На щеках Агаты уже высохли слёзы, больше реветь не хотелось. Ужас сковал всё тело, но нельзя сдаваться, не попробовав сразиться напоследок.
– У тебя есть кто-нибудь из родных? – спросила девушка.
Вопрос должен был проникнуть в самое сердце, даже если оно крошечных размеров, но, по-видимому, проникать в данном случае было просто некуда.
– Перестань делать вид, как будто тебе есть до меня дело!.. – Прокоп вдруг резко напрягся, прислушиваясь. – Кто-то идёт!
Мужчина начал вставать, его руки прижали Агату сильнее, он потянул её наверх за собой, всё ещё не отпуская револьвер.
Дверь распахнулась от удара ноги – за ней стоял высокий красивый мужчина в белом свитере, грудь прикрывал бронежилет. Её герой – Павел. Агата улыбнулась, но немного поморщившись от боли в челюсти слева, убрала улыбку с лица.
Девушка смотрела на своего спасителя и не верила глазам. То ли он так наивен, что пришёл сразиться с преступником, не имея при себе оружия, то ли настолько верит в свою теорию, что мир не так уж и плох? Нет, он просто безумец!
Их взгляды встретились и с этой минуты ни на секунду не отрывались. Павел просто говорил и медленно шёл к ней навстречу, как в игре "Тише едешь, дальше будешь".
– Агата… – нежно начал Павел, совершенно не обращая внимание на маньяка. – Я был полным идиотом…
– Ну вот, ещё один идиот! – вставил Прокоп, которого словно никто не услышало. – Похоже, дорогая, это твоя участь – собирать вокруг себя братьев-идиотов.
Павел продолжал медленно идти.
– Эй, ещё шаг и я выстрелю ей в голову! – крикнул Прокоп, но и на эти слова реакции не последовало.
Глаза мужчины с револьвером широко раскрылись от удивления, а Павел продолжал наступать, не сводя глаз с любимой. Сейчас она выглядела как беженец из горячей точки: волосы, спутанные и торчащие в разные стороны, слева на лице отёк, окружённый синевой, губы, засохшие корками, а от капроновых колготок практически ничего не осталось – сплошные кровавые разводы на коленках. Сердце Павла сжалось с первой секунды, как он её увидел, но было не время придаваться сочувствию.
– Я прогнал тебя прочь, как будто ты причинила мне невероятную боль, но это не так. Благодаря Васе, нашему общему другу, я разобрался. Боль мне принесла Ольга. Ты лишь напомнила мне её. Но ты не такая. Ты совсем другая. Ты – добрая, умная, внимательная, весёлая, немного сумасшедшая, но самое главное – ты любишь меня. – Теперь он стоял почти нос к носу с заплаканной девушкой, не обращая никакого внимания на шум, который издавал беснующийся в истерике за спиной Агаты Прокоп, и поцеловал её сухие, но такие чувственные губы…
И вдруг словно резкий толчок отстранил Павла от девушки – позади Агаты раздался оглушительный хлопок, эхом ушедший под своды подвала через распахнутую дверь. Брызнула кровь.
В небольшом замкнутом помещении звук выстрела прозвучал как гром при самой громкой грозе. На лице девушки застыла маска ужаса: прижав руки ко рту, она вытаращенными глазами смотрела на сползшего по стенке на пол Прокопа, лицо которого превратилось, казалось, в кровавое месиво.
Глава 23
Уши заложило, и словно сквозь вату Агата и Павел слышали топот ног в коридоре и смотрели на врывающихся в комнатку омоновцев.
Забрызганные кровью, они стояли, как оловянные солдатики, с трудом осознавая, что произошло. Казалось, всё вокруг движется в замедленной киносъёмке – люди, бросившиеся на помощь, почти не двигались, время остановилось. Звук был громкой тишиной, давящей, словно тонны каменных плит. Лишь бьющиеся сердца, гулкими ударами почти моментально вернули ошарашенных мужчину и девушку в реальность, и картинка снова обрела естественность своего движения.
