- Встал на светофоре. А когда ты водить-то научился? Ты же, Николаич, сколько тебя помню, как чайник ездил.
- А я и не учился. Как-то само собой вышло.
- A-а… Тогда я пристегнусь - от греха.
- Давай пристегнись. Может, погоняем сейчас… Если это и вправду хвост, а не показалось тебе. Нервный ты стал, писатель.
- С тобой, Николаич, не то что нервным станешь - поседеешь!
- Отчего так?
Карпов промолчал. По тону своего товарища он уже понял, что тот решил учинить разборку в "Пальме" и что в его седой голове уже крутятся какие-то новые планы.
"Точно, он же работяга, - думал Карпов. - Он не может без работы. Месячишко посидел дома - и все: нужно что-то делать. Иначе взорвется".
- Я не могу сидеть сложа руки, - словно читая мысли писателя, вдруг сказал Максимов. - Что делать дома-то? Я не привык. Я ведь как, Толя… Я ведь - или работать, или квасить. А просто так на диване лежать - это мне хуже смерти… - Он запнулся, помрачнел. Видно, упоминание о смерти вызвало у него ряд самых мрачных ассоциаций.
Карпов же думал теперь о том, что этот мужик, простой, обычный работяга, оказавшись впутанным в криминальные разборки, наворочал столько, сколько не всякому авторитету - настоящему, и зону потоптавшему, и среди своих пользующемуся уважением, и дел немало сварганившему - было бы под силу. При этом Максимов все время действовал как бы по законам общепринятой морали, приговаривая, что зло, дескать, должно быть наказано, что нехорошо грабить народ и что все нужно решать по справедливости.
Карпов искоса посмотрел на своего товарища… Интересно, сам-то он понимает, к какому страшному беспределу ведут эти его жизненные ориентиры?
- Чего косишься? - спросил Максимов.
- Думаю, каких еще дров ты можешь наломать?
- Что ты имеешь в виду? Я, между прочим, ничего ломать не собираюсь. Только строить. Так-то, Толя. Только строить!
- Ага. Могу себе представить.
- Глянь-ка, как там этот хвост. Не отвалился?
Карпов оглянулся. Машина шла уже по Литейному, возвращаясь назад. Отрываясь от подозрительной "Волги", они проехали поворот к "Пальме".
- Нет. Ничего не вижу. Оторвались.
- Оторвались от твоих галлюцинаций, - веско сказал Максимов. - Не пойму: как ты с такими нервами в ментовке работал? Вот за это, наверное, тебя и погнали.
- Не за это.
Максимов проехал по Колокольной, свернул на Марата, покрутился в узеньких переулках и выехал к ресторану… Который еще совсем недавно был практически его собственностью.
- Ого! Глянь-ка, Толя.
- Да… Обустраиваются люди.
Вместо неоновой вывески над крыльцом теперь висело декоративное панно, выполненное из нарочито грубых досок, кое-как подкрашенных отвратительной зеленой краской. На темном фоне ярко выделялась крупная красная надпись: "Штаб".
- Что это они - совсем обалдели? Что еще за "штаб"?
Карпов усмехнулся.
- Закос под ностальгию. Революционеры, мол. Гражданская война, то-се… Декаданс!
- И все-то ты свалил в одну кучу - декаданс, война…
- Это не я, это они. Модное место, кстати, стало.
- Да? - Максимов с подозрением взглянул на писателя.
- Да, - спокойно ответил Карпов. - И деньги у них есть.
- Ну, деньги, это понятно…
- Ничего не понятно. У них большие деньги! У Бурого в жизни бы столько не было, сколько сейчас проходит через этот самый "Штаб".
- Да? Откуда же? Их что - правительство субсидирует?
- Правительство не правительство, а нацики наши местные здесь пасутся. Национал-патриоты, мать их так!
- Ты серьезно? - Лицо Максимова расплылось в странной улыбке. - Это которые "бей жидов, спасай Россию"?
