– Лариса. Я бывшая проститутка по прозвищу Соня Червончик. Продолжим разговор? – с усмешкой спросила бесшабашная девица, без спроса вытащила из сумочки сигареты и закурила. Ей захотелось чем-нибудь задеть эту "ледышку", которая, казалось, была неподвластна эмоциям.
– Разговор у нас, судя по всему, предстоит интересный, – без иронии, все тем же ровным тоном ответила Галя. – Ты пока не знаешь, что наши судьбы переплетены, и, помогая тебе, возможно, я помогу себе в недалеком будущем. Образ жизни, профессия и даже имя – это не более чем одежда, которую мы надеваем каждый день. К ней привыкаешь, она удобна, порой стараешься не замечать, что вырос из нее или она в некоторых местах протерлась. Просто мы не пытаемся найти себя другую, потому что это требует значительных усилий.
– Ты собираешься меня лечить?! – с вызовом спросила Лариса. – Я шла сюда на консультацию к дипломированному специалисту, а не к сопливой девчонке, и я не больна.
– Консультирует мой муж. А я беру тебя в подруги.
– Подругам много платят? – хмыкнув, спросила Лариса. – За все, что берешь, надо платить.
– Не волнуйся, нам обоим хватит, – ответила Галя, внимательно наблюдая за сидящей напротив девушкой и размышляя: "Судьба послала ее мне. Пора реализовывать те магические знания, которые я приобрела за это время. Пусть я знаю не так много, важно то, что у меня уже кое-что получается. Нужны помощники, единомышленники, в одиночку совершить задуманное невозможно. Не век же мне работать уборщицей в парикмахерской!
Очень подходящая кандидатура – изгой, человек вне общества, и честолюбия целый вагон! Жизнь – процесс скорее закономерный, чем случайный. Наша встреча – закономерная случайность, нельзя Ларису отпускать. Она напряжена, надо снять это напряжение и разговорить ее". Галя постаралась улыбнуться помягче и предложила:
– Дождись прихода моего мужа – он хороший специалист, поможет тебе. Пока его нет, развлечемся женскими разговорами и выпьем немного вина. – Она достала из бара начатую бутылку кагора. – Не возражаешь?
Лариса согласилась:
– Раз уж я здесь, наливай!
В основном говорила Лариса, Галя лишь время от времени направляла беседу в нужное русло. Лариса создала свой воображаемый мир, и о том, что там происходило и происходит, рассказывала новым знакомым и сама свято верила в это. Однако этой девчушке со странными черными глазами она говорила только правду. Она не знала, что подобная откровенность вызвана специальными психологическими техниками. Черноволосая девушка не только ее слушала, но и овладевала ее волей с помощью цыганской (мгновенной) магии. Секрет ее заключается в том, что надо настроить свое дыхание и ритм речи в унисон с дыханием и ритмом речи собеседника, это вызывает доверие на уровне подсознания. Затем, используя секреты физиогномики, необходимо подобрать подходящую тему и в ходе разговора склонить к необходимому действию. Прошедшие через такое внушение рассказывали, что у них случалось минутное помрачение сознания, и, не понимая, что делают, они снимали с себя серьги, кольца, отдавали деньги, ключи от квартиры. Эти психологические упражнения Галя постоянно оттачивала в парикмахерской с ничего не подозревающими клиентами, и ее интересовали не их ценности, а возможность управлять ими.
Лариса в компании этой темноволосой девчонки чувствовала себя весьма комфортно. Ее внимательно слушали, ее понимали, ей сопереживали, хотели помочь. Лариса рассказала девчонке о произведшем на нее сильное впечатление фильме, в котором полицейский узнал, что и в предыдущих жизнях был полицейским и стоял на том же самом посту.
– Я не хочу быть проституткой! Ни в этой, ни в следующих жизнях! – Лариса неожиданно всхлипнула. – Я хочу стать артисткой.
– Ты будешь артисткой! – уверенно произнесла Галя, подумав: "Артисткой в моем собственном театре, который я создам", – и громко скомандовала: – Закрой глаза! – Лариса послушно выполнила команду. – Твои веки слипаются, ты чувствуешь тяжесть во всем теле, которое словно наливается свинцом…
* * *
– Варенька! На выход! Твой "муж" пришел! – донесся сквозь закрытую дверь властный голос экономки и оторвал от грез.
Не так давно ушел завсегдатай, толстый лавочник Никодим Полуэктович, вытирая вспотевшую лысину. Сегодня это уже был третий клиент, а вечер только начался. Поэтому я воспользовалась временной передышкой и прилегла на кровать. Только прикрыла глаза, как глупые мечты вырвали из действительности и унесли далеко-далеко. Тем больнее было вновь очутиться здесь, в опостылевшей и давно знакомой обстановке плюшевой комнатушки.
