Такие теории были не внове; они были частью общественного мнения с тех времен, когда появились первые правительства. Что было новым, так это существование технологий, уже не подвластных контролю со стороны правительств. Интернет. Сотовая связь. Локальные сети. Люди организовывались, шифровались, работали все вместе как один человек против того, что хоть отдаленно попахивало властью. В годы, предшествовавшие вторжению, люди боялись власти. Теперь власть боялась людей – и не без оснований.
* * *
Джордж, Тойво и Джейко стояли возле руин домика, который в течение трех десятилетий был центром их дружбы, а еще двадцать лет до этого – местом, где развивались из отношения с мистером Эколой. Традиция длиной более чем в полвека, от которой осталась только куча развороченных бревен да разбросанные повсюду запасы.
Затишье длилось недолго. Побеленные морозом стволы деревьев вновь стали раскачиваться. Деревья стояли здесь задолго до того, как пришли люди. Люди уйдут, а деревья останутся. И деревьям глубоко наплевать на то, что здесь происходит. Эти деревья в клещи взяли длинную белую ленту дороги, покрытую трехметровыми сугробами, лежавшими на ней подобно волнам снежного океана.
Но по этой дороге, вздымая снег и бросая его в сторону огромными арками, сияющими в утреннем свете, мчалось по направлению к людям нечто. Мчалось, сопровождаемое пульсирующим оранжевым светом.
– У "Скорой" огни красные, – сказал Тойво.
– Нет, это не "Скорая", – отозвался Джейко. – Это долбаная снегочистка. Сейчас отгадаю. "Скорая" идет за ней. Да, Джордж?
– Именно так, – ответил тот.
Оранжевые огни, которые словно плыли по поверхности бурного снежного океана, приближались. По мере их приближения становилась видна кабина снегоочистительной машины.
Тойво повернулся к Джорджу:
– Как тебе удалось добыть снегочистку, а?
Джордж засмеялся – в первый раз с того момента, как корабль пришельцев упал с неба с грохотом, сотрясшим всю округу.
– Потому что это не просто снегочистка и "Скорая", да? – сказал он с местным акцентом.
* * *
Джордж не вызывал полицию. Он не вызывал и армию (не то чтобы он знал, как вызвать армию, тем более что это в принципе было невозможно). Не вызывал он и "Скорую" – по крайней мере прямо.
Он вызвал людей с "Десятого канала".
Пришельцы напали на крупнейшие города. Насколько Джорджу было известно, Хоутон и Хэнкок, ближайшие к ним города хоть сколько-нибудь значительного размера, не пострадали. Больницы не были переполнены, кареты "Скорой помощи" свободны. Джордж надеялся, что, если он будет действовать достаточно быстро, он сможет организовать помощь мистеру Эколе.
Не зная, как долго продлится соединение, Джордж говорил быстро, не думая о том, кто мог взять трубку, и надеясь только, что тот сможет запомнить всю информацию.
Он нервничал так, что его трясло. И тем не менее он понимал, что делает дело исключительной важности, с долгосрочными последствиями. Слова вылетали из него. Он говорил, но в нем как-бы сосуществовали два человека – один произносил слова, а другой вслушивался в каждый из произнесенных первым человеком слог.
Он говорил:
"Времени у меня немного, поэтому записывайте. Меня зовут Джордж Пелтон. Я вырос в этих местах. Возле моего охотничьего домика упал корабль пришельцев. Это произошло во время бури. Его никто не видел, но у вас есть очень немного времени до того, как придут военный и люди с общенациональных каналов. Я могу показать вам корабль. Там есть выжившие пришельцы. Я могу их снять на камеру. Если вам интересна эта история, вы должны приехать как можно быстрее. Дороги занесены снегом, и вы должны решить эту проблему. И вы должны привести за собой "Скорую". Только "Скорую", и никакой полиции. Если "Скорой" не будет, я вам ничего не покажу. Если будет полиция, я тоже ничего не покажу. Должен быть один репортер и один оператор. Даю вам три часа, чтобы вы приехали вместе со "Скорой помощью". В противном случае я звоню в "Фокс-Ньюз".
Джордж продиктовал адрес домика, и сигнал пропал.
Даже если связь была бы безупречной, сколько раз он должен был бы позвонить, чтобы вызвать сюда "Скорую" и снегоочистительную машину? Кто-нибудь стал бы его вообще слушать? Может быть, да, а может быть, и нет. Но репортер, особенно мотивированный репортер, сделает все, что в его силах, лишь бы сюда попасть. Так думал Джордж, и думал он правильно.
