Пост ГАИ, окраина г. Самара. Понедельник. 25.05. 23:45
Лейтенант Виктор Коржин заступил на дежурство не в самом лучшем расположении духа. Зарплату опять задерживали, и поэтому приходилось в очередной раз "выполнять план", чтобы насшибать энную сумму, необходимую для жизни семьи из трех человек до следующего дежурства, а также для пополнения заначки на черный день.
Ориентировки на угнанные машины и разыскиваемых он проглядел бегло, но, отличаясь весьма хорошей зрительной памятью, запомнил практически все. Немного развеселила его ориентировка федерального розыска – мужичок с какими-то расплывчатыми приметами, путешествующий почему-то непременно с крупной собакой, похожей на волка. "Ну прям кино", – с ухмылкой подумал Коржин, но промолчал – чего людям иной раз в голову не взбредает.
Дежурство началось весьма успешно – ободрали, как липку, какого-то мелкого коммерсанта на потертом "Опеле Аскона", шедшего с небольшим превышением скорости, потом слегка подоили дальнобойщика, хотя обычно к ним не докапывались, но у этого откровенно не горела левая фара. Лениво тормозили выборочные машины, но с них – какой навар?
Хотя уже начиналось лето, но ближе к одиннадцати стало изрядно холодать, поэтому Коржин, оставив на улице сержанта Южина, натянувшего на себя единственную на посту зимнюю форменную куртку из местной заначки, зашел в помещение, в шутку именовавшееся "рубкой" – поднятая на три метра над землей застекленная коробка действительно чем-то напоминала рубку теплохода. Там уже грелись у здоровенного обогревателя – "козла", снятого с электрички, двое коллег Коржина – старшина Володин, пожалуй, самый старый гаишник города и области, и младший лейтенант Зыков, новичок, недавно выпущенный школой милиции.
Коржин протянул руки над "козлом" и покряхтел от удовольствия.
– Ты как, Витя? – спросил его Володин. – Головушка не сильно после вчерашнего бо-бо?
– Да нет вроде, – неуверенно ответил лейтенант и покосился на новичка – как он отреагирует? Тот лишь печально вздохнул – видок у него был весьма помятый.
– А мы вот с Юриком – хреново, – сказал Володин, и Зыков снова вздохнул. – Поправиться бы надо. Компанию составишь?
– Так Лешку бы надо позвать. – мотнул головой Коржик в сторону маячившего внизу на шоссе Южина.
– Ничего, мы ему оставим, – буркнул Володин, – а пост голым оставлять нельзя. Да ему еще не по чину и не по возрасту.
– Не, не по-людски, – подал вдруг голос Зыков. – Позвать надо.
Володин загоготал и ткнул локтем Коржина.
– Ви-идал? Молодежь-то нынче какая? Психолог и гуманист! Далеко пойдет, если с нами не залетит. Ну, зови-зови, – похохатывал старшина. Зыков приоткрыл окно и, окликнув Южина, призывно махнул рукой.
Через пять минут четверо милиционеров, выключив все освещение, кроме настольной лампы, уселись вокруг овального журнального столика, невесть какими судьбами попавшего на пост. Зыков вынул из сумки литровку "Спецназа", банку соленых огурцов, хлеб, Коржин с Южиным – свои бутерброды с колбасой, хозяйственный Володин – сало и лук, которые сейчас педантично нарезал на тонкие ломтики и кольца, ловко орудуя выкидным ножом. Заметив интерес Зыкова к ножу, подмигнул.
– Трофей, – сказал он с ухмылкой и поведал – в двадцатый раз для Коржина и Южина – историю, как он с напарником и двумя омоновцами на этом самом посту повязали шестерых тольяттинских бойцов, вооруженных до зубов. У одного из них он и забрал итальянский пружинный нож.
– Ладно, – Володин сам же остановил свое живописание будней сотрудника ГАИ и поднял стакан. – Соловья баснями не кормят, а мента – и подавно. Будем.
Выпили, шумно выдохнули и закусили. Литровка опустела наполовину. Задымили, незлобиво посмеялись над некурящим спортсменом Южиным, но очень слегка: парень добился внушительных успехов в своем каратэ, чемпионат области выиграл вчистую, ездил на российский, привез бронзу, на следующий год клятвенно обещал привезти золото, на крайняк – серебро.
В половине двенадцатого, допив оставшиеся пол-литра, решили на часок сходить на трассу, чтобы потом снова со спокойной совестью приступить ко второй литре, принесенной Володиным. Машин было немного – в основном редкие дальнобои. Топая и пританцовывая, Коржин с Южиным нетерпеливо поглядывали на часы, ожидая окончания проклятущего часа. На шоссе наступало мертвое время, "клев" снова начнется на зорьке. И тут черт Южина дернул остановить слишком приметный новенький "уазик" защитного цвета, но с гражданскими номерами. Ничего не оставалось делать, как подойти и попытаться поиметь с водилы хоть что-нибудь.