- Ага. Они самые. И башли - от них.
- A у них много?
- Много.
- Никогда не мог понять: кто их кормит? - Максимов покачал головой. - Кому они нужны?
- Есть много разных мнений. И, думаю, бабки к ним тоже с разных сторон валятся. Но деньги есть - это точно. Не раздумал еще?
- Чего?
- Ну, обедать в этом сарае.
- Ты меня обижаешь! Пошли.
Максимов подошел к "Штабу" первым, дернул за ручку. Потом еще раз, и еще. Но дверь не поддавалась.
- Чего они? А, следователь?
Карпов стоял рядом, оглядываясь по сторонам.
- А пес их знает. Может быть, у них только по ночам работа?
- Ты не в курсе? Вроде все про них знаешь…
- Все, да не все. Я думал, они как обычный ресторан работают. Да ты сам бы поинтересовался - твой же шалман, хоть и бывший!
- Кто тебе сказал, что бывший?
- А-а…
Карпов не успел задать свой вопрос. Дверь приоткрылась, и из образовавшейся щели высунулась голова охранника - чисто выбритая, квадратная физиономия, от которой пахнуло крепким, острым одеколоном.
- Закрыто, дед.
- Я здесь работаю, - ровным голосом сказал Максимов.
- Чего?
- Глухой, что ли? Работаю я здесь. Открой дверь.
Охранник выполнил требование Николая Николаевича, но только для того, чтобы выйти на улицу самому. Он встал между входом и Максимовым и вперил в него взгляд своих крохотных глаз.
- Ты кто такой? - спросил охранник. - Говори быстро, чего надо. А то…
- Видишь, Толик… - Максимов повернулся к стоящему рядом товарищу. - Видишь, как неграмотно работают тут… Без нас. При мне-то было все интеллигентнее.
- Чего-о? - снова протянул охранник. И поднял свою лапу, собираясь сгрести лицо докучливого мужика в пятерню, а затем толкнуть - обычно такой прием действовал на пьяных лохов: они грохались затылком на асфальт и больше не высказывали претензий.
Однако детина (одетый в черный, довольно просторный костюм, который тем не менее выглядел на его могучем теле совершенно противоестественно) просчитался. Недооценив противника, да и не сочтя этого занюханного мужичка за противника вообще, решив, видимо, что "дядя" бредит с похмелюги и ищет место, где бы залить "пожар в трубах", охранник невнимательно следил за движениями странного визитера.
А визитер в тот момент, когда рука охранника только начала движение к его лицу, уже сгибал ногу в колене. Причем проделывал это значительно быстрее ленивого "качка".
Максимов резко удирал охранника коленом в пах. Воспользовавшись тем, что рука незадачливого стража заведения рефлекторно дернулась вниз, Николай Николаевич рванулся вперед всем телом и, вложив в удар весь свой вес, двинул детину лбом в переносицу.
С каким-то звериным урчанием охранник исчез из поля зрения - влетев спиной в проем раскрытой двери.
- Прошу, - кивнул Максимов Карпову. - Заходите.
- А стоит? Ну… Разве что после вас.
- Ай-ай-ай! - покачал головой Николай Николаевич. - Боишься, что ли? Ладно, пойдем вместе.
В тамбуре не было никого, кроме все того же злополучного парня. Охранник начал было подниматься с пола навстречу вошедшим, но Карпов пнул его носком ботинка в ухо, и слишком самоуверенный спортсмен замер, скрючившись на полу.
- Бардак! - пробурчал Максимов и толкнул дверь, ведущую в ресторанный зал.
Карпов шагнул вслед за ним и, войдя внутрь, быстро оглядел помещение. Он предчувствовал, что разборка с охранником просто так не сойдет им с рук.
Плотно зашторенные окна не пропускали в зал дневного света, ресторан освещался только несколькими лампочками, ввинченными в отверстия подвесного потолка над стойкой бара.
