На семи ветрах, в новогоднюю ночь
- Сема, тебе уже хватит, - подошедшая к столику жена решительно отставила в сторону наполовину пустую бутылку виски.
- Женщина, ша! - Зебриевич лихо опрокинул рюмку, которую успел налить, пока Софа ходила в уборную.
- Да что ж ты творишьто! - пришла в ужас жена. - Сема, что на тебя нашло?! У тебя же гастрит! О детях подумай!
- Я о них и думаю. - Зебриевич мрачно посмотрел на вторую половину. Спросил: - Где Сажин? Куда он подевался? Поговорить надо.
- В баре. На него только что при всех вешалась Анжелика, - презрительно сказала Софа. - Женщине не пристало столько пить! И так себя вести! Бедный Данечка, - жалостливо посмотрела она на Голицына, который стоял у лотков с горячим, у шведского стола. - Вот уж кому не повезло с супругой! Ну что она нашла в этом Сажине?
- Не скажи, - хохотнул Зебриевич. - Сажин мужик. Да еще весь в белом… Ну а он что? Анжелика - баба красивая. Неужто устоял? Я знаю, что Дашка его не балует. В смысле к себе не подпускает.
- Он из вас самый трезвый. Почти и не пил, - с уважением сказала Софа. - Они с Анжеликой, наверное, и сейчас ругаются.
- Ругаются?
- Она ж ему сказала, что он импотент!
- Да ты что?! - Зебриевич расхохотался. - Смелая тетка!
- Какой позор! На них все смотрели! И зачем мы только сюда поехали, в этот круиз?!
- Погоди. - Зебриевич решительно встал изза стола.
- Куда?! Не пущу! - вскочила и Софа.
- Да погоди ты!
Он, слегка пошатываясь, направился к Голицыну, который все еще не решил: рыба или мясо?
- А твоято набралась, - хлопнул его по плечу Зебриевич.
- На себя посмотри, - огрызнулся Дан. - Тоже нарядился. Вон галстук из кармана торчит.
- А я что? Я при своей бабе. А вот твоя на твоего же лучшего друга вешается. При всех. Хотя вы ведь с Сажиным давно уже не друзья. Позорището, а? Так и тащит его в койку! Озабоченная. Что ж ты, Данечка, бабу свою не удовлетворяешь? А она еще орет, что Сажин импотент! Упректо не по адресу.
- Где они?! - взвился Голицын.
- В баре. Софа не выдержала, убежала. Она таких слов не знает, какими они обмениваются. Кругом он тебя, Данька, сделал, Сажинто. И дочку его тебе не заполучить. Девица с норовом, знаю я ее. Вся в папку своего.
- Не оченьто и нужна, - усмехнулся Голицын.
- А жить на что будешь? Бабки где? Погоди, завтра день наступит - Сажин все тебе расскажет про твою дальнейшую жизнь.
- А именно?
- Как говорится, расставит все точки над i, - пьяно рассмеялся Зебриевич и пожаловался: - Чтото я и впрямь перебрал… Выпрет тебя, Данька, Дмитрий Александрович из своей фирмы. По миру пустит.
- Это мы еще посмотрим, - пробормотал Голицын, опуская на ближайший столик все еще пустую тарелку и доставая из кармана мобильник. - Алло? Даша? Ты уже легла?
Он покосился на Зебриевича и отошел в сторонку, прижимая к уху трубку. "Актер, - невольно подумал тот, глядя, как на глазах меняется у Дана лицо, голос становится вкрадчивым. - Где ты, девочка моя? Тебе одиноко? Мне тоже…"
Голицын засунул мобильник обратно в карман и направился к выходу из банкетного зала. Зебриевич ринулся за ним:
- Дан! Постой! Ты спятил?!
- Отвяжись!
- Тебе жить надоело?! - Зебриевич вцепился в рукав его пиджака.
- Иди к своей жене! - стряхнул его Дан, словно надоевшую муху. - Вон она, места себе не находит! Так, мечется от пирожных к креветкам! Ну и жрать же вы…
- Данька, не безумствуй. - Зебриевич помял ладонями лицо, пытаясь протрезветь. Нет, надо на свежий воздух, однозначно. - Они и так разведутся. Я дал ей координаты того парня…
- Какого парня?
- Из отеля на Мертвом море. Которого ее муж нанял. Они сегодня списались.
