– Он собирался пожертвовать пять миллионов долларов.
– Позвольте в этом усомниться. Он – работяга. Высокооплачиваемый, но работяга. Едва ли у него были какие-либо доходы, кроме заработка. Что у него за душой? Партнерство в процветающей юридической фирме. Сколько это приносило, год за годом? Плюс гонорары. Возможно, он удачно вкладывал деньги, но, думаю, я бы знал об этом. Наследства он не получал. Если б он женился на состоятельной наследнице, эти сведения не прошли бы мимо нас.
– А как насчет мафии?
– Вы думаете, он был связан с мафией?
– Криминальный адвокат.
– Несомненно, среди его клиентов были и мафиози. Но мафия не обогащает никого, кроме мафии. Несмотря на все, что о ней пишут, главная проблема мафии – "отмывание" денег. В этом мафия сталкивается с такими трудностями, что я просто не понимаю, зачем им грести деньги лопатой.
– И каким состоянием владел Хайбек этим утром, когда его убили?
– Чисто умозрительно?
– Естественно.
– Работая всю жизнь, уклоняясь в разумных пределах от уплаты налогов, не вкладывая деньги в рискованные предприятия, в лучшем случае он мог иметь на банковском счету пять миллионов долларов.
Флетч собрал в стопку листы с распечатками, сверху положил полученный от Мортона Рикмерза томик стихов Тома Фарлайфа "Нож. Кровь".
Долго не решался снять трубку и набрать номер заведения, в котором, как он когда-то думал, продавали пиццу.
Ему ответил молодой дружелюбный женский голос.
– "Дружеские услуги Бена Франклина". Вам нужен друг?
Отбросив мысли об анчоусах и перчиках, Флетч ответил:
– Возможно.
– Мы оказываем эскорт-услуги. В любое время, двадцать четыре часа в сутки. Как у вас дома, так и у себя. Но прежде всего скажите, кто рекомендовал вам "Бена Франклина".
Флетч шумно глотнул.
– Мой отец.
– У вас есть какие-то проблемы? – после короткой паузы спросила девушка.
– Абсолютно никаких.
– Хороший парень, ваш отец.
– Да, старик у меня молодец.
– Не хочет оставлять вас одного в большом городе, да?
– Он не хочет... чтобы я обзавелся друзьями... от которых потом не смог бы отделаться.
Внезапно его бросило в жар.
– Понятно. Как фамилия вашего отца?
– Он не пользовался вашими услугами. Я хочу сказать, сам.
– А я в этом далеко не уверена. Так как его фамилия?
– Джефф. Арчибальд Джефф. Да хватит о нем. Меня зовут Флетчер Джефф. И приеду к вам я. Надеюсь, что приеду.
– Ладно, Флетчер. А почему бы вам не приехать? Мы проверим, как у вас со здоровьем.
– У меня все в порядке, благодарю.
– Мы в этом не сомневаемся. Но под здоровьем мы подразумеваем все. Таких друзей, как мы, у вас никогда не было. Мы позаботимся о вас. Вы делаете зарядку, не так ли?
– Я? Да.
– Мы проверим у вас упругость кожи, мышечный тонус. Покажем, как достичь сексуальной удовлетворенности через физические упражнения. Повторяю, таких друзей у вас не было.
– Это я уже понял.
– С нами вы пройдете весь путь, от подтягиваний через углубленное дыхание до экстаза.
– Экстаз! Это прекрасно.
– Вы не верите?
– Просто раньше я не слышал, чтобы слово "экстаз" использовалось в предложении.
– Раньше вы не звонили в "Дружеские услуги Бена Франклина".
– Во всяком случае, за чем-либо без сыра.
– Простите?
– Не обращайте внимания.
– Вы хотите приехать прямо сейчас?
– Сейчас не могу. Меня ждут. Может, завтра?
– Почему бы и нет. В какое время?
– В одиннадцать часов.
– Утра?
– Да. Я хочу, чтобы вы проверили мне упругость кожи.
