Том ответил не сразу. Покусывая губы, он рассеянно глядел в окно и размышлял не только о том, что ему казалось особенно неверным в идее украсть картины, но и об обстоятельствах своей жизни, которые заставляют его думать об ограблении. Наконец он сказал:
– Нам не стоит связываться ни с чем, что потом придется продавать. Ни с чем таким, что нужно будет держать при себе или прятать какое-то время. Мы должны иметь дело только с тем, что быстро можно обернуть в наличные.
Джо неохотно кивнул.
– Да, наверное, ты прав, – признал он. – У нас не то положение, чтобы с этим возиться.
– Вот именно.
– Но ведь мы не хотим украсть деньги, мы уже договорились об этом.
– Знаю, – кивнул Том, – потому что в банках всегда записывают номера серий, а значит, это рискованно.
– Так что не все так просто, – уныло вздохнул Джо.
– А я этого и не говорил.
Оба на некоторое время отдались во власть размышлений. Они почти доехали до тоннеля, когда Том снова заговорил, решив конкретизировать общую задачу. Напряженно глядя вперед, он сказал:
– Нам нужно украсть то, что мы сможем реализовать быстро и за большие деньги.
– Точно, – сказал Джо. – И нам нужен покупатель. Какой-нибудь богач с целой кучей наличных. Они въехали в сумрак тоннеля.
– Богач... – задумчиво повторил Том.
Весь остальной путь до дома они изо всех сил напрягали мозги.
ТОМ
Появились две команды телевизионщиков, каждая со своего канала, чтобы подготовить репортаж об этом случае. Поскольку мы с Полом первыми после вызова прибыли на место трагедии, одна команда набросилась на Пола, а вторая – на меня.
Я совершенно не волновался. Меня еще никогда не интервьюировали для телевидения, но, конечно, я иногда смотрел, как другие полицейские давали разъяснения после какого-нибудь взрыва, прорыва водопровода или еще чего-то в этом роде. И даже три раза видел, как интервью давали мои знакомые ребята. Кроме того, иногда в душе я фантазировал, как сам даю интервью, сочинял всякие вопросы репортеров и мои ответы на них, представляя все в лицах. Так что, можно сказать, я довольно хорошо отрепетировал эту роль.
Они поставили камеру таким образом, чтобы во время интервью мы с репортером стояли на фоне здания. Это было строящееся высотное офисное здание, и во время интервью рабочие в касках продолжали на нем трудиться. Как раз только что один из них погиб, но это отвлекло их от дела всего на несколько минут. Когда речь идет о деньгах, приходится думать только о работе, нужно делать ее, что бы вокруг ни происходило.
По всему городу вырастают подобные здания, напоминающие бетонные коробки с большими окнами, где потом располагается множество офисов. Практически среди них нет ни одного жилого дома, потому что кому же захочется жить в Манхэттене? Манхэттен – это район, где вы работаете, и только.
Такие громадные сооружения начали появляться еще с конца Второй мировой войны. Не важно, хорошие или плохие были времена, переживала эта страна бум или спад, они продолжали подниматься, как на дрожжах. За последние лет десять большинство из них стали возводиться на востоке от центра, приблизительно в районе Третьей авеню и Лексингтон-авеню. Первым делом, конечно, Третьей авеню дадут более шикарное название, как сделали это с Четвертой авеню, когда ее застроили высоченными офисными зданиями и она превратилась в Парк-авеню-саут.
Так или иначе, это район, где сосредоточено основное количество зданий нового типа, но они распространились и по всему Нью-Йорку. Центр международной торговли в нижней части города. Рокфеллеровский центр на Шестой авеню. Пара таких зданий торчит и в моем округе, где я работаю. В одном из них как раз и произошел смертельный случай, и по этому поводу меня собирались интервьюировать.
