Пресс-конференция закончилась, и люди стали расходиться. Ко мне подошел администратор, серьезный молодой человек, по виду только что закончивший колледж:
- Вас устраивает номер, мисс Кавано?
В это время мимо дивана, на котором я сидела, как раз проплывала официантка. Развернувшись, она окинула меня пристальным взглядом, как будто спрашивая, не родственница ли я той самой убитой девушки, фигурировавшей в деле Вестерфилда. Первое предвестие того, что, если я решу задержаться в Оддхэме, остаться в тени мне не удастся.
Что ж, пусть будет так, подумала я. Долг прежде всего.
13
Миссис Хилмер жила все в том же коттедже дальше по улице. Теперь между ним и домом, в котором мы прожили несколько лет, стояло еще четыре постройки. Похоже, нынешние владельцы нашего старого жилища воплотили в жизнь мечту моей матери. Коттедж расширили с торца и в стороны. Если и раньше это был внушительный фермерский дом, то теперь передо мной возвышалось поистине великолепное здание, вместительное, но не лишенное определенной красоты, с белоснежными досками обшивки и темно-зелеными ставнями.
Проезжая мимо него, я снизила скорость и, решив, что в это тихое воскресное утро меня вряд ли кто заметит, остановилась.
Деревья заметно выросли. В этом году на северо-востоке выдалась теплая осень, и, несмотря на то что уже похолодало, на ветвях все еще пестрели золотые и пурпурные листья.
Нашу гостиную расширили. Любопытно, а что со столовой, задумалась я. И вдруг снова очутилась там с коробкой столового серебра в руках - или это было серебряное блюдо? - рядом с Андреа, которая аккуратно сервировала стол. "Сегодня у нас почетный гость - лорд Малькольм Бигботтом".
Меня заметила миссис Хилмер. Не успела я выйти из машины, как дверь ее дома открылась, и через пару секунд меня уже заключили в горячие крепкие объятия. Миссис Хилмер осталась все той же маленькой миловидной толстушкой с материнским выражением лица и живыми карими глазами. Теперь ее русые волосы стали совсем седыми, а вокруг глаз и рта появилась сеточка морщин. Но в общем она не изменилась. На протяжении долгих лет миссис Хилмер присылала матери открытки на Рождество, подробно рассказывая обо всех новостях, а мама, которая никогда не любила открытки, писала ей ответные письма, в которых выставляла в лучшем свете наш очередной переезд и расхваливала мои успехи в школе.
Я сообщила миссис Хилмер о смерти матери и получила теплый ответ с соболезнованиями. После переезда в Атланту я не написала ей ни строчки, а если сама она и посылала мне какие-то письма или праздничные открытки, то все они возвращались. В наше время почта не слишком усердно разыскивает адресата.
- Элли, какая ты высокая, - улыбнулась, почти смеясь, миссис Хилмер. - А была совсем крошка.
- Я подросла в старших классах, - объяснила я.
Вскоре на плите уже закипал кофе, а на столе лежали горячие булочки с черникой. По моей просьбе мы остались на кухне и уселись за стол. Следующие несколько минут миссис Хилмер рассказывала мне о своей семье. Ее сына и дочь я почти не знала. Когда мы переехали в Олдхэм, у обоих уже были свои семьи.
- Восемь внуков, - с гордостью сообщила наша бывшая соседка. - Жаль, что все они живут далеко отсюда, но все равно, многих из них я часто навещаю. - Насколько я помнила, миссис Хилмер давно овдовела. - Дети говорят, что этот коттедж для меня слишком велик, но это мой дом, и он мне нравится. Когда я перестану справляться с хозяйством, наверное, я его продам, но пока - нет.
Я вкратце рассказала ей о своей работе, а потом мы принялись обсуждать причину моего возвращения в Олдхэм.
