- Эй, девушка, вставайте! - прикрикнул на нее Митя, но она никак не отреагировала. Он присел на корточки и стал щупать пульс. Пульс не прослушивался. "Блин, вот сволочь какая! - ругнулся Митя и принялся лупить девушку по щекам - никакой реакции. Он открыл кран, плеснул ей на лицо водой - ноль. Теперь Митя по-настоящему испугался. Подхватил девушку на руки и понес из туалета. Он почти бежал. Пинком открыл дверь кафедры.
- Рашид, вызывай "Скорую!"- сказал Митя, укладывая девушку в кресло.
- Переколола? - сразу догодался Рашид. Он подошел к девушке, приподнял веко. Зрачок не реагировал. - М-да, серьезно! - набрал номер "Скорой". - Девушка, у нас ЧП!…
Александр Антонович пил пиво в летнем кафе. На соседнем кресле стоял его "кейс". Еще одно кресло было свободно. Народу было много, в основном сидели большими компаниями. Компании шумно веселились.
К столику Александра Антоновича направился высокий парень с четырьмя бутылками пива, следом за ним - девушка в ярком сарафане. Она несла бутерброды.
- Свободно? - поинтересовался парень.
- Занято.
- Что, оба занято? - с вызовом спросил парень.
- Оба, я жду жену с приятелем, - объяснил Александр Антонович.
- Может, они еще полчаса не придут?
- Придут, придут.
- Вот гадство, как собака на сене! - парень в растерянности заозирался по сторонам, выискивая свободное местечко.
Александр Антонович откровенно разглядывал девушку в сарафане. Да, ничего. Только бледновата. Могла бы и загореть к середине лета.
- Пялишься? - услышал он и обернулся. Перед ним стояла Ольга Геннадьевна в легком платье без рукавов.
- Садись, - Александр Антонович снял с кресла "кейс". - Да, ты классно выглядишь, просто круто! - сказал он с наигранным восхищением.
- Не ври! - Игонина посмотрела на него строго. - Выгляжу я обычно. Тебе уже молодых да ранних надо. Стареешь, брат.
- Да, может, мне молодость и ни к чему. Ничего в ней кроме глупости нет. Девушка, молодой человек, можете взять кресло. Приятель не пришел, - сказал Александр Антонович. Девушка благодарно улыбнулась ему, поволокла кресло следом за парнем на другой конец кафе. Александр Антонович проводил ее взглядом. Он открыл "кейс", вынул из него бархатную коробочку, протянул Игониной. - Оля, это тебе в честь предстоящего дня рождения. Я, к сожалению, не буду. Калерий посылает в командировку на полигон. Что он себе думает? Делать мне нечего? Говорит, поруководи наукой в полевых условиях. На самом деле ему солидное представительство перед вояками надо.
Ольга Геннадьевна открыла коробочку. В ней лежали серьги с крохотными бриллиантами.
- Говорят, твой камень, - сказал Александр Антонович.
- Спасибо, Саша, - она поцеловала его в щеку. На щеке остался след от помады. - Нет, на полигон тебе с помадой нельзя, - рассмеялась Игонина, она достала из сумочки платок, стерла помаду.
- Что мужу скажешь? - ревниво поинтересовался Александр Антонович.
- Скажу сама купила. Должна же я себя баловать?
- Должна, должна, - вздохнул Александр Антонович. - Есть будешь?
- Нет. Итак потолстела. Да и ты тоже, - Ольга Геннадьевна легонько хлопнула Александра Антоновича по животу. - Пятый месяц? Ну ладно, чего я тебя хотела видеть: одна мыслишка родилась. Маркуша подсказал.
- Кто? - не понял Александр Антонович.
- Сотрудник мой, доцент Марков. Это его так молодежь зовет. Большую часть валюты у нас отбирают, так? А что если не всех иностранцев официально проводить через приказ, а брать с них черным налом?
- Погоди - погоди, что значит - не проводить? Они же все через инспектора ОВИРа идут и числятся за нами. Если какая-нибудь сволочь вздумает документы поднять? Вот же они, ваши студенты. А доллары где? Такая буча поднимется - все к чертовой матери слетят, и Калерию не поздоровится.
