– Ну-у, Афанасий Иванович! – я позволил себе укоризненно покачать головой. – С вашей-то памятью?!.. Да не ранее как сегодня утром! Один – бизнесмен, другой – спортсмен…
– Ах, эти!.. – хлопнул себя по лбу эксперт. – Так что ж там непонятного или загадочного? А, впрочем, завтра я буду делать вскрытие, можете поприсутствовать, разрешаю по старой памяти, учитывая ваше медицинское прошлое. Надеюсь, в обморок падать не будете, блевать, простите, тоже?
– Покорнейше благодарю за приглашение, Афанасий Иванович, непременно им воспользуюсь, – я приложил руку к сердцу и склонил голову. – Но все-таки, учитывая мое журналистское настоящее, смею просить вас позволить взглянуть на сии объекты сегодня, хоть одним глазком, исключительно любопытства ради.
– Надо же, как профессия меняет человека! – изумился Клоков. – А ведь, помнится, у меня на занятиях по судебной медицине вы совершенно не проявляли интереса к таким печальным предметам, как трупы.
– Ну и память же у вас! – я не смог сдержать восхищения. – Столько лет прошло…
– Да уж, не жалуюсь, – с гордостью кивнул эксперт. – Только вот запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие… Ладно, пойдемте, полюбуетесь на последнего.
– Почему только на последнего?
– Потому что первый – в морозильнике! – отрезал Клоков, и я понял, что дальше лучше промолчать.
Мы спустились снова на первый этаж, в секционный зал, и "главный по трупам" повел меня вдоль ряда столов, поглядывая на бирки, приколотые булавками к простыням. Где-то в середине ряда он остановился и махнул мне рукой.
– Можете любоваться! Долговой Игорь Леонидович, тридцать шесть лет, мастер спорта по футболу, – эксперт не глядя откинул край савана с головы покойника.
Я посмотрел, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кто там оказался. Я рассчитывал увидеть лицо молодого красивого парня, каким знал его по фотографиям в газетах и по телевизору, но никак не череп, обтянутый серой морщинистой кожей с ввалившимися от истощения щеками и глубоко запавшими тусклыми глазами, почему-то открытыми, в которых отражался блеклый свет газовых плафонов.
– Это кто? – хрипло выдавил я и закашлялся от внезапно подкатившего к горлу комка.
– Он самый, Долговой Игорь Лео… – Клоков обернулся и осекся на полуслове, уставившись, как и я, на труп древнего старика, оказавшийся на месте молодого спортсмена. – Что за ерунда?! Откуда здесь… Эй, дежурный! – рявкнул вдруг в полный голос эксперт, буквально посинев от гнева.
В ответ раздался грохот и короткий вопль. Это вернувшийся из тетриса в нашу реальность тощий дежурный забыл встать со стула в стремлении побыстрее явиться пред грозные очи начальства. Взбешенный главный эксперт был, однако, весьма опытным профессионалом и в следующий момент уже сообразил, что здесь дело нечисто. Не дожидаясь прибытия дежурного, он бегом ринулся обратно на лестницу. Я едва поспевал за ним, прыгая через две ступеньки. Мы ворвались в подвал, где находились морозильные камеры, и я понял, что Клокову пришла в голову та же мысль, что и мне: если это – подмена, то уж в холодильнике наверняка должен лежать первый, настоящий, бизнесмен.
Слегка дрожащей рукой Клоков отпер задвижку и потянул на себя ручку заиндевевшей столешницы. Она успела выдвинуться только до половины, как эксперт тихо охнул, схватился рукой за сердце и прислонился к стене. Я понял, что увижу в морозильнике, но все же не удержался и посмотрел. Там лежала самая настоящая мумия, еще несколько часов назад бывшая трупом тоже молодого и обаятельного бизнесмена. Я с трудом проглотил сухой колючий комок, не дававший мне произнести ни звука, прокашлялся и полез в карман за сотовым телефоном. Дело принимало весьма нестандартный оборот и требовало незамедлительного присутствия самого начальника криминальной полиции комиссара Береста.