- Элли, с того дня, как Роба вывели из зала суда в наручниках, Вестерфилды пытались убедить всех в его невиновности и делали все возможное, чтобы его освободить. И многих им удалось привлечь на свою сторону. - У нее на лице появилось обеспокоенное выражение. - Элли, честно говоря, я должна тебе кое-что сказать. Я уже сама сомневаюсь, а не признали ли Роба виновным отчасти из-за его репутации бездельника и хулигана. Все считали его плохим парнем и были заранее готовы поверить в самое худшее.
Пресс-конференцию она смотрела.
- Из всего того, что сказал Уилл Небелз, правда только одно, - отрезала она, - то, что он лазил в дом старухи Вестерфилд за деньгами. Был ли он там в тот вечер? Возможно. С одной стороны, мне интересно, что ему пообещали за этот рассказ, но с другой, я помню, как сорвался Пол тогда, в классе, когда объявили о смерти Андреа. Я видела, как эта учительница давала показания. Более сдержанного свидетеля сложно и представить. Помнишь, как она старалась защитить Пола? Тем не менее даже она была вынуждена признать, когда Пол выбежал из класса, он, как ей показалось, произнес: "Я не думал, что она мертва".
- Кстати, как поживает Пол Штройбел? - поинтересовалась я.
- Сейчас - просто замечательно. Первые десять-двенадцать лет после суда он ни с кем не общался. Пол знал, что некоторые считают его виновным в смерти Андреа, и эта мысль его убивала. Он стал работать в бакалейной лавке с родителями и, насколько я поняла, замкнулся в себе. Но после смерти отца ему пришлось все больше и больше самому заниматься делами, и сейчас он словно расцвел. Надеюсь, заявление Уилла Небелза не выбьет его из колеи.
- Если Роб Вестерфилд добьется повторного слушания и его оправдают, это все равно что признать Пола виновным, - заметила я.
- Пола арестуют и будут судить?
- Я не юрист, но, думаю, нет. Новых показаний Небелза достаточно, чтобы пересмотреть дело Роба Вестерфилда и вынести оправдательный приговор, но Уилла никогда не сочтут достаточно надежным свидетелем, чтобы обвинить Пола Штройбела. Но дело будет сделано, и Пол станет очередной жертвой Вестерфилда.
- Может, да, а может, и нет. И от этого еще тяжелее. - Миссис Хилмер помолчала, а потом выдала. - Элли, ко мне приходил парень, который пишет книгу об этом деле. Кто-то сказал ему, что я была близким другом вашей семьи.
Ее слова прозвучали предупреждением.
- И как он себя вел?
- Вежливо. Задавал много вопросов. Я следила за каждым своим словом. Послушай, Элли, у этого Берна своя точка зрения на случившееся, и он будет подгонять под нее факты. Он спрашивал, правда ли, что Андреа встречалась с парнями тайком из-за того, что отец был с ней слишком строг.
- Это не так.
- Он выставит это как факт.
- Да, Андреа любила Роба Вестерфилда, но вскоре она стала бояться его. - Эти слова вырвались у меня непроизвольно, и вдруг я поняла, что это правда. - А я - за нее, - прошептала я. - Роб так разозлился на нее из-за Пола.
- Элли, я была у вас дома. И я помню, как ты давала показания на суде. Но ты никогда раньше не говорила, что ты или Андреа боялись Вестерфилда.
Неужели миссис Хилмер полагала, что память меня подводит и я пытаюсь оправдать свои детские показания?
Вдруг наша бывшая соседка добавила:
- Элли, будь осторожна. Этот писатель намекал мне, что ты была эмоционально неуравновешенным ребенком. В своей книге он собирается развить эту мысль.
Значит вот какой он выбрал путь, подумала я. Андреа была шлюхой, я - психически неуравновешенным ребенком, а Пол Штройбел - убийцей. Если раньше у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь я поняла, что это - мое расследование.
- Может, Роба Вестерфилда и выпустят из тюрьмы, миссис Хилмер, - тихо сказала я, а потом добавила уже тверже, - но к тому времени, когда я закончу расследование и распишу в подробностях всю его грязную жизнь, никто не захочет рядом с ним и шагу по улице пройти, ни днем, ни ночью. И, даже если он и добьется пересмотра дела, ни один присяжный его не оправдает.