Один парень, с которым я как-то разговаривал в баре пару лет назад, сказал, что, по его мнению, главной отличительной чертой Нью-Йорка является то, что в нем можно наблюдать самые разнообразные чудеса, причем во всех стадиях их существования. Помните, мы в школе читали о семи чудесах света? Так вот, все они, можно сказать, находятся в Нью-Йорке, и все вместе они одновременно рождаются и умирают, рассыпаются в прах и снова возрождаются из этою праха, то есть битого кирпича. Где только что стояло старое здание, взмывает в небо новое, чистое и красивое. И каждую минуту по мере его роста кого-нибудь убивают.
Репортер оказался светловолосым кастратом с усиками. Сразу было видно, что он считает себя важной шишкой в Бигтауне. Он, администратор, звукооператор и пара их помощников ужасно суетились, подготавливая все для записи и съемки, и наконец интервью началось. Кто-то записал для моего репортера несколько вопросов, и он держал блокнот с этими вопросами в левой руке, а в другой находился микрофон. Видно, он сразу запомнил все вопросы, потому что говорил, ни разу не заглянув в свой блокнот.
Вот как шло интервью.
– Сегодня на участке строительства здания "Трансконтинентальные авиалинии" на Коламбас-авеню произошла трагедия. Один из рабочих пролетел внутри недостроенного здания тридцать семь этажей и разбился насмерть. Одним из первых на место трагедии прибыл патрульный Джозеф Лумис. – Затем репортер обернулся ко мне и произнес:
– Офицер Лумис, не могли бы вы рассказать нам о случившемся?
Я ответил:
– Упавший был чистокровным индейцем из племени мога-куков, занимавшимся сборкой стального каркаса строящегося здания. Как выражаются строители, он работал на высоком железе. Его звали Джордж Брук, и было ему сорок три года.
Репортер не отрывал от меня глаз, как будто я его гипнотизировал. Как только я замолчал, он тут же перенес микрофон к себе и спросил:
– И что же, по всей вероятности, произошло, офицер Лумис? Я сказал:
– Видимо, он поскользнулся или оступился. Он работал на пятьдесят втором этаже, самом верхнем, который сейчас еще сооружается, пролетел вниз тридцать семь этажей и упал на бетонированный пол пятнадцатого этажа. Он падал внутри здания, а пятнадцатый этаж – это самый верхний этаж, где рабочие закончили делать межэтажные перекрытия.
Вжик – микрофон снова перелетел к нему.
– Значит, он встретил смерть тридцатью семью этажами ниже? Вжик – микрофон снова у моих губ.
– Нет, вероятно, он умер приблизительно на уровне сорокового этажа. Пролетая вниз, он ударялся телом о различные стальные конструкции. Некоторые части тела при падении отрывались.
Репортер старался не выдать своего ужаса, хотя голос его невольно дрогнул, когда он спросил меня:
– На высоком железе работают очень много индейцев, не так ли, офицер Лумис?
Он хочет переменить тему? Ладно, мне-то что.
– Верно, – сказал я. – В Бруклине проживает одно-два индейских племени, и все их мужчины работают высотными монтажниками.
Вжик – микрофон упорхнул к нему.
– Вероятно, потому, что они испытывают особое влечение к высоте? Вжик!
– Не думаю, – сказал я. – Они падают довольно часто, не реже других.
По выражению его лица можно было заметить, что он заинтересовался моим ответом.
– Тогда почему же они нанимаются в монтажники? Я пожал плечами и сказал:
– Думаю, так им приходится зарабатывать себе на жизнь. Это уже не подходит для телевидения. Глаза у репортера стали безразличными, и он сказал скороговоркой:
– Большое вам спасибо, офицер Лумис, – и отвернулся от меня, готовый перейти к какому-нибудь объявлению об очередной распродаже.
Пошел он к черту, и, чтобы испортить ему план-график, как только репортер снова открыл рот, я сказал:
– Пожалуйста.
А потом развернулся и ушел.
Я смотрел этот репортаж по телевизору, и оказалось, что они использовали только первую часть того, что я говорил. Остальное добавил от себя репортер. Когда я уже ушел, он так и стоял на фоне здания и верещал в камеру. Среди прочего он сказал:
"Рабочий встретил свою смерть тридцатью семью этажами ниже". Такие вот любители точности эти кретины.