– Автоинспекция, лейтенант Коржин, – козырнув, представился Виктор, подойдя к машине слева, справа страховал Южин с автоматом. Водитель – молодой мужчина – повернул к Коржину одутловатое, опухшее, словно от укусов пчел, лицо и неторопливо протянул права и техпаспорт.
Смотревший в документы лейтенант краем глаза заметил собаку, высунувшую морду с заднего сиденья поверх плеча водителя. Коржин искоса глянул на нее. "Волчья лайка, – подумал он, – только почему-то черная". И тут он дрогнул – ориентировка. Человек с собакой, похожей на волка. По фотографии на правах приметы, в общем-то, совпадали, но фотка – черно-белая. Стараясь не выдать себя, Коржин медленно поднял взгляд от документов и посмотрел в лицо мужчины. И сразу же нарвался на пристальный взгляд бесцветных – то ли очень светло-серых, то ли светло-зеленых, то ли светло-голубых – глаз. Мужчина чуть приподнял клочковатые, словно линяющие, брови, и взгляды столкнулись.
Коржин почувствовал, что его будто толкнули, а потом притянули обратно. Ноги стали ватными, язык – тяжелым и неповоротливым. Он вдруг забыл, что хотел подать условный сигнал Южину на задержание, и тупо глядел в бесцветные глаза водителя. Потом он почувствовал, как его рука, словно некий посторонний предмет, поднимается и протягивает мужчине его документы, после этого правая рука поднимается к козырьку.
– Все в порядке, – как-то со стороны услышал он свой голос, – извините за беспокойство. Проезжайте.
– Спасибо, – негромко ответил мужчина, взяв права и техпаспорт, – всего доброго.
Машина тронулась и неторопливо растворилась в темноте за ближайшим поворотом. Коржин продолжал стоять столбом посреди площадки.
– Ты чего? – спросил его Южин. – Случилось чего?
Лейтенант тряхнул головой.
– Да нет, – заторможенно ответил он, – все в порядке. Башка что-то трещит. Ну его на хрен этот час. Полчаса постояли – и хорош. Пойдем, полечимся.
Через пятнадцать минут, в "рубке", Коржин уже напрочь забыл о приметах водителя и похохатывал над Южиным, который ни фига не сечет и тормозит оборванцев, с которых и взять-то нечего, да и правила поэтому они соблюдают от и до.
После смены он вернулся домой, прихватив по дороге еще литру, которую и употребил. Вернувшаяся с работы жена застала его в бреду с температурой тридцать девять и восемь и вызвала "скорую". Узнав об этом, его коллеги списали все странности лейтенанта во время дежурства именно на начинающуюся болезнь.
Приозерское РУВД, г. Приозерск, Карельский перешеек. Вторник, 26.05. 10:25
Ковалев сидел, обхватив голову, за столом в своем кабинете, который он делил еще с одним опером, лейтенантом Сливинским. Сосед сейчас был на выезде, и Ковалев, заперев дверь кабинета, мог поразмыслить спокойно.
Санкцию на обыск в помещениях общины Синро Хикари прокурор не дал, сославшись – вполне убедительно, впрочем, – на отсутствие веских улик. То, что видел сам Ковалев, – не в счет. Мало ли что могло быть в ящиках. От гуманитарной тушенки до презервативов. Никакой связи между трупами в лесу – кстати, расчлененку нашли опять же туристы, в Петяярви – и сектой. Даже объединить дела невозможно – modus operandi совершенно иной.
Мало того что его вызвали на ковер к начальнику РУВД и отчитали за самодеятельность, хотя она и производилась в свободное от работы, исключительно личное время, так в "Смене" еще и появилась заметочка, почти на всю третью страницу. Некто, скрывавшийся за псевдонимом К. Васильев, правда, без указания имен расписал слежку за Синро Хикари и попытки Ковалева подойти к секте ближе, агентурные разработки и т. д., что ярко свидетельствовало об утечке информации из угро и РУВД. А может быть, и ГУВД. Далее в статье, абзацев так на надцать, следовали совершенно пошлейшие восклицания о возврате "старых времен", о преследовании религиозных объединений; не преминули пнуть и печально знаменитый "Закон о религиозных объединениях". В общем, радости – полные штаны. Начальник РУВД долго потрясал газеткой с этой статьей перед носом Ковалева и его непосредственного начальника, майора Коковцева.
"Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?" – подумал известной с детства цитатой старлей Ковалев.
