Вторая Красноармейская, Санкт-Петербург, Четверг, 9.04. 17:00.
Чистильщик – он же капитан Лужин – неторопливо вошел в дежурку специального подразделения по охране и зачистке сооружений метрополитена.
– Ну, что у нас плохого? – невыразительным голосом спросил он. Дежурный, прапорщик Семенчук, прозвище Дрын, покосился на него. Большинство в команде "Бойцовых Котов" своего командира недолюбливали, но уважали. Был он какой-то замкнуто-отстраненный, избегал любых контактов, хотя о бойцах заботился, как о родных, правда, был с ними крут и резок.
– Да нормально все вроде бы, – так же невыразительно ответил прапорщик. Лужин пожал плечами,
– Где старший лейтенант Зорин? – спросил он. Семенчук пожал плечами в ответ.
– Да вроде в спортзале, – буркнул он.
– Спасибо, – как всегда, безукоризненно вежливо отозвался Лужин и вышел из дежурки.
"О, блин, – раздраженно подумал прапорщик, – соблюдай тут этикет".
Фантастическая вежливость Чистильщика в обычных условиях была еще одной причиной нелюбви к нему.
Чистильщик прошел в спортзал, полюбовался с минуту на учебный бой Зорина с парой "Бойцовых Котов", потом жестом подозвал своего заместителя к себе.
– Леня, подмени меня, – тихо произнес Чистильщик, – денька на три-четыре, не больше.
Зорин вытер рукавом потное лицо и серьезно поглядел на командира.
– Ты что, Михаил Василич, опять? – почти угрюмо спросил он.
Лужин, насколько мог искренне, улыбнулся и мотнул головой.
– Да нет, что ты, Леня, – ответил он, – к приятелю хочу съездить в Приозерск. Водочки тяпнуть, ногу подлечить, Достала-таки меня эта служба,
Лицо его тотчас же приняло все то же нейтрально-сухое выражение. "Как бы не переиграть с радушием и пофигизмом" – подумал он. Но, видимо, не переиграл, так как хмурость и недоверчивость медленно покинули взгляд Зорина.
– Приятеля навестить? – переспросил он.
– Угу, – вновь уже невыразительно ответил Чистильщик, – в училище на соседних койках с первого курса дрыхли.
– Михаил Василич, полчасика у тебя свободных есть?
– Есть, – покладисто ответил Лужин, хотя время поджимало,
– Тогда подожди пару минут, я в душе сполоснусь и выскочу. Разговор до тебя имеется.
Чистильщик пожал плечами и вышел из спортзала, дошел до дежурки, сел на табурет. Семенчук покосился на него, но ничего не сказал. Чистильщик закурил очередную сигарку – третью за этот день – и равнодушно глянул в потолок.
Зорин пунктуально выскочил в дежурку через три минуты. Лужин неторопливо встал и оба вышли на улицу, окунувшись в медлительный снегопад.
– Слушай, ты обедал? – вдруг спросил Чистильщик, повернувшись к заместителю.
– Да нет еще, – ответил тот.
Лужин шагнул к своему мотоциклу и похлопал ладонью по седлу.
– Давай прокатимся, перекусим. Заодно и поговорим.
Зорин пожал плечами, уселся за спиной Лужина и едва успел ухватить командира за пояс, как Чистильщик рванул с места, виртуозно вписавшись в небольшой просвет между машинами, плотно запрудившими Московский проспект.
– Слушай, – проорал Зорин в ухо Чистильщика, когда тот притормозил на светофоре, – ты же все-таки солидный человек, целый капитан. Мог бы докупить еще пару колес, а то летаешь, как мальчишка.
– Капитан, никогда ты не станешь майором, – чуть фальшиво пропел Лужин и снова рванул с места, втиснувшись между чадно воняющим "Икарусом" и навороченным джипом. У Зорина аж дух захватило.