- А пускай они числятся не за нами, а за какой-нибудь фирмой, которая зарегистрирована под нашей вывеской. Вроде того, что приехали поработать. А в свободное от работы время хотят поучить русский язык. Частным, разумеется, образом. Моим преподавателям приличная добавка, и университету поможем. А зачем нам чиновников кормить?
- М-да, - Александр Антонович почесал переносицу. - Иногда и от вас, баб, толк бывает. Только я это дело должен с Калерием обсосать. Риск приличный. Как бы не подставиться.
- Мы ведь не всех через "черную" кассу поведем. В том году у нас на кафедре училось семьдесят пять человек, так? В августе должны приехать японские стажеры из Технологического, двое камерунцев и корейцы. Плюс к тем, что у нас есть. В министерство пойдет прошлогодняя цифра, а этих…
- Понятно, - кивнул Александр Антонович. - Сколько захотят твои преподаватели с этих "левых"?
- Думаю, десять долларов за час.
- У меня зарплата, и то меньше, - покачал головой проректор.
- Саша, меньше просто неприлично. Конечно, я могу в приказном порядке - попробовали бы они отказаться, но лучше уж по-хорошему, полюбовно, чем потом сплетни расхлебывать. Репетиторство дороже стоит.
- Надо же! Отстал от жизни, - вздохнул Александр Антонович. - Ладно, не суетись. Надо все посчитать, свой интерес - тоже не последнее дело, - он обернулся и посмотрел туда, где сидели парень с девушкой. - Да, недаром мы тебе кафедру дали, масштабно мыслишь. Тебя бы в ректоры! - он рассмеялся. - А то давай мороженого, Оль, чтобы удачные мысли почаще посещали?
- Ой, соблазнитель! - покачала головой Ольга Геннадьевна. Махнула рукой. - А, ладно, гулять так гулять! Шампанского и мороженого. Именины начнем справлять с сегодняшнего дня.
Александр Антонович отправился за шампанским.
"Героиновую" девицу увезли. Врачиха со "Скорой" сказала, что еще бы пятнадцать минут, и откачивать было некого. Рашид отправился на апелляционную комиссию отбиваться от абитуриентов, а Митя, в расстроенных чувствах, - к Настене. Когда он рассказал девушке о случившемся, Настя принялась охать, ахать, но через каких-нибудь полчаса забыла обо всем и сказала, что мечтала попробовать с ним хорошей травы. В университете ребята несколько раз давали ей покурить, но ее ни разу не "разобрало". То ли трава была некачественная, то ли нет у нее склонности к этому делу. Но Митя на Настину провокацию не поддался. Он сказал, что, никаких "выходов" не имеет, а всякой гадости предпочитает пиво и джин в баночках. Потом они занимались любовью и гуляли по вечернему городу. Дома в связи приемкой у него теперь всегда был "отмаз" - сочинения проверял, деньги зарабатывал. После того, как он в течение дня достал для тестя полторы тысячи "баксов", Вика перестала орать, а только ворчала и вздыхала по поводу его поздних приходов, называя себя соломенной вдовой. Но по выходным он всегда был дома, с семьей, с Дашкой. Никуда ни на минуту.
В большой аудитории столы были сдвинуты вместе. На них, плотно прижавшись фарфоровыми боками друг к другу, стояли блюда и тарелки с невообразимым количеством закусок. Батареи разномастных винных и водочных бутылок высились среди закусок внушительными островами. За столом было шумно и весело. Раскрасневшиеся от выпитого члены приемной комиссии вовсе не походили на строгих экзаменаторов. Женщины кокетничали, мужчины любезничали и скакали молодыми петушками. Маркуша уже был смертельно пьян, стучал по столу кулаком и порывался запеть своего любимого "Черного ворона".
Хорошо подвыпившая Крошка Цахес поднялась со своего места и, чтобы привлечь к себе внимание, несколько раз постучала вилкой по бутылке. Народ угомонился.
