В 1989 году мне посчастливилось заработать значительную сумму, после издания двух мистических триллеров "Зона теней" и "В плену снов" (истории основаны на реальных событиях, они же вдохновили меня на написания третьего произведения - рассказа "Каникулы мечты", представленного в этом сборнике). И мы с моей тогдашней женой занялись поиском нового дома. Мы буквально влюбились в потрясающий особняк в григорианском стиле на окраине одной деревушки в Суссексе. У дома была длинная история - прежде чем стать усадьбой, он был монастырем в Средние века, а до того на ее территории находилась вилла эпохи римлян, уже погребенная под землей, однако часть ее - бассейн для содержания рыбы - сохранилась почти не тронутой временем.
Пока мы жили в доме, студенты-археологи вели там раскопки, продолжавшиеся два года, они, к ужасу моей жены Джеральдин, уничтожили весь газон, но так ничего не нашли. После того как в 1999 году мы продали поместье, следующий владелец стал закладывать фундамент для гаража и случайно наткнулся на кладку. Работы ему пришлось отложить на два года по решению суда, так как археологические раскопки были возобновлены.
- Основываясь на том, что вы написали, дом вам понравится, - задорным тоном сообщил мне прежний владелец при нашей первой встрече. - У нас даже три привидения.
Как выяснилось позже, он сказал неправду - их было четыре. Первое заявило о себе, когда мы переезжали. Прелестным весенним утром я стоял на крыльце рядом со своей тещей Эвелин, женщиной разумной и практичной, занимавшей должность старшего судьи. Но были у нее и странности, например, она верила в существование паранормальных явлений, всегда знала заранее, кто должен умереть, потому что видела его в кошмарном, несколько раз повторяющемся сне. Когда она поведала мне об этом, спорить я не стал, поскольку не нашел какого-либо рационального объяснения, кроме, пожалуй, телепатии.
Я всегда относился к Эвелин с симпатией, и у нас были хорошие отношения, полагаю, отчасти по той причине, что в суде она держалась строго, сурово, ее даже называли "Карающей десницей Хоува" (что ей невероятно льстило), в свободное же время она была страстной поклонницей моих произведений, очень умной и лояльной ко всему, с ней я мог обсуждать любую тему от инопланетян и Древнего Египта до современной политики.
От входной двери начинался длинный и узкий коридор, тянущийся через весь дом к атриуму, отделанному дубовыми панелями, с четырьмя дорическими колоннами, и заканчивающийся у кухни. Этот крытый внутренний дворик был единственным напоминанием о том, что здесь был монастырь, еще сохранились арки в том месте, где располагался алтарь.
Мы отошли в сторону, давая возможность пройти рабочим, отправляющимся за очередной партией вещей, и тут я заметил мелькнувшую внутри дома тень, будто птица перелетела с места на место.
- Ты это видел? - спросила моя теща и посмотрела многозначительно.
Несмотря на теплую погоду, мне стало зябко. По выражению лица Эвелин я понял - она уверена, что видела нечто сверхъестественное, но мне не хотелось пугать жену. Мы с Джеральдин были городскими жителями, и это была наша первая попытка перебраться в сельскую местность. К тому же она уже выражала опасения по поводу того, что поместье расположено в стороне от других домов. Меньше всего мне хотелось, чтобы жена еще начала бояться привидений! Поэтому я покачал головой и сказал Эвелин, что ничего не видел. На самом же деле я был немного напуган.
Первая ночь прошла без тревожных событий, и даже Борис - наша венгерская овчарка - был спокоен. Я не раз слышал, что собаки чувствуют призраков раньше хозяев, так что счел это хорошим знаком.
Утром Джеральдин уехала в восемь часов на работу, а я направился в кабинет, чтобы продолжить работу над романом "Возлюбленная". Примерно в 10:30 утра я спустился вниз, чтобы приготовить себе кофе. В кухню надо было идти через внутренний дворик, и там я неожиданно увидел окружившую меня россыпь крошечных точек света. Сначала я решил, что странный эффект возник оттого, что солнечный свет, проходя через окно на дальней стене, отражается от стекол моих очков. Я снял их, потом снова надел, и светящиеся пятна исчезли.