Приткнув мотоцикл у Мариинки, заглушил движок, повернулся в седле и поглядел на своего зама.
– А если честно, мне просто нравится вот так чувствовать скорость. Пошли.
– Куда?
– А туда, – Лужин кивнул головой в сторону двери ирландского бара "Шамрок".
– Кучеряво живешь, – хмыкнул Зорин, – да вот мне не по карману. Да и ты непонятно с чего шикуешь. Бабушка наследство оставила?
– Угу, троюродный дедушка двоюродной тещи в Штатах ласты склеил. Пошли. Я тебя пригласил, я и расплачиваюсь.
– Тоже мне, благодетель, – криво улыбнулся лейтенант,
– Не благодетель, – поднял палец Чистильщик, – а меценат. Почувствуйте разницу. Пошли, – и подтолкнул Зорина в спину.
– Меценат, блин, – всю дорогу до дверей паба ворчал Зорин, – благодетель хренов.
Лужин не обращал на его бормотание почти никакого внимания, лишь периодически подталкивал лейтенанта кулаком в спину.
Сели в большом зале в уголок у окна.
– Поперло нам, – сказал Лужин, – мы в зоне ответственности девушки Кати, а она дюже швыдкая девица.
Полчаса спустя Лужин отложил вилку, хитро поглядел на Зорина, добиравшего с тарелки остатки картофеля-фри, и поднял к губам кружку "Гиннесса".
– Кучеряво живешь, – снова проворчал старший лейтенант, промокнув губы салфеткой. – Не понять – с чего?
– Халтурю, работу на дом беру, – невозмутимо отозвался Чистильщик.
Зорин покачал головой.
– Значит, опять, – вздохнул он.
Чистильщик усмехнулся, слегка дернув уголком рта. Его зам был уверен, что знает причины не столь уж редких отлучек своего шефа.
Однажды – примерно год назад – абсолютно случайно Зорин стал свидетелем ликвидации Чистильщиком аномала. Лужин чуть-чуть опоздал и застал оборотня, что называется, с поличным, рядом с растерзанным телом подростка. Поэтому Зорин решил, что его шеф занимается самочинной охотой на тривиальнейших маньяков. И Лужин не стал его разочаровывать. Относился лейтенант к этому весьма неодобрительно и на правах если не друга, то хорошего приятеля, просил неоднократно с этим делом завязать. Лужин всякий раз клялся и божился, но каждый понимал, что слова так и останутся словами.
Но на сей раз Чистильщик почувствовал, что разговор предстоит слишком серьезный, и внутренне подобрался.
– Даже если и так, – растягивая слова, произнес Лужин, – чем это плохо?
Зорин тяжело поглядел на командира, но тот с легкостью выдержал этот взгляд.
– Ты думаешь, что говоришь, Михаил Васильич?
– Я, мил человек, давно говорю только заранее обдуманные вещи. И не зыркай на меня так, дырку протрешь, а латать – нашему дорогому доктору.
– Васильич, ты же сам ставишь себя вне закона…
– А когда я был в законе? Когда пытался пробить экипировку для нашего подразделения? Или когда зачищал Вороткова? – усмехнулся Чистильщик.
Зорин покачал головой – разработка Вороткова, резавшего десяти-двенадцатилетних пацанов в подъездах домов в районе Комендантского, которую вели с июля прошлого года, ничего не дала, а в феврале его нашли на месте готовящегося преступления с пулей в голове. Зорин был уверен – и абсолютно не без оснований, – что это дело рук его шебутного начальника. Хотя бы потому, что ствол – пулю и гильзу от которого нашли на месте происшествия, – был весьма нестандартным для наших палестин, не какой-нибудь ТТ, "стечкин", "макар" или "Беретта" М-92, а весьма раритетный в России по причине невостребованности – весьма непонятной – "маузер" ХСП. Который никогда не всплывет. Зорин знал, что Лужин предпочитал оружие надежное, малогабаритное. Такой же безотказный механизм, каким был сам Чистильщик.