- Дорогие коллеги, вот уже не первый год мы с вами трудимся в приемной комиссии, отбирая для нашего прославленного университета самых лучших, самых достойных, самых умных детей. Кто сказал, что у нас плохая молодежь? Посмотрите, какой в этом году огромный конкурс, какие замечательные детки! Иной раз зачитаешься их сочинениями, забудешь о том, что они не гуманитарии, а технари: будущие электронщики, технологи, инженеры. Вот и наши ряды пополняются талантливой молодежью. В этом году Дмитрий Алексеевич впервые работал в комиссии. Может быть, он поделится своими впечатлениями. Или у Дмитрия Алексеевича возникли замечания по поводу работы комиссии? Можно смело высказать их в этой непринужденной обстановке, за дружеским столом. Вам понравилось с нами работать?
- Слишком понравилось, - Митя смутился и покраснел. - А замечаний у меня нету никаких. Просто замечательно. Всю жизнь работал бы в комиссии.
Раздался смех.
- По итогам приемных экзаменов ректор подписал приказ о поощрении нашей молодежи. Небольшая денежная премия им не помешает, - все зааплодировали. - Ну что же, выпьем за нашу замечательную молодежь! - Игонина подняла стакан с вином. - За Рашида Бектемировича, за Дмитрия Алексеевича, за Анну Владиславовну.
Все стали чокаться.
- Нефиг за говнюков пить! - неожиданно взвился Маркуша. - Велика честь! Чего они сделали? Я в приемке пять лет отпахал, мне хоть бы спасибо сказали!
Стол загудел. Найденов подошел к Мите с Рашидом, наклонился и сказал тихо:
- Ребята, надо его вывести, иначе сейчас весь праздник будет испорчен.
- Как же нам его вывести? Еще бухтеть начнет, драться, - спросил Рашид.
- Придумайте чего-нибудь. Вы ж сообразительные пацаны. К телефону позовите.
- Нет, - покачал головой Рашид. - Не пойдет. Тут надо иначе. Ладно, сейчас, - он подошел к Маркуше и сказал ему, что есть важный разговор.
- Разговор? - переспросил Маркуша, уставившись на Рашида. - У тебя, говнюка, разговор? Ну ладно, он с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Митя поплелся следом.
Рашид с Маркушей зашли на кафедру. Митя не знал, что там произошло, но, когда он открыл дверь, Маркуша уже спал в кресле, а раскрасневшийся Рашид накручивал телефонный диск.
- Ни хрена себе, как он быстро срубился! - удивился Митя.
- М-да. Да нет, бывает такое. Устал человек. Много дней много пил. Ту девицу помнишь, которую увезли?
Митя кивнул.
- В общем, дошло не только до ректора. Девица оказалась из "крутых". У Калерия неприятности, что он тут развел наркошеский притон. Сегодня будет шмон по корпусам и в общагах.
- Как шмон? - не понял Митя. - Обыск, что ли? Это ж смешно! Хоть пять лет ищи, не найдешь.
- Обноновский. Отдел по борьбе с наркотиками. С собаками будут шмонать.
- А ты откуда знаешь?
- Двоюродный братан у меня в этой системе. Он и рассказал. Так что всем местным наркодилерам - шиздец! - Рашид повесил трубку, не дозвонившись. - Ладно, дебошир угомонился, пойдем дальше веселиться.
- Ага, сейчас, позвоню только, - Митя сделал вид, что набирает номер. Рашид вышел. Митя тут же повесил трубку, подошел к открытому окну и выглянул во двор. В тени деревьев на скамейках сидели парочки, играла музыка.
"Да ну, ерунда какая-то! Даже если с собаками. Все это блеф и провокация, - он приподнял кактус в углу на подоконнике, убедился, что его "кораблик", завернутый в полиэтилен, в целости и сохранности. Посмотрел на спящего Маркушу. - Как-то слишком подозрительно быстро он вырубился, черт возьми!" Митя похлопал по карманам и вспомнил, что у него кончились сигареты, а в подпитье курить всегда хочется вдвое сильнее. Надо было спускаться к киоску на первом этаже.
