– А я на днях встретил Мельникова на Петровке, – он погасил сигарету в пепельнице. – Скорее всего, он до сих пор сотрудничает с милицией. Не цветы же он на бульваре собирал. А ты знаешь, что случилось с моим начальником? Его зарезала какая-то психопатка, его сожительница, и теперь все наши сотрудники на мушке у милиции. Из-за тебя Мельников узнал, что я болен, что у меня бессудорожная эпилепсия. И наверняка стукнул об этом следователю. Рассказал, что я родную тетку прирезать хотел, да он, герой, помешал. Иначе, почему именно меня одним из первых вызвали на допрос? Ведь у нас в конторе много сотрудников, а вызвали именно меня. И потом эта встреча с Мельниковым сразу же после разговора со следователем. Думаешь, это случайность? Не бывает в жизни таких случайностей.
Тетка молчала, чувствуя свою вину.
– Зря я его тогда позвала, прости. Я не думала, что так все получится. Что он тебя ударит. Я просто очень испугалась.
– Ладно, – смягчился Денисов, – кто старое помянет, из того дух вон и кишки на телефон. Просто эти менты могут на меня дело об убийстве повесить. Они ведь на все способны. Больной человек, прирезал начальника в беспамятстве. Им бы только галочку поставить для отчетности. А виноват ты, не виноват – это без разницы. Это их не колышет. А на кого лучше повесить? Мельников им подскажет кандидатуру. На Денисова, этот самый подходящий. Больной, себя не помнит. Ему и дело шить будем.
– Иногда ты пугаешь меня, Сережа, – сказала тетка. – За последнее время ты так сильно изменятся. Может, ты сам этого не замечаешь? Но ты изменился. Ты сделался каким-то злым. Ты уже десятый раз попрекаешь меня тем, что во время твоего приступа я позвала Мельникова. Некого больше было звать, никто бы не пошел.
– Я не сделался ни злобным, ни мстительным. Остался прежним. Просто вы плохо себе представляете, что такое человеческая мстительность.
* * *
Он вышел из дома через полчаса, жара спала. Дойдя до гаража, запер ворота изнутри, вытащил из тайника отпиленный ствол и приклад ружья "Ремингтон", упаковал их в черный пластиковый пакет, положив туда же половинку кирпича. На набережной, выбрав пустынное место, остановил машину, вышел на тротуар, прихватив с собой пакет. Сделав вид, что залюбовался плавным течением реки, он выждал, когда рядом не окажется машин, а значит, лишних глаз, бросил пакет в воду. Когда-нибудь, может, через год, может, раньше во время чистки дна реки от ила и наносных отложений пакет извлекут из глубины, даже заглянут внутрь, но это уже не будет иметь никакого значения. Денисов сел за руль, решив по дороге к дому Ирины заправить полный бак. Рядом со станцией на одном из домов он увидел вывеску "Срочное фото", остановил машину.
Получив фотографии на паспорт, Денисов купил цветы. Он позвонил в дверь Ирининой квартиры, опоздав к назначенному времени лишь на три минуты. Едва он переступил порог, как сразу понял, что объяснение с Ириной сегодня вряд ли состоится. Накануне вечером в гости приехал младший брат Станислава Николаевича, некто Петя, живущий в захолустном городишке где-то на Волге, наезжавший в Москву аккуратно раз в месяц, чтобы накупить несколько сумок дешевой парфюмерии и перепродать втридорога на тамошнем рынке. Свой маленький бизнес Петя чудесным образом совмещал с государственной службой, работая оператором насосов на электростанции. Пример Пети, делавшего, по мнению Татьяны Марковны, огромные деньги на спекуляции косметикой, она считала назидательным для своего мужа. Видимо, и сегодня будущая теща ставила мужу в пример его младшего брата. Станислав Николаевич выглядел расстроенным и уставшим. Петя, как всегда по приезде занявший комнату Ирины, расположился с ногами на её диване и покуривал импортные сигареты. При появлении Денисова он поднялся и вышел в прихожую.