* * *
Парамедики работали с мистером Эколой. Джордж, хотя все время и находился в комнате с детьми, смог перехватить обрывки разговоров, из которых понял, что со стариком все будет в порядке. Его друзьям было наплевать и на репортера, и на оператора, и на детей – они сгрудились вокруг раненого, и по улыбке от Берни, да понимающим кивкам от Тойво и Джейко Джордж понял, что они его благодарят.
Джордж стоял заслонив собой детей, которые в страхе прижимались друг к дружке. Может быть, они не понимали разницы между ружьем и камерой? Да и как они могли видеть эту разницу. В последний раз, когда один из этих страшных людей что-то на них наставил, один из них умер.
К своему удивлению, Джордж узнал репортера. Им оказалась женщина, Нэнси Устергард. Хотя он теперь редко бывал в этих краях, ее лицо было знакомо ему по местным билбордам. Ибо она была не просто "репортер" – она была ведущей программы ночных новостей. И хотя телеведущий из маленькой местной станции – не очень значимая фигура в национальном масштабе, удалось же ей проложить дорогу в глубоком снегу, чтобы сделать этот репортаж!
– Мистер Пелтон, вы готовы? – спросила она.
Джордж кивнул.
Нэнси стояла с ним плечо в плечо, держа микрофон в руке. Оператор поудобнее устроил камеру на плече, затем включил софит, установленный на штативе. Маленькая комната наполнилась ярким светом. Дети испуганно заверещали, еще теснее прижимаясь друг к другу.
– Четыре, три, два, – произнес оператор.
Нэнси сделала долгий глубокий вдох через нос, затем медленно выдохнула ртом и заговорила:
– Это Нэнси Устергард с прямым репортажем из Орлиной бухты. Я нахожусь внутри рухнувшего НЛО, подобного тем, что сеяли разрушения по городам нашей планеты. В этом корабле есть выжившие, первые, о которых мы слышим. Прочие сообщения, поступающие с разных концов Земли, не содержат известий о живых пришельцах.
Джордж увидел, что оператор сделал шаг в сторону, пытаясь навести камеру на детей. Те увидели это, и их маленькая, тесно сбитая верещащая группка сдвинулась, чтобы между ними и камерой был Джордж.
– Да, вот они, пришельцы, – сказала Нэнси.
Камера резко вернулась назад, и теперь в ее фокусе были Нэнси и Джордж.
– Пришельцев обнаружил этот человек, Джордж Пелтон, – продолжала ведущая. – Он был здесь на охоте со своими друзьями. Мистер Пелтон! Можете вы рассказать, что произошло в ночь крушения?
Лампочка на камере ярко светила, почти лишая Джорджа возможности видеть. Как это репортерам удается день за днем смотреть на этот свет и не слепнуть? Он сейчас на местном телевидении? Или сигнал транслируется на всю Америку? А может, на весь мир? Он стал сомневаться – стоило ли ему быть здесь. Ему нужно было бы быть со своими друзьями, которые сопровождают мистера Эколу через лес со "Скорой помощи", ожидающей возле домика.
– Мистер Пелтон? – напомнила Нэнси о своем присутствии и тут же пояснила:
– Это живой эфир. Нас смотрит весь мир. Вы можете описать, что произошло?
Джордж бросил взгляд назад, на детей. Испуганные, они съежились и дрожали. Он посмотрел на стены, на аварийные кресла, к которым, чтобы спасти их, пристегнули своих малышей их родители. И в этот момент в душе Джорджа пробудилось нечто большое и глубокое.
Пробудилось и взяло верх над всем, что было, есть и будет.
Он глянул в самую глубину объектива.
– Эти дети никому не сделали ничего плохого, – сказал он. – Они беззащитны. Они ни в чем не виновны. Прошу всех, кто меня видит: мы не должны позволить правительству забрать их, подвергнуть вивисекции, начать изучать. Как бы вы поступили, если бы это были ваши дети? Вы позволили бы кому-нибудь разрезать их на части?
Оператор вновь перевел камеру на детей. Их было слишком много, чтобы они все могли спрятаться за спиной Джорджа, как они ни пытались.
– Они просто дети, – продолжал он. – Я останусь с ними и постараюсь, чтобы они были в безопасности. Я буду рассказывать миру о том, что с ними происходит – пока мы все не удостоверимся, что их не убьют ради какого-нибудь эксперимента. Я остаюсь. Правительство лжет, я – нет.
* * *
Если бы он только знал тогда, как мир поймет его слова! Если бы знал, стал бы он их говорить?
– Мистер Пелтон. Вы готовы?
Джордж посмотрел на дверь шлюза и на охранника, стоящего рядом. За этими дверями находился разрушенный корабль. В течение нескольких дней военные построили вокруг него огромные полярный ангар, а еще через неделю – второе здание внутри первого, которое окружило корабль пришельцев подобно скорлупе. Именно туда направлялся Джордж.