"Сколько времени меня не было – пять минут, десять, полчаса? Экономка уже предупреждала, что, если не буду по первому зову возвращаться в зал, она доложит об этом хозяйке, а та оштрафует".
– Минуточку, Маргарита Мефодиевна! Только припудрю носик! Уже бегу!
Поспешно поднимаюсь, привожу себя в порядок, глядя в зеркало. Под глазами темные круги – возраст дает о себе знать, все-таки уже двадцать шесть годков промелькнуло. А ведь кажется, совсем недавно было шестнадцать лет и пришла безумная любовь к Ваське-коммивояжеру, закончившаяся желтым билетом и публичным домом в Яме. По сравнению с нравами, царившими в Яме, здешняя жизнь и обхождение значительно лучше, хотя все равно – грязь. Сколько времени здесь продержусь, я ведь самая старая? Самое большее годков пять, а что потом? Если не удастся приткнуться где-нибудь экономкой, то скачусь вниз, до "фиалочных заведений", а там больше возможности заболеть дурной болезнью, от которой пока Бог миловал.
Повернувшись лицом в угол, в котором находится мой личный иконостас, неистово крещусь. Скорбные глаза великомученицы Варвары, моей покровительницы, обещают поддержку.
В общем зале за мраморным столиком расположился Андрей Андреевич, как обычно, вдребезги пьяный, с недавних пор постоянный завсегдатай нашего заведения и мой "муж". Красивый молодой человек, в его жизни недавно произошла трагедия, и теперь у него на душе тяжкий камень. О своем горе он пытается забыть с помощью водки и продажной любви. Его выбор остановился на мне, как я поняла впоследствии, лишь по причине того, что я была вынуждена ввиду некоторых обстоятельств коротко остричь волосы. Обычно он ангажировал меня на целую ночь. Ему в большей степени нужно было не мое тело, с моей помощью он материализовывал некий образ. Бывало, он сползал с кровати, становился на колени, качался из стороны в сторону, так и не произнеся ни слова. Иногда он называл меня чужим, чудны´м именем, и от него веяло смертью. Но его постоянство внушало надежду, что он возьмет меня на содержание.
Я вежливо здороваюсь с ним и сажусь на краешек стула. Пропустив через себя сотни, а может, тысячи клиентов, я научилась без слов понимать, чего они хотят. Кому-то нравится развязное поведение, когда садишься на колени, шепчешь на ушко всякие пошлости, тесно прижимаешься, стараясь передать жар своего ложного желания. А для этого молодого человека я должна быть самой скромностью. Я на мгновение прикрываю веки, затем искоса бросаю на него жаждущий взгляд и снова его потупляю. Как всегда, это срабатывает. Он заказывает шоколад и ликер для меня, а себе, на правах завсегдатая, – коньяк. Вскоре мы поднимаемся в мою комнату. Я стараюсь как могу, и мне удается его завести до того состояния, когда человеком движет только жажда удовлетворить желание.
После всего я искренне говорю ему:
– Ах, как все было замечательно, лучше уже невозможно! Такого я никогда не испытывала! – немного преувеличиваю я.
– Наверное, ты это всем говоришь, – чуть помедлив, грустно произносит лежащий рядом заметно протрезвевший мужчина.
– За все то время, что мы провели вместе, я хоть раз такое говорила? – бросаюсь я в атаку.
– Такое – нет, нечто подобное – да, – уточняет он.
– Поверьте, это я сказала от души, а не чтобы угодить клиенту, – говорю я и не выдерживаю, срываюсь: – А впрочем, что вам до моей души… Ведь, обнимая меня, вы обнимали другую, воображаемую.
– Похоже, ты говоришь искренне, – задумчиво произносит он, но я хмурюсь и молча одеваюсь, однако же бросаю искоса взгляды в его сторону, не поворачивая головы.
Он, видимо, чувствует мое состояние, пытается разговорить меня, но я отвечаю односложно, словно хочу сбросить с себя какую-то обузу.
– Тебе здесь не нравится? – задает он самый глупый вопрос в мире.
– А здесь может нравиться? – Я разозлилась уже не на шутку. – Там, внизу, меня дожидаются жирные, тощие, старые, юнцы, отцы семейств и люди со странностями, всякими отклонениями, и всех их надо удовлетворить, чтобы они еще не раз захотели попользоваться моим телом.
– Так почему ты отсюда не уйдешь? – недоумевает он.
– Не ухожу, потому что некуда! Куда я пойду? Кто возьмет меня на работу с таким прошлым и настоящим?
– Ты нуждаешься в помощи? – судя по голосу, это его обрадовало.
– Да, мне требуется помощь, но разве только Всевышнего. – Я вскидываю руки вверх. – Господи, забери меня отсюда к себе на небо, вырви из этой грязи, больше терпеть нет сил! Все невмоготу. Господи, я тебя прошу-ууу!