– Флетчер Джефф. Одиннадцать утра. Будем рады вас видеть. А вы, надеюсь, порадуетесь, увидев нас. – И за щелчком последовали гудки отбоя.
Флетч положил трубку.
Несколько раз глубоко вдохнул, выдыхая через нос.
ГЛАВА 13
– Потрясающе!
– Эти мухи меня достали.
– К черту мух! Ты только послушай.
Сидя на пляже в купальнике, Барбара почесывала локоть одной рукой, а спину – другой.
– Флетч, как только солнце скатывается к горизонту, эти мухи оккупируют пляж.
– Разве можно сравнить мух с тем, что ты сейчас услышишь, – Флетч привалился спиной к пляжной сумке Барбары и начал декламировать:
"Юная плоть,
упругая кожа,
натянутая поверх мышц,
гладкая над суставами.
Обнаженная,
Осознанная,
Изученная,
Использованная.
Столь легко
представляется
Оскорбленной,
Восставшей,
Остановленной,
Взорванной.
Острота,
крепость,
блеск
стали
в лезвии,
режущем плоть.
Кровь пузырится, затем
повторяет разрез,
становится линией
крови.
Найдя свой путь,
стекает
густой, красный поток,
заливающий мягкую
розовость кожи.
Коснись языком крови,
Искупайся в ней губами,
Засоси ее сквозь зубы.
Пройдись взглядом по разрезу,
Кожа усыхает, белея,
особенно около раны.
Понаблюдай, как вибрирует
кожа
во все убыстряющемся ритме,
в котором сердце гонит кровь
на воздух,
чтобы она изливалась
багряным потоком.
Чем можно пронзить
теплоту плоти
столь же легко,
как хладостью стали?
И правда,
не созданы ли они
лишь друг для друга?"
Барбара более не почесывалась, хотя над ней попрежнему вились мухи.
– Тошниловка какая-то.
– Написано сильно.
По красному от лучей заходящего солнце телу Барбары пробежала дрожь.
– Мерзопакость.
Флетч провел пальцем по ее бедру.
– Но суть ты уловила.
– Очень уж натуралистично.
– Но не без иронии.
– А что ты мне читал? – Барбара чуть повернула руку Флетча, держащую книгу, чтобы взглянуть на обложку.
– Поэму Тома Фарлайфа "Нож. Кровь".
– Это поэзия? Я-то представляла ее несколько иначе.
– Насколько я понял, услышанное тобой называется Поэзией насилия. Фарлайф – создатель этого направления. Он его и развивает.
– А где ты взял эту книгу? На слете рокеров?
– Возможно, Фарлайф – зять Дональда Хайбека.
– Я бы предпочла в зятья Аттилу, предводителя гуннов.
Флетч перекатился на живот.
– Конечно, у него чувствуется сентиментальность.
– Я бы лучше читала Браунинга <Браунинг, Роберт (1812-1889) – английский лирический поэт.>.
– Во всяком случае, он сумел охарактеризовать и плоть, и нож.
– Сумел. Но почему, Ирвин, ты привез с собой книгу стихов зятя Хайбека в день убийства самого Хайбека?
Флетч потянулся.
– Любопытная поэма.
– Захватывающая! – В голосе Барбары слышался сарказм. – И вся книга такая?
– Я прочитаю тебе еще одно стихотворение. – Он потянулся к лежащему на песке томику.
– Только не перед ужином, – Барбара поднялась. – Мухи и сатанинские стихи. Ты привез что-нибудь из еды?
– Да. В машине есть сухие крендельки с солью.
– Великолепно. А куда ты заезжал по пути сюда? Ты приехал в одних плавках.
– Я знаю, как подают на стол крендельки,
– Да брось ты. Я купила бараньи ребрышки. Уж, наверное, пользы от них больше, чем от крендельков.
– А я пока поплаваю, – Флетч встал. – Смою песок.
– Ты расскажешь мне о своем новом задании? – Барбара держала пляжную сумку под мышкой, словно футбольный мяч. – Оно никак не связано с людьми, умирающими с пулей в виске?
