* * *
- Генриетта, твоим предком был сумасшедший немецкий лавочник - рыжий сумасшедший лавочник! Знаешь, такая лавка, где все вперемешку: кофе, мука, колониальные товары, хлопчатобумажные носки, леденцы, лакричные пастилки и пряники, от которых не откусишь… - ругался на жену Ладушкин. - Вот такой же у нас порядок в доме!
Егор уже минут сорок пытался отыскать в собственной квартире внезапно понадобившиеся ему дамские журналы, которые обычно читала его жена.
Журналы никак не находились. Ладушкин был раздражен. А ядовитый пассаж в сторону предков Генриетты, по всей видимости, был вызван тем, что Гоша явно находился еще под впечатлением посещения депутата и разговоров в его приемной о родословных.
Наконец Гоша нашел эти журналы.
Полистал глянцевые страницы… И довольно хмыкнул.
Проект, предпринятый редакцией дамского журнала, назывался "В мире прекрасного".
Суть проекта состояла в том, что какую-нибудь известную даму - политика, бизнес-вумен, актрису или телеведущую (или жену политика, предпринимателя, телеведущего) - помещали в "мир прекрасного".
Дизайнеры и фотографы брали сюжет некоего живописного шедевра. Например, картину Репина… И с помощью соответствующего костюма, грима и фона придавали даме сходство с персонажем этого полотна.
Ну, выбирали, естественно, что-нибудь пособлазнительнее, не "Бурлаки на Волге" и не боярыню Морозову в санях, понятное дело…
Раз на раз не приходилось: некоторые из дам при таком перевоплощении становились еще красивее; некоторые, впрочем, выглядели на редкость глупо.
Так вот, по словам Хованского, его супруга Инара Хованская приняла в этом проекте участие. Непосредственное участие.
И вправду, пролистав наскоро несколько журнальчиков, среди многих известных благодаря телевидению лиц Ладушкин обнаружил наконец и столь интересующую его Инару Оскаровну Хованскую.
- Однако… - Ладушкин снова удовлетворенно хмыкнул, рассматривая на глянцевой странице журнала "портрет императрицы Жозефины из собрания Лувра".
Вот под эту самую Жозефину и "косила" на картинке в журнале жена депутата…
- Откровенное платьице, ничего не скажешь! - с чувством глубокого удовлетворения отметил детектив агентства "Неверные супруги".
Ладушкин, конечно, готов был признать, что ничего не понимает в изобразительном искусстве. Может, оно, конечно, так и надо, так и полагается… Вон ведь, пол-Эрмитажа такими картинами увешано, что ребенка с собой туда не возьмешь! Раньше-то эти картины короли и герцоги для своих спален заказывали, а теперь, понимаешь, школьников на экскурсии водят!
Но все же… Все же… Могла бы Инара Оскаровна Хованская выбрать шедевр для подражания и поскромнее. Не с таким откровенным декольте. Все-таки она хоть и похожа, но не императрица, а жена простого депутата от Ямало-Ненецкого автономного округа… или, дай бог памяти, откуда его там избрали, этого Хованского… А вырядилась! Вся красота наружу… Детям до шестнадцати не рекомендуется!
"Похоже, подозрения депутата, - рассуждал Ладушкин, - могли оказаться не беспочвенными!"
Вообще, начало работы над этим заказом обещало быть удачным… Так, среди фамилий людей, указанных в журнале и работающих над проектом "В мире прекрасного": фотографов, дизайнеров и прочих, - Ладушкин неожиданно обнаружил одну свою знакомую. Эта женщина пользовалась когда-то его услугами детектива.
И Ладушкин быстренько созвонился…
И снова везение. Эта Гошина знакомая, женщина-дизайнер, участвовавшая в проекте, была сама любезность и встретиться с Ладушкиным не отказалась.
* * *
- Она что же, эта Инара Хованская, сама себе такой шедевр выбрала для подражания? - несколько смущенно поинтересовался при встрече Гоша у своей знакомой. - Или вы посоветовали?
