Кстати, воспитывать младенцев у него получается гораздо лучше, чем у меня. Он меняет памперсы, как профессиональный упаковщик. Подогревать молочную смесь до нужной температуры никто лучше него в семье не умеет. Самозабвенно торчит с ними целыми днями после школы, пока его товарищи предаются губительному влиянию улицы. Мои дети воспитывают друг друга сами…
Единственное, что меня смущает в таком положении вещей, это то, что Денис применяет к воспитанию моих детей стандартные методы дрессировки животных, потому что привык обращаться подобным образом с фокстерьером моей тетки Лены. Он выучил сестричек подавать голос и садиться, заманивая бутылкой детского питания. Вчера он похвастался - малышки стали понимать команду "апорт". Теперь они по команде приносят кубики, наперегонки и на четвереньках. Любопытно, будут ли они на детях Дениски тренировать команду "фас"? И что выйдет в конечном итоге из рода славного Железняка? Бультерьер?
И еще, к сожалению, Дениска не умеет кормить грудью - это пока приходится делать мне. Ну ничего, со временем научится…
Холодильник я предоставила сыну и кошкам, а сама пошла к малышкам. Я с нежностью взглянула на два размахивающих конечностями тельца, и мне вдруг стало грустно.
Потому что я подумала об их папе.
Дело в том, у Спозаранника - глаза, а у Модестова… уши. Вроде уши как уши, но что-то в них не то. Очень в глаза бросаются.
Когда я это заметила, то подумала, что в свое время надо было относиться к выбору объекта симпатий более тщательно. Ну что ж, это никогда не поздно исправить. И несколько дней назад я решила объясниться с Глебом Егоровичем…
***
…За окном уже темнел преждевременный октябрьский вечер. Сырой ветер ерошил последние листья на ветках деревьев, разметывал уже сорванные по мокрому асфальту, который тускло блестел в свете уличного фонаря. За окном не было ни души, только иногда пролетали машины, равнодушно скользя фарами по стене дома.
В Агентстве тоже было пустынно. Только двое - я и Спозаранник. Он и не подозревал, что сегодня произойдет главное событие в его жизни, которое навсегда изменит непоколебимый образ аналитика и систематизатора Спозаранника.
Глеб Егорович деловито стучал по клавиатуре компьютера, созидая очередную справку. Судя по тому, что он не прерывался ни на секунду, мысли его системно и плавно перетекли из головы по соединению "рука-клавиатура" прямо в компьютер. Циничный Каширин не упустил бы случая отпустить шуточку типа "аппарат Спозаранник подключили к компьютеру".
- Нонна! Ваша преданность рабочему процессу похвальна, но не кажется ли вам, что организм нуждается в отдыхе для столь же плодотворного труда на следующий день? - Мужчина моей мечты оторвался от работы.
- Глеб Егорович, я готова заниматься с вами расследованиями всю жизнь.
- Я вас тоже ценю как аккуратного и ответственного расследователя.
- А вы мне нравитесь как человек.
Спозаранник с подозрением посмотрел на меня. Он почувствовал важность момента: поправил галстук и взял в руки любимый дырокол.
- По моему сугубо субъективному мнению настоящий журналист-расследователь, направляющий все свои старания на достижения поставленной цели, должен личностное оставлять за порогом этого Агентства. - Для убедительности Спозаранник поднял дырокол, который, видимо, для него и олицетворял личностное, выразительно пронес его через весь стол и твердо поставил на другой край. Подумал и добавил:
- За порогом этого Агентства и других учреждений, которые журналист посещает в ходе работы.
- Что мы все о работе и о работе, - стараясь придать голосу как можно больше кокетливых интонаций, отозвалась я.
Надо ковать железо, пока горячо. Спозаранник и сам не понимает, как ему будет хорошо. Потом. Ну ничего. Модестов тоже сначала сопротивлялся. Решительно встав из-за стола, я начала форсировать расстояние, отделявшее меня от объекта симпатий.
Тут мне в голову пришла мысль попробовать покачать бедрами, как это умеет Завгородняя. Попробовала. По-моему, получилось.