Увиденное реальность больше не сковывала движения Павла ужасом – с каким-то удивительным спокойствием он смотрел на окровавленный труп, лежавший на полу: Прокоп убил себя вместо Агаты! Он пустил себе пулю в лоб и не тронул жертву, которую собирался убить. Почему так произошло, Павлу и не хотелось разбираться, главное – его куколка жива!
Он тут же прижал хрупкое тельце к себе, руки, словно крыльями, пытались закрыть её от окружающего мира, не оставляя никакой лазейки для опасности.
– Ты жива, девочка моя. – Он целовал не пришедшую в себя Агату в лоб, глаза, щёки, губы, покрывая всё жаркими поцелуями.
Наконец, она ответила голосом потерянного человека:
– Он не должен был умереть.
– Понимаю тебя, моя крошка, но он сам сделал этот выбор, – успокаивал мужчина, всё ещё прижимавший к себе Агату.
Омоновцы, снующие вокруг, обыскивали помещение, кто-то вызывал скорую. Подошедший Громов похлопал Павла по плечу, и качая головой, пробормотал:
– Ну, ты даёшь, мужик! Я и опомниться не успел, когда ты впереди всех рванул. Вот подстрелили бы тебя, так я бы под суд пошёл…
– Ну, не пристрелили же, – буркнул Павел.
– Больше я тебя на такие дела не возьму, честное слово! – пошутил капитан. – Имей в виду!
– Надеюсь, больше и не понадобится, – нашёл в себе силы улыбнуться в ответ Павел.
В помещение вбежал Саша, а следом за ним Катя.
– Мы слышали выстрел! – в глазах рыжеволосой девушки плескались страх и беспокойство за подругу.
Саша, увидев труп Прокопа, лежащего на полу, схватился за голову, и в отчаянии заорал:
– Нет! Он не должен был умереть! Он нужен живым, операция не закончена! – Саша стал нервно ходить по подвалу, словно ища по углам способ оживить Прокопа, всё ещё не веря, что потеряна последняя надежда на поимку более опасного преступника – французского поставщика.
Тут Агата не выдержала. Она высвободилась из объятий Павла и подошла к раздосадованному федералу. Тот недоуменно посмотрел в её полные горечи и злобы глаза.
– Ты! Чёртов фээсбэшник! – Агата всплеснула руками, скривившись и чувствуя, как во всех мышцах отдаётся боль, но ещё сильнее болела её душа. – Вам дела нет до людей, вам лишь бы "операцию провести"! Ваша скрытность привела к тому, что погибли люди, которые могли бы исправиться…
Катя сделала шаг вперёд как бы желая защитить своего возлюбленного, но жест подруги остановил её.
– Даже тот же Андрей остался бы жив, – продолжала Агата, – если бы в самом начале вашей операции вы действовали открыто и просто договорились с ним о сотрудничестве, застав хотя бы на попытке убить Костю, в обмен на свободу. А дети, подростки, которые завтра пойдут торговать порошком – это правильно? – уже почти кричала она.
– Не пойдут – тихо ответил Саша. Он смотрел в пол, как провинившийся ребёнок. – В этот раз все продавцы подставные, наркотики у ФСБ.
Агата осеклась. Несколько секунд она, напряжённая, как струна, меряла Сашу горящим взором, а потом как бы обмякла.
– Хорошо, – сказала она, устало отступая, – хоть это хорошо.
Однако через миг девушка снова подняла глаза и добавила:
– Но вот если ты намерен встречаться с моей подругой, то тебе придётся распрощаться со службой в органах, иначе я сделаю все, чтобы тебя радом с ней не было.
Черноволосый цыганистый мужчина сглотнул, словно переваривая услышанное, а Агата снова оказалась в объятиях Павла. Теперь они – совсем родные. Она обхватила его за талию, уже свободную от бронежилета и прижалась головой к груди.
– И ещё… – Она снова обернулась к Александру, который теперь обнимал свою длинноногую подругу. – Я записала телефонный разговор Прокопа, пока тебя не было. Звонок был на стационарный телефон. По нему скорее всего возможно найти абонента.