Камеры хранения железнодорожного вокзала, Челябинск. Вторник, 26.05. 22:55 (время местное)
Чистильщик с трудом припарковал "уазик" на забитой машинами привокзальной площади. Слежки за собой он не чувствовал – пересекши Волгу у Самары, он сделал несколько путаных петель, прежде чем приехал в Челябинск. Тем более его скорее будут ждать в Риге, чем на востоке страны. Он также надеялся, что посланное им предупреждение, изложенное эзоповым языком, дойдет до адресата и возымеет действие, что Мирдза и Марта уже в безопасности.
Бес первым выскочил из машины, едва Чистильщик открыл дверцу, и затрусил к ближайшему кусту – милые собачьи радости. Потом вернулся и замер у бедра Чистильщика, Для этой поездки пришлось купить ему ошейник и намордник, против чего он яростно протестовал. Но, убедившись, что намордник скорее для проформы, разрешил надеть на себя ошейник. Вот и сейчас намордник болтался у него на шее, вызывая неудовольствие, с которым пес старательно боролся.
Они зашли в зал ожидания, спустились в полуподвал, к камерам хранения. Бес дисциплинированно шел рядом, лишь подозрительно косил глазами по сторонам, выискивая в людской толчее угрозу своему другу. На болонку, кинувшуюся его облаивать, не обратил ни малейшего внимания, коротко глянул, молча показав клыки, на молоденького ротвейлера, кинувшегося выяснять отношения, да так, что тот осел на задницу и с глухим воем убежал к хозяину.
Ячейку 422 Чистильщик открывал осторожно, словно снимал мину, поставленную на неизвлекаемость, чувствуя на себе чей-то рассеянный взгляд. У него, как и у Змея, не было никакой уверенности, что все это – не игра с Синдикатом. И в ячейке вполне могла оказаться бомба. Повернув все четыре рукоятки, набрав шифр, Чистильщик опустил в прорезь жетон, замок щелкнул. Но Чистильщик не спешил открывать дверцу. Осторожно потянул ее, так, чтобы образовалась небольшая щель, заглянул вовнутрь. Пусто. Открыл дверцу настежь, заглянул, согнувшись. К верхней стенке ячейки пластырем был прилеплен конверт. Осторожно отодрав его, Чистильщик сунул конверт в карман, набрал новый шифр и, опустив еще один жетон, захлопнул дверцу. Со стороны это выглядело так, словно бы он взял из камеры хранения что-то необходимое, и снова оставил вещи в ячейке – человек, выходящий из камеры хранения с пустыми руками, оставив ячейку незакрытой, не то чтобы подозрителен, но запоминается.
Запустив Беса на заднее сиденье и сев за руль машины, Чистильщик, держа конверт на коленях, вскрыл его. Вынул прямоугольничек плотного белого картона размером с визитную карточку. На нем был нацарапан толстым фломастером номер телефона с пометками: "нет межгорода" и "Карши, 3; спросить Мансура". Чистильщик усмехнулся – если бы он выполнял задание и был не один, то сразу же ринулся выяснять адрес, по которому зарегистрирован этот телефон. Но это всего лишь точка связи, даже если владельца ее прихватить, то он отошлет дальше по цепи, а Змей наверняка проследит незапланированный визит к своему связнику. И исчезнет. Все просто, как мычание. Тем более что приметы Змея неизвестны.
Сжегши конверт и "визитку" за городом, Чистильщик прикинул – три дня. Придется повернуть на юго-запад, к Оренбургу, и совершить бросок по шоссе через Кызыл-Кум, параллельно старой железке на Кызыл-Орду, далее, через Чимкент, Ташкент, Джизак и Самарканд добраться до Карши. Запас времени был, но очень небольшой. Чистильщик поглядел на догорающие бумажки.
– Что, брат, – обратился он к Бесу, – может, пикничок устроим, а то мне сухомятка надоела хуже горькой редьки. Что?
Пес одобрительно проворчал и полез из машины, перепрыгнув через спинку переднего правого сиденья, протоптавшись по коленям Чистильщика, все еще сидевшего за рулем с открытой левой дверцей.
– Экий же ты медведь неуклюжий, – с улыбкой ругнулся Чистильщик и вылез следом. – Надо, значит, дровей поискать, а то как же мы горячее соорудим?
9. ПОДСТУПЫ
Чужая память.
Улица Навои, Ташкент. УзССР. 15.07.86 г. 12.40 (время местное)
Черт, так хотелось забраться в грязноватый Бозсу и не вылезать! Детишки плескались в мутной воде, и Крысолов готов был к ним присоединиться. Но у него на то не было времени, а конспирация не позволяла легким волевым усилием уравнять температуру тела с окружающей средой и перестать потеть. Это, видишь ли, привлекло бы внимание. А воняющий, как козел, человек, будто бы и не привлекал ничьего внимания.