– Я помогу тебе, – говорит он. – Заберу отсюда.
– Возьмете на содержание? – радостно восклицаю я. – Не обманете?! Помнится, вы мне уже обещали это – три недели тому назад.
– Завтра возьму на содержание, как и обещал, – подтверждает он. – Слово офицера. Потом видно будет. Сколько тебе лет?
– Двадцать три, – вру я.
– Я думал, ты старше. Впрочем, это не важно, – говорит он и идет к двери.
Когда мы спускаемся по лестнице, в зале начинается заварушка, которую быстро прекращает сама мадам Лятушинская. Андрей Андреевич заказывает мне цветы, что вызывает ухмылки и зубоскальство у девушек, находящихся в зале.
Андрей Андреевич выпивает еще коньяку и, погрустнев, на удивление рано начинает собираться и прощаться.
– Когда вы скажете мадам? – спрашиваю я.
– Что именно я должен ей сказать? – отвечает он вопросом на вопрос.
– То, что берете меня на содержание, – напоминаю я ему.
– Ах, это! Завтра. Непременно завтра. Прощай, хотя, вероятно, я ночью вернусь, – и он скрывается за дверью.
Вместо радостного ожидания завтра у меня сердечко сжимается в тревоге, я предчувствую приближение чего-то неприятного и страшного в своей неотвратимости. Я беру цветы, зарываюсь в них лицом. Надо будет отнести их в свою комнату. Розы пахнут свежестью, их тонкий аромат контрастирует с прокуренной атмосферой зала. Я замечаю Настеньку и подхожу к ней. Здесь она моя единственная подруга, и между нами нет тайн. Она намного моложе меня, светловолосая, с тяжелой длинной косой, довольно привлекательная, но у нее острый язычок, и порой она не может сдержаться, за что ей каждый раз перепадает.
– Меня берут на содержание, – делюсь с ней новостью.
Она бросается мне на шею и нежно целует.
– Варенька! Я так рада! Ты давно заслужила это. Это тот молодой господин, который только что вышел отсюда?
Я с довольным видом киваю.
– Очень красивый господин, – говорит она и добавляет: – Только ушел он отсюда чем-то очень расстроенный. Что у него приключилось?
Мне не хочется говорить на эту тему, на мое счастье, к нам подходит хозяйка. Чудесные, светящиеся любопытством голубенькие глаза Настеньки гаснут, и она подсаживается к ближайшему столику. В последнее время она очень боится хозяйки, опасается вызвать у той даже малейшее недовольство.
– Мадам, завтра к вам подойдет Андрей Андреевич. Они хотят взять меня на содержание, – не удерживаюсь я.
– Между тем, что хотят сделать и делают, может оказаться пропасть, – философски замечает мадам. Несмотря на грозную внешность, она неплохая женщина, более терпимая, чем та мадам Камбала, в публичном доме которой у Канавы я проработала не один год. – Тебя добивался Иван, из студентов. Чуть скандал не учинил, – сообщает она. – Я его прогнала, и теперь тебя ожидает новый клиент, тоже, видно, из студентов. Сегодня ты нарасхват! Подойди к тому столику.
– Я отнесу цветы, – прошу я ее.
– Успеешь попасть в свою комнату, – усмехнувшись, говорит мадам. – Клиент ждет тебя не дождется, так хочет составить тебе компанию.
Я, с цветами в руках, подхожу к указанному столику. За ним, несмотря на множество тарелок, сидят двое. Один отдыхает, упав мордой в тарелку с холодцом. Второй, молодой симпатичный парень с очень холодными серыми глазами, изучающе смотрит на меня.
– Меня зовут Михаил, – сообщает он.
– Меня Варя. Можете меня угостить шоколадом и лафитом.
– Это потом. Я слишком застоялся в ожидании, – усмехается он. – Пойдем в твою комнату.
Я молча поворачиваюсь и начинаю подниматься по лестнице. Этот молодой мужчина меня чем-то пугает, что-то нехорошее скрывается за его приятной внешностью.
* * *
Лариса открыла глаза – в комнате царил полумрак. Напротив нее сидела черноволосая девушка.
– В вино ты подсыпала снотворное? – еле слышно спросила Лариса.
– Просыпайся, – улыбнулась Галя. – Пора возвращаться в настоящее. Какое сегодня число, месяц, год?
– 10 июня 2001 года.
– Правильно. Как меня зовут?
– Настя, – сказала Лариса и сразу поняла, что сморозила глупость.
– Неправильный ответ. Попробуем еще.
– Галя.
– Правильно. Как самочувствие?
– Голова немного побаливает.
– Как погружение? Видела предыдущую жизнь?
