В результате заслуживающих отдельной книги индивидуальных контрразведывательных мероприятий, обладая широким кругом знакомств среди спецов, работающих в "секретных" конторах, Юрий вышел-таки на того, кто изначально стоял за всей этой историей. Это был старший научный сотрудник "семерки" - известного в научном мире НИИ № 7 - Сергей Ильич Гаврилов. В военной табели о рангах он занимал тогда позицию капитана второго ранга, но уже расчистил на погонах место для третьей звездочки - вот-вот должен был стать тем же капитаном, но первого ранга. А научный его ранг соответствовал степени доктора технических наук. Недавно он защитил докторскую диссертацию, но, судя по внешним проявлениям, не проникся важностью своей персоны, держался со всеми запросто и на "ты". Открытый взгляд и широкая улыбка располагали к нему любого собеседника, и Александров не стал исключением. Поначалу Юрий, правда, нахмурился в ответ на дружеское: "Здорово! Проходи, садись вот. Это тринадцатый, неучтенный стул из знаменитой коллекции, не узнаешь?" Но скоро понял, что подобные шутки - это не признак солдафонства ее автора, а стремление преуспевающего доктора наук простецким обращением установить дружеские отношения. Что ж, Александров был не против, он всегда за дружбу. Не забыть бы только - зачем пришел. А ведь пришел он для того, чтобы в научном диалоге доказать свою правоту, и то обстоятельство, что его оппонент выглядел толковым и располагающим к общению, обнадеживало.
- У меня еще целых пять минут, - сказал Гаврилов. - Как, успеем мы решить наши проблемы за пять минут?
Юрий неприятно поежился, вспомнив, какие препоны ему пришлось преодолеть и на какие хитрости пуститься, чтобы добиться пропуска в это сверхсекретное учреждение, со всеми его спецсеминарами и спецприборами. И вот теперь предлагалось за пять минут решить жизненно важную для него проблему. А ему казалось, что и целого дня не хватит, чтобы он смог убедительно изложить свои аргументы. Согласиться на эти пять минут разговора - значит, все скомкать и не добиться результата. "Да что он, смеется надо мной, что ли, - подумал Александров, - или специально уходит от разговора?"
Гаврилов заметил смятение на лице пришедшего и, словно прочитав его мысли, сказал:
- Хотя, одному из нас пяти минут может и не хватить, - намекая на то, что для него-то в этом вопросе все ясно, а вот убедить изобретателя будет действительно не просто. - Может, совместим наш разговор с участием в спецсеминаре?
Считайте, что я вас приглашаю. Надеюсь, это не повредит вашему здоровью, - загадочно закончил он, и, не дождавшись ответа Александрова, снял трубку, чтобы уведомить начальника о том, что он приведет на мероприятие гостя из "родственной", как он сказал, организации. Он некоторое время что-то выслушивал, изредка вставляя: "Хорошо, Леонид Викентьевич!", "Ну, конечно, Леонид Викентьевич!" и в конце коротко добавил: "Есть!" Видимо, разрешение было получено.
- Ну вот, Юрий Борисович! Командир сказал, что никакая важность темы нашего с вами общения и никакие заслуги перед военной наукой не будут служить нам оправданием, если мы хоть на минуту опоздаем на семинар. У нас с этим, брат, строго. А начало, - он еще раз взглянул на часы, - через полторы минуты. Нам надо еще спуститься на два этажа ниже.
Нельзя сказать, что Юрия, выросшего в центре Ленинграда и воспитанного Невским проспектом, легко было чем-то удивить. Но тут он был немало озадачен тем, как в дальнейшем развивались события. За длинным т-образным столом уже сидели, когда они с Гавриловым туда вошли, человек двенадцать сотрудников, частично гражданских, если судить по костюмам, и не совсем гражданских, если судить по форме обращения друг к другу. Александров толком-то никого и не разглядел, кроме одного, который взгромоздился во главе стола над верхней поперечиной, расположенной горизонтально буквы "т". На его темном форменном костюме поблескивали погоны, вернее, четыре звездочки на них, по две на каждом плече. Он выглядел не в меру полным для военного и не в меру лысым для своего возраста, который тянул лет на пятьдесят. Называли его все Леонид Викентьевич. Не вставая из-за своей поперечины над буквой "т", командир-начальник обратился к подчиненным:
- Уважаемые коллеги! Сегодня в нашем традиционном "семинаре по пятницам" небольшое изменение. Прежде чем приступить к смысловой части нашего мероприятия, слово для трехминутного доклада предоставляется нашему уважаемому доктору Гаврилову Сергею Ильичу. Прошу, - и толстяк постучал пальцем по циферблату командирских часов.
Вот дальнейшие три минуты в немалой степени и удивили Александрова.
- Коллеги! - начал Гаврилов. - Вы все, ну, если не все, то многие из вас знают, что я, - тут Гаврилов сделал многозначительную паузу и поправился: - вернее, мы, наш отдел, уже давно прорабатываем в постановочном плане варианты защиты водных и подводных акваторий с помощью инфразвука. Работа эта не афишировалась, сами понимаете - почему. Должен признаться без ложной скромности, что кое-чего мы достигли и стоим на пороге обнародования результатов, в рамках известных ведомственных ограничений, разумеется. Не стану распространяться здесь о сути моей, то есть нашей разработки. Все, кому положено, о ней и так знают. Так вот, вы, наверное, думаете, "тогда о чем разговор"? А разговора никакого и не будет. Просто эти три минуты я взял для того, чтобы представить вам нашего контрагента из родственной организации. Мой, то есть наш гость занимается аналогичной тематикой, прошу любить и жаловать, - и он жестом обратил внимание присутствующих на Александрова.