В глазах Глеба Егоровича мелькнул ужас. Он схватил дырокол со стола и прижал его к груди:
- Железняк! Вы нарушаете субординацию!
- Иногда четкое следование субординации мешает общему настроению рабочего коллектива.
- Нонна! Ваша кипучая и деятельная натура всегда была уважаема мною, но, по-моему, вы выходите за рамки!
- Почему бы и вам это не попробовать? - Я присела на краешек стола.
Спозаранник вскочил из-за стола и выбежал из кабинета.
Ничего, подумала я, от меня не скроешься. Я же еще не знала, на что готов Глеб Егорович только ради того, чтоб не отдаться чувству…
***
Мои приятные мысли о Спозараннике прервал пронзительный звонок в дверь. Я вздрогнула. Как потом выяснилось - неспроста.
На пороге стояло оно. Скорее всего, это был какой-то персонаж из фильма ужасов: у нас часто по подъезду бродили какие-то паранормальные личности и предлагали то уверовать в Бога, то купить турпутевку в рай, то заняться черно-белой магией. Я было решила, что и эта размалеванная мадам из той же серии, и хотела захлопнуть дверь, как вдруг тетка завопила:
- Нонночка! Девочка моя! Не узнала? - Женщина уже начала перемещаться в прихожую. - Я - твоя тетя!
Я не поверила, но, справедливо рассудив, что я не знаменитость и пока не историческая личность, чтоб подвергаться атакам детей лейтенанта Шмидта, впустила тетку. Тетка решительно почесала на кухню, бросив чемоданы у порога. Видимо, она рассчитывала, что дальше их транспортировать должна я.
Я же стояла в смущении и думала, что бы сделал в этой ситуации мой легендарный прадедушка матрос Железняк? Дело в том, что я испытываю слабость к своим родственникам и почти всех их очень люблю. Люблю и, следовательно, знаю. Так вот, по-моему, в их рядах этой тетки не насчитывалось.
Значит, либо это чужая тетка, либо внебрачная дочка матроса Железняка. В любом случае решение вопроса требовало деликатности. Интересно, а она сама знает, что я ее не знаю? Зазвонил телефон, и я, одним глазом следя за странной особой, претендующей на родство, взяла трубку. "Тетя" вела себя пока мирно, если не считать наглого присвоения моей кружки с кофе.
- Она уже у тебя? - взволнованно спросил голос в трубке.
- Кто она и кто вы? - Я окончательно запуталась.
- Нонна, это я, твоя тетя. Геновера у тебя? - От этого ответа мне стало еще хуже.
Тети размножались прямо на глазах. Впрочем, голос в трубке показался мне отдаленно знакомым. Я робко спросила:
- Тетя Лена?
- Кто же еще! Эта старая ведьма у тебя?
- Да, есть одна. Очень на нее похожая. - Я наконец-то поняла, о ком речь.
- Я не успела тебя предупредить. Это Геновера, наша родственница из Крыма. Она - сестра мужа племянницы Железняка по материнской линии. Совершает турне по всей родне. У меня она уже была.
- Ну и как?
- Ужас! Она колдунья, чревовещательница, гробокопательница и еще что-то в этом роде. У всех, кого она почтила своим вниманием, случались какие-то катастрофы. Я отделалась достаточно легко - всего лишь хулиганы разбили машину и завелись тараканы. Только они не настоящие, эти тараканы.
- Как понять?
- Так. Я смотрела в энциклопедии, носила энтомологам - нет таких. Они жрут обои.
- Это термиты.
- Нет. Эти гады жрут только обои. Чем я их только ни травила! Когда поняла, что бесполезно, я им стала блюдечки с едой ставить, чтоб обои не жрали.
- И что, не едят?
- Нет, только обои, - тетя Лена чуть не плакала. - У Гены из Вологды после ее визита вообще брата убили. У Катерины Ивановны, двоюродной моей сестры, внучку украли. На Бориса, мужа Светланы из Тамбова, набросилась бешеная собака и наехали бандиты. И почти у всех - бытовые неприятности.