Мертвые тела были убраны, мусор вывезен, а сам корабль подвергли сканированию на предмет радиации, отравляющих веществ, газов и всего прочего, что могло негативно сказаться на физиологии, о которой люди знали так мало. Ничего опасного обнаружено не было. Не зная, что может повредить инопланетянам, правительственные ученые решили оставить их в их собственном корабле.
– Мистер Пелтон! – напомнил о себе охранник.
– Да, – автоматически произнес Джордж. – Я готов, спасибо.
Спасибо… типичный парень со Среднего Запада. Охранник кивнул. Внутрь он входить не станет. Там, внутри, ждет другой страж, в защитном костюме. Такие костюмы носят все, кто входит в корабль. Все, за исключением Джорджа. Пришельцы общались с ним, а он общался с ними, так что друг для друга они опасности не представляют.
Джордж знал – решись он отправиться и повидать собственных детей, назад ему вернуться не позволят из-за патогенных факторов, которых он может принести с собой. Новые бактерии, загрязнение. А у правительства будет причина разлучить его с детьми-инопланетянами, сказав миру, что теперь он представляет для них потенциальную угрозу, а не защиту.
Если эта причина покажется неубедительной, они найдут другую. Если он оставит свой пост, все на этом закончится.
Джордж часто спрашивал себя, почему он тогда сказал на камеру то, что сказал. Он никогда не интересовался политикой, не верил ни в никакие теории заговора. По крайней мере, до того как все это началось. В местных органах самоуправления не состоял. Новостей не смотрел. И тем не менее его обвинительная речь прозвучала так, словно он написал ее заранее. И это сделало Джорджа мировой знаменитостью – смелого, бескорыстного защитника маленьких пришельцев.
Но это же стало причиной его одиночества.
Шлюз открылся. Как Джордж и ожидал, внутри стоял охранник в защитном костюме.
Джордж знал, что дети ему обрадуются. Прильнут к нему, как всегда, и станут задавать вопросы на языке, который он не понимал. Несколько слов, которые он выучил, были не способны к передаче мало-мальски сложных мыслей. Но ему не нужно было в совершенстве владеть языком инопланетян, чтобы понять, что хотят знать эти малыши. А они хотели знать, когда же они отправятся домой. Беда же была в том, что это и был их дом. И они его уже никогда не покинут. А если Джордж останется верен своему слову, не покинет его и он.
Джордж вошел, и дверь шлюза закрылась за ним.
Сара Ланган
Сара Ланган – автор романов "The Keeper" и "The Missing". Роман "Audrey’s Door" в 2009 году получил премию Стокера. Рассказы публиковались во множестве журналов и сборников. Сейчас работает над постапокалиптической серией для подростков Kids и двумя романами: "Empty Houses", навеянным "Сумеречной зоной", и "My Father’s Host", навеянным "Гамлетом". Ее книги переведены на десяток языков, по одной снимается фильм. Дважды лауреат премии Брэма Стокера, премии Американской ассоциации библиотек и др.
Прототип
Приказ о моем переводе пришел на девять месяцев раньше, чем нужно, и мне это совсем не нравится.
– Можно мне еще задержаться, – прошу я.
Радио молчит.
Поэтому мы с Рексом пакуем мои лучшие прототипы, консервируем лабораторию и ждем. Рекс слишком много лижется, но во всех прочих отношениях он – отличный пес. Из всех собак, живших у меня, лучше его была только одна.
Через несколько часов над горизонтом пустыни появляется мачта песчаного корабля. Я придерживаю Рекса. В последнее время он явно сдает: гадит не там, где надо, съедает только половину того, что я даю, не сразу отзывается на свое имя. Я пока смотрю на это сквозь пальцы – так же как стараюсь не замечать проплешин на его черепе.
Корабль все ближе. Все восемьдесят футов высотой, забранный в майлар, он несет на себе Треугольник Каниша, символ Тихоокеанской колонии. С палубы мне машет водитель класса "С". На нем современный песчаный костюм с клееными швами, гораздо более качественный, чем предполагает его низкий ранг. Похоже, колония процветает.
Я склоняюсь к Рексу, беру его двумя пальцами за нижнюю челюсть и поворачиваю голову вбок на девяносто градусов. Только вчера я прочищал его дыхательный аппарат; поэтому Рекс и не издает при выдохе этих лающих звуков, которыми так знамениты собаки.
– Там, в городе, – говорю я, – никто не уважает прошлого. Никто не знает, откуда мы пришли. Мы с тобой не такие, Рекс. Мы совсем из другого теста.
Рекс прихватывает зубами мой большой палец, я склоняюсь к его мокрому носу.