Она снова уткнулась в тёплую грудь своего спасителя, а федерал вместе с парой ребят двинулся наверх, благодарно кивнув Агате, которая вместе со своим другом отправились сдаваться подъехавшим врачам скорой помощи.
Отряд мобильный особого назначения усаживались по местам в свой броневик, их работа на этом закончилась – они уступили место сотрудникам обычной полиции, которая занялась опросом жильцов и составлением массы протоколов. Громов на "спасибо" пожал руку Павлу со словами:
– Если понадобится – обращайся. Но только, повторяю: будешь сидеть сзади.
– Надеюсь, что больше не понадобится. – повторил Вербицкий.
Они обнялись, после чего Громов запрыгнул в машину, и ОМОН уехал.
Почту тут же подъехали люди на чёрных иномарках, и мужчины в костюмах чинно проследовали в квартиру номер шесть, забрали у полиции сумку с деньгами, тело Прокопа. Они также хотели забрать мобильник Агаты, но она воспротивилась.
– Я ничего не отдам, пока не скажете, кто поставлял в Карелию наркотики. Кто эти свиньи? – сидя в кресле, вся перемотанная бинтами с наклейками на лице, она выглядела воинственно, как обычно.
Мужчина покачал головой:
– Вы не так меня поняли… – Он вынул из сумки нетбук. – Телефон нам ваш не нужен – сейчас скинем файл записи и всё.
– Это Вы меня не поняли! – твёрдо сказала Агата. – Понятно, что дело не в телефоне. Файл не получите, пока не скажете. Я имею право знать!
Мужчина снисходительно улыбнулся, готовый к новой порции уговоров и объяснений, почему ей не следует знать больше, чем следует, но тут в комнату вошёл Саша.
– Я отвечу. – Он многозначительно посмотрел на мужчину в пиджаке. – Она может знать, эта девушка оказала огромную помощь в ходе операции, мы ей обязаны. Вообще, если бы не Агата, я сейчас был бы мёртв.
– Надеюсь, Вы знаете, Александр Ефимович, чем Вам это грозит? – Федерал средних лет нахмурил брови.
– Да, – кивнул Саша, словно заранее соглашаясь с приговором, которого он сам захотел. – Мы установили личность владельца номера, с которого звонил поставщик.
В комнате повисло молчание. Пять минут назад из неё всех вывели, кроме Агаты и Павла, наотрез отказавшегося покидать свою девушку. Теперь они смотрели на черноволосого молодого мужчину, как заворожённые.
– Это врач-психиатр, – почти торжественно сообщил Александр, – за ним уже едут. Похоже, у этого старика своя подпольная лаборатория.
Глаза присутствующих округлились.
– Да, вот ответ на твой вопрос, Агата. – Саша с сожалением покивал. – Все думали, это зарубежная поставка, а оказалось, всё замутил наш соотечественник, мразь.
– В любом случае эта сволочь сядет, и очень надолго, – вставил мужчина в пиджаке, а потом, повернувшись к Саше: – Капитан Иванов, вы официально снимаетесь с задания и, думаю, будет рассмотрен вопрос о вашем увольнении из органов. Хотя… – он помедлил, – спасибо за службу!
Офицер федеральной службы безопасности пожал смуглую руку бывшего коллеги так, словно это была рука президента. Агата отдала мобильник, федералы скопировали файл, стерев его с карты памяти телефона, попрощались и ушли.
Какое-то время троица молча смотрела им вслед.
– А пойдёмте в кафе! – низким, почти заговорщическим голосом произнесла Катя, вошедшая в комнату. – Тут недалеко есть круглосуточное, "Дежавю" называется. – Её глаза светились победой, которую не терпелось отметить.
– Я "за". – поддержал её бывший федерал. – Тем более я теперь гражданский, за это нужно выпить.
– Я тоже не против, но решать Агате. – Павел посмотрел на своего раненого птенчика.