– Но слушай, Васильич, есть же все-таки закон… – попытался возразить лейтенант.
– Нету, – тихо рявкнул Лужин. – Нет законов, брат, понял? Когда толстый дядя пишет бумажки, находясь в кольце бронированных мальчиков из бывшей "девятки" – это одно, а когда тетя Маша или Леночка-девочка-шестиклассница в темном подъезде – это совсем другое.
– Но… – попытался возразить Зорин, выкладывая остатки юношеского оптимизма и максимализма, но капитан задушил его возражение в корне:
– Или сдавай меня, как стеклотару, инспекции по личному составу, или засохни. То, что я делал, я делаю и буду делать, пока не сдох! – Чистильщик коротко рубанул ребром ладони по столешнице. Кружки подпрыгнули, доски слегка треснули, окружающие оглянулись. Чистильщик тотчас же изобразил – для нервных посетителей – лицом и руками: "Ну, бывает, что поделаешь". И сразу же повернулся к Зорину, пронизывая его взглядом, – вновь холодно-спокойный, собранный.
– Ты что, Васильич, – поежился лейтенант, – нешто ж я стучать побегу?
Лужин пожал плечами.
– Если ты, Ленчик, это и сделаешь, никто на тебя – почти – косо и не посмотрит. Я – в первую очередь. Когда-нибудь, может быть, – Чистильщик остро глянул на Зорина, – я подчеркиваю – может быть – я и поведаю тебе о некоторых своих делах и о их высшем смысле. Только боюсь, что либо мне придется вызывать для тебя неотложку, либо тебе для меня – труповозку. Вот так-то.
Рижский проспект, Псков. Четверг, 9.04. 17:50
Коля-Бешеный был уже прилично на взводе, но все равно его тело сотрясала крупная дрожь. Он сорвал зубами – пальцы не слушались – пробку с чекушки и, даже не пытаясь налить водку в стакан, присосался к горлышку. Четыре-пять мощных глотков – и пустая бутылка полетела в угол, в груду ей подобных. Не обращая внимания на глухой звон бьющегося стекла, Николай запил обжигающую жидкость пивом – так же, из горлышка бутылки. Но напиться не удавалось. Тяжелела, наливалась свинцом голова, становились ватно-мягкими конечности, но блаженное забытье не наступало.
Последние четыре часа Николай провел как в тумане. Он не помнил, как опрометью рванул из квартиры Любки, где бродил, откуда взял деньги – занял? отнял? украл? Более или менее он начал воспринимать пространство-время, когда очутился сидящим на застеленной, с грязным бельем, кровати в своей квартире на окраине Пскова и принял первые сто грамм. Но с возвращением в реальность его стала сотрясать дрожь, из-за которой вторые сто грамм расплескались по грязному паркетному полу, и Коля решил пить из горла, дабы не переводить зазря продукт.
Выхлебав полбутылки чуть несвежего "Сенчу" даугавского производства, в изобилии стоявшего в окрестных ларьках, Николай с шумом выдохнул. Дрожь наконец-то начала оставлять его, и Коля-Бешеный вытянул из пачки "беломорину", продул, закурил. И в этот момент в дверь длинно позвонили. Коля подскочил, словно подброшенный пружиной, и замер. Горящая папироса упала на пол, точнее – на маленький половичок у кровати, Коля выудил из стенного шкафа тяжелый молоток и сделал шаг в прихожую, чувствуя вонь тлеющей тряпки. Звонок снова длинно ударил по натянутым нервам. Николай вновь застыл.
Глянул в глазок – память былых, "интеллигентских" времен. Перед дверью переминался Вова-Кабан, всегдашний собутыльник Николая. Матюгнувшись, Коля-Бешеный открыл дверь.
– Ага, ты – уже! – радостно рявкнул Вова и потянул ноздрями. – А чем это у тебя воняет?