- Шедевр? Вы имеете в виду "Жозефину" кисти Прюдона?
- Именно. Откровенное платьице! - прокомментировал Егор поразивший его воображение наряд.
- Ну, в общем, да… - согласилась дизайнер. - Не костюм для офиса, прямо скажем. Впрочем, это еще что… Она сначала вообще требовала "Венеру с зеркалом". С трудом отговорили.
- А что эта Венера… Она что? У нее какое "платьице"?
- Вы что, не помните "Венеру с зеркалом"? - изумленно уставилась на Ладушкина его собеседница.
- Да чего-то… это… того… - смутился Ладушкин. - Подзабыл немножко.
- Вы, наверное, равнодушны к испанцам? - догадалась дизайнер. - Или, может быть, недолюбливаете Веласкеса?
- Во-во! Точно… - обрадовался Ладушкин подсказке. - Именно. К испанцам я совершенно, надо признаться, равнодушен.
- Понимаете, ей говорят, этой Хованской: это все-таки будет чересчур смело! "Венера с зеркалом"! Слишком смело. А она говорит: вы убедитесь, будет умопомрачительное сходство. Я, говорит, выдержу это сравнение! Это, говорит, будет безусловная победа.
В отделе "Альбомы по искусству" книжного магазина на Новом Арбате Ладушкин выбрал самую нестервозную на вид девушку-продавца и начал методично ее изводить, требуя один за другим альбомы с репродукциями и аккуратно их пролистывая.
"Испанцы, значит… - бормотал он. - Посмотрим, какие это испанцы…"
"Венеру с зеркалом" он действительно обнаружил в альбоме "Веласкес".
Перевернул тяжелый глянцевый лист репродукции и ахнул.
Вот это да!
Какое там платьице… Жена депутата Хованского и вправду мечтала о необычайно смелом проекте. Мало сказать - рискованном…
Да у этой Венеры, кроме зеркала, вообще ничего больше не было!
Однако… Если Инара Оскаровна и впрямь утверждала, что выдержит сравнение с этой Венерой… Что же получается?
Гоша озадаченно вернул продавцу альбом репродукций.
Кажется, можно было смело констатировать, что Ладушкину достался в качестве объекта слежки абсолютно уникальный экземпляр женкой породы. Ибо на картине была, без преувеличения, самая красивая женская спина, которую Ладушкину доводилось видеть.
"Надо все-таки будет как-нибудь походить по этим эрмитажам и луврам, - думал Гоша, выходя из книжного магазина. - Или… где она там висит, эта Венера? В Лондонской национальной галерее? Видать, там немало интересного, в этой галерее…"
* * *
"Бойся, детектив, бурного удачного начала! Вслед за ним обычно следует разочарование", - кисло думал спустя неделю Егор.
Добыча, по всей видимости, показалась ему легкой только на первый взгляд.
На деле женщина, собиравшаяся предстать взорам общественности в позе Венеры и вовсе без "платьица", даже и откровенного - исключительно лишь с зеркалом! - в реальной жизни не давала детективу агентства "Неверные супруги" Ладушкину никаких поводов для подозрений. Ни серьезных, ни несерьезных…
Видеозаписи, сделанные камерами в квартире Хованских, не дали вообще никаких результатов. Слежка - тоже.
"Да что ж такое?" - вздыхал разочарованно Егор.
День шел за днем…
А Инара Оскаровна Хованская качалась без устали на тренажерах в фитнес-клубе, плескалась в бассейнах, шопинговала - тоже без устали, ела японские супчики в ресторанах, и никаких - никаких! - пороков не проявляла. Что могло бы безусловно порадовать какого-нибудь миссионера секты "Здоровый образ жизни - путь к блаженству", но никак не детектива агентства "Неверные супруги", зарабатывающего на хлеб именно на людских слабостях и недостатках.
Вновь и вновь: фитнес-клуб, бассейн, супчики, бутики - и ничего достойного Гошиного внимания.