- Она всех уже объехала?
- Да, ты последняя.
- Может, ее не пускать?
- И не пытайся. Во-первых, не получится, во-вторых, проклянет.
- Не верю я в эти сверхъестественные штуки.
- Смотри, я тебя предупредила.
Я повесила трубку. Замечательно - личность установлена. Тетушку зовут Геновера, она - ведьма из Крыма. Выгонять ее никто не собирается. Я люблю своих родственников, даже если они из параллельных миров.
- Здравствуйте, тетушка!
На кухне рухнула полка. Кошмар начался.
***
Итак, у меня появилась тетя. Ее не смутило, что в квартире постоянно орут дети, из еды в холодильнике - только кофе и три кабачка, а Модестов - старая зануда. "Не хочу вас расстраивать, но я, к сожалению, ненадолго. У меня здесь небольшое коммерческое дельце", - заявила она и согласилась занять любую комнату, какую мы ей предложим.
Пришлось предложить ей нашу с Модестовым спальню, поскольку из детской пришлось бы вынести всю мебель. Больше комнат у нас не было. Мы с Модестовым переехали в детскую к вящей радости малявок и к великой досаде Дениса, которому теперь пришлось спать на полу.
Тетя затащила свои баулы в мою комнату, и через некоторое время из-под двери потянулся легкий дымок благовоний. Я никогда не испытывала пристрастия к этому способу ароматизации помещения, но более зловонных благовоний я никогда не нюхала.
Как бы объективно я ни старалась подойти к личности моей новообретенной родственницы, не придавая особого значения тому, что наговорила мне тетя Лена из Выборга, Геновера мне все больше и больше напоминала ведьму из детских книжек. Длинные белые волосы, раскиданные по черной шали, подведенные глаза с черными стрелками, алые ногти на худых пальцах, изящно придерживающих мундштук с "беломориной".
…Ночью выли кошки. Я не буду скрывать - они и раньше были не особо сговорчивыми существами, но чтобы выть - такого еще не было. По-моему, кошкам вообще не дано природой выть, воют только волки и собаки, да и то над мертвецами. А над кем воют кошки?
- Ну, Нонна, у тебя все не слава Богу.
Мало того, что ты постоянно попадаешь во всякие истории с маньяками, так у тебя еще тетки как снег на голову падают. Это из-за нее кошки и воют, - взбунтовался Модестов.
- Может, их связать и вставить кляп? - предложила я.
Модестов высунул голову из-под подушки:
- Нельзя. Они задохнутся.
- Может, им успокоительное дать?
- А у тебя есть?
- Валерьянка.
- Лучше сама выпей.
- Я-то выпью, а дети?
- Надо всем засунуть вату в уши.
На том и порешили. Комплект ваты был выдан всем членам семьи поголовно, включая младенцев.
- Не к добру все это… - сказал Модестов.
Он и сам не предполагал, насколько окажется прав.
***
После того вечера, проведенного вместе со мной в Агентстве, Спозаранник стал каким-то странным. Глеб Егорович выглядел в последнее время очень задумчивым и каким-то печальным. Мне даже показалось, что он меня избегает.
Сегодня мои подозрения подтвердились.
Когда я вошла в "Золотую пулю", то готова была поклясться, что в конце коридора увидела силуэт Спозаранника. Также о его наличии в Агентстве говорил оставленный на столе дырокол. Я пустилась на поиски начальника, но он как сквозь землю провалился.
Его не было ни в репортерском, ни в архивно-аналитическом, ни в буфете. Инспектировать мужской туалет я не стала, а заняла выжидательную позицию в коридоре. И не напрасно. Внезапно из-за закрытой двери расположенного тут же подсобного помещения раздался шорох, и оттуда, осторожно озираясь, высунулась голова Спозаранника.
- Глеб Егорович! А я к вам, - радостно приветствовала я его.
Голова испуганно вжалась в плечи, и дверь с треском захлопнулась. Я постучалась:
- Глеб Егорович. Выходите. Мне надо с вами поговорить.