- Спасибо, что сказал! - откровенно обрадовался Дан. - Мне будет проще. Где, ты говоришь, моя жена? В баре?
- А, так ты к ней идешь… - протянул Зебриевич. - И правильно. Уложи ее лучше спать, нам всем спокойнее будет. А я пойду выпью еще. Надо же старый год проводить.
- А ты разве еще не проводил?
- Два уже проводил. Сначала наш, потом финский с эстонским. Так Землято круглая!
- Да, тебе еще много пить, - усмехнулся Голицын. - Ну, иди, наслаждайся процессом.
"Ага. Сейчас", - банкир вернулся к столу, и, предупреждая осуждающий взгляд жены, велел:
- Минералки. Живо. Похолоднее.
- Сейчас, - вскочила Софа.
"Чтото будет", - думал он, глядя, как жена на доступной ей скорости несется в бар, чтобы попросить бармена достать бутылку минеральной воды из холодильника. Или налить ее в стакан со льдом. Софа такая, если муж попросит, то и летом, в самую жару, снега достанет, а зимой, в лютый мороз, раздобудет огненную грелку. Софа - это его надежный тыл. Но далеко не всем так повезло с супругами.
- Как дела, дорогая? - Голицын крепко взял жену за локоть и нагнулся к самому ее уху.
- Господи, напугал! - вздрогнула Анжелика.
- Значит, ты задумала мне изменить? Прямо здесь, когда я рядом. Всегото отошел на пару минут к шведскому столу, за закуской. Интересно, где ты собралась это сделать? Неужели в нашей каюте? На супружеском ложе? И с кем? С моим лучшим другом! А он тебя послал на… - Голос его был ласковым. - Выходишь в тираж, милая. И пластика больше не помогает. Сажин не клюет на силиконовые титьки. Хотя сам же за них заплатил. А ты, дура, не понимаешь, что он таким образом от тебя отделался. Сует тебя под нож хирурга в надежде, что после очередного наркоза ты не очнешься.
- Да иди ты… - оттолкнула его жена.
- Обидно, да? А Сажин - завидный мужик. Да еще миллионер!
- Слушай, чего тебе надо?
- Я хочу тебе помочь. - Он губами отодвинул завитки белокурых волос и зашептал в самое ее ухо: - Я давно уже тебе изменяю. И ты мне. Наш брак - так, формальность. Но мне обидно, когда мужчина, который нравится моей жене, ее посылает.
- Спятил, что ли? - Анжелика отстранилась и посмотрела на него с удивлением.
- Даша ждет меня на верхней палубе. Так что Сажин напрасно торопится к себе в каюту. Женато его обманывает. Догадываешься, с кем?
- Молодец! - хрипло рассмеялась Анжелика. - Времени зря не теряешь!
- Пойди, утешь его.
- Не поняла?
- Сделай так, чтобы он тоже поднялся наверх.
- Ох ты, свин! - Она ласково ущипнула мужа за щеку. - Зачем тебе это?
- Я же сказал, что хочу тебе помочь.
- Затащить Сажина в постель? Я не такая дура, чтобы в это поверить. Ну да ладно. Мнето какая разница, как я его заполучу? Новогодняя ночь, мы все пьяные. Потом будет хоть что вспомнить. Сколько у меня времени? - деловито спросила она, охорашиваясь.
- Дайка подумать… Надо прихватить бутылку шампанского. Мы сначала выпьем, потом начнем вспоминать прошлое. Ну, минут десять мне понадобится. А то и пятнадцать. Это же Даша!
- И ты не боишься Сажина, Данечка? - рассмеялась она. - Он ведь грозился тебя убить, если ты притронешься к его жене.
- Мне давно надо было это сделать, - усмехнулся он. - Еще двадцать лет назад. Глядишь, и жизнь бы у нас у всех была другая. Он бы на меня работал, а не я на него.
- Ишь, куда тебя занесло! - пьяно расхохоталась Анжелика. - Нет, милый, ты - это ты, а он - это он. Он захотел и взял, а ты ответственности испугался.
- Взял то, что после меня осталось.
- Ну, там много чего осталось! Да практически все. Что там у вас былото? Пара невинных поцелуев? Да и сегодня ты вряд ли способен на большее. - Она смерила мужа презрительным взглядом. - Тебе деньги нужны, не она. А то я не знаю! Все чегото мудрите со своим евреем. Только Сажин на вас плевал. Погоди, завтра он с вами со всеми разберется!