Карпов заметил, что за стойкой никого нет; пусто было и в зале. Почти пусто - если не считать троих мужчин, сидевших за столиком в дальнем конце помещения, рядом с дверью, ведущей в служебный коридор.
Мужчины молча смотрели на вошедших.
Максимов спокойно, не реагируя на немой вопрос этой троицы (настроенной, как почувствовал Карпов, весьма агрессивно), подошел к стойке и постучал кулаком по дубовому прилавку:
- Эй! Есть кто?
Троица за столом продолжала молча наблюдать за происходящим.
- Вы чего там - повымерли все? - выкрикнул Максимов.
- Ты что разорался? - спросил один из сидевших за столом. Он говорил, не вставая со стула; наоборот, расценив, видимо, неожиданных посетителей как случайных и неопасных, как лохов, говоривший вальяжно откинулся на спинку стула, взял со стола одной рукой рюмку, другой - крохотный маринованный огурчик, опрокинул в открытый рот водку и захрустел, закусывая. Челюсти этого мужчины с широким небритым лицом ходили ритмично, мощно, как у человека, привыкшего не просто перехватывать кусок впопыхах, а получать от еды удовольствие, питаться вкусно и обильно и тогда, когда этого хочется, а не когда подвернется случай.
- Закрыто, - произнес он, сунув в рот крохотный бутербродик с красной игрой. - Закрыто, дядя. Давай вали отсюда.
Максимов медленно повернул голову на голос. До этого он не смотрел в сторону единственного занятого стола, а обращался в пустоту, риторически взывая к отсутствующему персоналу ресторана.
- Не понял?
Продолжавший смачно жевать, мужик наконец встал из-за стола и не спеша направился к Максимову. Оставшиеся за столом, перестав выпивать-закусывать, уставились идущему в спину. Карпов заметил, что последние двое выглядели посолиднее первого. Один из них был одет в приличный, даже дорогой, серый костюм, седая грива волос, аккуратно подстриженная и вместе с тем нарочито-небрежная, придавала ему вид пожилого драматического артиста старой школы. Второй имел откровенно бандитскую внешность. Но явно был не из "быков" или "пробойников", и даже не из "бригадиров", а, по-видимому, из верхушки какой-нибудь криминальной группировки. Направлявшийся же к Максимову выглядел типичным уголовником, хоть и причесанным, и приодетым. Карпову казалось, что даже сквозь темно-синий костюм и черную рубашку с расстегнутым воротом проступали такие же черно-синие татуировки - чисто зековской тематики: купола церквей, черти, ангелы, ножи и характерные аббревиатуры, вроде "СЛОН" "Смерть Легавым От Ножа".
Карпов отчетливо понимал, что приближавшийся к ним бандит на порядок опаснее того незадачливого парня, которого Максимов с легкостью убрал со своего пути возле входа в ресторан. Качающаяся, расхлябанная походочка, мерзкая "улыбочка" на лице, изборожденном особым рисунком морщин, что появляется у людей, много лет проведших в заключении. Карпов ни с чем и никогда бы его не спутал, в своей жизни он очень много повидал таких персонажей, и все они словно несли на себе видную опытному взгляду печать… В общем, этот был очень опасен.
Он мог запросто (и внезапно!) пустить в дело любой прием из огромного зековского арсенала - от лезвия бритвы, вдруг выплюнутого прямо изо рта в глаз или в горло противнику, до неожиданно выхваченного ножа, заточки или отвертки, которыми, наверняка, владел вполне профессионально.
Однако Карпов знал и то, что люди подобного сорта всегда начинают разборки с психологического поединка: они не кидаются очертя голову в битву с незнакомыми людьми, а сначала (иногда, правда, это занимает всего лишь одно мгновение) пытаются их "расколоть", "просчитать", иными словами, понять, кто перед ними находится - опасный авторитет, законный вор или фраер, дешевка, кого можно раздавить одним движением.
Максимов выдержал наглый изучающий взгляд бандита, облокотился на стойку и показал подошедшему вплотную громиле открытые ладони:
- Брат, мы покушать пришли.