– Ты, твою мать, еще бы дольше звонил! – заорал Николай. – Тут бы воще бы пожар случился!
– Да-а, брат, – протянул Кабан, – какой-то ты испуганный. Про Любку я уже слыхал. Не ты ее?
– Ты че, воще озвезденел? – взвизгнул Бешеный, и глаза его налились кровью. – Я тебе такое расскажу – охренеешь!
И он принялся в красках излагать сцену, увиденную им в квартире Любки, тщательно скрывая свой испуг и приписывая детали, которых и не было.
Им обоим было невдомек, что беседу их минут пять уже слушают. И совсем не Наши Родные Органы.
Железнодорожный вокзал, Псков, Пятница, 10,04. 5:10
Чистильщик сошел с поезда, имея в карманах сумму в две тысячи деноминированных рублей и тысячу "зеленых", Ч3 модель 75 калибра 9 мм "парабеллум" с пятнадцатипатронным магазином, "браунинг" образца 1910/12 года и вполне реальное удостоверение ФСБ. Ч3 Чистильщик сунул в кобуру на поясном ремне, на левом боку, браунинг – в кобуру, крепящуюся к предплечью правой руки, деньги – в левый внутренний карман кожаной куртки, удостоверение – в правый. Именно в правый, чтобы доставать левой рукой, которая – почему-то – в критических разговорах с ОМОНом или СОБРом считалась более безопасной. Сам Чистильщик уже очень давно научился стрелять с обеих рук, хотя амбивалентом от рождения не был.
Первое, что сделал Чистильщик, – ощутив себя Крысоловом, свободным от всех преград и рамок, вышедшим на Охоту, – купил десяток бутылок среднего качества водки – дабы не отпугнуть высоким ее качеством опрашиваемый контингент.
Часа через три он был если не лучшим другом окрестных бомжей, то уж точно – человеком, заслуживающим доверия. Огромный поток информации потек в его уши. Порядка девяноста пяти процентов можно было смело отсеивать, как семечную шелуху. Зато пять процентов – отшелушив гиперболы и несущественные замечания в виде ненормативной лексики, – были неоценимой помощью в его деле. Поэтому, встретившись со связником в кафе, носившем молодежно-неформальное название "Бейрут", Чистильщик был почти в курсе дела. Но связник ошарашил его.
Попивая маленький двойной кофе мелкими глотками, связник, как бы между делом, произнес, передав Чистильщику материалы по Коле-Бешеному:
– Мы хотим, Крысолов, чтобы это был несчастный случай.
Какое-то время Чистильщик молчал, прослушивая документацию, записанную на обычную аудиокассету, на плейере. Потом поднял взгляд на связника:
– Кто это – "мы"?
– Местный филиал вашей организации, – невозмутимо ответил связник.
Крысолов покачал головой.
– А я, дурак, думал, что это цельная организация, – с усмешкой произнес он.
Связник симметрично усмехнулся.
– Центр и периферия, – грустно сказал он. – Это не мое решение. Центр и периферия.
– Спасибо вам, – ответил Чистильщик. – Увы, решать все – Центру.
– Пожалуйста, – устало произнес связник. – Боюсь, что вы правы.
Октябрьский проспект, Псков. Суббота, 11.04. 17:45
Уже в другом облачении и с другой моделью поведения Чистильщик тормозил машину на центральном проспекте Пскова. Он сделал свое дело. Собственно, дело состояло из двух частей. С помощью психотропного препарата он выпотрошил Колю-Бешеного и, заручившись поддержкой местного УВД, быстро вышел на аномала, ликвидировал его. И получил по сотовому, номер которого знали лишь очень немногие, команду "Профилактика". Это значило – зачистка всего верхнего эшелона местного филиала.