- Мне, пожалуйста, "Честер", - Митя протянул киоскерше купюру. Краем глаза он увидел, как из "римской" аудитории напротив киоска вышли двое в камуфляже. Один вел на поводке собаку с болтающимся на шее намордником - немецкую овчарку. Собака высунула длинный розовый язык, с которого на пол капнула тягучая слюна. - Екалэмэнэ! - произнес Митя, заворожено глядя на собаку.
Он взял пачку и медленно отошел от киоска, также медленно прошел мимо разговаривающих обноновцев, стал подниматься по лестнице. Убедившись, что его не видят, припустил во всю прыть.
Митя вбежал на кафедру, покосившись на спящего Маркушу, кинулся к компьютеру, где у него был еще один тайник. Митя достал "корабль", подбежал к открытому окну и высыпал содержимое коробка. Трава разлетелась по ветру. Коробок он тоже выкинул. Потом то же самое проделал со вторым "кораблем". Убедившись, что никаких следов травы на подоконнике не осталось, Митя вернулся к пирующим. Все уже дошли до той кондиции, когда хочется запеть нестройным хором.
- Миленький ты мой, возьми меня с собой… - слегка визгливо завела Игонина, и все дружно подхватили: - Там, в стране далекой буду тебе женой…
Митя подпевал, чувствуя внутри противную мелкую дрожь. Перед глазами стояла собака с болтающимся намордником и люди в камуфляже. "Завтра же несу Марату долг, чтобы никаких…"- подумал он.
В подвале было прохладно и сумрачно. Люди за столиками тихо переговаривались. Митя оглядел их всех пока стоял в очереди. Он взял стакан апельсинового сока и сел за столик в углу. Прошло минут десять. Никто не подходил. Такого никогда не бывало. Митя взглянул на часы и решил, что подождет еще минут пять, после чего встанет и уйдет.
Появился бармен, который по совместительству работал уборщиком. Стал собирать со столов грязную посуду. С тряпкой он приблизился к Митиному столику.
- Парень, зря сидишь. Никого не будет, - сказал он, вытирая стол.
- Мне Марату долг отдать надо.
- Ничего не знаю. Нету больше Марата, - покачал головой бармен.
- Как это нету?
- Нету и нету. Иди-иди, не светись здесь, - сказал бармен и строго посмотрел на Митю. - Списалось все, парень.
Уговаривать Митю было не надо. Он поднялся и быстро вышел. В коридоре оглянулся - не следит ли кто. Ломать голову по поводу исчезновения Марата было нечего - взяли. Канал сгорел, а с ним сгорел и его приличный приработок, на который можно было баловать Дашку. Но нет худа без добра: в кармане лежали маратовские деньги, которые минуту назад стали его собственными.
Господин Чанг и другие неофициальные лица
Было первое сентября. Погода стояла теплая и сухая. По улицам с букетами гладиолусов и астр шагали школьники. Те, что постарше, сбивались в шумные стайки, кричали, смеялись, задирали друг друга, радуясь долгожданной встрече. Первоклашки были серьезными. Они шли за руки с родителями и несколько испуганно глазели по сторонам.
Около университетского крыльца тусовался загоревший за лето студенческий народ. Кто-то бренчал на гитаре, кто-то танцевал под магнитофон, кто-то орал веселую студенческую песню: "У бегемота морда чайником…" Совсем как школьники. Митя, поднимаясь по лестнице, с завистью смотрел на веселье. Отпуска у него, конечно, никакого не было - ведь он устроился на работу только в начале июня. Крошка Цахес строго-настрого наказала ему весь август являться в университет и сидеть на кафедре - готовиться к вступительным в аспирантуру. Был даже назначен человек, который должен был следить за его явкой - лаборантка с кафедры вычислительной техники. Митя, конечно, не являлся и к экзаменам совсем не готовился. Вел он себя ничуть не лучше студента - двоечника, оставившего все на последний день. А с лаборанткой он договорился просто - подарил коробку конфет "Вечерний звон", за что она и обещала отмазать его от Крошки Цахеса."Все успею", - думал Митя, лежа с Настеной на пляже. Семья его вместе с тещей укатила в Испанию, как он и планировал. Тесть работал как проклятый, зарабатывая деньги, чтоб рассчитаться с долгами. Митя с ним попил пару раз дома, воспользовавшись свободой, но, честно сказать, ему было скучно бесконечно обсуждать футбольные матчи и "мыть кости" политикам из Кремля, поэтому, когда тот позвонил в третий раз со своим традиционным "мужским" предложением, он отказался, сославшись на предэкзаменационную горячку. Через день после отъезда родни Митя перебрался к Насте вместе с зубной щеткой и прочими "мыльно-пузырными" принадлежностями и теперь только иногда ненадолго заезжал домой проверить, все ли там нормально. Он был счастлив. С Настеной они дурачились, веселились, загорали, пели песни, смотрели телевизор, занимались любовью - все было легко и непринужденно. По отношению к жизни Настя чем-то очень походила на Митю. С Викой такой легкости никогда не возникало, с ней было все слишком серьезно, как во время партийного съезда. Серьезные ухаживания, серьезные разговоры, серьезная подготовка к свадьбе, серьезный, по научно-популярной книжке, секс.