– Обязательно, – рассеянно ответил Флетч и зашагал к воде.
" ..И правда,
не созданы ли они
лишь друг для друга?"
ГЛАВА 14
– Так какое тебе дали задание? – Барбара стояла у плиты в фартуке, надетом поверх купальника. Флетч жевал кренделек.
– Бен Франклин.
Снаружи стемнело. В коттедже Барбара зажгла все лампы.
– Почему-то мне кажется, что Бен Франклин <Барбара, естественно, подумала о Бенджамине Франклине (1706-1790), одном из авторов Декларации независимости США (1776) и Конституции 1787 г.> не так уж интересен читателям.
Флетч нашел большой бумажный пакет, в котором Барбара привезла бараньи ребрышки, картофель, фасоль и молоко. Засунул в него костюм Дональда Хайбека, рубашку, галстук, подтяжки, носки и туфли.
– Есть тут бечевка?
– Посмотри вон в том ящике. – Она указала на нижний ящик комода. – Так что нового можно сказать о Бенджамине Франклине?
– Сторонник здорового образа жизни. Очень современный взгляд. – Флетч обвязал пакет бечевкой. – Изобретатель. Дипломат. Большой ценитель женщин, да еще и бизнесмен. Он был хорошим бизнесменом, не так ли?
– Ты любишь ребрышки позажаристей?
– Если ты начинаешь задавать такие вопросы, лучше не подходи к плите.
– Я собираюсь позвонить твоей матери. – С этими словами Барбара села за стол, поставив перед собой и Флетчем полные тарелки.
– Что я натворил на этот раз?
– Надо же пригласить ее на свадьбу. Показать, что нас порадует ее приезд.
– Я ей писал. Не думаю, что она сможет позволить себе эту поездку. Ты знаешь, она бедная писательница. Я хочу сказать, она писательница и она бедна. Если же мы оплатим ей дорогу из Сиэтла и обратно, у нас не останется денег на медовый месяц.
– И все же, ее сын женится.
– Голый? – спросил Флетч. – Ты по-прежнему хочешь, чтобы нас расписывали голышом?
– Нет. – Барбара отправила в рот ложку картофельного пюре. – Я не смогу избавиться от лишних восьми фунтов.
– Ага, – улыбнулся Флетч, – значит, тебе есть, что скрывать.
– Я еще раз хочу спросить о твоем отце.
– Что именно?
– Все.
– Он умер при родах. – Флетч пожал плечами. – Так мне всегда говорила мать.
– Современная американская семья. – Барбара вздохнула и посмотрела на свое отражение в окне.
– Да и зачем это только нужно?
– Что нужно?
– Олстон спросил, уверен ли я, что хочу жениться. После того, как я предложил ему быть шафером на нашей свадьбе.
– Олстон работает в юридической фирме Хайбека, не так ли?
– Да.
– Ему там нравится?
– Не очень.
– И что ты ответил?
– Не помню.
– Адвокаты всегда задают трудные вопросы. Такая у них работа. Тем самым они пытаются доказать собственное превосходство. Создают иллюзию, что они не зря требуют столь высокие гонорары.
– Френк Джефф сказал сегодня, что жениться надо только в одном случае – если хочешь заводить детей.
– Он прав. Почти.
– Мы собираемся заводить детей?
– Конечно. – Барбара опустила глаза, разглядывая деревянные доски пола. – Но сначала мы должны поднакопить денег. Зарабатываем мы немного. Твою профессию не назовешь высокооплачиваемой. А у меня вообще нет профессии. Дети стоят дорого.
– От кого-то я это уже слышал.
– Чем ты сегодня занимался, собирал аргументы против женитьбы?
– Сегодня я повсеместно распространял известие о нашем субботнем бракосочетании, и все спрашивали меня: "Зачем?" – Барбара вскинула глаза на Флетча. – То есть в большинстве своем люди удивлялись нашему намерению.
– Должно быть, это не очень хорошие люди.