Денисову сделалось невыразимо скучно. Он представил себе бесконечный домашний обед, переходящий в ужин, с непременной кулебякой и приторной домашней наливкой. Эту кулебяку и наливку следует обязательно похвалить. Он ругал себя за то, что принял приглашение Татьяны Марковны и теперь должен провести пустой вечер за семейным столом в компании нагловатого Пети. Он вручил ахнувшей Татьяне Марковне цветы.
– Ну что вы, Сережа, не надо тратиться, – сказала она, уткнувшись носом в розы. – Вы настоящий кавалер.
Денисов в который уж раз подумал, что вся человеческая сущность этой бабы исчерпывается её корыстолюбием. Выйдя вместе с Ириной на балкон, он закрыл дверь, взял её ладонь в свою. Показалось, сейчас можно начать разговор, ради которого он приехал.
– Ты знаешь, я бы хотел, прояснить наши отношения, – сказал Денисов и подумал, что говорит он не то и не так, как надо. – То есть хотел прояснить…
– Сережа, что тут прояснять? – спросила Ирина и посмотрела на него так, что все придуманные слова показались ему шелухой.
После этого взгляда Денисов подумал, что любовь, настоящая любовь существует не только в романах и всяких киношках.
– Все и так яснее ясного, – сказала Ирина. – Хочешь, я сама все скажу родителям? И не волнуйся. К такому повороту событий они готовы, – она потянулась и поцеловала Денисова в щеку.
– Нет, это должен сказать я сам.
Денисов выпустил ладонь Ирины из своей ладони, сунул руку в карман пиджака, нащупав там коробочку с кольцом, но в последний момент решил, что сейчас делать подарок не ко времени, сперва нужно с родителями объясниться. Только потом надеть на её палец кольцо. Нечто вроде церемонии обручения. Вместо пластмассовой коробочки он вытащил из кармана пачку сигарет.
Оставалось сказать Ирине, что он увезет её далеко-далеко, в другую страну, в другую жизнь. Надо выдумать какую-то вескую причину, из-за которой он решил покинуть Россию. Через какой-нибудь год она станет вспоминать об этой стране, о теперешней своей жалкой работе, об окружающих её людях, погрязших в быту, как в болоте, как о далеком прошлом. Она никогда не была за границей, ей понравится в Европе. О своей будущей жизни они поговорят позже, один на один, решил Денисов.
Глава одиннадцатая
Остановив машину под старым ветвистым тополем, Мельников выбрался наружу, огляделся по сторонам. Вокруг, зажатый с двух сторон одинаковыми шлакоблочными пятиэтажками, лежал пустой дворик, пыльный с вытоптанными газонами, детской песочницей посередине, лавочкой с обломанной спинкой. На этой лавочке сидела, двумя руками оперевшись на палку, старуха, не сводившая глаз с ребенка, возившегося за бортиком песочницы. Палисадники перед подъездами, отгороженные от тротуара худым заборчиком, заросли сорной травой и кустами боярышника. В ближнем палисаднике две разномастные собаки, видно, бродячие, справляли свадьбу.
Он вошел в сырой, пропахший мышами подъезд, и, дважды оступившись на разбитых ступеньках, поднялся на пятый этаж. Здесь, перед обитой черным дерматином дверью с нацарапанным на ней мелом номером, он перевел дух, нажал утопленную в стене кнопку, но звонка не услышал. Постояв минуту в раздумье и продолжая давить большим пальцем бесполезную кнопку, он, наконец, решил постучать в дверь кулаком. Толстый поролон поглощал все звуки. Ребром ладони Мельников стукнул несколько раз по врезному замку, звук вышел громкий. Дверь распахнулась на длину цепочки, снова с грохотом захлопнулась и, наконец, отворилась настежь. Поздоровавшись, Мельников переступил порог и постарался разглядеть в полумраке лицо женщины.
– Проходите в комнату, – сказала она, приглаживая ладонью гладкие волосы какого-то неопределенного сивого цвета. – Вон туда по коридору.