14
В понедельник в десять утра я приехала в Олбани на встречу с Мартином Брэндом, членом комиссии по досрочному освобождению. Он оказался уставшим мужчиной лет шестидесяти, с мешками под глазами и густой копной седых волос, которым, судя по всему, слишком давно не уделял внимание его парикмахер. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, а узел галстука болтался где-то на груди. Судя по раскрасневшемуся лицу, у него явно проблемы с высоким давлением.
Без сомнения, за этот год он уже слышал не одно подобное заявление.
- Мисс Кавано, мы и так уже два раза отклоняли прошение о досрочном освобождении Вестерфилда. Думаю, на этот раз мы его выпустим.
- Он может убить еще кого-нибудь.
- Вы в этом уверены?
- А вы уверены в обратном?
- Два года назад Вестерфилду предложили досрочное освобождение, если он признается в убийстве вашей сестры и чистосердечно раскается. Он отказался.
- Да ладно вам, мистер Брэнд. Вестерфилду есть что терять - честность ему не на руку. К тому же он знал, что вы и так его скоро выпустите.
Он пожал плечами.
- Я и забыл, что вы журналистка.
- Я - сестра пятнадцатилетней девочки, которая так и не дожила до радостного дня своего шестнадцатилетия.
Усталое выражение на секунду слетело с его лица.
- Мисс Кавано, у меня есть некоторые сомнения относительно виновности Роба Вестерфилда, а вам, я думаю, придется свыкнуться с мыслью о том, что он отбыл свой срок и все это время вел себя, не считая пары происшествий в первые годы, как образцовый заключенный.
Хотела бы я знать, что это за пара происшествий! К сожалению, я понимала, что Мартин Брэнд мне о них не расскажет.
- И еще, - продолжил он. - Даже если Вестерфилд и виновен, на это преступление его толкнула любовная страсть к вашей сестре, и шансы, что подобное повторится, почти равны нулю. По нашей статистике, вероятность совершения лицом повторного преступления снижается после достижения им тридцати лет и почти сходит на нет после сорока.
- Но у некоторых "лиц" мораль отсутствует с самого рождения, и, выйдя из тюрьмы, они превращаются в ходячие бомбы замедленного действия.
Я отодвинула стул и встала. Брэнд поднялся за мной.
- Мисс Кавано, хоть вы об этом и не просили, я дам вам один совет. Мне кажется, вы до сих пор живете с памятью о жестоком убийстве вашей сестры. Но вам ее не вернуть, так же, как и не удержать Роба Вестерфилда за решеткой. А если он добьется пересмотра дела и его оправдают, вам придется смириться и с этим. Вы молодая женщина. Езжайте домой в Атланту и постарайтесь оставить эту трагедию в прошлом.
- Это хороший совет, мистер Брэнд, и я, скорее всего, когда-нибудь им обязательно воспользуюсь, - улыбнулась я. - Только не сейчас.
15
Три года назад, после того, как я написала серию статей о Джейсоне Ламберте, серийном убийце из Атланты, мне позвонила Мэгги Рейнольде, нью-йоркский книгоиздатель, с которой я познакомилась на одном судебном заседании, и предложила мне объединить эти статьи в книгу и издать их.
Ламберт - серийный убийца типа Теда Банди. Он появлялся на территории колледжей, выдавая себя за студента, и заманивал какую-нибудь девушку к себе в машину. Как и жертвы Банди, девушки затем просто исчезали. К счастью, он не успел избавиться от последней жертвы, когда его поймали. Теперь он отбывает свои сто сорок девять лет в тюрьме в Джорджии без права досрочного освобождения.
К моему удивлению, книга имела неожиданный успех. На пару недель она даже попала в конец списка бестселлеров "Нью-Йорк Таймс".