– Тут я с тобой согласен.
– И все потому, что у многих других семейных пар не складываются отношения.
– Есть у нас критерии, определяющие, из чего должны складываться семейные отношения?
– Я думаю, наше бракосочетание имеет смысл.
– Я тоже.
– Мы можем поддерживать друг друга.
– Точно. Сегодня я пытался помочь тебе выбраться из сесильиных галифе.
– Строить семью, создавать свой образ жизни.
– Особенно с этими паршивыми заданиями, которые я получаю от редакции.
– Оберегать друг друга, понимать с полуслова. Вместе стариться. Иметь на все одну точку зрения. Делиться общими воспоминаниями.
– Все правильно. А ты знаешь хоть одну такую пару?
– Это не означает, что у нас так не получится.
– Совершенно верно.
– Я считаю, мы должны пожениться.
– Я тоже.
Зазвонил телефон.
– Кто это? – спросила Барбара.
– Я просил Олстона позвонить. Возможно, он кое-что выяснил насчет Дональда Хайбека.
– Хайбек, – Барбара поднялась и понесла свою тарелку к раковине. – Ты сумасшедший.
– Да, – встал и Флетч, подошел к телефону, снял трубку. – Есть немного.
ГЛАВА 15
– Неприятно это признавать, старина, но ты, возможно, прав.
– Разумеется, прав. – Флетч уселся в кресло у телефона. – Насчет чего?
– Я старался изо всех сил, чтобы, не попавшись с поличным, раздобыть интересующую тебя информацию. Свои усилия я сконцентрировал на последнем из законченных процессов Хайбека, текущем судебном процессе, в котором он занят, и тут ты, похоже, попал в десятку на установлении личности клиента Хайбека, который только что вышел из тюрьмы, возможно, горя желанием прострелить череп Хайбека.
– Такой клиент только один?
– Сначала последний закончившийся и текущий процессы. Ты, несомненно, познакомился с ними по газетным репортажам.
– Да, проштудировал их сегодня.
– То есть тебе известно, что сейчас Хайбек защищает председателя комитета жилищного строительства законодательного собрания штата, обвиненного в незаконной деятельности. Точнее, в получении взятки.
– Да.
– Конкретное обвинение состоит в том, что он взял пятьдесят три тысячи пятьсот долларов от архитектурной фирмы, получившей контракт на проектирование нового корпуса тюрьмы в Уилтоне.
– Надеюсь, что этот сенатор законодательного собрания поручил им спроектировать для него личную камеру с окнами на юг.
– Сомневаюсь, что он знаком с этим проектом. Все эти маневры выше моего понимания. Я имею в виду политические маневры. Да еще Хайбек порядком замутил воду. Забросал суд различными запросами и петициями. Никак не могу понять, почему судьи мирятся с этим безобразием.
– Хайбек просто старается, чтобы общественность забыла про этот процесс за лавиной более свежих новостей, не правда ли? Пройдет какое-то время, и на сенатора перестанут злиться. Нам же надоедает читать об одном и том же. Всех, в том числе и судей, охватит безразличие. Так?
– Так. И журналистам надо бы хоть раз написать об этой закулисной игре. Отреагировать на затяжку процесса. Потребовать, чтобы суд принял незамедлительное решение.
– Слушаюсь, сэр.
– Наверное, тебе небезынтересны записки Хайбека, касающиеся этого процесса?
– Еще бы.
– Первая гласит: "Обеспечить слушание дела судьей Кэрроллом Свэнком".
– Понятно. Суть в том, что в далеком, туманном прошлом судья Свэнк что-то задолжал сенатору Шоебауму.
– Логично. Причем о должке этом практически никто не знает. Журналисты не смогли так глубоко копнуть.
– Или в сейфе сенатора Шоебаума хранятся материалы, компрометирующие вышеупомянутого судью Свэнка.
– Судьи, конечно, хотели бы казаться поборниками справедливости, но жить они должны, как прагматики.
– При случае я обязательно использую эту фразу.