Было глубоко за полночь, когда мы с Николаем вновь оказались в его кабинете на третьем этаже управления, уселись друг против друга, закурили (черт с ним, со "змием"!) и попытались осмыслить происходящее каждый по-своему. Берест сразу же извлек папку с делом и углубился в перечитывание имеющихся материалов, а мне пришлось заняться умозрительными упражнениями.
Итак, мы имеем два трупа. Оба при жизни – молодые, здоровые и полные сил мужчины. Оба скончались от весьма странных причин, совершенно не типичных для их возраста. А он, кстати, у них одинаковый! Тридцать шесть лет, мои ровесники. Совпадение?.. Ну, допустим. И что это нам дает?.. Ничего! Пока… Что еще? Ах да! В обоих случаях эксперты отметили следы чужого присутствия, но не смогли даже идентифицировать, кто это был: мужчина или женщина. Правда, установили, что действовали два разных человека, но как-то неуверенно. Уж больно похожи "пальчики", чего в природе не бывает. Но вот почему обе жертвы превратились в мумии буквально за несколько часов? Что же это за процесс такой?..
– Невероятно, но факт! – подвел я итог своим невеселым размышлениям и полез в хозяйский холодильник в поисках чего-нибудь съестного.
– Сам знаю! – откликнулся Николай, встал и принялся вышагивать по кабинету вдоль и поперек, дымя трубкой, как паровоз. – Д-димыч, ты же врач, как это все об-бъяснить, а?..
– Честное пионерское, Коля, не знаю! – Я обнаружил только литровую бутылку тоника и тут же припал к ней, будто она была моим спасением. – А что там Клоков написал?
– Д-да, чертовщина какая-то! Даже г-говорить не хочется. Если бы не Иваныч, д-даже слушать бы такое не стал! На вот, п-полюбуйся!
Он кивнул на раскрытую папку с делом. Я с интересом принялся читать заключение судебно-медицинской экспертизы: "…состояние ткани коркового слоя обоих надпочечников, по данным гистологического исследования, свидетельствует о глубоком истощении депо медиаторов стресса и тотальной склеротизации сосудистого русла на уровне артериол, свидетельствующей о выраженном старении органа…" Обалдеть!.. Это в тридцать-то с хвостиком лет?!.. Я перебросил еще пару страниц: "…аналогичные характерные изменения отмечаются в большинстве внутренних органов, что соответствует биологическому возрасту 70–80 лет, но не соответствует паспортному возрасту исследуемого объекта…"
– Ты сам-то это читал? – воззрился я на Береста.
– Лучше б-бы не читал! – Николай вдруг сел обратно в кресло за столом и обхватил голову руками. – Слушай, может, мне п-пора в Сосновый б-бор, а? Отдохну, п-посплю, витаминчиков поем?
– Я бы тоже не отказался. От витаминчиков, – мне было не по себе. – Это что, эпидемия какая-то?
– Эпидемия?! – он уставился на меня, как на провидца. – Д-димыч, ты гений! Конечно, эпидемия! Как же я с-сразу не сообразил?! – Берест снова вскочил, потом схватился за телефон. – Наденька, соедините меня, п-пожалуйста, с Клоковым, немедленно!.. Афанасий Иванович, родной, вы д-делали анализ на вирусы, там б-бактерии всякие?.. Не вы?.. И что?.. П-понятно… Спасибо, – он медленно положил трубку на место.
– Облом?.. – у меня неприятно засосало под ложечкой: ответ был написан у Николая на лице.
– В Сосновый б-бор. На недельку. А лучше на д-две, – Берест с надеждой уставился на меня. – Димыч, яблочек мне п-принесешь?
– Сам купишь! Не дрейфь, начальник, – я старался говорить бодро, но у меня плохо получалось, – прорвемся! Давай лучше подождем.
– Чего? Еще од-дного мертвеца? – Николай снова принялся набивать трубку табаком.
– Озарения, – я тоже вытащил сигареты. – Инсайта, как говорят экстрасенсы.
– Их бы устами… – отмахнулся Берест, раскуривая трубку. – Ладно, ты иди, а я п-попробую еще что-нибудь… озарить.
