Панов дал отбой. Алексей уставился в свой блокнот и задумался. Мотив был у Сажина: завещание. У Голицына тоже вроде бы был. Нет жены - не надо просить развод. Но с другой стороны, нет жены - нет акций. Алиса - это журавль в небе. Срочно надо узнать, какие у них сейчас отношения?
Зебриевич… Алексей с досадой отбросил ручку. Вот кто темная лошадка! А ведь Зебриевич спустился вниз последним! И молчит как рыба. Либо сам убил, либо он - ценный свидетель. Который видел, кто именно убил Анжелику Голицыну.
Что до остального… "Отсекли всех лишних". А вот в этом Юрка Панов не прав. Среди этих лишних тоже могут быть ценные свидетели. Которые ныне рассеялись по Галактике, словно звездная пыль, то бишь по нашей огромной стране. Кто знает, может, парень, который в ту новогоднюю ночь поднялся наверх освежиться, приехал в Питер, чтобы сесть там на паром, из города Самары? А девушка, которая в роковой момент тоже вышла покурить, родом из Сибири? Видеть они ничего не видели, только слышали, а если даже и видели… Кому охота тратить свое драгоценное время на какието свидетельские показания? Тем более никто ничего и не спрашивает.
Нет, на это рассчитывать не приходится, на свидетелей, которые вдруг объявятся добровольно. Их надо искать, а это кропотливый труд. Проще додуматься.
"Задачка с тремя неизвестными. Всегото. X, Y, Z. Неужто я ее не решу? - занервничал Алексей. - Зебриевич крепкий орешек, Сажин так просто не подарок, а Голицын… Похоже, редкая сволочь. Если он решил жениться на дочери, то за каким тогда пудрит мозги матери? Вербует ее в союзники? Ведь это же не так просто - подойти к Дарье Сажиной и сказать: мы с Алисой теперь пара. Еще неизвестно, как Дарья Витальевна на это прореагирует. А она, похоже, еще ничего не знает. Сажин, как обычно, молчит. Он надеется за год решить эту проблему. И Алиса молчит, потому что дала отцу слово. Зачем торопить события? Выдержка у Алисы Дмитриевны железная. Девушка много чего знает, но предпочитает помалкивать. И всетаки: кто же убил Анжелику Голи цыну?"
Одно Алексей уже понял: дальнейшее расследование невозможно вести без показаний Софьи Зебриевич. Вот кто, оказывается, ценнейший свидетель! Она видела, как Сажин с Анжеликой ссорились, и знает, по какой причине муж поднялся на открытую палубу. Воздухом подышать или… Вот именно: или.
Судя по тому, что рассказала Дарья Витальевна, у нежно любящих супругов Зебриевич нет друг от друга секретов…
Жена Семена Зебриевича не стала отговариваться чрезвычайной занятостью. Хотя могла бы. У нее трое детей и муж, который не в курсе, где можно купить буханку хлеба. То есть взгляд Семена Абрамовича на сей предмет на прилавке магазина натыкался, и не раз, но купить? А вдруг это не тот хлеб? Не по той цене? Или в доме его в достатке? В общем, хлопот у Софьи Исааковны хватает, хотя старшей дочери восемнадцать, девушка взрослая и по хозяйству матери наверняка помогает. А вот младшей пять. И няни у Софьи Исааковны нет.
- Я оставила Берту со старшей дочерью, - объяснила она Алексею, когда тот задал наводящий вопрос: а не сильно ли я вас напряг?
Алексей сразу насторожился. Семья для Софьи Исааковны святое. Она Мать и Жена. Важнее этого может быть только Семина просьба, а точнее, приказ, как с новогодним круизом. Это не обсуждается, идешь собирать чемодан.
- Вам муж велел прийти ко мне? - Он сознательно сделал упор на слове "велел". Должна же быть у женщины гордость? Самоуважение? В конце концов, просто женские капризы? Но Софья Исааковна не прореагировала.
- Сема сказал, что наш гражданский долг помогать правосудию, - сказала она, одернув кофточку. И с готовностью посмотрела на Алексея, мол, задавайте свои вопросы, я жду.
- А когда господин Зебриевич деньги в офшоры выводил, это ему тоже гражданский долг диктовал?