Агата смотрела него, Катю и Александра так, словно они – те самые верные друзья из сказок, которые всегда помогают главному герою. На её глаза снова навернулись слёзы.
– Как я вам всем благодарна! – Она протянула вперёд руки, открывая себя для объятий.
Катя первая бросилась на шею подруге, рыдая во весь голос, и очень непривычно было видеть эту рассудительную женщину плачущей как дитя. Следом приник Павел, целуя Агату в лоб, волосы, просто обнимая, и даже Саша присоединился, дружески потрепав Агату по плечику.
– Ты – молодчина, боец. Думаю, в твоей жизни все будет складываться как надо, и ты многого достигнешь! – словно напутствуя, сказал он.
– А ещё, Агата, я оттаскаю тебя за уши, сама знаешь за что! – вдруг словно вспомнила Каты. – Надо же было сказать такое "скрестите за меня пальцы"!
Агата с Павлом дружно рассмеялись, чего не понял Александр, но это было и не так важно.
Всей компанией они уселись в белый "порше" и проехали до названного Катей кафе, до которого, в общем-то, можно было и пешком дойти. В дальнем углу нашёлся свободный столик, словно ожидающий четырёх победителей, спасших карелов от крупнейшего наркодилера в истории республики. Но никто из сидевших в зале об этом даже не подозревал – мало ли, какие компашки заходят сюда в столь позднее время? Разве что на перевязанную Агату оглядывались в некотором недоумении, и кто-то слегка улыбнулся.
Павел заказал бутылку шампанского и чай с пирожными.
– Я-то за рулём, пить не буду.
– Немножко-то можно, – подмигнул Саша. – "Корки" фээсбэшные у меня ещё не забрали, так что, думаю, отмажемся, если что. Да и ехать тебе не далеко, а мы такси возьмём, верно, Катя?
– А то! – промырлыкала та, словно кошка трясь о плечо возлюбленного.
– Ну, разве что немного, за победу, – покачал из стороны в сторону головой Павел и посмотрел на Агату, с подначкой, глаза его смеялись: – А тебе с утра в университет, дорогая?
– А вам будто никуда с утра не нужно? – Девушка тоже еле сдерживала улыбку.
– Давайте, просто поднимем бокалы за тех, кто пострадал в борьбе за правое дело, и разъедемся по домам, – сказал бывший федерал, прижимая к себе рыжеволосую девушку, которая прямо-таки светилась счастьем.
– Поддерживаю. – Агата взяла бокал. – Хочу, чтобы мы выпили за Костю, он перед смертью, как никак, раскаялся. – Павел недоуменно глянул на блондинку с глазами цвета какао, на что она нежно ответила: – Потом расскажу, любимый.
– А, главное, за Агату, настоящего героя! – провозгласила Катя.
Фраза получилась в самое яблочко, и четвёрка сдвинула фужеры, как победные кубки.
Они какое-то время ещё болтали, обсуждая события этого бурного дня, а затем Саша и Катя отправились на такси к нему домой, а Павел отвёз Агату в общежитие.
– Прости меня ещё раз за то, что прогнал тебя утром, – сказал голубоглазый брюнет, когда машина остановилась во дворе. Он заглушил двигатель, и смотрел на блондинку с растрёпанными волосами, как на чудо, явившееся ему с небес. – Ты не заслужила ни одного грубого слова, ни единого. Ты – моя любимая женщина, и если я заслуживаю прощения, то надеюсь на встречу завтра. Начнём всё с чистого листа.
– Согласна. – Глаза Агаты сияли, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Она кинулась ему на шею. Поцелуй был долгим, страстным и зрелым – словно они прошли несколько жизней порознь, прежде чем снова слиться в этом поцелуе.
– Кстати, неплохо было бы наградить Тагара за помощь в расследовании, – сказала Агата, переводя дыхание, когда их губы оторвались друг от друга.
– Думаю, его это сильно порадует. – Павел сиял от счастья не меньше своей подруги.