Мельников прошел в комнату, вдыхая запах нежилого помещения, решив, что в этой квартире пищу не готовили, по крайней мере, месяц. Комната оказалась большой и светлой. Не дожидаясь хозяйки, он нашел себе место за круглым столом, застеленным вытертой клеенкой, оглянулся по сторонам. Косенький сервант, вплотную придвинутый к платяному шкафу, высокая металлическая кровать, задвинутая в нишу стены, радио на стене. Видимо, хозяйка квартиры Маргарита Владимировна Агафонова, бывшая актриса, подруга Ледневой, давно оставила все попытки скрыть беспросветную бедность своего быта.
– Ну, как, нравится? – неслышно войдя в комнату, Агафонова перехватила взгляд Мельникова. – Нравится обстановочка? Как в казенном приюте, – вздохнула Агафонова, присаживаясь к столу и поправляя задравшийся кверху угол клеенки.
Чем– то судьба Ледневой и судьба Агафоновой похожи одна на другую, решил Мельников. Хотя нет, не совсем похожи. Агафонова старше Ледневой лет на семь, какое-то время они играли в одном театре, обе разведены, дружили, правда, в последнее время виделись редко. Леднева после развода сохранила за собой прекрасную дачу, однокомнатную квартиру в Москве, бывший муж давал ей денег на жизнь. Агафоновой после развода не осталось ничего, кроме этой, даже летом сырой, квартирки в шлакоблочном рассыпающемся доме. И денег ей давать некому. В послужном списке Агафоновой аж три развода.
– Хотел задать пару вопросов, – Мельников жалел, что приехал сюда. Вряд ли Агафонова продвинет его поиски хоть на сантиметр. – Хотел вот спросить, когда вы последний раз встречались с Еленой Викторовной?
– Встретились мы, конечно же, на даче, – Агафонова прикурила сигарету. – Сами видите, тут у меня для дружеских встреч условий не имеется. Наша последняя встреча была в самом конце мая, числа не помню. Погода стояла изумительная. Мы весь день пробыли на воздухе, даже пробовали загорать. Вечером зашли в дом, камин растопили. Лена оставила меня ночевать.
– Она боялась ночевать одна?
– Вряд ли, иначе не стала бы жить на даче. А осталась я потому, что засиделась за разговорами до темноты. А на электричку идти полем, дорога плохая. Так себе и запишите: подруги провели время на воздухе, с пользой для здоровья, – Агафонова кивнула на закрытый блокнот. – М-да, кто же мог знать…
– А в эту вашу последнюю встречу поведение Ледневой было таким, как обычно? Может, вас что-то удивило, какие-то её слова, например? Она начала разговор на финансовую тему или вы видели у Елены Викторовны крупную сумму денег?
Агафонова удивилась. В этом удивлении Мельников не заметил никакой театральности.
– Откуда же у Лены деньги?
– Об этом я и хотел узнать от вас, – Мельников внимательно посмотрел на хозяйку. С близкого расстояния стали отчетливо видны тонкие склеротические прожилки на щеках и кончике носа Агафоновой. – Все-таки вы близкие подруги.
– Мне надо вспомнить наш последний разговор. Что-то она говорила такое, вскользь, между прочим. Но забылось. Я ведь не старалась запомнить её слова. Кроме того, мы выпили. Конечно, не до поросячьего визга напились. Просто для настроения и за встречу. А после выпивки у меня слабеет память. Но я постараюсь вспомнить.
– Да, вы уж постарайтесь.
– Это, собственно, и не разговор. Лена сказала, что сама станет теперь заниматься коммерцией. Дескать, больше она не хочет зависеть в материальном отношении от Леднева. Она сказала, ему фильм поставить не на что, он ищет и не может найти спонсоров, а ей стыдно жить с протянутой рукой. Я говорю, мол, если бы хоть один из моих бывших мужей подбрасывал мне копейку на жизнь, я бы не возражала. Правильно? – в ожидании подтверждения своих слов Агафонова уставилась на Мельникова.
– Значит, Леднева решила заниматься коммерцией? А чем именно, какого рода деятельностью?
– Я в этой коммерции разбираюсь, как свинья в апельсинах. А Лена, она ведь ни воровать, ни торговать не умела. Поэтому я вам так скажу, все эти разговоры о бизнесе – пустой звон.