Второй мучительный день в Ташкенте середины лета – это невыносимо. Лишь оставшись один в тиши конспиративной квартиры, Крысолов позволял себе перестать потеть. Но на следующее утро пытка начиналась вновь. Ему даже не дали времени на акклиматизацию, от чего болела голова и ныли глаза. Почти бесцельные шатания по городу изнуряли хуже, чем пятидесятикилометровый марш-бросок по пересеченной местности с полной выкладкой. Группа наведения работала из рук вон плохо. Хвала аллаху, сейчас хоть свернул в тенистый садик на берегу канала.
Аликпер Джафарниязов давно был мишенью. За ним охотились и правоохранительные органы, и отцы жертв, молоденьких девушек, чью кровь он выпивал, а куски плоти – груди и верхнюю часть бедер – срезал для последующего употребления в пищу. Убийца и каннибал. За ним охотился и Синдикат, однажды упустивший его. Три года назад, буквально из-под носа оперативников Синдиката Джафарниязова выхватили два дошлых опера угро. Вышка, казалось, светила Аликперу неминуемо, но… Судебно-психиатрическая экспертиза, признание Джафарниязова невменяемым и – психушка. Откуда тот благополучно слинял год назад. Но сейчас Джафарниязов был в Ташкенте, и на его перехват вызвали Крысолова, лучшего оперативника команды зачистки,
В лучшие Крысолов выбился после окончания школы незаметно, но как-то сразу. Неуязвим, быстр, легко меняет маски и формы поведения. Хамелеон, оснащенный острыми ядовитыми зубами змеи.
"Черт бы побрал мою славу, – раздраженно подумал Крысолов, – из-за нее я парюсь тут".
Транзисторный приемник на боку – рация – мигнул красным огоньком. Крысолов включил звук.
– Мишень на три часа, – раздался приглушенный голос старшего группы наведения. Крысолов выключил приемник, разворачиваясь вправо на девяносто градусов. И сразу увидел объект. Джафарниязов шел по параллельной аллейке, по ту сторону канала Бозсу. Крысолов прикинул расстояние. У него было четыре варианта – нож, гаррота, короткоствольный или длинноствольный пистолет с глушителем. Первых три варианта он сразу же откинул – дистанция. Он уже потянул из сумки "маузер", модель 711 с пристегнутым кобурой-прикладом, магазином на двадцать патронов и глушителем, но замер, увидев, как к Джафарниязову бросились три молодых мужчины, споро скрутили руки и защелкнули на запястьях наручники.
Крысолов все-таки вскинул "маузер", прижал приклад к плечу, ловя мушкой мишень, но вокруг арестованного сгрудились люди, маячили опера. Пришлось спешно убрать оружие в сумку, матерясь и проклиная группу наведения и свое невезение.
Крысолов все-таки сделал выстрел по этой мишени из того же оружия. Но в Самарканде и девятью годами позже.
Улица Раунас, Рига. Четверг, 28.05. 1:32 (время местное)
Захват начался классически – группа проникновения вошла на территорию объекта, группа прикрытия оцепила подходы и подъезды. Группа захвата выжидала на максимальной дистанции – сто пятьдесят метров, томясь в микроавтобусе.
Группа проникновения перекрыла все возможные выходы из дома и включила аудиосканеры. Оператор систем подслушивания услышал хриплое, явно мужское дыхание, женские блаженные стоны и сонное сопение. В доме было три человека, о чем оператор и доложил. Визуальное сканирование было невозможно из-за плотных портьер на окнах и отсутствия маломальских щелей в дверях. Ситуация складывалась сложной, но командир группы захвата все равно не дал приказ об отмене операции.
Дверцы микроавтобуса распахнулись, и четыре фигуры в черном рванулись к дому. Специалист из группы вторжения уже бесшумно вскрыл замки, и трое из группы захвата ворвались в дом. Они быстро обследовали все комнаты, но не обнаружили ни единой живой души. Звуки издавали три магнитофона. Проследив провода, они обнаружили, что кнопка, включавшая все три одновременно, скрывалась под одной из бетонных плиток дорожки, ведущей к дому от калитки, почти у самого крыльца,
Командир матерно выругался. А тут еще издали донесся звук полицейской сирены.
– Полиция получила вызов по адресу, – голос в наушнике командира группы назвал адрес штурмовавшегося дома.
– Уходим, – полушепотом рявкнул командир.
Девять черных фигур метнулись к двум микроавтобусам. Группа прикрытия ушла другим путем. Поэтому подъехавшие полицейские застали лишь пустой дом с распахнутой дверью.