Парень засуетился, стал открывать дверь машины, чтобы выйти. Григорий Аркадьевич попытался его остановить.
- Подожди, не кипятись. Понимаешь, этот Артур похитил мою внучку. Мне надо знать, где он прячет её. Может случиться самое страшное и с ней и с этой девочкой. Помоги, я вижу ты нормальный парень.
- Ладно! - немного подумав, ответил Толик, - раз вы сами на меня вышли, пусть будет, что будет. Я устроился сюда работать, потому, что здесь работала официанткой моя девушка. Мы встречаемся уже почти три года. Встречались. Понимаете, а потом Катя пропала.
- Как пропала?
- В тот день была не её смена. Её попросили выйти. Из дома ушла, потом выяснилось, что на работу не приходила.
- Кто выяснял?
- Я. Её родители подали заявление на розыск, ходили к Артуру. Он подтвердил, что она должна была выйти на работу, но не пришла. Но я ему не верю. Мне кажется, что это его гориллы девочек похищают.
- Катя не первая? Были ещё случаи пропаж студенток?
- Мне узнать не удалось. Но он появлялся в кафе постоянно с разными девчонками. Меняет их. Чуть ли не каждый день новенькая. Но не подкопаешься. С родителями Кати он даже разговаривать не стал. Посоветовал им в полицию обращаться.
- Так ты здесь работаешь ради Кати?
- Да, может, что-то услышу, увижу, узнаю о Катерине.
- Слушай, Толик, так ты тот, кто мне позарез нужен. Ты правильно решил, в поиске каждое слово, намёк всё важно. Давай объединим наши усилия?
- Так вы точно не от Артура и не из полиции?
- А полицию ты, за что не уважаешь? Что у него и там всё схвачено?
- Я так думаю, что у него там все свои.
- Ладно. А я тебе слово офицера десантника даю. Я сам за себя. Веришь?
- Верю! Ради Кати я на всё согласен.
Григорий Аркадьевич и Анатолий обменялись телефонными номерами и распрощались до следующей встречи.
Денис очнулся в том же подвале, где недавно его избивали. Голова гудела от боли и духоты в маленьком помещении.
- Дом без окон, без дверей, - подумал он, с трудом оглядевшись вокруг и пытаясь подбодрить себя.
Вскоре заскрипела железная дверь, и на пороге комнаты показался Молот.
- Живой? Очухался? - равнодушно спросил он Дениса.
- Пить, дай, - еле прошептал Денис, облизав потрескавшиеся от сухости во рту губы.
- Берите его, - не обращая внимания на просьбу, спокойно произнёс Молот, вертя в руках янтарные чётки.
К Денису подскочили двое крепких молодцов, подхватили его под руки и потащили по длинному коридору. Пройдя через какую-то дверь, Денис оказался в кабинете Артура. Стены и полы этой комнаты были обвешаны и устелены толстыми восточными коврами. Одну стену помещения, украшали сабли, кинжалы и ещё какое-то старинное оружие. Поодаль стояла красивая кожаная кушетка с подушками, рядом с ней большой сверкающий инкрустацией и золотом кальян. Посередине комнаты, как островок возвышался массивный письменный стол с ножками в виде голов льва. С одной стороны которого стояло кресло, напоминающее, скорее трон, с противоположной стороны два глубоких кожаных кресла для посетителей.
В комнате ощущалась прохлада, пахло фруктами и свежестью от стоящего поодаль на круглом столике массивного фонтана с журчащей водой и плескающейся в нём небольшой золотой рыбкой.
- Брат, что с тобой? - наиграно, посочувствовал Артур еле стоящему на ногах Денису.
- Что с тобой случилось, брат? - продолжал он, делая круг вокруг него.
- А ты не знаешь, что со мной, - еле шевеля пересохшими губами, ответил Денис.
- Побили? Да? Хоть за дело? Не скажешь? Молчишь? Так я скажу! - вдруг изменил интонацию Артур. Теперь он не говорил, он выкрикивал фразы, обращаясь к Денису, - таких, как ты, ничего не стоящих людей, убивать надо. Так-то, брат. Я что обещаю, выполняю? Правда? Сказал, если долг не отдашь, плохо будет? Сказал? А своё слово, дорогой, я всегда держу. Поэтому, брат, тебе сейчас плохо. А будет ещё хуже! - Артур, в гневе бросил чёрные чётки на стол и вплотную подошёл к Денису.