"Может, она алкоголичка, давшая зарок? - уныло думал Ладушкин. - Или нимфоманка, принявшая обет воздержания? Тогда надо немного подождать… постеречь, последить…"
Ибо, основываясь на опыте своих наблюдений за людьми, страдающими вредными привычками, Гоша не знал никого правильнее и праведнее алкоголиков, давших зарок больше не пить… Сравнить их можно было только со спортсменами, готовящимися к Олимпиаде.
Однако вся эта праведность была лишь делом времени.
Алкаши стоически неделями не брали в рот ни капли, терзая себя немыслимыми мучениями. И все это для того, чтобы добраться до назначенного самим себе "дня икс" - "до первого февраля в рот ни капли!" - и сорваться!
Вообще, сталкиваясь с таким вот сверхправильным, как у Хованской, образом жизни, Ладушкин всегда подозревал, что это лишь ширма, за которой что-то кроется.
Часто это "что-то" скрывает от себя даже сам праведник, пытающийся вытеснить таким образом - бассейнами и спортзалами - из жизни какой-то свой порок.
"Ну ладно… - думал Егор. - Допустим, бывает и так: объект оказывается чист, а подозрения заказчика беспочвенны. Но чтобы с уверенностью отрапортовать заказчику, что дело обстоит именно так, у детектива должна быть ясная, четкая картина жизни объекта: где он бывает, с кем бывает, чем занимается. Должны быть бесспорные доказательства невиновности. Или виновности".
Ничего такого у Ладушкина и в помине не было. Ни уверенности, ни доказательств.
Проблема состояла в том, что об Инаре Оскаровне, супруге депутата Хованского, оказалось невозможным собрать сведения о том, что за жизнь она ведет: Ладушкин знал на текущий момент немногим больше, чем в тот день, когда впервые ее увидел.
Более того… Было отчего-то у Гоши ощущение, что для него разыгрывается какой-то спектакль.
Эх, если бы Ладушкин только знал, какие это пустяки по сравнению с тем, что его ожидает, он вернул бы депутату Хованскому его скромный долларовый задаток, уволился из своего агентства "Неверные супруги" и пошел торговать с лотка макаронами.
Увы, он этого не сделал.
* * *
- Ну как наши успехи, молодой человек? - поинтересовался Хованский с такой интонацией, что было понятно: надежда на то, что детектив Ладушкин способен на успехи, у депутата уже умерла.
- Пока ничего.
- Пока? - иронически приподнял бровь Федор Федорович. - Ну-ну, молодой человек…
- Понимаете, Федор Федорович, я рассчитываю…
- Вот что! - Хованский хлопнул ладонью по зеленому сукну своего письменного стола. - Завтра я уезжаю по делам. На несколько дней. Вернусь - подведем итоги. Так что будьте готовы к серьезному отчету. Я не позволю вам водить меня за нос, вешать мне на уши лапшу и попусту тратить мои деньги. Мне нужен результат.
Озадаченный этим грядущим подведением итогов, Ладушкин вышел от Хованского и задумчиво направил свой путь к японскому ресторану на Ямской. Знакомый с образом жизни мадам Хованской, он уже знал, что в это время дня она обычно вкушает крайне полезный для здоровья супчик из водорослей… Мисо.
На этот раз Инара Оскаровна вкушала его не одна.
И это обещало Ладушкину в его безнадежной слежке за ускользающей мадам, может быть, какой-то новый поворот, хотя ее визави за ресторанным столом была всего-навсего дама. Ну да чего не бывает в этой жизни?! Работа детектива приучила Гошу если не ко всему, то ко многому.
Когда дамы вышли из ресторана и сели в машину, Ладушкин направился за ними.
Квартира депутата Хованского находилась в хорошо благоустроенном "загоне" на улице Молодцова. Такие "острова везения", отгороженные от близлежащих микрорайонов массовой застройки крепкими и очень высокими заборами, появились в последние годы и в конце Ленинского проспекта, и во многих других районах Москвы.
Предполагалось, что на таком отдельно взятом и оборудованном для жизни "новых русских" острове есть все, что нужно для этой жизни - магазины, рестораны, химчистки, даже стоматология… Инфраструктура, короче.