Вот тут как раз и сотворил Крысолов цепь "необъяснимых несчастных случаев". В отличие от аномала, "зачищенного" выстрелом из "браунинга" в затылок, четко в мозжечок. А главы филиала умерли – кто от разрыва сердца, кто от кровоизлияния в мозг, а кто и просто передознулся кокаином. Всякое бывает с обеспеченными людьми.
Перед отъездом из Пскова – в этот момент умирал от невнимательности директор Северо-Западной Торговой Компании, не заметивший заряд направленного действия с детектором движения под днищем своего "БМВ", – Чистильщик встретился со своим связником.
– Ну как, все в порядке? – весело спросил Чистильщик. – Все я хвосты зачистил?
Они стояли на берегу Великой, под стенами Псковского кремля, в месте впадения Псковы в Великую.
– Сука ты, Крысолов, – тихо произнес связник. – Всех наших ликвидировал – рад?
– Да пошел ты, – негромко ответил Чистильщик. – Нехрен было выстебываться.
Связник вынул из кармана тупорылый пистолет. "Макаров" – сразу определил Чистильщик. Он бы мог опередить связника, который явно держал оружие в первый раз в руках, и выхватить Ч3-75 из кобуры под полурасстегнутой курткой, выстрелить на поражение из любого положения: падая; лежа на спине, на боку, на животе; в прыжке в сторону – чему-чему, а этому его научили до автоматизма. Но почему-то не стал.
– Ну, и?.. – произнес он.
Связник щелкнул предохранителем. Поднял ствол на уровень лица Крысолова.
– Я убью тебя, – полуутвердительно-полувопросительно произнес он.
Чистильщик только усмехнулся.
– Валяй! – воскликнул он, разведя руки в стороны. – Ну?!
Ствол дрогнул и пошел вниз.
– Вот в яйца – не надо, – с деланной заботой произнес Чистильщик. – В лоб – еще туда-сюда, а в яйца – негоже.
Он шагнул вперед, аккуратно вынул пистолет из закоченевших пальцев связника.
– Как тебя зовут-то? – задал он непозволительный вопрос.
– К-костя, – дрогнувшим голосом ответил связник.
– Работать нам с тобой, Костя, еще до скончания века, – грустно произнес Чистильщик. – Питоны завсегда найдутся. Вот только ты хавлом не щелкай – сожрут. Пока.
Он бросил поставленный на предохранитель "Макаров" на землю и пошел прочь, почти не ожидая выстрела в спину.
На Октябрьском проспекте Чистильщик остановил потрепанный "жигулек", водитель которого согласился его довезти до памятника на развилке. Через полчаса безуспешных попыток Чистильщик в новом – длинные хайры (парик) и тертая джинса (чем не камуфляж) – смог затормозить лайбу с хохлятскими номерами. Основное, что требовалось от Чистильщика, – это рассказывать байки, дабы водила не заснул. Вот уж чего-чего, а баек Чистильщик знал до дури. Весело доехали до Луги, где драйвер-хохол не захотел отпускать Чистильщика и они доехали до станции метро "Московская". Подмигнув на прощание, Крысолов спрыгнул с подножки "МАЗа" и растворился в толпе утренних пассажиров метрополитена.
3. СУМЕРКИ
Привокзальная площадь, Тверь. 11,04,19:45
Хмурый невысокий человек почти незаметно выскользнул из дверей привокзальной гостиницы. Почти – то есть никто не смог бы описать его внешность, даже если бы портье, дежурную по этажу, горничную или бармена допрашивала лучшая команда следователей и розыскников, каких только смогли бы найти совместными усилиями ФСБ и МВД. Но этого никто, естественно, не стал делать.
Серый Человек нырнул в переполненный хвостовой плацкартный вагон скорого Москва-Мурманск. Небрежно сунув замудоханному проводнику – одному на два вагона – мятый билет, Серый Человек протиснулся к своему месту, забросил объемистую грязную сумку на третью полку, приветливо улыбнулся соседям и отправился в сторону нерабочего тамбура – покурить.