Не знаю, что говорил Пол, но он вообще не попал в репортаж. Он потом сказал, что это просто проявление антисемитизма.
ТОМ
Накануне вечером в нашем районе были схвачены два крупных члена мафии, и мы с Эдом оказались в числе шести детективов, которых назначили препроводить их в центр города нынешним утром. Это оказались действительно очень значительные мафиози, и было большой удачей, что их смогли выследить и поймать в таком крупном городе, как наш. Одного из них звали Энтони Вигано, а другого – Луис Самбелла.
Мы не знали, возникнут ли с ними проблемы. Вряд ли кто-то мог попытаться отбить у нас мафиози, но можно было допустить, что их враги начнут стрельбу, поскольку рядом с ними не будет личных телохранителей. Поэтому приняли все меры предосторожности, в том числе решили перевозить их в двух разных машинах без опознавательных знаков полиции с тремя офицерами в каждой.
В одной из этих машин на водительском месте ехал я, а Вигано находился на заднем сиденье, стиснутый с двух сторон Эдом и еще одним детективом по имени Чарльз Редди. Мы довезли их до места без всяких происшествий, а затем повели в комнату для допросов на четвертом этаже. Все было заранее подготовлено, так что у входа нас встретили два копа в форме и проводили до лифта, который уже ждал нас.
Вигано и Самбелла походили друг на друга: оба плотного сложения, толстомордые, с застывшим выражением презрения, которое приобретают люди, долгое время пользующиеся неограниченной властью. Одеты они были дорого, но, пожалуй, чуть вызывающе: слишком резкие полоски на ткани их костюмов, слишком крупные и блестящие запонки на манжетах. И на пальцах слишком много колец. Они благоухали, как парфюмерный магазин, и были совершенно спокойны и невозмутимы.
За время дороги никто не произнес ни слова, но теперь, когда мы находились в поднимающемся лифте, Чарльз Редди вдруг сказал:
– Похоже, ты не волнуешься. Тони. Вигано скользнул по нему презрительным взглядом. Если мафиози и задело то, что его назвали по имени, он не показал этого.
– Волноваться? – фыркнул он. – Я могу всех вас купить и продать, так чего же мне волноваться? Сегодня же вечером я буду дома, со своей семьей, и мне не придется терять четыре года в предварилке, пока закончат расследовать мое дело.
Никто ему не ответил. А что тут скажешь? "Я могу всех вас купить и продать". Меня только и хватило на то, чтобы стоять и во все глаза смотреть на него.
Глава 6
В этот день у Тома и Джо был выходной, и оба находились дома. На кухне у Джо собрались гости по случаю дня рождения его дочери Джекки, которой исполнилось девять лет. В кухне, где крутились дети со своими мамами, было тесно, но это никого не угнетало. Очевидно, детям нравилась необычная обстановка, когда они оказались стиснутыми со всех сторон, а матери усиленно занимались готовкой, отчего испытывали своеобразное удовольствие.
Джо прислонился к дверному косяку, наблюдая за ними с легкой усмешкой. Его изгнали из этой суматохи и грязи, которую развели детишки, но ему нравилось смотреть на раскрасневшихся женщин, которые пытались организовать какую ни на есть трапезу. День выдался жаркий, в тесной кухне было душно, и все оделись очень легко. Женщины выглядели чрезвычайно соблазнительными и сексапильными с прилипшими ко лбу волосами, блестящими лицами и промокшими от пота на лопатках платьями.
Джо пустился в одну из своих фантазий. Ему представлялось, как он ловит взгляд одной из запыхавшихся женщин и приглашающе кивает ей, а она пробирается к нему и спрашивает:
– В чем дело?
– Телефон, – говорит он.
– Меня? – спросит она.
– Да, возьми трубку в спальне.
Он усмехнулся, придумав это предложение, так оно ему понравилось.
И они направляются в спальню, где она поднимает трубку, подносит ее к уху и растерянно оборачивается к нему:
– Там никого нет...