– О`кей, – я поднялся с тайным облегчением: мозгового штурма пока не предвиделось. – Привет Ольге! Держи меня в курсе.
– А ты меня – просто д-держи.
Я вышел в приемную и только там понял, куда мне надо было немедленно попасть, точнее, к кому.
На следующий день, едва дождавшись приличествующих девяти часов утра, я нетерпеливо набрал номер телефона, и пока в трубке пиликали длинные гудки, буквально чуть не лопнул от нетерпения. Наконец там сняли трубку, и знакомый чуть хрипловатый голос произнес:
– Слушаю, Золотарев!
– Доброе утро, Андрей Венедиктович! Это Котов. Помните?
– А-а, Дмитрий Алексеевич, рад слышать! Чем могу?
– Можете, Андрей Венедиктович, и даже очень, – я постарался придать голосу максимум загадочности, ибо мой собеседник был непростым человеком.
Он был магом. То есть, конечно, он был человеком, но очень и очень необычным. Вернее, человеком с весьма необычными способностями. Андрей Венедиктович был паранормом. Трудно сказать, мог ли он все, но, несомненно, был способен на многое из того, что мы называем колдовством, чертовщиной, небывальщиной и прочая. По крайней мере, набившие всем оскомину телепатия и телекинез, а равно и другие теле– были для него вещами совершенно обыденными и нисколько не загадочными. Вдобавок, Золотарев был практикующим магом и вполне легально имел соответствующую лицензию на свой вид деятельности из сферы "прочих услуг", как значилось в его бумагах. Причем в графе "Экспертиза" стояло сакраментальное "соответствует". Не знаю, как для других, но для меня и по сей день остается загадкой: кто был тем гениальным экспертом, давшим заключение для лицензионной палаты о таком "соответствии"?
А загадочность как раз и была тем маленьким, но весьма существенным "пунктиком", на который Андрей Венедиктович, как говорится, западал стопроцентно. На прочие вещи он мог и не отреагировать, а мне нужен был беспроигрышный вариант.
– Я весь – внимание, – откликнулся Золотарев, и я понял, что сработало!
– Андрей Венедиктович, может ли человек состариться за несколько часов на несколько десятков лет? – выпалил я единым духом и даже зажмурился в ожидании ответа.
Несколько томительно долгих секунд показались мне вечностью, но в конце концов я услышал долгожданное:
– Приезжайте! Жду.
Я летел в следственное управление как на крыльях, моля Господа об одном: только бы Берест оказался на месте, только бы он согласился!
Господь внял моим просьбам. Николай сидел в своем кабинете и рассеянно листал тощую папку с материалами дела Долгового – Володина. Результаты вскрытия обоих трупов дали однозначные выводы и позволили соединить оба случая под одним шифром.
– Коля, кончай депрессировать! – заявил я ему с порога. – Есть возможность разобраться с этим делом раз и навсегда!
– Это каким же образом? – хмуро поинтересовался он.
– Нужна консультация компетентного человека.
– Да? И кого же?
– Думаю, Андрей Венедиктович Золотарев как раз подойдет! – бухнул я и посмотрел на комиссара глазами невинного младенца.
– Чем же это интересно? Он же колдун какой-то, а может, и шарлатан…
– Сам ты!.. А еще в погонах!
– Гражданин Котов!..
– Ладно, извини, – я взял стул и уселся на него верхом напротив этого "фомы неверующего". – Коля, здесь же у нас налицо самая настоящая паранормальщина, – принялся я внушать ему очевидные мысли, но Николай тут же перебил меня:
– Знаешь, фантастика – это твоя вотчина, а я – материалист! – он выпрямился на стуле, подумал и вытащил из внутреннего кармана заветную трубку и похудевшую пачку "Герцеговины". – У меня на шее два трупа, и я обязан выяснить, откуда они взялись! Иваныч у нас голова, что-нибудь да нароет, – и он обстоятельно принялся набивать трубку, а я, мысленно чертыхнувшись, полез за сигаретами. – Думаю, это какой-нибудь яд или облучение, или… паразит, высосавший из них все соки, а?
– Ерунда! Ты же сам в это не веришь?