– Да. – Помедлив, добавила: – Ничего хорошего я не увидела. Была проституткой и просилась на содержание. Офицер пообещал, но не известно, выполнил это или нет.
– Почему ты назвала меня Настей?
– Не знаю. В той жизни у меня была подруга Настя, но ты на нее ни капельки не похожа.
– Тем не менее это была я. Тело – лишь временная оболочка, а душа вечна и постоянна.
– Ты – Настя?!
– Сейчас я Галя, тогда была Настей, и мы были близкими подругами.
– Нормально, подруга! Вот это да! В той жизни ты тоже была проституткой, как и я? Так почему в нынешней жизни я – опять, а ты – нет?
– Пути Господни неисповедимы. Наверное, в той жизни ты не все сделала, чтобы в этой быть другой.
– Как это понять?
– Не буду забивать тебе голову трактовками восточных учений. Говоря современным языком, конфликт прошлой жизни должен повторяться в нынешней, жизнь за жизнью, пока не разрешится. У нас еще будет время пообщаться на эту тему. Я нужна тебе, но и я нуждаюсь в тебе, так что наши судьбы связаны.
– Слишком мудрено, но, как ни странно, подруга, я тебе верю. Интересно, как в дальнейшем сложилась моя жизнь там? Можешь мне это рассказать?
– Хорошего в ней ничего не было. Офицер застрелился с перепою, и ты не пошла на содержание. Через время ты заболела дурной болезнью, но тебя вылечили. Маргарита Мефодиевна открыла собственное заведение и взяла тебя экономкой. Ты стала очень набожной и вскоре уже была послушницей при женском Фроловском монастыре. Но тебе так и не суждено было стать монахиней. Находясь при монастыре, ты пережила революцию, гражданскую, Отечественную войну. Недавно я была на Замковой горе и видела любопытную могилку…
– Ты предполагаешь… – Лариса запнулась, не желая продолжать.
– Имя сходится, – сказала Галя.
– А как у тебя сложилась та жизнь? – спросила Лариса.
– Меня взяли на содержание. Следователь. Влюбился страшно – как говорится, седина в бороду – бес в ребро. Мы с ним пережили Первую мировую войну, революции. К кому он только не примыкал… Он пообещал мне вечную жизнь и молодость. Мой муж очень боялся смерти, увлекся магией, видя в ней возможность продлить свою жизнь. Работая в контрразведке у Колчака, затем у Деникина, он имел возможность собирать материалы по этой теме: допрос с пристрастием – и человек все выкладывает как на духу. Через его руки прошла масса странных людишек – юродивых, шаманов, деревенских врачевателей, представителей различных религиозных культов. Был даже один исповедующий загадочную религию Вуду жрец-бокор, приехавший с далеких Карибов. Воскрешение из мертвых – это один из ритуалов Вуду.
– Эта тема постоянно муссируется в ужастиках в ночном кинозале, – хмыкнув, произнесла собеседница.
– Брюквин взял с меня клятву помочь ему, если он окажется в затруднительном положении. Поэтому тем, что узнавал, он делился и со мной. Культ Вуду с оживлением мертвецов на самом деле – это иллюзия, просто страшный спектакль. Оживляются не настоящие мертвецы. На самом деле жрецы-бокоры подсыпают человеку в еду снадобье, от которого тот впадает в состояние, похожее на смерть. После похорон, ночью, они приходят на кладбище и похищают тело.
Один из фантастических планов моего мужа состоял в том, чтобы я передала ему в место заточения подготовленное снадобье Вуду, его приняли бы за мертвого и похоронили. А я должна была раскопать могилу и спасти его. Однако ничего этого не потребовалось. Предвидя арест, он забрал все наши деньги и сбежал. Больше я о нем ничего не знаю.
– Галя, ведь мы с тобой когда-то, в прошлой жизни, были подружками, так положа руку на сердце открой мне, что ты затеваешь?
– Ты была в той жизни моей наставницей, учительницей, советчицей. Ведь когда я с тобой познакомилась, была наивной сельской девушкой, приехавшей за счастьем в большой город. Будет желание еще раз погрузиться в прошлое, ты вспомнишь бабу Клаву, которая обкатывала юных девушек, давала им путевку в жизнь, подталкивая на путь проституции. И ты, и я прошли через ее заведение. Толстая, грузная баба с багровым лицом и постоянно подшофе.
– Грязи мне хватало и в этой жизни, так что вряд ли у меня возникнет такое желание, но ты не ответила на вопрос. Мне его повторить?
– На этот вопрос мы должны вместе найти ответ, и это займет, поверь мне, много времени: месяцы, а может, и годы. Вопросы и ответы от нас не убегут. А пока предлагаю выпить за нас, за наше содружество. – Галя разлила вино по бокалам. – За нашу встречу в нынешней жизни!
Подруги чокнулись и выпили.