- Пошла! - Он слегка подтолкнул жену в спину. - И поторопись, а то Дмитрий Александрович самого интересного не увидит…
- Ну, чего тебе еще? - Сажин посмотрел на нее с неприязнью. Он стоял у барной стойки, высокий, широкоплечий, в белом костюме, и упорно игнорировал зазывную улыбку присевшей рядом на высокий табурет женщины. Поблизости застыли еще три, видимо, подруги. Все они не сводили с Сажина глаз, а он - со стакана, в котором виски осталось на донышке.
- Что ж ты одинто пьешь, Димочка? - Анжелика прижалась к нему, стараясь коснуться грудью, и похозяйски забросила руку Сажину на шею. - Скучно в постели одному? Так я тебя согрею…
- Отцепись! - Он скинул ее руку, допил виски и повернулся к бармену: - Повторить.
- А я ведь знаю, почему ты пьешь.
- Куда тебе! Ты никогда не отличалась сообразительностью.
- Знаю, потому что Даня сейчас с твоей женой…
- Врешь! - Сажин резко повернулся к ней. Виски выплеснулся Анжелике на платье. Она провела рукой по алой лайкре, оглаживая живот и талию. - Нет, не врешь… Где они? Ну?! - Он схватил ее за плечи, тряхнул.
- Не так быстро, - рассмеялась Анжелика. - Ох, и зверь ты, Сажин! Лапищи железные. Погоди, я шубку накину, и мы поднимемся на верх.
- Ничего, можно так. - Он рванул ее за руку. - Идем!
- Дима! Подожди! - взмолилась Анжелика. - Я ведь замерзну! Это ты жаркий. Дай мне пять минут, я только забегу в свою каюту.
- Хорошо. - Он отпустил ее и повернулся к бармену. - Еще виски. Без содовой и безо льда. Чистый. Лей больше! - Он швырнул на стол купюру в сто евро.
- А жена увидит, как ты деньгами бросаешься? - рассмеялась Анжелика, убегая.
Сажин проводил ее злым взглядом и схватил стакан. Виски был гадкий.
"Лучше бы водки выпил, - подумал он, морщась. - Значит, она с Голицыным. Убью! А толку? Все равно она меня бросит. У Данькиной могилы - так еще быстрее. Ей проще остаток жизни прожить безутешной вдовой. Формально она моя жена, а фактически… Ведь браки совершаются на небесах. Ее душа, похоже, обвенчалась с душой Голицына. И хоть ты умри…"
Он, морщась, допил виски и увидел, как к нему торопится Анжелика в накинутом на плечи норковом полушубке.
- Все, идем, - она подсунула руку ему под локоть. От нее резко пахло спиртным, сигаретами и какимито противными сладкими духами. Его еще больше замутило.
- Я хочу увидеть, как ты его будешь бить! - злорадно сказала она, таща его вверх по лестнице, застеленной ковровой дорожкой. - Сломай ему нос! Так, чтобы он на всю жизнь остался уродом!
- Откуда такая ненависть? - усмехнулся он.
- Да потому что Дан - скотина! Думает, я не знаю про его девочек! Я бы давно с ним развелась, если бы… - Она на секунду задумалась. - А в самом деле, почему я с ним до сих пор не развелась?
- Потому что у тебя не было ни минуты свободной. Ты либо пила, либо лежала под ножом у пластического хирурга. Колола ботокс и закачивала силикон в губы. Сегодня ты полностью укомплектована, и твой микроскопический мозг в состоянии сгенерить хотя бы одну новую мысль. Не удивляюсь, что это мысль о разводе, - рассмеялся Сажин.
- А ведь и верно! Ято женщина хоть куда! И при деньгах! Да еще родительская квартира в центре! Мне мама дарственную на нее написала незадолго до смерти. Даня ведь не имеет на нее прав?
- Не имеет, - подтвердил Сажин.
- Да я заживу припеваючи! - обрадовалась она. - Любовника хорошего найду. Тебя, к примеру. Помоему, мы прекрасная пара…
- Как ты меня достала!
Он сказал это громко, почти что крикнул. Пара, целовавшаяся в свете отчаянно качающегося на ветру фонаря, метнулась в тень. Но жену Сажин узнал. А мужчина… Конечно, Голицын, кто же еще?!