Госпожа Зебриевич озадаченно заморгала. Видать, она и в самом деле была не в курсе финансовых махинаций своего супруга. Леонидов на всякий случай навел справки. Банк Зебриевича проводил рискованную финансовую политику, прачечной его, конечно, нельзя было назвать, но и поручиться за кристальную чистоту всех совершаемых сделок нельзя было тоже. Зебриевич умело балансировал на грани, но любой скольконибудь значимый толчок мог опрокинуть его банк в пропасть либо поднять довольно высоко. Все зависело, естественно, от магнитуды предполагаемого землетрясения и знака "плюс" или "минус". Либо отъем денег, либо значительные финансовые вливания.
Это и была причина, по которой Зебриевич поехал в круиз. Сажинский холдинг за последний год поднялся очень высоко, и стать карманным банком "АNДА" стало весьма заманчиво. Разумеется, владея значительным пакетом акций компании. Каким образом Зебриевич намеревался их заполучить, для Алексея пока оставалось загадкой. Но он собирался ее разгадать в самом ближайшем бу дущем.
- Хорошо, давайте перейдем к сути, - невольно вздохнул он и принялся изучать сидящую перед ним женщину. С чего начатьто?
Софья Исааковна оказалась дамой корпулентной, нетрудно было вообразить, как она, будучи двадцатилетней девушкой, толкает ядро. Она и тогда уже наверняка была не худенькой и покушать любила. Как оправдание звучало то, что ей необходимо нарастить мышечную массу. И надо сказать, что крупное тело Софьи Исааковны даже сейчас, в сорок с лишним лет, после трех родов, не выглядело рыхлым. Сбитая, чемто похожая на чугунное ядро, вся такая литая и наполненная силой, мадам Зебриевич не производила впечатления, что она - легкая добыча. Одевалась она просто: длинная темная юбка, безликая блузка с коротким рукавом, несмотря на то, что на улице была зима, из украшений - толстая золотая цепь на шее, на цепи внушительных размеров крест. Алексей невольно посмотрел на руки София Исааковны. Рельефные плечи, широкие запястья, крупные кисти и пальцы, похожие на клещи.
"А если она тоже поднималась наверх?.. Нет, камера это не зафиксировала. А вот представить, как Анжелика летит за борт, глядя на эти руки, очень даже нетрудно", - Алексей невольно заерзал.
Софья Исааковна меж тем с готовностью уставилась на него красивыми темными глазами и слегка наморщила лоб. Похоже, старалась припомнить, что же такое офшоры? И как на них отвечать, чтобы не подставить под удар обожаемого Сему?
- Итак, вы не хотели ехать в этот круиз, - мягко начал Алексей издалека. - Шутка ли, встречать Новый год вдали от своих детей! Вы, должно быть, хотели, чтобы муж поехал один, коли ему так уж приспичило.
- Один?! - в глазах у Софьи Исааковны заплескался ужас. - В это гнездо разврата?! О! Я прекрасно видела, что там происходит, - презрительно сказала она. - Порядочные женщины так себя не ведут!
- Это вы об Анжелике Голицыной? - невинно спросил Алексей.
- А эта вообще… - С губ госпожи Зебриевич едва не сорвалось бранное слово.
- То есть, когда она якобы пропала, вы не сильно огорчились?
- Она нашла то, что искала. Туда ей и дорога.
- А куда?
- В могилу!
- А кто вам сказал, что ее убили? Трупто так и не нашли!
- Сема сказал.
- А он откуда знает?
- Потому что он видел, как ее столкнули за борт.
- Кто столкнул?
- Сажин.
"О как! Ну, Зебриевич… Мамой, значит, клянешься?"
- А почему Семен Абрамович сам мне об этом не рассказал?
- Так они же друзья!
- А вы с Сажиным, значит, не друзья?
- Я его едва знаю.
- И как он вам?
- Да никак, - пожала плечами Софья Исааковна. - Мужчина как мужчина.
"Вот и еще одна женщина, на которую не действует мужская харизма Дмитрия Александровича, - подумал Алексей. - В ее глазах Сема даже с одышкой и артрозом в сто раз прекраснее. Да, любовь творит чудеса".
- То есть вы не испытываете к Дмитрию Александровичу ни любви, ни ненависти? - уточнил Леонидов.
- Нет. Он друг моего мужа.