- Чем платить будешь? Как расплачиваться со мной будешь?
- Отпусти, я найду деньги. Лорку только не трогай, прошу, - Денис чуть не плакал.
- Лорку? Что за Лорка? Почему я её трогать должен? Сильно били, что заговариваешься? Я с жён долги их мужей не беру. Мужчина сам должен платить за свою женщину. А уж рассчитаться по своим долгам - честь для любого мужчины!
- Пить дай, благодетель.
- Правильно сказал. Я твой бла-го-де-тель, - с расстановкой проговорил Артур. Когда ты меня просил, когда тебе плохо было, я всё тебе давал. Для друга ничего не жалко. Но ты обещал, клялся рассчитаться. Я, что обещал, что подарю тебе эти деньги? Нет! Мы с тобой сразу договорились - ты берёшь в долг! Так как?
- Отпусти, здесь, как я тебе деньги достану?
- А что есть, где достать? Ничего у тебя нет. И денег нет, и жены нет, и матери ты не нужен. А дед жены, сам тебя ищет. Прибить грозится. Может помочь тебе в последний раз? Как, брат, ты думаешь?
- Артур, дай пить…
- Нет, денег я тебе не дам… но я для тебя хорошее дело сделаю, - продолжал Артур, словно не расслышав просьбу Дениса, - я вот, что для тебя сделаю! Как для лучшего друга и клиента - отправлю на курорт. Здоровье поправить. А то ты как-то выглядишь, не как всегда. Не комильфо!
- Дай пить! Воды дай! - Денис уже кричал, но Артуру, словно приносило удовольствие видеть унижения избитого и сгорающего от жажды человека.
- Воды? Да, да… Что надо настоящему мужчине? Чтобы работа была настоящая, мужская, да всегда на столе хлеб, соль, да вода стояла. Всё у тебя это будет, брат, если хорошо работать будешь.
- Какой курорт, чего ты несёшь… дай пить, сволочь.
- Нет! Я не сволочь, а ты мразь! Вот там, где ты будешь вкалывать с утра до ночи, сразу поймёшь, кем ты был, кем стал и кем станешь через пару месяцев, - зло прошипел Артур, - по своей работе и пайку хлеба получишь и воду. А пайка такая, чтобы только не сдохнуть. Но ты и её получать не будешь! А знаешь почему?
- Почему? - Денис еле шевелил потрескавшимися губами.
- Да потому, что ты работать не можешь. Даже ради своей жизни, ты не сможешь и половины сделать того, что делают другие! Ты хоть один день в своей поганой жизни работал? Нет!
- О чём ты говоришь? Куда ты меня хочешь отправить? - из последних сил Денис кинулся на Артура, но тут, же получил сильный удар по затылку. Очнулся он в той же комнате - камере. На полу лежала четвертушка чёрного хлеба и литр тёплой воды из водопроводного крана в пластиковой бутылке.
Лора прищурила глаза от ослепившего её белого снега. Не успела за ней закрыться массивная дверь СИЗО, как она почувствовала, что её кто-то подхватил с двух сторон под локти, и уже в следующую минуту она оказалась в машине, которая тут же сорвалась с места и чуть не врезалась в ехавший им навстречу автомобиль.
- Вы кто? Что вам надо? Остановите машину! - она пыталась вырваться из цепких рук, сидевших рядом с ней по обе стороны парней.
- Сиди спокойно, помрёшь красивой! - заржал, повернувшийся к ней с переднего сидения мужчина, похожий на гориллу.
- Куда вы меня везёте? - уже спокойней спросила его Лора.
- Куда надо, туда и везём. Всё заткнись, поняла?
Лора поняла, что это не полиция. Уж сильно эти молодцы смахивали на вышибал. Ей стало ясно, что она в руках каких-то бандитов. Но мысль, что они каким-то образом связаны с Денисом, она всячески отбрасывала.
Выскочив на шоссе, они ехали ещё минут пятнадцать-двадцать. Проехав очередной пункт ДПС, рядом сидевший мужчина, натянул на голову Лоры чёрную вязаную шапку и связал сзади её запястья каким-то шнуром или верёвкой. Лора не стала сопротивляться, она постоянно думала, зачем она им нужна и куда её везут.