- Ну что, все увидел? - хрипло рассмеялась Анжелика и опять попыталась к нему прижаться. - Уверена, здесь есть свободные каюты. Пойди договорись. У тебя же полные карманы денег! Ты все можешь, Сажин. Новый год же! Давай оторвемся, а?
- Слушай, что ты за женщина? - сказал он презрительно и сделал шаг назад. - Сказал тебе нет, значит, нет! Между нами ничего не может быть, запомни. Единственное - деньги. И то я собираюсь выкупить твою долю в компании. Они и так фактически уже мои, эти акции. Я покажу тебе бумаги… Ты сейчас в состоянии говорить о делах? Вижу - нет. Тогда отложим этот разговор до завтра. Я объясню тебе твое финансовое положение, когда ты протрезвеешь. Что же до остального… - Он окинул ее взглядом, остановившись на груди. - Хорошая работа. Но я видел и получше. Запишись у моей секретарши, и если будет охота - я рассмотрю твою заявку. Но не обещаю. Я все равно люблю свою жену.
- А она сейчас с Даном, - злорадно рассмеялась Анжелика. - Наставляет тебе рога. И всю жизнь так было…
- Что ты знаешь? - Он рванулся к ней…
Море седьмое, Балтийское
- Вы сами это видели, Зебриевич? - кисло спросил Алексей.
- Своими собственными глазами!
- Мамой клянетесь?
- Обижаете, Алексей Алексеевич!
- Значит, не клянетесь, - вздохнул он. - Это серьезно. Ну а васто каким ветром занесло на открытую палубу?
- Воздухом вышел подышать.
- Странный у вас был вид. - Алексей не удержался и хмыкнул. - В рубашке, пиджак расстегнут, зато на шее - шерстяной шарф.
- Я в темноте не нашел своей куртки, - смутился Зебриевич. - А Софу не хотел будить. Ее, бедняжку, сморило.
- Еще на вас были перчатки. Коричневые кожаные перчатки.
- Куда это вы клоните? - вздрогнул банкир.
- Вы ведь ушли с палубы последним. А вдруг Анжелика еще была жива, когда уходил Голицын?
- Да вы что?! Мнето это зачем?!
- Тогда почему вы так спешно улетаете в Израиль? И семью туда отправили. Похоже на бегство. Я уж не говорю про ваш портфель. - Алексей глазами указал на поклажу, которую Зебриевич так и не выпускал из рук.
- Да я уезжаю, потому что меня Сажин к стенке припер!
- Вот как? За что же он так с вами? - с интересом спросил Алексей.
- Ну, хорошо, я расскажу, - поморщился банкир. - Он позвонил мне позавчера вечером…
Зебриевич был уверен, что дело на мази. Дан заявил об исчезновении жены, Софа дала показания. Куда как красноречивее! На Сажина наверняка уже завели уголовное дело. Главное, что его жена в это поверила. В то, что Сажин столкнул за борт Анжелику. Дашка хоть и не видела этого, но прекрасно слышала:
- Как ты меня достала!
И как Анжелика на ее муже висла, тоже видела. Пустька Дмитрий Александрович понервничает. У Леонидова хватка железная, тут, надо сказать, повезло. Не любит мужик олигархов. Ему бы спустить это дело на тормозах, как все и советуют, но мент не таков. Справедливости жаждет. Так что Сажину не до работы. И с бабой своей разругался. Говорят, разводятся они. После этого Димка непременно даст слабину, и тогда…
И тут в квартире раздался телефонный звонок. Зебриевич посмотрел на часы. Что так поздно? И кто бы это мог быть?
Он решил было не отвечать, но увидел на дисплее "Сажин". С губ сорвался смешок. Сейчас Димка будет милости просить. А прижали тебя, непреклонный ты наш. Мужчина в белом.
- Слушаю, - вкрадчиво сказал он в трубку. Сколько же с него содрать, с Сажинато? Не по миру же пускать человека… Друг какникак.
- Разговор есть, Сема.
- А что так поздно?
- Ты молчи и слушай. Я спрошу - ты ответишь. А я вот что хочу спросить… Ты зачем дал моей жене координаты парня, которого я с твоей подачи нанял? Дэна, кажется? Мне сказала об этом жена, только что. После того как мы решили родить сына. В нашей семье, так же как и в вашей, Сема, у жены нет от мужа секретов. Надеюсь, что скоро эта семья будет и такая же большая. И лезть в нее я никому не позволю. Так зачем ты в новогоднюю ночь свел Дашу с этим жиголо? Да еще с таким подтекстом?