– Ты думаешь, все будет хорошо?
Рекс кивает. Люди думают, я сошел с ума, но я знаю, что он меня понимает.
Корабль причаливает к шлюзу моей лаборатории. Мы с Рексом идем по чистому, защищенному от попадания песка коридору и поднимаемся на борт корабля. Корпус корабля забран в пористый пластик с отверстиями шириной в десять микрон, способный выдерживать достаточно сильный ветер. Отличный корабль для коротких путешествий, но долго в нем не протянешь.
– Отличная машина для Невады, – говорю я.
Водитель пожимает плечами и отправляется. Этот класс "С" – полудурки в буквальном смысле. Выполняют приказы и ничего более. Мой водитель недостаток навыков общения компенсирует жутким внешним видом. Многие из нас превращают свои костюмы во что-то очень личное. Этот же намеренно носит лоснящийся черный, с единственной литерой "С" на левой стороне груди. Выглядит как нефтяная пленка на воде, почему-то принявшая форму человека.
Мы направляемся к широкой дюне и взбираемся на нее, форсируя движимый ветром двигатель; спускаемся же по инерции, повинуясь силе тяжести. Песок фонтанами летит из-по шипованных колес. Мало-помалу песчаная пыль проникает внутрь корабля.
– Все хорошо, – говорю я. Но мы оба знаем, что это не так.
Через милю перед нами открывается кратер, который когда-то был озером Мид, крупнейшим в США искусственным резервуаром пресной воды. Я видел фотографии этого озера, индиго-голубого, с мягкими очертаниями берегов. Я всегда вспоминаю эти картинки, когда здесь проезжаю. А интересно, в те времена люди удивлялись тому, что смогли обуздать природу? Или принимали все как должное?
Вся эта зона раньше принадлежала американским ВВС. К северу и востоку отсюда испытывались ядерные бомбы. Подземные тоннели здесь все еще радиоактивны. Для лаборатории я выбрал заброшенную военную базу, потому что она далеко от города и потому что начальство мне позволило это. Здесь сохранились ангары, а в некоторых по-прежнему стоят самолеты. Мы с Рексом любим вместе сидеть в старом "Би-2", выглядывая из кабины поверх его острого носа. Мы воображаем, будто летим.
Все свое время я провожу тестируя в лаборатории легкие и изящные костюмы для поверхности. Это требует креативных навыков уровня класса "А". Если бы я не соответствовал этим высоким критериям, меня давно бы комиссовали. Я давно перешагнул границу пенсионного возраста. Вероятно, в колонии я самый старый.
Мои костюмы должны защищать от песка, но одновременно быть достаточно пористыми, чтобы дышать. Ведь песчинка может достигать размера всего одного микрометра – всего на двадцать процентов крупнее, чем атом кислорода. Так что для ошибок у меня не очень много пространства. Если я плохо сработаю, у носящего мой костюм окажется пораженным мозг. Но я лучший дизайнер в колонии, почему мне и разрешено жить отшельником. Правда, каждые несколько лет меня переводят в город, где я инспектирую массовое производство. Но как раздражают меня люди? Жестокие условия, в которых они живут, ожесточили и их. Я же не хочу становиться жестоким. Возьмите Рекса: животные презирают людей. Но какой смысл жить в этом мире, еслим мы не можем защитить тех, кто слабее нас?
Рекс лижет башмак водителя, затянутый в майлар. Так он дает понять парню, что не представляет для него угрозы и уважает субординацию. Потом ложится и покашливает, прочищая дыхательный аппарат.
– Держите животное поближе к себе, – предупреждает водитель. – Почему он без костюма?
Чем нынче наполняют мозги этим из класса "С"?
– Собаки не могут носить костюмы. Кожа у них слишком пористая, и они могут задохнуться, – отвечаю я.
И продолжаю:
– Как мне вас звать?
– Никак, – отвечает он.
– Я буду звать вас Линдой, – говорю я.
– Я же мужского пола.
Класс! Прогресс!
– Тогда я стану звать вас Лайнусом Полингом. Это дважды Нобелевский лауреат. Он любил витамин "С", поэтому я буду искать для вас концентрат лимонного сока.
Лайнус презрительно ухмыляется. Я вижу это сквозь его плотно натянутый на тело песчаный костюм. Я смеюсь и решаю, что стану подначивать его всю дорогу. По крайней мере один из нас получит удовольствие от поездки.
Волны песка ударяют по корпусу корабля. Мы увеличиваем скорость. Я перестаю улыбаться. В воздухе ощущается электричество – приближается буря. Беда. Нужно было остаться дома и наплевать на приказ. Черт бы побрал этих начальников.
Надеюсь, нам повезет. Может быть, я выкарабкаюсь?