Ответом мне была тишина.
- Спозаранник! Я тебя все равно достану! - проорала я в замочную скважину. Желание выпустить душу Спозаранника на свободу из гнетущих рамок штабной культуры было так велико, что я перестала соблюдать приличия.
- Железняк! Прекратите безобразничать.
Идите работать, - зашипел начальник.
- Глеб Егорович, выходите. Я вас не трону. Чем вы там заняты?
- Не выйду, - твердо ответил Спозаранник. - Я думаю. А мыслительный процесс иногда требует покоя и уединения. Слышите: по-ко-я.
- Тогда впустите меня, подумаем вместе. - Ради того, чтобы открыть для общества недавно обнаруженную мною душевность Спозаранника, я уже готова была пренебречь своей репутацией. Хотя эта жертва вряд ли была бы востребована - вместе со Спозаранником моей репутации ничего не грозило.
Я принялась костяшками пальцев выбивать на двери любимую мелодию футбольных болельщиков.
В коридор заглянула Агеева.
- Ты одна? С кем ты здесь шумишь? - удивленно спросила она, изучив пространство вокруг меня. Спозаранник затих.
- Здесь - я одна.
Это я сказала громко и ядовито, выразительно посмотрев на дверь подсобки. Раз Спозаранник не хочет выходить по моей просьбе, то он выйдет под давлением общественности. Пусть как хочет, так и объясняет, за какими такими расследованиями он полез в чулан?
Агеева, смутно о чем-то догадываясь, подошла к подсобке и подергала ручку.
- Кто там? - одновременно поинтересовались запертый и Агеева. Марина Борисовна отскочила от двери:
- Кто это?
- Спозаранник, - честно призналась я.
- Ты его там заперла?! - ужаснулась Агеева.
- Нет, он сам.
- Зачем?!
- Он там думает.
- О-о-о. - Больше ей сказать было нечего.
- Марина Борисовна! - Спозаранник поскребся в дверь с той стороны. - Удалите Железняк от двери. Она дезорганизует работу всего нашего отдела.
- Там весь отдел? - в очередной раз ужаснулась Агеева.
- Нет. Здесь только я, а отдел, лишенный моего руководства, - в отделе.
Через пять минут и отдел, и все Агентство были у двери подсобки. Все уговаривали Спозаранника выйти, но он был непреклонен. Он отказывался выходить до тех пор, пока я нахожусь в пределах видимости.
Чтоб не нарушать священный рабочий процесс, Глеб Егорович заявил, что он согласен руководить отделом из подсобки. Для этого всего лишь надо перенести столы в коридор.
Отделу это не понравилось, и все переключились с проблемы вынимания его из подсобки на проблему удаления меня за пределы видимости. Все вдруг вспомнили, что я - в декретном отпуске. Я обиделась и сказала, что буду рожать детей с периодичностью каждые два года и больше они меня не увидят. Если я их не устраиваю как журналист-расследователь, то буду матерью-героиней.
- Никаких условий для работы! Вместо того, чтоб давать задания и руководить деятельностью, начальник отдела отсиживается в подсобке. - Я решила умолчать об истинной причине, почему Спозаранник держит оборону.
- Ах, так тебе задание нужно? - тут же отреагировал заключенный в подсобке. Его интонации мне очень не понравились.
…Так я получила это дурацкое дело о пропавших канализационных люках. Через полчаса после освобождения Спозаранника мне (через секретаря) была передана подробная справка, состряпанная моим начальником из беседы с чином из комитета по городскому хозяйству. Из нее следовало, что вот уже три месяца подряд с пугающим постоянством с улиц города по ночам исчезают канализационные люки. Люки никакой особой ценности не представляли, и все это было более чем таинственно. Но это, как выяснилось, не самое мистическое, с чем мне впоследствии пришлось столкнуться.
Я выехала домой пораньше, потому что все, что можно было сделать в Агентстве, я уже сделала. В конце концов, дома ждали многочисленные младенцы и мой старый ребенок Денис. Все хотели маму, и все хотели есть… А мама хотела Спозаранника.