин – учредители "Интеграла"? – не поверил услышанному начальник.
– Представьте себе, – утвердительно подтвердил Заяц.
– Н-нихера себе коктейль! Как же их жизнь свела в одну кучу?
– Они дружат ещё с институтских времён, вместе учились в одной группе, – продолжил Подлесный. – Сдружились на почве противостояния национальному большинству, они были единственными нацменами на потоке. Потом, по окончании попали в разные места. Галиулин очень быстро стал начальником конструкторского бюро на Радиозаводе, куда, естественно, и позвал своих однокашников. Так они вновь оказались вместе. Когда Радиозавод перестал нормально работать, все трое дружно рассчитались и учредили собственное предприятие. Здесь и работают по сей день.
– Ну и чем они там у себя занимаются? Хотя я себе представляю! Эти могут такого п-придумать!
– Если честно, то не всё понятно в их бизнесе…
– Шо значит не всё понятно? Ты следак или хрен знает шо? – грубо одернул следователя начальник.
– Схема такая, – продолжал Подлесный, давно привыкший к подобным выпадам, – закупают всякое разное: стройматериалы, лес, продукты питания, в общем, всякую всячину, и поставляют на атомные электростанции. У атомщиков денег нет, и они рассчитываются за это векселями. Причем, я так понимаю, очень щедро. Полученные векселя наша троица реализует предприятиям-должникам за электроэнергию, гораздо дешевле номинала и не за деньги, а опять за товары: телевизоры, холодильники, поливочные насосы и так далее, которые уже сами реализуют оптом.
– И шо в итоге?
– Тройной подъём! – опять вступил Заяц.
– То есть на один вложенный рубль три чистыми получают? – глаза Самосвалова округлились, – нихера себе! Так! И на чём м-мы м-можем их поиметь?
– Вот тут-то и непонятно, месяц назад их налоговики проверяли, ничего не нашли. По мелочам, пару штрафов, а так всё в порядке. Выходит, всё у них законно…
– Подлесный! Ты нормальный? У этой интернациональной банды тройной подъём, а ты говоришь, всё законно? Та я нутром чую, шо там полно криминала! А налоговикам на лапу дали, вот те и состряпали хороший акт. Надо их потрясти!
– Но у нас нет ничего против них. С чем пойдём? – засомневался следователь Заяц.
– Пойдём по старой схеме! Мы всё знаем, но пока даём им возможность самим помочь следствию. Может, кто и расколется. Главное, побольше страху нагнать! Может, на офисе чего найдём, денег наличных, к примеру. Одним словом – надо брать!
– Когда пойдём?
– Завтра! Инструктируйте оперов и утром нагрянем! Всех по разным кабинетам и допрашивать. Кто-то проболтается обязательно. Да, а кто там бухгалтер?
– Бабка какая-то, – ответил Заяц.
– Отлично! Бабки всегда боятся. Вот ты и пойдёшь её допрашивать. По ходу скажи, шо может сесть за чужие грехи, пусть лучше нам поможет, тогда свидетелем останется. Короче, пугни хорошенько.
– А если не найдём ничего? Они жалобу прокурору настрочат! По шее получим, – сомнения все же терзали Зайца.
– Такого еще не было! Обязательно найдем! А если найдём, то, как говорится, победителей не судят. Какого Федора строчить жалобу прокурору, если у тебя рыльце в пушку. Не будут они писать. Главное, сработать чётко.
Утро следующего дня руководители и рядовые сотрудники "Интеграла" запомнили навсегда. Немногие могут себе представить, как врываются на офис с мирно работающими клерками вооруженные милиционеры в чёрных масках и бронежилетах. В ужасном шуме, топоте, среди криков улавливаются чёткие команды:
– Всем оставаться на своих местах!
– Телефоны не брать!
– Не переговариваться!
В каждой комнате офиса выставляется часовой, внимательно следящий за выполнением приказов. Должностных особ разводят по разным кабинетам, где начинают грубо допрашивать. Захват, прозванный в народе "Маски-шоу", оказывал на простых людей такое психологическое воздействие, что отвечать даже на очень простые вопросы, связанные с личными данными, становилось сложно.
– Ваша фамилия Костельман? Вы здесь директор? – опытному Подлесному достался директор.
– Что всё это значит? Что происходит? На каком основании вы здесь допрос устраиваете? Кто вы такие, чёрт возьми? – негодованию испуганного директора не было предела.
– Моя фамилия Подлесный, я следователь отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Я думаю, вы догадываетесь, почему мы здесь и, наверное, хотите нам кое-что рассказать? Так сказать, добровольно.
– Понятия не имею, о чём вы! Ничего я не хочу вам рассказывать! А вот вы потрудитесь мне объяснить, на каком основании здесь находится рота вооружённых до зубов молодчиков?
– Ефим Натанович, не надо так нервничать. Никто вам допрос не устраивает. Пока, пока я хочу вас просто опросить. А эти люди осуществляют охрану меня и других сотрудников милиции. Вы же знаете, бизнесмены сейчас нервные пошли, иногда до рукопашной доходит, особенно когда улики пытаются уничтожить. Давайте перейдём к делу! Кто имеет, кроме вас, право подписи на накладных в вашей фирме? – произнеся эти слова, Подлесный аккуратно продублировал их в письменном виде на листке бумаги.
Ефим Натанович прекрасно понимал – в огромной куче дурацких вопросов будут спрятаны несколько очень важных. Но как определить, что интересует этих псевдоправоохранителей, что они ищут и в чём придумают обвинить? Он прекрасно понимал, что их общее с друзьями дело сейчас в шаге от пропасти. После таких подобных налётов фискальных органов многие частные предприятия попросту прекращали существование. В других комнатах происходило то же самое – "Самосваловские стервятники" допрашивали главного бухгалтера и партнёров Костельмана. Через два часа появился сам начальник отдела, с грустным выражением лица человека, уставшего от постоянной войны с расхитителями, уклонистами и прочими пиявками на здоровом теле государства. Скопировать эту гримасу не удавалось ни одному коллеге Самосвалова. Увидев его, Костельман погрустнел ещё больше.
– Я майор Самосвалов! Думаю, меня тут все знают!
Костельман утвердительно кивнул головой и отвернулся в сторону. Самосвалов, о котором по городу ходила слава бездушного выжимателя денег, для него был крайне неприятен.
– По итогам документальной проверки, п-проведенной на вашем предприятии недавно, мы провели несколько выездных проверок и выявили несколько интересных фактов. Если эти факты не подтвердятся, то мы с удовольствием принесём вам свои извинения. А вот если подтвердятся… – пугать директора с первых слов – это визитная карточка майора Самосвалова. Вообще, чувствовал Гриша себя в таких ситуациях прекрасно. Всеобщий страх, охватывающий должностных особ при Гришином появлении, сильно забавлял последнего. Пройдя поочередно все комнаты офиса, Самосвалов по выражению лиц своих подчинённых понял, что дело идёт туго. Он опять вернулся в кабинет Костельмана, молча поднял лист бумаги, в который Подлесный записывал свои вопросы и ответы Ефима Натановича, пробежал глазами по строкам и многозначительно произнёс:
– Шо-то ваши показания сильно отличаются от показаний вашего главного б-бухгалтера. Я вижу, н-не хотите сотрудничать. Хорошо! Не надо.
– Послушайте! Шо там может отличаться? Шо вы всё время вокруг да около? Скажите прямо, шо вам надо?