- Но почему вдруг вы решили засадить его в тюрьму? Ведь выто не видели, как Сажин бросает за борт Анжелику Голицыну!
"Бросает за борт - хорошо сказал", - удовлетворенно подумал Алексей. Образ Стеньки Разина Сажину подходит. Мужчина он крупный и сильный, в его руках женщина что пушинка.
- Да, но Сема так сказал!
Ключевое слово - "жена".
- А мужу вы, Софья Исааковна, верите безоговорочно?
- Так ведь он муж! - озадаченно посмотрела на Алексея мадам Зебриевич.
- Давно вы замужем?
- Почти двадцать лет, - с гордостью сказала Софья Исааковна.
- Значит, в студенческие годы вы ни Сажина, ни Голицына, ни Дарью Витальевну не знали? - спросил Алексей, сделав нехитрые подсчеты.
- Нет, не имела чести.
- Тяжело вам, наверное, было за новогодним столом в компании с малознакомыми людьми?
- Так ведь я была с Семой!
- Хорошо, - тяжело вздохнул Алексей. - Как вы оказались в баре, где ругались Анжелика Голицына и Дмитрий Сажин?
- В баре?! Я шла в уборную! Но они так громко кричали…
- Что именно они кричали? - кисло спросил Леонидов.
- Такое даже повторять неприлично. Но что с них взять? Они же любовники! - презрительно сказала Софья Исааковна. Верная жена.
- С чего вы это взяли? Что они любовники?
- Так ведь она сказала Сажину, что он импотент!
- Тогда каким образом они были любовниками?
Софья Исааковна крепко задумалась. Алексей увидел, как она нервно теребит сумочку. Должно быть, там лежала написанная Семой инструкция.
- Я видела, как она на нем висла, - сказала наконец мадам Зебриевич.
- Тогда? В баре?
- Нет, после. Она буквально тащила его наверх, на открытую палубу.
- А это уже интересно, - оживился Алексей. - Значит, Дарья Витальевна ушла изза стола первой. А ваш муж стал надираться. С чего это?
- Сема просто немножко расслабился, - заерзала Софья Исааковна.
- И часто он таким образом расслабляется?
- О нет! Только по праздникам!
- Потому вы и поехали с ним в этот круиз. Понятно, - кивнул Алексей. - Чтобы он, напившись, не дай бог, не свалился за борт. Тогда почему он оказался на открытой палубе один?
- Потому что я уснула, - тяжело вздохнула Софья Исааковна.
- Боже! Как вы могли?!
- Укачало меня. - Мадам Зебриевич открыла сумочку и засунула туда руку. - Паром всетаки.
"Неужели осмелится достать шпаргалку?" - слегка напрягся Алексей, не зная, как на это реагировать. Но Софья Исааковна достала веер. Обычный белый веер, из пластика, приглядевшись, Алексей увидел, что каждое звено украшено картинкой с видами СанктПетербурга. В кабинете было тепло, не сказать жарко, а Софья Исааковна была в кофточке с коротким рукавом. Но ей все равно понадобился веер. Обмахиваясь им, госпожа Зебриевич сказала:
- Я спиртное плохо переношу, вот меня и сморило от шампанского. Держалась, сколько могла, потому что Сема спать не собирался. Но в три ночи у меня совсем не осталось сил. И я пошла к себе в каюту. По дороге и увидела, как Дима с Анжеликой в обнимку идут наверх.
- Прямотаки в обнимку?
- Она к нему прижималась и чтото шептала на ухо, я это видела своими глазами!
- Верю. А что в этот момент делал ваш муж?
- Он зашел в бар. Сказал: на посошок. Ведь все встречали шведский Новый год! Ну и Сема присоединился.
- Ах да. По нашему времени три часа ночи, а у них Новый год. Хорошо, что мы наконец переходим на зимнее время. А то три часа разницы с Европой - это многовато. Вы не находите?
- Мнето что? - пожала плечами Софья Зебриевич.
- Значит, ваш муж дернул виски на посошок и почувствовал, что ему надо бы освежиться. А то перед глазами все плывет. А вы в этот момент уснули у себя в каюте.
- Я ждала Сему, но меня сморило, - пожаловалась Софья Исааковна.
- Ну а когда вы с Семой стали обсуждать убийство Анжелики? Утром, как только проснулись?