- Приехали, - сказал охранник, помогая ей выйти из машины.
Так же придерживая за локти, её вывели из автомобиля.
- Открывай! - услышала она голос сопровождающего, и тут же послышался звук открываемых автоматических ворот.
Грубо держа за плечо, мужчина вёл Лору за собой. Вскоре она услышала скрип открываемой двери.
- Осторожно, ноги не поломай, спускайся.
На Лору, разгорячённую в машине, повеяло холодом. Она догадалась, что её ведут в подвальное помещение. Лязг открываемых засовов на железной двери, кто-то развязал ей руки, снял с лица вязаную шапку и втолкнул в чуть освещённое помещение. Лора размяла запястья, чтобы прошла боль от жгута, протёрла глаза руками.
- Ну, вот, пополнение прибыло, - она услышала тихий женский голос.
- Проходи, будь, как дома, - к ней навстречу подошла высокая стройная девушка с копной белых волос, - Как говорится, Бог троицу любит? Н-да, не смешно.
- Здравствуйте, - также тихо произнесла Лора, - вы знаете, где мы? Зачем мы здесь? - спрашивала Лора, подсознательно боясь услышать ответ, о котором сама догадывалась. Блондинка усмехнулась.
- Ты что прям девочка, как эта? - она кивнула головой в угол, где сидела девушка с опухшими от слёз глазами. Лора подошла к ней и села рядом.
- Меня Лора зовут, а вас как, - обратилась она к обоим.
- Катя, - ответила ей заплаканная девушка.
- А тебе не всё равно, как кого звать? Ты что не поняла, через день, два, нас оприходуют здесь, а потом по кабакам и хатам растащат.
- А всё-таки? - Лора поправила волосы.
- А всё-таки, всё-таки Жаклин! Жаклин меня звать, - с вызовом произнесла девушка.
- Хорошее имя, а мама, как нарекла? - не успокаивалась Лора.
- Мама? А она была эта мама? - зло ответила Жаклин, - так, что Жаклин и точка.
Жаклин подошла к двери и стала громко стучать в неё.
- Веди в сортир, кому сказала, веди в сортир, а то все углы сейчас поотделаю, будешь знать. И есть давай! Вот скажу хозяину, как ты нас обжираешь, он тебе голову оторвёт.
- Ты чего разоралась? - послышался ленивый голос охранника. Открылась дверь и в комнату вошёл лысый среднего роста, щуплый молодой человек.
- Ты тёлка успокой свой нрав, а то загремишь под фанфары, как говорил мой любимый актёр. Руку дала, - он достал наручники и пристегнул их к одной её руке. Держа Жаклин за свободный наручник, они вышли из помещения.
Пока не было Жаклин, Лора узнала от Кати, что её взяли на улице. Но она догадывается, кто это мог сделать.
- Я подрабатывала в кафе, по совету подруги, а через неделю мне предложили поработать за границей. Я ж не дура, знаю, что эта за подработка. Я сразу в этот же день ушла с кафе и предупредила, что заявлю куда надо. А на следующий день, меня у дома в машину засунули и вот, - она заплакала, - теперь никто не знает где я. А у мамы сердце плохое. Нас, что, правда, будут проституцией заставлять заниматься?
- Судя по Жаклин, не знаю, что и предположить. Не переживай, давай держаться вместе, может что и придумаем.
- Кому ещё надо, пошли, отведу, потом не приду, терпеть будете - поставив на низкий столик пакет с едой, сказал лысый.
- Мне надо, - ответила Лора и подошла к лысому, - не пристёгивай, руки и так болят. Или что туалет наверху? Казематы построили, а удобств никаких?
- Поговори мне тут, - вяло ответил он ей.
Но удобства оказались здесь же. Надо было пройти по коридору, минуя ещё две двери. Сделав свои дела, Лора освежила лицо водой, раковина стояла рядом, обтёрлась бумажным полотенцем.
Когда она вернулась, небольшой низкий стол, такие бывают на востоке, был накрыт нехитрой едой. Нарезанная крупными кусками варёная колбаса, батон хлеба и двухлитровая бутылка воды.
- Добрые, колбасой кормят, - зло сказала Жаклин и тут же прокричала, - колбаска из человечины или собачатины? А я вегетарианка!