Я вернулся в кабинет. Когда через некоторое время я спустился, чтобы перекусить, видение повторилось. И опять, стоило мне снять и надеть очки, все прекратилось, оставив, однако, в душе неприятное ощущение. Во второй половине дня, когда шел за чашкой чаю, я вновь увидел светящиеся точки.
Джеральдин, вернувшаяся с работы вечером, ничего не заметила, и я решил ей не рассказывать.
На следующий день, оставшись в доме один, я опять увидел белое свечение, потом еще раз перед ланчем. После еды я повел Бориса на прогулку. Мы только вышли на дорогу, как передо мной возник пожилой мужчина, представившейся Гарри Стоттингом, соседом.
- Вы мистер Джеймс, верно? - спросил он.
- Да, - ответил я.
- Вы только что въехали в большой дом?
- Два дня назад.
- И какие у вас отношения с леди в сером? - спросил он, и взгляд его стал насмешливым, отчего мне сделалось не по себе.
- Леди в сером?
Последовавший рассказ действительно меня напугал.
- Я присматривал за домом, когда прежний хозяин уехал. Зимой они использовали внутренний дворик как комнату отдыха, ведь там всегда было тепло из-за того, что рядом кухня. Шесть лет назад я сидел там и смотрел телевизор, когда из алтарной стены внезапно появилась женщина в сером кринолине, со зловещим лицом серого цвета. Она пронеслась мимо меня, задев краем платья щеку, окинула недобрым взглядом, а потом исчезла в стене за моей спиной. Через тридцать секунд меня уже не было в доме. А утром я вернулся, чтобы забрать вещи. Обратно меня туда даже лошадью не затащишь!
Я был поражен откровенностью мужчины, как и нескрываемым ужасом, появившимся у него в глазах, когда он закончил рассказывать. У меня волосы на голове зашевелились.
После прогулки я вернулся не в самом приятном расположении духа. И даже решил отказаться от чая, только чтобы не идти через дворик в кухню! Но вечером я опять не поделился с Джеральдин - возможно, сам боялся поверить услышанному, да и жена еще нервничала, что мы живем столь обособленно. Есть вещи, которые понимаешь не сразу после того, как переезжаешь из города в деревню, и одна из них - осознание, как темна ночь. В городе никогда не бывает по-настоящему темно, ведь улицы всегда освещены. Однако в сельской местности, под безлунным небом, затянутым облаками, вечером черным-черно. Я пытался убедить супругу, что преступникам было бы затруднительно ориентироваться в полной темноте, поэтому здесь мы в большей безопасности, чем в городе. К сожалению, она, кажется, не поверила.
В воскресенье мы пригласили родителей Джеральдин на ланч.
Пока жена была занята последними приготовлениями, я отвел ее мать в сторону и подробно расспросил, что она видела в день нашего переезда на крыльце?
Она описала женщину в сером шелковом кринолине с серым лицом и сказала, что она промелькнула очень быстро, и назвала то же место, где видел ее Гарри Стоттинг.
Я был напуган и шокирован. Вечером, когда гости ушли, я решил обо всем рассказать Джеральдин. Она отнеслась к услышанному со свойственным ей прагматизмом, как справлялась со всеми трудностями на жизненном пути.
- Ты ведь знаком с несколькими медиумами, почему бы тебе не пригласить одного из них? Посмотрим, что он выяснит.
Через несколько дней к нам приехала женщина-медиум, которая очень помогла мне во время написания романа "Зона теней". Я провел ее в атриум и оставил одну по ее просьбе.
Через час она поднялась в мой кабинет и рассказала о женщине в сером кринолине. По ее словам, я немного обладаю экстрасенсорными способностями, поэтому, не видя женщину, смог уловить ее энергию. Я спросил, что мне делать, и медиум объяснила, что призрака потревожил бывший владелец дома, теперь потребуется священнослужитель, чтобы его успокоить.