– Вторая запись, также почерком Хайбека, еще более любопытна. Слушай: "Шоебаум признает, что общая сумма полученных им взяток составляет восемьсот тысяч долларов. Естественно, неуказанных в налоговой декларации. Ориентировочный гонорар по этому процессу – пятьсот тысяч долларов". Обе записи я обнаружил на первых страницах досье. Затем идут материалы самого дела, копии петиции, поданных Хайбеком, ответы суда.
– И он намеревался оттягивать слушания, пока дело не попадет к судье Свэнку?
– А уж там-то он без особых хлопот добился бы нужного приговора.
– Сенатор же в настоящее время отдыхает на Гавайях.
– Да. Бедняга думает, что он выйдет из этой передряги свободным и богатым.
– Наполовину он прав.
– Мне представляется, что Шоебаум не из тех, кто хотел бы проветрить мозги Хайбеку.
– Согласен с тобой.
– Другие клиенты, чьи интересы защищает в суде Хайбек, а их больше двадцати, для нас не представляют ни малейшего интереса. Дела эти ведет мелкая сошка, такие же чернорабочие, как и я. Воровство, непреднамеренные убийства, незаконное получение страховки, десять похищений детей родителями, когда после развода проигравшая сторона выкрадывает собственного ребенка.
– Так много?
– Это процветающий бизнес. Если я надумаю уйти из "Хайбек, Харрисон и Хаулер", то займусь именно этим. Чувствую, что смогу принести там больше пользы.
– Тебе виднее, я не специалист в подобных вопросах.
– Плюс весьма забавное дело молочника.
– Я когда-то знал одного хитроумного молочника.
– Этот не менее хитроумный. Вот что он учудил. Первым делом взял для своей жены норковое манто. Напрокат. В кредит.
– Любящий муж.
– Затем привел закутанную в норковое манто жену в автомобильный салон, торгующий "роллс-ройсами" и арендовал один из них на месяц. В кредит.
– И ценитель хороших машин.
– Усадил жену в манто в "роллс-ройс", поехал в Палм-Бич и снял маленький особняк.
– Красиво жить не запретишь. В том числе и молочникам.
– Имея в своем распоряжении жену в манто, "роллс-ройс" и особняк, он пошел в местный банк и получил ссуду в полмиллиона долларов. Наличными.
– Однако.
– И бросил свою работу.
– Действительно, чего работать, если на хлеб и так хватает. Да и на молочко остается.
– Он вернул автомобиль и манто, отказался от аренды особняка. И укатил в Небраску.
– На полмиллиона долларов в Небраске можно купить много коров.
– Даже банк особо не суетился, поскольку в первые три года молочник исправно выплачивал проценты из полученных пятисот тысяч долларов.
– Дальше можешь не говорить. Его обвинили в том, что он слишком хорошо усвоил американские традиции.
– Но деньги кончились, и банк решил посчитаться с ушедшим на покой молочником.
– А почему Хайбек взялся за это дело? Едва ли молочник мог заплатить ему.
– Хайбек взялся. И как только банк услышал об этом, его правление задрожало мелкой дрожью. Фирма "Хайбек, Харрисон и Хаулер" купила несколько акций банка и пригрозила последнему полным разоблачением. Обвинения в некомпетентном управлении и неразборчивости при выдаче кредитов вполне могли привести к аннулированию банковской лицензии. В конце концов, Флетч, банк выдал кредит в полмиллиона долларов молочнику!
– О-го-го. Значит, банк проглотил потерю пятисот тысяч долларов за вычетом уплаченных молочником процентов?
– Это еще не все. Два совладельца банка, они же члены правления, выкупили у фирмы "Хайбек, Харрисон и Хаулер" принадлежащие ей акции банка по цене, существенно превосходящей их рыночную стоимость.
– Да, в юриспруденции мне еще есть чему доучиться. Скажи, Олстон, это называется "решить вопрос во внесудебном порядке"?
– Это называется держать банк за яйца и подергивать за них.