- Я же сказал, дядя: закрыт зал, - ответил бандит. - Что-то неясно?
В этот момент в помещение с шумом ворвался ранее поверженный охранник. Лицо его было в крови, в руке парень сжимал пистолет, которым водил по залу, ища глазами незваных гостей. За спиной горе-охранника появилось еще несколько фигур: явные боевики - стриженные под машинку, в кожаных куртках и спортивных штанах.
- В чем дело, Дима? - скосив на них глаза, спросил бандит, стоявший напротив Максимова (Карпов про себя назвал его "зеком").
- Эти! Вот они, суки! А ну ложись! - крикнул побитый охранник, поведя пистолетом в сторону стойки.
Двое за столом наблюдали за происходящим с явным интересом. Карпов заметил, однако, что рука "авторитета" (как он окрестил похожего на бандита мужчину за столом) скользнула под стол, видимо, готовя на всякий случай личное оружие.
- Убери дуру! - рявкнул "зек".
- Ложись, гады! - снова крикнул Дима, но уже не так уверенно.
- Ты чего шумишь? - спросил его "зек" после того, как пистолет исчез под полой Диминого пиджака.
- Так ведь… Эти… Вот, в натуре… Алеша, эти…
- Что с тобой случилось, Дима? - почти ласково переспросил "зек". Карпов, услышав его настоящее имя, подумал: "Ишь ты! Алеша, понимаешь… Как они друг друга вежливо величают!"
- Да вот… - снова начал мямлить охранник.
Но тут Максимов включился в беседу:
- Упал парнишка. Дверь нам открывал, да в ногах запутался. Бывает! - Он продолжал смотреть Алеше в глаза. - Да?
Лицо Алеши расплылось в улыбке.
- Да, бывает. Так вы кто такие будете?
- Я тут, в общем-то, работал. Максимов моя фамилия, - ответил Николай Николаевич. - С главным хочу поговорить.
- Максимов? A-а, ясненько. Ну… - Алеша повернулся к сидящим за столом. Увидев, что "седовласый" пожал плечами, а "авторитет", судя по всему, являющийся здесь главным, кивнул головой, "зек" переадресовал кивок Николаю Николаевичу. - Ну, раз ты Максимов, тогда иди туда. - Он указал рукой в сторону стола.
Алеша пропустил Максимова вперед, легонько задел плечом Карпова (ясно давая тому понять, что никакого почтения он ни к нему, ни к Максимову не испытывает) - и следом за ними подошел к своему начальству.
- Ну, присаживайтесь, гости дорогие, - произнес "авторитет", вернув правую руку из-под стола на свет божий. - Кушать будете?
- Да, - твердо сказал Максимов. - Мы за тем и пришли. А нас твои орлы, видишь, не пускают.
- А у нас переучет… Так ты и есть, значит, прежний хозяин? Не встречал раньше, извини. Алеша, - без паузы обратился "авторитет" к "зеку". - Организуй гостям покушать. Дима, а ты подойди сюда. - Когда побитый охранник приблизился к столу, он посмотрел на парня тоскливым взглядом, вздохнул и как-то очень уж печально пробормотал:
- Сдай дела Хлипкому. А сам иди на кухню.
- Так я, Сергей Петрович…
- Все понял?
- Да.
- Вот и ладушки.
Дима исчез, и в то же мгновение словно возникшая прямо из воздуха официантка аккуратно и быстро сгрузила с подноса тарелки с кусками жареной свинины, блюдо салата, расставила фужеры и рюмки.
- Водочки еще принеси, Катя, - ласково попросил ее Сергей Петрович. - А то, видишь, нас тут поприбавилось.
- Конечно, - кивнула официантка и исчезла… Чтобы буквально через полминуты исполнить пожелание начальства.
- Ну что, закусим сначала, а потом уже перейдем к делам? - спросил новый хозяин заведения у Максимова. На Карпова он даже не взглянул, очевидно, принимая того за шестерку - за телохранителя или шофера.