- Утром позвонил Даня и сказал, что его жены в каюте нет.
- Почему же вы ему не сообщили, что она мертва?
- Потому что… - Софья Исааковна запнулась. - Как только Сема положил трубку, я рассказала ему о том, что видела в баре. А он мне на это: "Теперь понятно, за что он ее".
- Он - это Сажин? Или Голицын? Ведь ваши слова можно истолковать двояко. Голицын ведь запросто мог приревновать жену к Сажину и столкнуть ее за борт в порыве гнева.
- Даня? Неет… Это не Даня.
- Почему?
- Так ведь Сема говорит…
- Все с вами понятно, Софья Исааковна. Вы можете быть свободны.
- Как? Это все? - откровенно удивилась она. - Но Сема сказал…
- Софья Исааковна, драгоценная моя, а какой мне от вас прок? - перебил ее Алексей. - Все равно вы говорите со слов Семы, что бы вы ни рассказывали. Вот я и хочу послушать самого Сему. Так проще.
- Что вы, что вы! - замахала рукой госпожа Зебриевич. - Он так занят! Если надо что, так вы спросите у меня!
- Я уже спросил. Я вижу, что Голицыну вы симпатизируете больше, чем Сажину, хотя, в принципе, это фигуры для вас равнозначные: друзья мужа. Причину такой симпатии я могу узнать?
Софья Исааковна хихикнула и плотоядно облизнула губы.
- Знаете, Сажин, он такой надменный. А Данечка милый. И даже советуется со мной.
- По поводу?
- У него ведь ресторан. А я прекрасно готовлю. Я ему дала несколько фирменных своих рецептов, - с гордостью сказала Софья Иса аковна.
- У Голицына ресторан?!
- Да, вот уже два года.
- И как он? Процветает?
- Вообщето, дела идут не очень, - вздохнула мадам Зебриевич. - Как Сема говорит. Но сейчас ведь время такое.
- Да, время непростое, - согласился с ней Алексей. - А ваш муж, выходит, в курсе всех Данечкиных дел?
- Конечно! Ведь Сема же свои деньги туда вложил! Я очень обрадовалась. Будет хоть куда пойти. Данечка всегда меня угощает, я к нему, бывает, забегу, когда по магазинам нахожусь, - оживилась Софья Исааковна.
- А каков его долг вашему мужу? - забросил удочку на всякий случай Алексей.
- Понятия не имею! Мы с Семой за деньги никогда не говорим. Он мне дает, сколько нужно, но при этом говорит: "Не спрашивай меня, Софа, откуда. Времена сейчас тяжелые". Или: "Радуйся, Софа, мы вчера немножко разбогатели". Но этого я давно уже не слышала. Времена сейчас тяжелые.
- Это правда, - вздохнул Алексей. - Адресок ресторана не подскажете, Софья Исааковна? Я почемуто уверен, что ваши фирменные блюда стоит отведать.
- С радостью, - расцвела она. Кажется, Алексей нашел подход к Софье Зебриевич. - Если я и хотела бы гдето работать, то поваром, - защебетала она, рисуя на листке схему проезда. Хотя достаточно было и адреса, в Инете все есть. - Но Сема против. Не против повара вообще, а против моей работы. Вот подарил бы он мне этот ресторан… - мечтательно сказала госпожа Зебриевич. - Уж я бы там развернулась! Деньгито все равно мужнины! А я бы его подняла, этот ресторан…
"Скажем так: я кредитую Голицына", - вспомнил Алексей, пряча бумажку со схемой в карман своей куртки. Похоже, не зря он вызвал к себе Софью Исааковну. Вернее, не зря Зебриевич ее сюда послал. Понятно, Семен Абрамович преследовал свою цель, но Софья Исааковна невольно проговорилась. Поэтому Алексей отпустил ее с миром и крепко задумался.