Я скептически отнесся к ее рекомендациям, но мне было неприятно, что в собственном доме я чувствую себя дискомфортно. К тому же я был знаком с викарием, который точно смог бы нам помочь.
В то время он был викарием Брайтона, а по совместительству и старшим экзорцистом англиканской церкви. Разумеется, это был его неофициальный титул и звучал он не менее громко, чем, например, заклинатель. Бывший монах, получивший степень бакалавра в области психологии в Оксфорде, сын двух врачей, он был очень далек от образа отца Меррина, который создал в известном фильме "Экзорцист" Макс фон Сюдов. Этого прекрасного человека, с которым мы быстро подружились и общаемся до сих пор, я бы назвал современным мыслителем, священнослужителем, не согласным с библейской концепцией Бога и придерживающимся иной, считающейся заразной идеи веры.
При всем этом я был несколько удивлен, когда викарий бодро вошел в крытый дворик, постоял молча несколько мгновений, а затем громко и очень твердо произнес:
- Ты свободна!
Повернувшись ко мне, он сказал:
- Теперь все должно быть хорошо.
Так и было до середины июня 1994 года. Мой роман "Искушение", недавно опубликованный издательством "Пингвин" в твердом переплете, только вышел на диске и стал первым романом в мире, представленным в электронном виде, а также появилась и версия в мягкой обложке. Теперь эта толстая книга в мягком переплете лежала на старинном деревянном сундуке в атриуме. Я всегда выкладывал там свои новые произведения, чтобы гости могли их увидеть. В тот день утро было особенно прекрасным и солнечным, я завтракал около 7:45, а Джеральдин была наверху, собиралась на работу. Внезапно я услышал ее крик:
- Что-то горит!
Я тоже почувствовал запах. Повернувшись, увидел, что, к моему удивлению, "Искушение", лежащее на сундуке, охвачено огнем!
Я вскочил, схватил книгу, побежал в кухню, бросил ее в раковину, а затем включил оба крана, чтобы скорее потушить пламя.
Произошедшему, разумеется, нашлось весьма прозаическое объяснение: рядом с книгой стояло стеклянное пресс-папье. Яркие солнечные лучи падали на него и преломлялись. Так мы делали, будучи детьми, - брали лупу и ловили свет, когда хотели что-то поджечь. Однако… то, что это произошло именно в атриуме, в доме, где совсем недавно жило привидение, делало ситуацию зловеще мистической.
Эта история была лишь первой из череды многих, произошедших в этом славном доме.
Вторая случилась в первые выходные, которые мы провели там вдвоем. В воскресенье утром я поздоровался с соседом, который жил в доме, представлявшем собой здание, служившее в давние времена каретным сараем.
- Хотел вас спросить, - обратился ко мне вежливый мужчина в годах, - нам с женой стало любопытно. У вас гостит кто-то с маленьким ребенком?
- Нет, - удивился я вопросу.
- Хм, значит, опять привидение, - махнул рукой тот, словно это было делом вполне естественным.
Оказалось, что эти соседи, как и многие другие неподалеку, часто слышали доносившийся из дома детский плач. Позже мы узнали, что в 1920-х хозяева вскрыли пол в гостиной, почувствовав сырость и гнилостный запах, и обнаружили скелет ребенка, возможно мертворожденного малыша или убитого много лет назад.
За домом было небольшое озеро, узкое и в четверть мили длиной, вдоль него тянулась тропинка для прогулок. За десять лет, что мы прожили в доме, нам не раз приходилось слышать от жителей деревни, что в сумерках их часто заставлял бежать с озера без оглядки римский сотник! Мне эта история казалась совсем уж невероятной.
Но была и та, которая по многим причинам выглядела вполне правдивой, была она рассказана другим соседом, с которым мы случайно разговорились.