А на входе, у ворот, ведущих в этот бастион новой жизни, дежурила охрана.
Обычно Егор сопровождал мадам Хованскую лишь до этих самых ворот. В квартире наблюдение, по его замыслу, брали на себя видеокамеры. Если же прежде Ладушкин и проникал за эти ворота - то с помощью Хованского.
Теперь ему предстояло сделать это самостоятельно.
Ладушкин притормозил около охранника, опустил стекло машины и взялся за щеку:
- Стоматология… это куда? Направо?
- Налево… - буркнул охранник. - Вон в той башне. На первом этаже…
Гоша рассчитал верно. Поскольку все эти "острова счастья" были полузаселены из-за немыслимой дороговизны квадратных метров, то расположенные тут "чудеса сервиса" - кабинеты массажа, рестораны и прочее - пустовали. И их работники рады были любым пришельцам извне, готовым заплатить за их якобы высокого качества услуги.
Итак, Ладушкин беспрепятственно проследовал на территорию загона для богатых и успел увидеть, как Инара и ее спутница выходят из машины и заходят в дом.
На следующий день, убедившись, что Инара, как обычно во второй половине дня, отправилась "в Москву" - жители здешних мест так и говорили: "поехать в Москву" - шопинговать, Ладушкин, пользуясь тем, что у ворот стоял другой охранник, проделал старый трюк со стоматологией и поднялся в квартиру Хованских. Просмотрел пленку.
Сказать, что он был удивлен, означало не сказать ничего.
Ведь давеча Ладушкин был абсолютно уверен, что вчера спутница Инары заходила вместе с ней в дом и была в квартире Хованских.
Но на пленке ее не было. Камеры зафиксировали грациозные движения самой Инары Оскаровны… Но, кроме нее, на пленке не было больше никого.
Может быть, это была соседка, которую Инара просто подвозила? И она поднялась не в квартиру Хованских, а в другую?
В этом подъезде заселены были еще несколько квартир. Остальные пустовали. Жилплощадь в чудесном загоне не многим была по карману.
И Ладушкин решил подняться этажом выше и повыяснять немного насчет таинственной и не поддающейся фиксированию на пленке спутницы Хованской.
Это было бы, конечно, очень неосторожно с его стороны.
Но загадка требовала разрешения. Возможно, здесь и скрывался ответ, отчего все усилия Ладушкина получить информацию об Инаре Оскаровне шли прахом.
К счастью, сработали чутье и привычка. Прежде чем принимать это решение, Егор выглянул в окно и увидел - очень вовремя! - что к дому подъезжает машина хозяйки. И, удивленный неурочным возращением домой "объекта", Ладушкин поспешил квартиру Хованских покинуть.
К счастью, они с объектом удачно разминулись.
Крайне интересным было и то, что, когда Гоша покидал "остров", возле ворот его вдруг тормознули.
Ладушкин попробовал вякнуть что-то, держась за щеку, про зубного врача… Но давешний, равнодушно пропускавший его секьюрити теперь мрачно, без всяких намеков на сочувствие уставился на Ладушкина:
- В следующий раз, если еще тут появишься… Я тебе лично все зубы пересчитаю. Никакой стоматолог больше не понадобится.
- О’кей… - покладисто согласился Гоша и дал по газам.
Отныне дорога на "остров везения" была для него закрыта.
Случился еще один облом в его безуспешной пока сыщицкой деятельности.
Однако то, что охрана у ворот так непонятно быстро его раскусила, еще больше встревожило Ладушкина.
Неужели охране уже позвонили некие обеспокоенные и бдительные соседи Хованских, заметившие, как он заходил в их квартиру?
То, что его расшифровала Инара Оскаровна, Гоша просто не допускал. Скучающей избалованной самочке такое было не по мозгам, не по силам. Не тот уровень. Не дотягивала.
Раскрыть Гошу было по силам только хорошему профессионалу.