Выйдя из офиса Брэнда, я позвонила Мэгги. После того как я описала ей все обстоятельства дела и наметки моего текущего расследования, она с радостью согласилась подписать контракт на мою будущую книгу об убийстве Андреа, где, как я обещала, будет убедительно доказана виновность Роба Вестерфилда.
- Вокруг той, что сейчас пишет Джейк Берн, раздули такую шумиху, - добавила Мэгги. - Я хочу, чтобы мы с твоей книгой шли за ними по пятам. Берн разорвал с нами контракт, и это после того, как мы потратили целое состояние на его последний роман и раскрутку!
Я подумала, что на расследование и само написание проекта мне понадобится месяца три усердной работы, и еще пара месяцев, если Роб Вестерфилд все же добьется пересмотра дела. Решив, что проживание в гостинице такой долгий срок станет для меня слишком обременительным, я поинтересовалась у миссис Хилмер, где здесь поблизости можно снять квартиру. Она резко отмела эту идею и предложила остановиться у нее, в комнатах для гостей над гаражом.
- Я обустроила их несколько лет назад на случай, если мне понадобится, чтобы кто-то постоянно был рядом, - объяснила она. - Элли, там удобно и тихо. Я - соседка нешумная, и мне все равно, кто к тебе приходит и уходит.
- Да, вы всегда были хорошей соседкой. Отличное решение!
Пожалуй, меня смущало только одно - что придется все время ездить мимо нашего старого дома. Правда, думаю, со временем боль, которую я ощутила при виде нашего участка, пройдет.
"Акр Господа Бога", как в шутку называла его мама. Как ее радовала мысль о том, что вся эта земля - наша собственность, и как страстно она желала, чтобы наш участок стал "гвоздем" программы весеннего обзора Клуба Любителей Садоводства Олдхэма.
Я съехала из гостиницы, перевезла вещи в комнаты над гаражом миссис Хилмер, а в четверг вылетела обратно в Атланту. В четверть шестого я уже добралась до редакции. Я знала, что Пит наверняка еще там. Работа всегда была ему и домом, и семьей.
Пит поднял глаза, увидел меня, сдержанно улыбнулся и сказал:
- Давай все обсудим за тарелкой спагетти.
- А как же лишние килограммы?
- Я решил забыть о них на несколько ближайших часов.
У Пита такое мощное энергетическое поле, что его воздействие, похоже, распространяется на всех окружающих. Он пришел в "Дэйли Ньюз", частную ежедневную газету, сразу после школы, и уже через два года стал главным редактором. К двадцати восьми Пит занял два руководящих поста - главного редактора и директора издательства, и "умирающая Дэйли", как ее когда-то окрестили, неожиданно для всех пережила второе рождение.
Чтобы увеличить тираж издания, Пит решил нанять штатного репортера по уголовным делам. На это место мне и повезло попасть шесть лет назад. Меня взяли в газету простым стажером. В последний момент парень, которому Пит предложил заниматься журналистскими расследованиями, отказался, и меня попросили поработать на этой должности, пока не найдут другого кандидата. А потом в один прекрасный день, без лишних слов, Пит перестал искать мне замену. Так я получила работу.
"Наполи" - один из тех маленьких ресторанчиков, которые встречаются в Италии на каждом шагу. Пит заказал нам бутылку "Кьянти" и сгреб ломоть теплого хлеба, который поставили перед нами на стол.
Воспоминания унесли меня в то время, когда я проучилась семестр в Риме, - один из тех редких периодов моей взрослой жизни, когда я была по-настоящему счастлива.
Мама в очередной раз пыталась бросить пить, и дела у нее шли очень даже неплохо. Она приехала ко мне на весенние каникулы, и мы вдвоем чудесно провели время. Мы облазили весь Рим, объездили за неделю Флоренцию и горные города Тосканы, и в завершение посетили Венецию. Мама выглядела просто великолепно, и когда во время нашей поездки она улыбалась, то казалась прежней. По негласному соглашению ни она, ни я ни разу не упомянули Андреа и отца.
Я рада, что помню маму такой.