Катя закашлялась.
- Да, успокойся ты, ешь. Я смеюсь. Раз кормят, думаю, что сегодня придётся ночевать нам здесь, - продолжила Жаклин.
- Почему ты так решила? - спросила её Лора, не прикасаясь к еде.
- Учёная уже. Второй раз в каземат запирают. Первый раз меня в родном городе похитили, год назад, вот так же держали в подвале, потом привезли в Москву. А теперь, меня "мамочка", за долги продала. Зараза!
- Как? Мама? - удивилась Катя.
- Не мама, а "мамочка", две большие разницы, хотя в моём случае, разницы никакой нет.
Лора поняла, о чём говорит Жаклин, но для Кати разъяснила.
- "Мамочка", это сутенёрша.
- Чего ты всё ревёшь? - с вызовом спросила Катю Жаклин, привыкнешь, везде можно жить. Главное ищи плюсы даже в дерьме.
- Я не хочу никакого дерьма и никаких плюсов, - взъерошилась Катя.
- Ой, какие мы тюти-мути, чистенькие. С папочкой, мамочкой росли? Да? Не привычно в дерьме ковыряться? Чистенькой хочешь остаться? Нетушки, попробуй, благородная девица, говно ложками. Как мы.
- Не хочу и не буду, - огрызнулась Катя.
- Куда денешься, и спрашивать тебя не будут, - зло ответила ей Жаклин.
- Успокойтесь, Жаклин, Катя не слушай её, - хотела остановить развязную девушку Лора.
- А чего это не слушай, нет, пусть послушает!
- Чего ты куражишься? Тебе нравится такая жизнь, живи, я например, не собираюсь здесь долго оставаться, - уверено сказала Лора.
- Ну, ну, - немного притихла Жаклин.
Потемнело в маленьком узком окошке, сквозь которое еле сочился дневной свет с улицы. Лора потеряла счёт времени. Возможно, только часов пять, шесть вечера, а может и все одиннадцать. В подвале стало темно, душно. Лора сидела на полу, вытянув ноги. На них примостила голову Катя. Лора гладила совсем молоденькую девушку по волнистым волосам и напряжённо думала, что можно предпринять в этой ситуации. Ей очень хотелось знать, по чьей инициативе она оказалась здесь, но эти мысли и рассуждения она сейчас гнала от себя. Надо сосредоточиться только на одном, как убежать отсюда.
- Блин, как хочется курить, - Жаклин грязно выругалась.
- Жаклин, а как тебя украли в прошлый раз? - тихо спросила Лора.
- Интересно?
- Не сидеть же молча, спать невозможно. Но если ты хочешь спать…
- Ага, сейчас только спать, - Жаклин перебила Лору и перешла с противоположной стороны комнаты, где сидела раньше ближе к девушкам.
- Мы же детдомовские, - начала свой рассказ Жаклин, - как посмотришь по телеку, какие детдома показывают. Почему-то в наш детдом никогда не приезжали журналюги. Показали бы наши окна без стёкол, в лучшем случае фанерой забитые, полы проваленные, да извергов воспитателей. Бегали мы из этого родного дома.
А куда бежать, до трассы добежишь, а тут тебя уже ждут. Недалеко от нас точка была на трассе. Накатаешься, отъешься. Поймают, сдадут в приёмник. Отмоют, отшкварят, медики проверят и опять в детдом. Так я почти с одиннадцати лет и каталась. А в пятнадцать так всё надоело. Да, и понимать стала, видела, как девчонки от беременности избавлялись, если сама не помрёт, то ребёнка урода рожает. Нет, думала, всё! Завязываю с трассой. Думала, поеду к тётке в Ростов, она иногда, в перерывах между хахалями своими забирала меня на каникулы. Жалела. Ага, за всю жизнь два раза жалость её ко мне взыграла. А тут думаю, поеду, в ноги упаду. Просить буду, чтобы не отпускала меня больше. Всё делать буду, учиться пойду. На парикмахера или в кулинарный поступлю. Не поверишь, пёхом пошла. До Ростова пятьдесят километров, я три дня шла в обход трассы, чтобы подвозилы не приставали. Сторонилась дорог.
* * *
г. Ростов - на - Дону, 2002 г.