И тем не менее у Ладушкина было ощущение, что он сражается со своим зеркальным отражением: наносит удар - и тут же получает зеркально отраженную плюху…
* * *
К счастью сыщика Ладушкина, на следующий день в "однообразных буднях" мадам Хованской - шопинг, бутики, парикмахерская, косметический салон, японский ресторан - снова наметилось разнообразие.
В полдень она неожиданно остановила машину на Олимпийском проспекте, возле офиса Люфтганзы.
Пользуясь тем, что его скромный облик Инаре Оскаровне неизвестен, Ладушкин вошел вслед за ней и, мгновенно оценив обстановку, постарался пристроиться как можно ближе. Сел к столу симпатичной блондинки, сотрудницы компании, и принялся, растягивая время, морочить ей голову, тем временем внимательно прислушиваясь к разговору, происходившему по соседству.
Ладушкин тянул и тянул время, задумчиво перелистывая записную книжку, словно определяясь со временем рейса, и мороча симпатичной блондинке голову. Зато ему было слышно каждое слово, произнесенное Инарой Хованской.
Речь шла о билете на рейс "Люфтганзы" на двадцать четвертое число.
Наконец Хованская вышла.
А Ладушкин еще задержался, отлично зная, что нагонит ее на очередном этапе своего "графика" - в ресторане или парикмахерской.
Он уже не боялся пропустить ничего "интересного". Жизнь Инары Хованской в Москве не таила никаких сюрпризов - он это чувствовал.
"Жареное" если и было, то, по-видимому, там, куда собиралась Инара.
Это Ладушкин чуял своим собачьим чутьем сыщика. Поэтому он задержался и - к удивлению блондинки, уже почти потерявшей терпение, - купил билет. На тот же рейс, что и Хованская.
Шенгенская мультивиза была необходимым атрибутом профессии Ладушкина. Объекты его внимания перемещались по миру легко и непринужденно. И такие расходы - Люфтганза и прочее - Ладушкин заранее обговаривал с заказчиком еще при заключении соглашения. Сделал он это предусмотрительно и на сей раз, хотя уломать скуповатого Федора Федоровича было ох как непросто.
Классическая легкость сборов описана еще Чейзом: пистолет, зубная щетка - и в путь! Из этого классического набора Ладушкин все-таки исключил оружие, слишком затрудняющее пересечение границы, и ограничился лишь зубной щеткой.
В общем, это было, если не считать гонораров, несомненным плюсом его работы - возможность путешествовать за счет заказчика.
Итак, выяснилось, что мадам Хованская явно не слишком соскучилась по мужу. Это было очевидно! Ситуация была - на простодушный, "домостроевский" взгляд Ладушкина! - просто вызывающая: муж в дом - она из дома.
Ведь именно двадцать четвертого вечером в Москву должен был вернуться Федор Федорович Хованский.
Надо сказать, что в душе Ладушкина, в соответствии с жизненными воззрениями которого жена просто обязана была встречать мужа с тапочками у порога и борщом на плите, такое поведение "объекта" задевало что-то личное.
"Ну и порядочки в этой ячейке общества!" - с искренним возмущением констатировал про себя детектив Ладушкин.
Он также с неудовольствием обнаружил, что у него явно просыпается личное отношение к этому делу, что для самого дела было совсем нехорошо.
Правда, такое вызывающее поведение мадам и ее внезапный отъезд за границу освобождали самого Ладушкина от крайне неприятного разговора с депутатом Хованским, который тот грозил устроить Гоше по возвращении из поездки. Разговора крайне неприятного, потому что Федор Федорович, как теперь стало окончательно ясно, был великим занудой и скрягой, а отрапортовать Гоше по-прежнему было не о чем.
Крайне озабоченный внезапными приготовлениями к отъезду мадам Хованской, Гоша решил созвониться с Федором Федоровичем.
Интересно, что сама Инара Оскаровна, по-видимому, даже не считала необходимым предупреждать супруга о своем путешествии и вообще ставить в известность о своих планах.
Ладушкин решил взять эту миссию на себя.
Кроме того, ему надо было поставить депутата в известность о своих собственных планах в связи с наметившейся перспективой.