- Так ведь это разве секрет? - промямлил он. - Что ты его нанял? Ведь ничего же не было. Так, проверка чувств.
- Да, но ты рассказал об этом Голицыну. И преподнес это так, будто бы я с Дарьей хотел развестись. Рассказать в суде о ее измене. Это ты придумал или Дан?
- Конечно, Дан!
- А он говорит, что ты. Ну и кто из вас врет?
Зебриевич растерянно молчал.
- В общем, я не буду разбираться и накажу всех, - насмешливо сказал Сажин. - Потому что мне не нравится игра, которую вы затеяли. Это, Сема, не помужски. Интриговать и сплетничать пристало бабам, тем более доводить женщину с неуравновешенной психикой до самоубийства…
- Но…
- Я сказал, молчи! - повысил голос Сажин. - Твой банк я завтра грохну. У тебя там образовалась финансовая дыра. Клиенты, среди которых есть и мои поставщики, не в курсе, что ты, предвидя финансовые проблемы, вот уже полгода пристраиваешь денежки в офшоры. Откуда я об этом знаю? А я хорошо умею считать. Да ты знаешь, мы вместе учились, - напомнил Сажин. - Так что твоя арифметика мне хорошо знакома. Я уж не говорю о характере. Ты так и остался буфетчиком, Сема. Даже если твой буфет теперь вырос до размеров банка, там все равно разбавляют все, что только можно разбавить водой. Я молчал, пока это не касалось лично меня. Но теперь, когда я вычеркнул тебя из списка моих друзей, тебе, Сема, конец. Твой буфет я закрываю. У тебя время до завтра, - жестко сказал Сажин. - И то ради твоих троих детей. Завтра у дверей твоего банка выстроится очередь из вкладчиков, которые захотят закрыть свои счета. Я вбрасываю информацию в Инет и по своим каналам, частным порядком. Сколько после этого протянет твой банк, ты легко подсчитаешь. Ты хорошо это умеешь.
- Дмитрий Александрович, за что?!
- Ты меня об этом спрашиваешь?! - И Сажин швырнул трубку.
Зебриевич хотел было ему перезвонить, но передумал. Это же Сажин! Хорошо, в морду не дал, на стоматолога тратиться не пришлось. Голицын вон схлопотал за Алису, так два импланта пришлось поставить, да с месяц от боли мучился. Зебриевич машинально потрогал челюсть. Помирился, значит, Сажин с Дашкой. И она все ему выложила как на духу. Вот, прости господи, идиотка! Надо понимать: когда у тебя муж хомячок, тут и приврать можно, а когда лев, лучше смолчать. А то такая грызня начнется… Не смолчала. Что теперь будетто, а? Семен Абрамович торопливо растолкал жену.
- Софа! Собирайся! Тебе с детьми надо уезжать!
- Господи, куда?!
- На историческую родину.
- Прямо сейчас?!
- Завтра. Но нам с тобой надо все обсудить…
- Сурово, - покачал головой Алексей. - Но ведь вы это заслужили, а? Семен Абрамович? Да и денег наверняка нахапали, с голоду не умрете. - Он кивнул на портфель. - Понятно теперь, почему вы купили билет на регулярный рейс, а не обратились к своим приятелям, у которых есть частные самолеты. Наверняка мотаются в ТельАвив чуть ли не каждый день. Никто не знает, что вы здесь, в аэропорту…
- Я вас прошу! - взвился Зебриевич. - Умоляю…
- Объявляется посадка на рейс до ТельАвива…
Зебриевич вскочил, прижимая портфель.
- Успели, - с усмешкой сказал Алексей. - Погранконтроль вы прошли, Семен Абрамович, так что формально уже за границей. Хотя в моих силах этот штамп аннулировать. И всетаки кто убил Анжелику Голицыну?
- Я вам ничего не скажу!
- А я вас в самолет не пущу!
- Не имеете права!
- У вас пока в кармане российский паспорт! Имею! Данной мне властью, господин Зебриевич, я запрещаю вам покидать страну, народ которой вы ограбили! - Алексей потянул на себя порт фель.