Измученная долгой дорогой и голодом Жанна еле дошла до квартиры тётки. - Ты к кому, красавица? - дверь ей открыл подвыпивший мужчина,
- Здесь тётя моя жила, - ответила ему Жанна, - Валя.
- А дядя тебе не нужен? - мужчина оценивающе смотрел на уставшую Жанну.
Ей захотелось нагрубить этому очередному слащавому с пьяной улыбкой на лице тётушкиному кавалеру, но за его спиной появилась сама тётя Валя. Она отстранила мужчину от двери и без особой радости в голосе воскликнула.
- О, Господи! Жаннка, ты чё ли? Здоровая стала какая! Ты это чего, заявилась? Тётку проведать решила?
Жанна прислонилась к косяку двери и заплакала.
- Тётя Валечка, пожалуйста, разреши мне у тебя остаться. Сил нет никаких, в этом проклятом доме оставаться. Я всё тебе делать буду. Убирать, стирать, я готовить научусь. Только не прогоняй меня.
- Жанка, ты чего? Проходи, сейчас соседи повылазят. Ты давай, заканчивай сопли распускать. Ты чего это?
Жанна всхлипывая, хотела прижаться к тётке, но она отстранила её и провела на кухню.
- Не реви, кому говорю. На каникулы оставайся. Раз так приспичило, - она дала ей стакан воды, - на выпей, господи, грязная какая. Иди в ванну попарься, я пока бельишко тебе соберу чистое, потом и поговорим.
Жанна вышла из ванны распаренная, разморенная от тёплой воды. Ей очень хотелось, есть, спать.
- Помылась? Ну, вот другое дело. Садись кушать, небось, хочешь? Я что говорю, Жаннка. Конечно ты мне родня, но пойми меня правильно. Оставить я тебя, конечно, могу, но не навсегда. Ты же подумай - дурья твоя башка, кто мне тебя отдаст? Да и куда я тебя возьму? Я работаю. По неделям не бываю дома.
- Я работать пойду. Тётя Валечка, пожалуйста, оставь меня у себя.
- Да не реви ты. Говорю же, ладно, пока живи. А там разберёмся.
Жанна с жадностью набросилась на еду. Ночью лежа в чистой постели, сквозь дрёму, она услышала разговор.
- Ну и чего, девчонке идти некуда. Оставь. Всё же ты родственница.
- Ага, я в рейс, а ты к ней в постель. Знаю я тебя, какой ты кабель. - Валюш, ты чего? Ты в рейс на своём поезде, а я в рейс на своей "Ласточке". Ну, ты чё? Мне работать надо, а не малолеток соблазнять.
- Ладно, ладно уж. Спи. Посмотрим.
Но совсем мало Жанне выпало пожить в нормальных условиях. Не удалось ей привыкнуть ни к домашнему уюту, ни получить хотя бы каплю тепла от близкого человека. Как-то глубокой ночью она проснулась от чьего-то прикосновения. Она испугано вскрикнула и вскочила с постели.
- Ах ты кабель! Ты, что это удумал? - в комнату влетела разъярённая тётка.
- Валюнчик, перепутал. Хотел водички попить, назад шёл и перепутал спросонья, - стал наигранно оправдываться её сожитель.
- Чтоб тебя с той водички пронесло, кабель проклятый, - из спальной комнаты тётки ещё долго слышалась их перебранка. Жанна проплакала всю ночь.
Утро началось не лучше.
- Ну, вот, что племяшка я тебе скажу. Я, конечно, понимаю, что мой, кобелина ещё тот, но другого мне не найти. Ты меня должна понять. Ты девка молодая, а моё время уже на исходе. Так, что на одной поляне двум козочкам делать нечего.
Жанна разрыдалась, закрыв лицо руками.
- Не реви. Я сама ещё не жила. С поезда на поезд. Приезжаю, ещё два дня отхожу от трясучки. Мне покой нужен. Нервы совсем не к чёрту. А тут ещё о тебе надо думать. Да и содержать тебя, у меня нет никакой возможности. Пойми, у меня только жизнь налаживается. А ты сама должна о себе подумать. Не реви. Вот я вещички тебе кой-какие собрала и вот денег немного. И возвращайся ты моя хорошая назад. А там видно будет. Помру, всё, что имею - тебе завещаю.
Жанна медленно шла по улице.