Имение всегда занимало большую площадь, к дому прилегало несколько сотен акров земли. Со временем земля были распродана по частям и застроена, в период с 1930 по 1950 год на дальнем берегу озера появились несколько домов. Как-то раз мы с Борисом прогуливались вдоль них, и владелец одного - сноровистый мужчина лет пятидесяти пяти, работающий мелким начальником на фабрике, - неожиданно помахал мне рукой и крикнул:
- Надеюсь, вам удастся обуздать ваших чертовых призраков!
Затем он рассказал мне следующее:
- В прошлое воскресенье были крестины моего внука. В четыре часа все гости разошлись, и я сидел в гостиной, читал "Санди таймс". Вдруг в комнате стало холодно, я даже поежился. Подняв глаза, увидел монаха в плаще с капюшоном, он стоял и смотрел на меня сверху вниз. Сначала я подумал, что это кто-то из родственников решил надо мной пошутить. Я встал и пошел за ним в кухню, но он будто растворился в воздухе. В кухне была только моя жена, которая мыла посуду. Кухня у нас совмещенная с комнатой, и жена утверждает, что ничего не видела и не слышала.
За время нашей деревенской жизни произошла еще одна история, связанная с привидением. На передней стене дома расположены два классических окна в георгианском стиле. Одно из них находилось в гостевой спальне, которую мы называли голубой комнатой. Я старался не заходить в нее без надобности, потому что в ней мне всегда было некомфортно.
Уезжая надолго, мы непременно нанимали человека, который бы временно жил в доме и следил за ним. И всякий раз этот человек отказывался занимать голубую комнату, ссылаясь на то, что ему не нравится цвет, или объяснял, что лучи утреннего солнца будят его слишком рано, и предпочитал выбрать другую свободную спальню.
Вместо постскриптума хочу добавить несколько фактов из истории дома. Большую часть XX века особняк принадлежал семье Стобарт, самый известный из них, Том Стобарт, кавалер Ордена Британской империи, был фотографом, зоологом и писателем. Большой любитель приключений, он входил в состав экспедиции на Эверест Ханта и Хиллари и сделал много замечательных снимков и кадров, документируя восхождение группы. Позже, в Эфиопии он был ранен выстрелом в колено, скончался скоропостижно от сердечного приступа в молодом возрасте на местной железнодорожной станции Гассокс.
Членом их семьи также была странная леди, по всеобщему мнению - ненавидящая всех людей лесбиянка. Она настолько жестоко обращалась с сестрой Тома Энни (мы одно время дружили, пока она не умерла от инсульта), когда та была еще ребенком, что женщина так и не смогла вести нормальную жизнь и не научилась строить отношения с людьми. Как-то Энни рассказала нам, что эта дама привязывала ей руки к кровати ремнями, чтобы она, в случае искушения, не смогла дотронуться до своего тела. Может, это и была дама в сером из нашего внутреннего дворика?
Во время Второй мировой войны в доме расквартировали канадских солдат. После ее окончания, во второй половине XX века, поместьем владели три пары - все впоследствии развелись. Мы как раз были третьими. Может, в этом повинна леди в сером?
Я часто задаюсь этим вопросом.
Две минуты
В раннем детстве Род Векслер любил шататься по Брайтонскому дворцовому пирсу, который давно стали называть просто Брайтонский пирс. Он любил смотреть через отверстия в ажурном ограждении на грозные темно-зеленые воды, плещущиеся внизу в пятидесяти футах. И еще он был очарован Великим Омани - артистом цирка, с легкостью освобождавшимся от цепей и веревок. Род не уставал смотреть на его трюк, который этот странный человек демонстрировал в начале каждого часа. Начиналось все с того, что он выливал в море целый галлон бензина, бросал следом зажженную свечу, чтобы над водой вспыхнуло пламя, надевал смирительную рубашку и нырял в огонь, а через несколько минут появлялся на поверхности, держа рубашку над головой, и радостно улыбался под аплодисменты публики.