– Ага, это, наверное, п-пришельцы, серые или зеленые, а может, и в к-крапинку?! – Берест не на шутку распалился и теперь дымил, что твой паровоз. – Димыч, я не верю! П-понимаешь? Должно быть этому какое-то нормальное, научно обоснованное об-бъяснение.
– За несколько часов на шестьдесят лет, – медленно сказал я, глядя на него в упор. – Паразит высосал? Паразит питается соками органов, в крайнем случае, кровью. Он должен был бы, ну, обезводить, обескровить трупы, но не состарить! – я говорил не столько для Николая, сколько для самого себя, как бы пробуя и отвергая одну гипотезу за другой. – Яд, в принципе, может привести к такому мощному истощению, но не за несколько часов! А облучение… Трупы ведь наверняка проверяли на остаточную радиоактивность и другую отраву? К тому же со следами чужого присутствия ни в гостиничном номере, ни на стадионе, как я понимаю, так и не определились?..
– Нет, – помотал головой Берест, посасывая трубку и постепенно успокаиваясь. – За оба трупа сейчас г-генетики взялись: пытаются какие-то аб-беррации найти, что ли? Говорят, если, мол, найдем, значит, с-сами состарились. Медицинский артефакт называется…
– А если не найдут?..
– Ладно, – Николай резко выдохнул, как бы решившись на отчаянный шаг. – Даю тебе два часа и ни минуты больше! Потому как, сам знаешь, это превышение служебных полномочий, – он толкнул папку с делом в мою сторону. – Может, у тебя что-то да нарисуется, все равно ведь никаких дельных мыслей больше нет. Валяй!
– Благодарю за доверие, генерал! – радостно гаркнул я, хватая папку, пока он не передумал, и вытягиваясь перед ним "во фрунт". – Разрешите действовать, фельдмаршал?
– Брысь отсюда, клоун! – рявкнул в ответ Берест и принялся яростно копаться в ящиках стола.
Я оказался за дверью едва ли не раньше его рыка и с места сразу взял третью скорость, понимая, что нахожусь почти в цейтноте. Золотарев тоже не любил ждать.
Однако мне повезло и здесь. Троллейбус, казалось, дожидался только меня. Светофоры, похоже, были запрограммированы на "зеленую волну", а на пустом полинявшем небосклоне вдруг объявилось некое сумасшедшее облачко, прикрывшее своим нежным телом обжигающий лик дневного светила на те десять минут, пока я добирался до дома мага.
Андрей Венедиктович, облаченный в темно-красный атласный халат с золотыми отворотами и манжетами и в мягкие восточные туфли, расшитые соответствующим узором, любезно, но в то же время сдержанно пожал мою руку, молча повернулся и пошел в глубь квартиры, тонувшей в прохладном полумраке. Так же молча, я на цыпочках проследовал за ним и оказался в большом и почти пустом зале. Пол покрывал мягкий ковер с коротким ворсом весьма странной расцветки: с какого бы угла вы ни смотрели на него, вам все время будет казаться, что в середине он имеет явное углубление или воронку, в которую вот-вот втянется вместе со всеми присутствующими. К тому же появлялось ощущение, что из этой воронки наблюдает чей-то внимательный, строгий взгляд, пронизывающий вас насквозь. Никакой люстры на потолке не было, а вместо этого во всех четырех углах комнаты висели канделябры из темного металла в форме цветков лотоса. Стены же были оклеены или покрашены каким-то фосфоресцирующим составом, создающим эффект глубины и зыбкости, будто вместо привычного камня струится некая проницаемая, но загадочная субстанция. "Дверь в Иновременье" – услужливо подсказало воображение спасительную для рассудка мысль. В общем, впечатление не для слабонервных, м-да! Не прост, весьма не прост, маг Золотарев! Надо же!..
Андрей Венедиктович прошел на середину зала, сделал какое-то быстрое, но сложное движение правой рукой, и во всех четырех канделябрах вспыхнуло неяркое желтоватое свечение. Затем у дальней стены вдруг проявились, – именно проявились, потому что раньше их там не было! – два низких кресла в такой же струящейся, как стены, обивке.