– Маргарита Владимировна, фамилия Лучников вам ни о чем не говорит? Знакомый Ледневой, работает в автосалоне.
– Этого я знаю. Симпатичный такой мужчина, с манерами. Терся возле Лены. Только она не дура. Она дала отставку этому Лучникову. Отправила его на запасные пути.
– А почему произошел этот разрыв?
– Никакого, как вы говорите, разрыва не было, потому что и связи прочной не было. Этот Лучников думал, у Лены денег куры не клюют, как же, жена известного режиссера, сама актриса – и вдруг без денег. Он долго не мог в это поверить, в его куриной башке это не укладывалось.
– Почему вы думаете, что Лучников связывал с Ледневой какие-то корыстные планы? Разве не мог Лучников просто по-мужски увлечься Еленой Викторовной? Она ведь была интересной женщиной.
– Да, Лена осталась интересной женщиной. Но Лучников… У него на первом месте деньги. И на втором и на третьем – деньги. Так вот, он занял у Лены, точно не знаю какую, сумму, но, думаю, не малую. Лене пришлось крутиться, перезанимать, продавать какие-то вещи. Долг Лучников, разумеется, не отдал. Мол, позже, позже. Однажды Лучников снова попросил у неё взаймы. Сказал, потом сразу все отдаст. Лена ответила, что денег нет. Тогда Лучников стал просить занять для него у знакомых. Сказал, что крупно проиграл в карты, а карточные долги священны. Он ходил по знакомым бабам с протянутой рукой, клянчил деньги: меня порежут, если не верну деньги. У должников одинаковая тактика: как можно реже показываться на глаза кредитору. Так и Лучников поступил. А если и приезжал, то всегда был не в духе, отвечал резко, словно провоцировал Лену на ссору, на выяснение отношений. И Лена сказала ему резкие слова, которых, он, видимо, и ждал от нее. Лучников сделал вид, что он обижен, уязвлен, хлопнул дверью и смотался.
– Когда это произошло?
– Где-то в самом начале весны. Да, вот и верь после этого людям, как говорится. Я бы этому Лучникову и десятку не заняла, – очевидно, тут Агафонова вспомнила, что сама совершала ради мужчин ещё и не такие безрассудства, и замолчала. – Думаете, это он Лену? Или его дружки?
– Нет, не думаю. Но надо проверить все варианты.
* * *
К автосалону "Прима-Текс" Мельников подъехал, когда часовая стрелка приблизилась к четырем. Припарковав машину, он выбрался из салона и, опустив в карман связку ключей, сделал несколько круговых движений плечами. Шатров, очутившись на воздухе, сразу закурил и уперся взглядом в витрину, увешанную рекламными плакатами.
– Толкаешь меня на всякие авантюры, – сказал он, не оборачиваясь к Мельникову. – Меня же за такие фокусы с работы выпрут и "спасибо" не скажут за безупречную службу.
– Я тебя к себе на работу устрою. Когда сообщишь старым друзьям, сколько ты заколачиваешь, они ночами спать не будут.
– Это я ночами спать не буду после посещения этого автосалона, – сказал Шатров. – Тут такие тачки, Боже мой! А мы с женой два года копили на подержанные "Жигули", а теперь ездим на них только по праздникам. Ходить в автосалон, нет, это слишком вредно для моей неустойчивой психики. Кстати, неужели ты думаешь, что нас здесь всерьез могут принять за покупателей? Ты ещё так сяк одет. Но я… В этом костюме…
– У тебя развивается комплекс неполноценности, – Мельников тоже решил выкурить сигарету за компанию. – Тебе просто необходимо самоутвердиться. А для этого начни брать взятки. Закрой пару дел и приходи сюда выбирать машину.
Пройдя сквозь двустворчатые двери в салон, Мельников быстро прошел мимо стоящих на невысоких белых платформах джипов "Мицубиси".
– Смотри-ка, тут уже новые поступления, – сказал он вполголоса.
– Спасибо за информацию, я ещё старых поступлений не видел, – проворчал Шатров, заметив, как четыре охранника в одинаковых темных костюмах смерили его равнодушным взглядом и продолжили свою неторопливую беседу. – Просто глаза разбегаются.