- Угу… - Максимов кивнул и принялся жадно рвать зубами мясо, воткнув в другой край куска вилку. Ножом он пользоваться, конечно, умел, но не любил, особенно когда был голоден. Так, отгрызая кусок за куском, ему больше нравилось утолять голод; он крутил головой, вытирал губы салфеткой - разве что не рычал от удовольствия.
Сергей Петрович поглядывал на странного гостя с искренним интересом, а его седогривый приятель - с интересом еще большим. Быстро сообразив, что, пока Максимов не покончит с мясом, они действительно ничего от него не услышат, приятели заведения вернулись к прерванной беседе. Она, собственно, уже заканчивалась; оставалось лишь поставить вежливую протокольную точку.
- Так что, насколько я понял вас, Сергей Петрович… - Седовласый мужчина очень уважительно выговаривал это самое "вас". - …Вас мои условия устраивают?
- Как и вас - мои, - заметно сдержаннее отвечал ему Сергей Петрович. - Как говорят теперь, консенсус достигнут. Да? - Он коротко хохотнул.
- Можно сказать и так, - кивнул его собеседник, картинно отбросив со лба длинную прядь. - Можно сказать и так… Правда, у меня есть еще одно замечание.
- Ну?
Седой вместо ответа показал глазами на увлеченного едой Максимова.
- Это ничего, - усмехнулся Сергей Петрович. - Говори, Данила.
Данила повел плечами…
Видимо, не привык еще к такому панибратскому обращению - весь его облик и манера держать себя говорили о том, что этот человек последние несколько лет адекватно воспринимает только обращение на "вы". Субординация "хозяев" мгновенно стала ясна для Карпова как Божий день! Седой - это какой-то "официальный" начальник, пользующийся некими полномочиями, человек в городе уважаемый и известный. "Странно, что я его не знаю, - подумал бывший следователь. - Из новых, видно…". Сергей Петрович же - явно представитель криминальных кругов (что было ясно и раньше, а сейчас сделалось еще яснее). И этот самый Сергей Петрович, конечно, держит в руках напыщенного Данилу, обладая реальной властью - властью кулаков, ножей, стволов - и использует того как официальное прикрытие: связи, возможности Данилы, официальные каналы - для отмывания "черных" (если не сказать "красных") денег. Да мало ли что могут закрутить вместе продажный чиновник и бандит?!
Данила еще раз быстро взглянул на Максимова. Тот вытирал губы корочкой хлеба, затем отправил ее в рот и потянулся к бутылке с водкой. Данила едва заметно скривил рот, мгновенная гримаса брезгливости мелькнула на его лице - и тут же исчезла. Лицо приняло свое обычное выражение: напыщенной важности.
- Э-э-э… - промычал он. - С поставщиками вот хотелось бы иметь ясность.
- То есть? - Сергей Петрович вскинул брови. - Что ты имеешь в виду?
- Ну, если поставщики - ваши, то это как бы гарантия эксклюзива…
- Говори по-человечески, Данила! Но я тебя понял… Никто, кроме наших, сюда носа не сунет. Это я тебе гарантирую. - Он тоже бросил взгляд на Николая Николаевича, но тот не выражал никакого интереса к беседе. И хозяин заведения опять уставился на своего визави. - Точно, Данила. Проблем не будет. Слово!
- Ну, если слово…
- Ты, я вижу, сомневаешься.
- Ну что вы, что вы! Никаких вопросов. В принципе, значит, мы договорились.
- Выходит, что так.
- Тогда имею честь откланяться.
Данила не по годам грациозно поднялся из-за стола и с легким полупоклоном, обращенным в пространство и адресованным как бы сразу всем присутствовавшим, произнес:
- Всего доброго, Сергей Петрович. Я рад, что мы нашли с вами общий язык.
- Да ладно тебе. Звони, если что.
- Спасибо.
- Ребята тебя проводят.