"Интересно получается. Их было шестеро. Один, то есть одна, убита. И все четверо говорят, что это сделал Сажин. Кроме самого Сажина. Он молчит. Ах, Зебриевич, Зебриевич! Как издалекато заходит! Конечно! Ведь это же Сажин! Семен Абрамович сначала хочет посмотреть на его реакцию. Если Дмитрий Александрович вдруг начнет активно действовать, а он это умеет, Зебриевич запросто отыграет назад: что ты, Дима, это же баба! А с бабы какой спрос? Сболтнула лишнее, языкто длинный. Одно твое слово, и мы ее мигом урезоним. Только и ты уж в долгу не останься. Неужели Зебриевич затеял размен? Акции компании Сажина за его свободу? Если ктото задумал свалить Сажина, у них была только одна проблема: Дарья Витальевна. Ее показания. А она своего супруга фактически предала…"
Алексей схватился за телефон. Потом передумал и отменил вызов. Такие вещи по телефону не говорят. Дарья Витальевна хотя бы понимает, что она делает?!
"Где она может быть?" - гадал он, садясь в машину. На работе вряд ли. После того как Сажина узнала о том, что реальный владелец ее журнала муж, она наверняка потеряла интерес к своей работе. Дарья Витальевна в подачках не нуждается. По магазинам она ходить не любит, что касается развлечений… Вряд ли ей сейчас до развлечений.
"Она дома". Алексей специально не стал звонить Дарье Сажиной, чтобы проверить себя. Если он угадал, то разговор получится. А если нет, то на нет, как говорится, и суда нет.
Он немного волновался, набирая на панели домофона номер сажинской квартиры. Ждать пришлось недолго.
- Дима, это ты? - раздался в динамике напряженный голос Дарьи Витальевны.
- Нет, это не Дима. Это Леонидов. Впустите меня, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Она без лишних слов открыла.
Леонидов знал, что у Дмитрия Сажина есть еще две квартиры в Москве. Одна шикарная, в новом элитном доме, на последнем этаже. Можно сказать, полноценный пентхаус. Недавно там закончили ремонт. Дмитрию Александровичу есть куда съехать, да и с "помощницей по хозяйству" проблемы не будет, стоит ему только пожелать. А вдруг он уже съехал?
"Она спросила: "Дима, это ты?" Значит, ждет мужа с работы. По привычке, но ждет".
Дарья Витальевна была в домашнем брючном костюме, который ей шел. Фигура у нее все еще была девически стройной, и голубой цвет к лицу. Волосы заколкой стянуты в трогательный хвостик.
- Чтото случилось? - поежившись, спросила она. - У вас такое лицо…
- Я только что разговаривал с Софьей Зебриевич. Пройти можно?
- Ах да! - Сажина наконец сообразила, что они так и стоят на пороге. - Проходите в гостиную.
"Вот на этом диване, должно быть, и спит сейчас Дмитрий Александрович", - невольно подумал Алексей, разглядывая мебель в гостиной. Напротив дивана была дверь в супружескую спальню.
- Извините, там не убрано, - Дарья Витальевна поймала его взгляд и торопливо закрыла дверь.
- Как вы себя чувствуете?
- Я разве больна? - насмешливо спросила она. - Да вы садитесь. - Он сел в одно из кресел, не на диван. - Так что Софа?
- Я ей не верю.
- Напрасно. Она честная женщина.
- Дарья Витальевна, вы хотя бы понимаете, что происходит? - умоляюще посмотрел на нее Алексей.
- Моя жизнь рушится. И что? - пожала плечами она.
- Господи, ваша жизнь! - Он чуть не расхохотался. - Да проснитесь вы наконец! Что вы себе придумали какуюто химеру? Упиваетесь своими переживаниями. Ах, Дима сказал неправду! У Димы, оказывается, есть деньги! Дима не простой менеджер, а владелец крупной компании! И это вас унижает! Смешно, Дарья Витальевна! - в сердцах сказал Алексей. - Вы ведете себя как маленький ребенок. То, что сделал ваш муж, - почти за пределами человеческих возможностей. Можно сказать, что он земной шарик закрутил в другую сторону, все и всех поставил с ног на голову. Но у него, как и у каждого, есть своя ахиллесова пята. Да, Дмитрий Александрович практически неуязвим. Пока вы рядом. И его враги прекрасно это знают. Вы позволили собой манипулировать.
- Кому? - удивленно посмотрела на него Сажина.
- Это вы мне скажите, кому. Вы не просто так пошли в новогоднюю ночь наверх с Голицыным. Этому наверняка предшествовали какието события. Вот вы мне о них и расскажите.
- Рассказать? - Она задумалась.