Будучи еще мальчишкой, Род мечтал разобраться с загадками этого мира; их было немало, но первой, привлекшей его внимание, стал необыкновенный дар Великого Омани. Он размышлял о том, что нужно быть очень ловким и умным, чтобы распутать узлы, которые ты завязал сам. Но куда сложнее, если завяжет их другой человек!
Однако у него не было возможности изучить трюк во всех деталях. Когда Омани заметил мальчика, он стал возмущаться и кричать, что это не бесплатное зрелище, посмотрев, люди должны бросить монеты в его шляпу.
- И мне не нужны жалкие пенни, сынок. Минимум шиллинг за этот номер. Так что плати или убирайся!
Род не считал, что за такое стоит платить пенни, не говоря уже о шиллинге - его карманные деньги на неделю. Ему гораздо больше нравились игровые автоматы, один ряд деревянных ящиков с ручками особенно его привлекал. На них были таблички с названиями, например "Дом с привидениями", "Гильотина", "Мир Гулливера и лилипутов". Бросаешь в щель пенни, и за стеклом начинается удивительное действо. Больше всего ему нравился "Дом с привидениями". Крышка гроба медленно поднималась, и появлялся светящийся скелет. Паук падал и опять поднимался по паутине. Распахивались двери, и привидение появлялось, потом исчезало. И опять вспыхивали огни. Это было нечто необыкновенное, похожее на кукольный домик и одновременно на поезд-призрак в миниатюре.
Род никогда не решался зайти в аттракцион "Поезд-призрак" в конце пирса, и все потому, что не раз видел, с какими перепуганными лицами люди выходили после его посещения. Кроме того, он был ему не по карману со столь скромным бюджетом. Билет стоил шесть пенсов, за эти деньги можно целых шесть раз подойти к игровым автоматам.
Однако самым любимым, на который он потратил больше всего пенни, была "Гильотина"!
Он бросал монетку в щель, а потом, словно завороженный, смотрел, как на гильотину ведут Марию-Антуанетту с завязанными глазами, заставляют встать на колени и опустить голову. Через несколько секунд человек приведет в движение механизм, и кровь брызнет в разные стороны, а отрезанная голова упадет в корзину. Потом свет потухнет, и опять станет темно.
Каждый раз Род задавался вопросом, была ли женщина в сознании после того, как голова отделилась от тела, и если да, то как долго? И о чем она, интересно, думала в последние мгновения жизни, когда голова ее лежала в корзине?
Через сорок лет, когда он уже стал взрослым, сменились аттракционы на пирсе и их названия. Деревянные автоматы перевезли в музей недалеко от мола, где их сохранили в рабочем состоянии. Можно было купить мешок монет по одному пенни и в свое удовольствие играть. Он приводил сюда своих детей, но они отнеслись к автоматам равнодушно, им больше нравились компьютерные игры.
Однако его увлеченность так и не прошла с годами. Он сделал блестящую карьеру в должности актуария в Перестраховочной компании, где его природное любопытство было полезно. В его обязанности входило просчитывать и анализировать - это роднило его с букмекерами - возможность возникновения аварий и катастроф. Его задачей, например, было рассчитать, какова вероятность осадков в определенный период в конкретном районе. В некоторых регионах на юге Англии, хотя страну и принято считать дождливой, осадки случаются лишь девяносто четыре дня в году, правда, он установил, что в некоторые дни дождь идет двадцать четыре часа в сутки.
Некоторые друзья считали его ненормальным, буквально одержимым фактами и статистикой, но он любил свою работу. Ему нравилось доказывать ложность высказывания: "Ни один человек на смертном одре никогда не скажет: "Жаль, что я не проводил больше времени на работе".
- Я бы так сказал, - гордо заявлял он, бывая с приятелями в пабе или на вечеринке.
И это было истинной правдой. Род любил свою работу, любил по-настоящему. Факты и статистика были его жизнью; они вдохновляли, не давали скучать.