Сопровождаемый Шатровым Мельников прошагал в глубь павильона, остановился возле темного "Сааба" и с задумчивым видом стал разглядывать его кузов. Немногочисленные посетители шли мимо, задерживаясь возле нескольких ярких японских автомобилей, надолго останавливаясь возле внедорожника "Ниссан Террано" вишневого цвета. Какая-то женщина тянула за рукав пиджака своего спутника, стремясь отвести его подальше от японского чуда. Мужчина что-то горячо зашептал в её ухо. Мельников решил, что эта парочка забрела сюда не машину выбирать, а просто осмотреть новую коллекцию автомобилей.
Мельников снова уставился на "Сааб", как удав на жирного кролика.
– Пойдем дальше, что мы тут на одном месте залипли? – сказал Шатров.
– Здесь обращают внимание на людей, которые стоят на одном месте, а не мечутся от машины к машине, – ответил Мельников наставительным тоном. – Неподвижность клиента свидетельствует о серьезности его намерений. Человек знает, куда пришел. Он представляет себе, что именно ему нужно. Это азбука менеджмента, деревня.
Краем глаза Мельников заметил, что к ним уже направляется молодой человек в голубой сорочке и темном костюме с блестящими пуговицами. Мельников, не сводя глаз с "Сааба", задумчиво потер ладонью щеку, почесал затылок. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что человек готов приобрести эту машину, но никак не может принять окончательного решения, ещё колеблется.
– Простите, смотрю, вы интересуетесь "Саабом", – молодой человек в темном костюме остановился в двух шагах от Мельникова, даже не взглянув на Шатрова. – Могу вам чем-то помочь?
– Цвет у машины какой-то казенный, невзрачный.
– Это мелочи, – молодой человек вздохнул и приблизился к Мельникову на полшага. – Сейчас есть и другие цвета. Хотите темно-зеленый металлик или малахит-металлик? Есть синий металлик, цвет консервативный, я бы даже сказал, слишком консервативный. Если вы остановили выбор на "Саабе"…
– Еще сомневаюсь, – Мельников пощелкал языком. – Может, поискать ещё что-то? Как думаешь? – он повернулся к Шатрову.
– Тебе решать, – пожал плечами Шатров.
Молодой человек заулыбался. Ему показалось, что рыбка клюнула, эти мужики уедут отсюда на новом "Саабе".
– Я четыре года в автосалоне работаю, каких только машин не продавал. Это удачная модель. Шведское качество, безопасность. Да об этой машине можно бесконечно рассказывать. Только представьте, без пяти двести лошадей под капотом плюс турбонаддув. До сотни разгоняется за девять секунд. А какие навороты. Электростеклоподъемники, катализатор. По желанию можно установить радиотелефон "Тамагава".
– Радиотелефоны "Тамагава" запрещены, – сказал Шатров и сделал грустное лицо. – Они забивают милицейские частоты.
– Да кто обращает внимание на эти запрещения? – молодой человек посмотрел на Шатрова с удивлением. – "Тамагавой" пользуется, кто хочет. Кто может себе это позволить, тот и пользуется.
– Пользуешься, пока не нарвешься на милиционера, который снимет "Тамагаву", – ответил Шатров.
– Я ведь насчет мобильного телефона просто так сказал, – молодой человек глубоко вздохнул. – Вы ведь автомобиль выбираете, не телефон. Скажу вам по секрету, у нас этот автомобиль уже купили, – он назвал имена двух известных политиков, популярного эстрадного исполнителя и певицу, переживающую вторую молодость с молодым мужем. – И все довольны. Еще бы, престиж всем нужен.
Мельников почмокал губами.
– Нет, пожалуй, "Сааб" все-таки не по мне. Что-нибудь такое, более спортивное я бы посмотрел. Это что я вижу? – Мельников слегка округлил глаза, уставившись в дальний конец зала. – Как же сразу не заметил? Старею. Это там "Субару" стоит?
– Точно, "Субару".
– Если в зале есть старший продавец, попросите его подойти к "Субару". Мы там постоим.