Принесли вино. Пит его одобрил, и бутылку открыли. Я сделала глоток, и принялась за отчет:
- Я неплохо поработала и много чего узнала. У них есть все шансы отбелить репутацию Вестерфилда. Джейк Берн хороший писатель. Он уже закончил первую статью об этом деле, ее опубликуют в следующем месяце в "Вэнити Фэйр".
Пит взял очередной кусок теплого хлеба.
- И что ты можешь сделать в этой ситуации?
- Я пишу книгу, которая выйдет в тираж весной, на той же неделе, что и монография Берна. - Я пересказала Питу мой разговор с Мэгги Рейнольдс. Он встречался с ней на презентации моего бестселлера, которую Мэгги устроила для меня в Атланте. - Этим займется Мэгги, так что с публикацией я не задержусь. Но пока что мне нужно как-то реагировать на статьи Берна и пресс-релизы Вестерфилдов.
Пит молчал. Такой уж у него характер - Пит никогда не спешит с ответом и не пытается заполнить паузы в разговоре.
- Только, боюсь, серия статей об убийстве, совершенном двадцать два года назад в округе Вестчестер штата Нью-Йорк, вряд ли заинтересует читателя в Джорджии. К тому же лучше всего их было бы публиковать не здесь. Вестерфилды - это Нью-Йорк.
- Согласен. И что ты предлагаешь?
- Если ты разрешишь, я возьму отпуск. Если нет - уволюсь, напишу книгу, а когда закончу, снова попытаю счастья.
К столу подошел официант. Мы оба заказали макаронные трубочки каннелони и салат из свежих овощей. После минуты тягостных раздумий Пит остановился на соусе горгонзола.
- Элли, я буду держать за тобой это место, пока могу.
- То есть?
- Возможно, я сам здесь проработаю недолго. Мне сделали пару интересных предложений, и сейчас я в раздумьях.
Я была в шоке.
- Но "Ньюз" - твое детище.
- Мы стали слишком крупным изданием - с нами сложно конкурировать. Ходят разговоры, что скоро нас продадут за большие деньги. В этом заинтересованы хозяева. Нынешнему поколению нет никакого дела до печати, им важна только прибыль.
- И куда ты хочешь податься?
- Похоже, меня хотят пригласить в "Лос-Анджелес Таймс". Второй вариант - Хьюстон.
- И что тебе больше нравится?
- Если мне поднесут предложение на блюдечке с голубой каемочкой, я его приму. Какой смысл терять время и гоняться за журавлями в небе? - Пит не стал дожидаться моей реакции и продолжил. - Элли, я тоже провел собственное небольшое расследование по этому делу. Вестерфилды неплохо продумали стратегию защиты. Их впечатляющая команда адвокатов сделает все, чтобы урвать денег. У них есть этот Небелз, и хотя он еще тот проходимец, многие поверят в его историю. Делай что знаешь, но, прошу тебя, пообещай себе: если Вестерфилд добьется суда и его оправдают, ты бросишь эту затею. - Он посмотрел мне в глаза. - Элли, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. "Ни за что". Но, постарайся понять - неважно, насколько хорошие книги напишите ты и Берн. Кто-то до самой могилы так и будет уверен, что на Вестерфилда повесили это дело, а кто-то будет всегда считать его виновным.
Пит просто хотел дать мне добрый совет, но в тот вечер, когда я упаковывала вещи, которые понадобятся мне во время длительного пребывания в Олдхэме, я кое-что поняла. Даже Пит считает, что, виновный или нет, Роб Вестерфилд уже отбыл свой срок, каждый все равно останется при своем мнении, а мне пора завязывать с этим расследованием.
Нет ничего плохого в праведном гневе. Если он не застилает тебе глаза слишком долго.
Я вернулась в Олдхэм, а на следующей неделе состоялось слушание о досрочном освобождении Роба Вестерфилда. Как я и ожидала, решение вынесли в его пользу. Было объявлено, что Роб выходит 31 октября.
Хэллоуин, подумала я. Прямо в точку. Ночь, в которую демоны блуждают по земле.