А он усмехается ей, а может, даже и подмигивает, и говорит:
– Я знаю. Что скажешь, если мы немного отдохнем?
И тогда она улыбается в ответ, смотрит на него и спрашивает:
– Что ты имеешь в виду, Джо? А он говорит ей:
– Ты знаешь, что я имею в виду.
И он укладывает ее на кровать и занимается с ней любовью.
Все это очень ярко представлялось ему, когда он стоял прислонившись к притолоке, изгнанный из кухни, чтобы не мешал детям праздновать день рождения.
Том решил на этот раз войти с парадного входа, потому что знал, что праздник будут отмечать на кухне и, конечно, Джо постарается находиться подальше от шумной возни детей. В поисках друга Том обошел весь дом и страшно удивился, обнаружив Джо именно у кухни, откуда вырывались волны духоты и веселого гогота.
Том дернул его за локоть. Джо, который всей душой наслаждался лицезрением праздника и своими фантазиями, бросил на него недовольный взгляд и не шелохнулся, но Том настойчивым кивком дал ему понять, что хочет поговорить. В свою очередь Джо мотнул головой в сторону кухни, как бы говоря, что предпочитает остаться на своем месте и наблюдать за вечеринкой, но Том убедительно тыкал пальцем в направлении гостиной, и наконец Джо сдался и пошел за ним.
Оказавшись в гостиной, куда почти не долетали шум и смех из кухни, Джо спросил:
– Ну, что там у тебя?
Взволнованный Том проговорил свистящим шепотом:
– Я его нашел!
– Кого нашел? – раздраженно спросил Джо. Том торжественно поднял палец и ухмыльнулся:
– Одна половина сделана! Я решил нашу проблему наполовину. Джо доставил себе удовольствие помучить приятеля, делая вид, что не понимает его:
– И что же это была за проблема. Том?
– Наше ограбление!
Джо вдруг испугался, что их могут услышать.
– Тише ты! – сказал он, оглядываясь через плечо на кухню.
– Да не бойся, в таком гаме они ничего не услышат. У Джо не было настроения говорить об ограблениях, и, чтобы поскорее отделаться от этой темы, он приблизился к Тому и спросил:
– Ладно, говори, в чем дело?
На этот раз Том воздел вверх два пальца и зашептал:
– Помнишь, мы решили, что нам нужны две вещи? Первое – то, что мы сможем сразу продать, и второе – человек с большими деньгами, который купит это у нас.
Джо кивнул, не особенно вдумываясь. Мысленно он все еще стоял у кухни, предаваясь своим мечтам. До сих пор они болтали об ограблении, когда им нечего было делать, например в машине по дороге на работу или домой, но тогда приятели рассуждали чисто теоретически и на самом деле ни один из них не собирался осуществлять подобную идею. Теперь кое-что изменилось, и для Тома идея крупного ограбления стала более реальной. С Джо этого еще не произошло, потому он только кивнул, слушая вполуха, и сказал:
– Да, конечно, помню.
– Так вот, – значительно сказал Том, – покупателя я нашел. Джо рассеянно посмотрел на него, даже не пытаясь скрыть свое недоверие:
– И кто же это?
– Мафия!
– Что-о?! – Джо во все глаза уставился на него. – Ты что, спятил?
– А у кого еще есть два миллиона наличными? Кто еще покупает ворованные товары на такие суммы? Джо сосредоточенно нахмурился:
– Боже, Том, а они их покупают?
– Я тебе говорю о ворованных товарах на пирсе, где я работал. Все это ведет прямо к мафии. И оценивается в четыре миллиона в год, вот как!
Поскольку вся эта идея не слишком заинтересовала Джо, он постарался найти в ней недостатки.
– Но не за один же раз они столько наворовали, – сказал он. – Наверное, за целый год.
– Главное не это, а то, что они таким делом занимаются. Вот что для нас имеет значение.
– Хорошо, допустим, – призадумался Джо. – А что мы им продадим?
– А все, что они захотят купить, – спокойно произнес Том.