Но они всё же разошлись до следующего утра и до новой жизни с чистого листа, в которой трудно было оставаться прежними. Они стали сильнее и чище, как происходит с благородным металлом, после избавления от примесей.
И жизнь стала ярче.
Конец повести 1
Повесть 2
Сахарная пудра
Глава 1
Свет…
Нежно-лиловые шторы на окне образовали что-то вроде сомкнутых створок жемчужины с золотистыми верёвками, спущенными почти до самого пола – оставалась лишь узкая щель, через которую пробивались лучи дневного зимнего солнца.
Первое января…
Голова раскалывается, а воскресить в памяти вчерашние события не представляется возможным. Сколько же она выпила, если вообще пила алкоголь? Ведь после того случая в сентябре Агата зареклась вести разгульный образ жизни и полностью посвятила себя "существованию со смыслом".
Она потёрла затылок – волосы спутались от чего-то, что сухими комочками застыло на них. О боже, это же засохшая кровь и шишка – она ушиблась или её ударили: на затылке явно была ссадина с кровоподтёком! Но что же могло произойти на праздновании Нового Года, чтобы сейчас она лежала с амнезией на шёлковых простынях, судя по всему в номере отеля "Редиссон Роял", где она остановилась неделю назад и жила всё время, пока снимался фильм? Если она упала от слишком "весёлой" ночи и расшиблась, тогда всё понятно: Макс мог отнести её в свой номер.
Эта мысль хоть и помогала объяснить ситуацию, но нисколько не приносила облегчения, ведь Агата совершенно не помнила, что произошло. Вдруг у нихс Максом случился секс, чего сейчас Агате точно было не нужно – она ещё не отошла от болезненного расставания с Павлом.
Ладно, нужно рассмотреть и другой вариант: её ударили, и ни Макс, ни кто-то другой не знает, где она. Кто мог это сделать и зачем? Что если ей грозит какая-то опасность?..
Блондинка решила, что нужно вспомнить хотя бы основное – почему она вообще здесь находится? Начнём сначала: она, Агата Сахар – студентка медицинского факультета, сдавшая зимнюю сессию экстерном, приехала в Санкт-Петербург сниматься в кино. Девушка мечтала об этом с самого детства. И до встречи с мужчиной её грёз отправляла множество заявок на различные кастинги, съёмки в массовке и эпизодах, абсолютно не надеясь на то, что без соответствующего образования её могут взять на главные роли. Результата не было долго, но вдруг в декабре ей позвонил менеджер студента Академии театрального искусства и кино из Санкт-Петербурга – Максима Подольского – сына того самого крупного инвестора Подольского, который двадцать лет назад, сразу после Перестройки, женился на афроамериканской манекенщице. Вся страна тогда возмущалась его наглостью, на самом деле завидуя смелости.
Сейчас юный Максим загорелся идеей снять короткометражный фильм для ежегодного конкурса Международного кинофестиваля документальных, короткометражных и анимационных экспериментальных фильмов в номинации "Послание к человеку". Ничего лучше темы любви холодной женщины и горячего мужчины он не придумал, поэтому, вероятно, взгляд начинающего режиссёра в поисках главной героини упал, в частности, и на Петрозаводск…
Пока это было всё, что удалось воскресить в памяти.
Сахар попробовала поднять голову над подушкой и не смогла – тяжёлая боль от гематомы тянула вниз. Она напрягла слух – из соседних номеров доносились звуки новогодних телепередач и рекламы, так радовавших её ещё год назад. Как прекрасно было каждый раз просыпаться первого января и весь день валяться в уютной постели за тысячным просмотром "Морозко" и "Золушки", уплетая оливье с тортом. Но этот день совершенно не походил на предыдущие: однозначно не хотелось включать телевизор, да и вообще не хотелось что-либо делать, пока не прояснится, что на самом деле произошло.
В комнате стояла мёртвая тишина, она здесь одна. Даже если её принёс сюда Макс, то сейчас он точно не рядом. И отсюда точно нужно как-то выбираться.