- Здравствуйте, Дмитрий, - Игонина сидела за своим столом, загоревшая и сильно похудевшая. Она смотрела на него из-под очков. - Сразу видно - отдохнули. А через две недели специальность, и конкурс в этом году, между прочим, очень большой.
- Ольга Геннадьевна, я, честное слово, занимался, - пробормотал он, чувствуя, что краснеет от вранья.
- Ну вот и посмотрим. С первым учебным днем, дорогой коллега. Хотите поработать с тремя корейцами из Сеула? Забота вашего Виктора Андреевича. Логично будет, если вы ими займетесь.
- Конечно, с удовольствием, - кивнул Митя.
- Ну вот и прекрасно, а я не знала, кого в порт послать. Татьяна, протеже ваша, куда-то убежала. Почти час жду. Между прочим, я не довольна ее работой, так и передайте при случае, - Игонина взглянула на часы. - Сейчас идите в гараж, спросите шофера Мишу. Ректор распорядился дать нам машину до Шереметьева и обратно. Встретите наших корейских друзей и тут же везите их сюда. Калерий Самсонович их примет. Сначала оформим отношения, потом будут устраиваться в общежитие. Задача ясна, коллега?
Митя кивнул. Не успел войти на кафедру, сходу запрягли и поехали. Если бы на глаза Крошке Цахесу первым попался Рашид, поручение досталось бы ему. Такой уж у нее стиль: кого вижу, того и накажу; кого вижу, того и награжу. Но попался Митя, и теперь придется тащиться в Шереметьево, а он-то думал часа через два уже быть у Насти.
- А как же я их узнаю? - спросил Митя. - В сеульском самолете наверняка одни узкоглазые.
- Дмитрий! - строго зыркнула на него Крошка. - Чтобы про наших студентов я никогда таких слов не слышала! Вам с ними работать - извольте относиться уважительно.
- Извините, - смутился Митя.
- Напишите табличку на английском. Зовут их… - Игонина полезла в папку с бумагами, нашла факс, - мистер Чанг, мистер Пак и мистер Ян. Они к вам сами подойдут. Идите-идите, а то, не дай бог, пробки, опоздаете. Самолет через час двадцать.
Митя нашел на одном из шкафов пыльный лист ватмана, на котором было крупно написано гуашью: "Поздравляем Игонину Ольгу Геннадьевну с успешной защитой докторской диссертации", - перевернул его, вывел фломастером на другой стороне фамилии корейцев. Побежал в гараж.
Игонина оказалась права: в районе Химок Ленинградка была плотно забита машинами, и они ползли из города черепашьим шагом. Когда Митя вбежал в зал прилета, корейский рейс на табло уже погас, а сами узкоглазые куда-то рассосались. Только двое корейских старичков с чемоданом на колесиках все еще топтались у киоска с сувенирами. Внутренне он похолодел, и по телу разлилась неприятная слабость - не дай бог, профукать долгожданных корейцев с валютой - Крошка Цахес с дерьмом съест. Хотя, с другой стороны - куда они денутся из столицы, если уж прилетели за тыщи верст? Митя заметался по залу, развернул плакат, поднял его над головой. Стал вертеться на месте, чтобы всем в зале было видна надпись.