– Проходите сюда, – наконец подал голос маг и уселся в одно из кресел.
Я с некоторой опаской ступил на ковер, но так и не смог заставить себя пройти прямо по центру, а обошел "воронку" по большой дуге. Золотарев молча наблюдал за моими действиями, ничем не выдавая своей заинтересованности и не проявляя никаких эмоций. Прежде чем сесть в колышущееся с виду кресло, я украдкой пощупал подлокотник, желая убедиться в реальности его существования. Нет, обычное кресло, материал обивки похож на бархат или очень мягкую замшу. Пальцы четко ощущали материал, но глаза все равно не могли зафиксировать границу контакта! Мысленно чертыхнувшись, я задержал дыхание и… опустился в самое обычное кресло, с удивлением обнаружив, что успел буквально взмокнуть за последнюю минуту. Пришлось сидеть прямо, как при геморрое, иначе остывшая рубашка неприятно липла к телу.
– Так в чем же суть вашего дела? – невозмутимо поинтересовался Золотарев, извлекая прямо из воздуха зажженную сигарету.
– Вот, – я протянул ему папку с делом и тоже полез за сигаретами. – Двое молодых людей одинакового возраста погибают при весьма странных обстоятельствах от не менее странных, учитывая возраст, причин. Потом, уже в морге, их тела в течение нескольких часов стареют на несколько десятков лет.
Я закурил, окончательно плюнув на данное самому себе обещание, поискал глазами пепельницу и обнаружил ее у своего подлокотника, уже устав удивляться чудесам этой квартиры.
Золотарев тем временем внимательно читал материалы дела и, казалось, совсем забыл о моем присутствии. При этом он курил, стряхивая пепел в мою пепельницу, не глядя и ни разу не промахнувшись. Наконец он выпрямился, выбросил окурок и захлопнул папку. Я тоже поспешил загасить недокуренную сигарету и напрягся в ожидании. Чего?.. Мне трудно описать свое состояние. Наверное, когда читаешь увлекательный роман с лихо закрученным сюжетом и уже догадываешься о финале, а заглянуть в конец так и не решаешься, ощущаешь нечто подобное.
Андрей Венедиктович пристально посмотрел мне в глаза и тень снисходительной улыбки промелькнула на его бесстрастном лице.
– Ваши подозрения абсолютно верны, Дмитрий Алексеевич, – кивнул он, возвращая мне папку. – В Природе такого не бывает. Но если вмешивается кто-то… из нас, случаются вещи и куда более удивительные. Одним словом, такое мог сотворить только маг. Весьма сильный маг, а их не так уж и много. Но это, к сожалению, только половина вопроса…
– А вторая половина? – не выдержал я.
– А вот на нее я вам не отвечу, потому что сам не знаю.
– "Зачем"? – выдохнул я.
– Именно! – Золотарев поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
– Или "кому выгодно"? – я тоже встал, понимая, что большего от него все равно не услышу, но все-таки втайне надеясь.
– Это уж как вам будет угодно, – подтвердил он мои опасения. – Никаких имен! Даже и не просите. Не возьму такой грех на душу.
– Извините, Андрей Венедиктович, огромное спасибо за консультацию! Простите, что отнял у вас столько времени!
– Практически нисколько. Кстати, один совет: обратите внимание на возраст… жертв.
– Тридцать шесть лет? – я не понял, к чему он клонит.
– Именно! У древних китайцев этот возраст считался окончанием первого цикла жизни, наступлением времени смены жизненных ориентиров. А в ведической философии одним из базовых символов Агни-йоги является квадрат, имеющий в каждой вершине число "девять", который символизирует первую ступень лестницы Вечного Бытия…
– И что же это может означать?.. – я почти не рассчитывал на ответ и оказался прав.
– Может быть, и ничего.
Маг снова пристально взглянул мне в глаза, от чего на какой-то миг меня обдало почти космическим холодом, потом повернулся и двинулся к выходу.
Мы молча вышли в прихожую, молча обменялись рукопожатием, и только когда я уже стоял на площадке перед лифтом, услышал за спиной:
– Если все же вам удастся, сообщите мне имя…