Юрий смущенно взглянул на Гаврилова, не зная, подниматься ему со своего места или нет. Никаким контрагентом он не был, и зачем было развешивать столько лапши на уши сослуживцев, сразу не сообразил. Скорее всего, Гаврилову нужно было оправдать то, что он привел сюда постороннего человека. Но зачем он его привел - Юрий понял далеко не сразу. Досадуя на своего нового непредсказуемого знакомого, он слегка приподнялся, кивнул головой и попытался отшутиться, сказав, что на самом деле он ни чей не агент, и тем более - не контра. На минутку, но не более, глаза всех собравшихся сверкнули интересом в его сторону, а затем все пошло по обычному, накатанному сценарию.
- Юнга Сизов, - сказал командирским голосом Леонид Викентьевич, - прошу доставить спецприбор в кают-компанию.
Полуседой юнга Сизов не стал ждать повтора команды и проворно переставил с широкого подоконника на стол два больших, накрытых чистыми салфетками подноса. На одном громоздились не блиставшие разнообразием этикеток стеклянные бутылки с водкой и пластиковые с газированной водой, а на другом - бутерброды. Тут разнообразия было больше: с колбасой, с сыром, с селедкой и еще с какой-то красноватой рыбой. Кроме того, стояла уже распечатанная баночка с маринованными грибами. Стаканы извлекли из тумбочки одного из столов командирского кабинета и быстро наполнили их примерно до половины.
Первая, по-видимому, традиционная и очень оригинальная команда "За общий успех!" была выполнена мгновенно. Чувствовалось, что тут собрались люди дела. Секунд двадцать-тридцать слышался нестройный шорох работы челюстей, затем бульканье наполняемых стаканов по команде "Заряжай!", очередной залп под лозунгом "Ну, будем все!", после чего тишина стала нарушаться отдельными фразами типа: "Костя, кинь-ка мне вот ту, с рыбкой". "Валентин Валентинович! Не трудно накапать мне полстакашка боржоми?" "Да конечно не трудно, если ты думаешь, что там действительно боржоми. А тебе не кажется, что это начерпано прямо из нашей Карповки?" В такой обстановке нарастающей всеобщей раскрепощенности проходила подготовка к третьему залпу, который и последовал через несколько минут под командой хмурого серьезного субъекта с совсем бритой в верхней части, и совсем не бритой в нижней своей части головой. "За Россию!" - сурово произнес он и опрокинул стакан в какую-то невидимую щель в сросшейся в одно целое волосяной структуре из усов и бороды.
Первый акт на этом заканчивался, и далее все повели себя как по команде "Вольно! Можно оправиться!" Кто-то ел, кто-то курил, кто-то, сбившись в небольшие группки, обсуждал насущные проблемы от футбольных до чисто научных, а кто-то собирался домой, виновато объясняя бегство из товарищеской среды тем, что "обещал жене железно сходить сегодня в театр". Несколько человек во главе с Сизовым притащили шахматы с часами и организовали блиц на вылет.
Наконец Александрову удалось уединиться с Гавриловым. Они сели на два свободных стула у стены, неподалеку от подоконника, на котором еще осталось достаточно много запасенного спиртного и съестного. Заметив скользнувший по этим залежам взгляд Александрова, Гаврилов успокоил его:
- Не пугайся, мы еще максимум с полчасика здесь порасслабляемся, и баста. Все останется до следующего раза. Мы иногда в конце недели так собираемся, чтобы разогнать стрессы. Начальство у нас мировое. Знает, как нужно спаивать коллектив. У нас склок действительно почти не бывает. Все гасится на корню, в такой вот обстановке.
Юрий воспользовался моментом, пока Гаврилов на полсекунды замолк, набирая в легкие воздух для очередной тирады, и заговорил:
- Сергей Ильич, вот вы сказали, что давно занимаетесь инфразвуком. И, наверное, вас интересовала не только физика этого явления, а и прикладные вопросы его применения. В военной-то практике уж наверняка. Так вот, если говорить о биологическом аспекте таких приложений, то…
- Дорогой мой! - покровительственным тоном перебил его Гаврилов. - Да я все аспекты, и биологические, и информационные, и чисто технические, исполосовал вдоль и поперек. Я так понял, ты мне в чем-то хочешь помочь. Так вот, голуба моя, даже не знаю, что тебе сказать. И дело не только в том, что все это закрыто и перезакрыто, и не в том, что принадлежит, как ты видел, не только мне одному. Главное в том, что я дошел до шлагбаума. До предела технических возможностей, понял?
Юрий был ошеломлен тем, что этот Гаврилов, оказывается, давно и плотно работает по инфразвуку, и появление у него Александрова воспринял лишь как попытку в чем-то помочь ему, доктору наук и капитану почти первого ранга, уже забившему за собой приоритетное право. Поэтому вместо возражений он лишь затравленно промолчал. А тонкий психолог Гаврилов, видя, что без боя добил своего так и не состоявшегося оппонента, великодушно предложил:
- Впрочем, уважаемый Юрий Борисович, у меня есть к вам деловое предложение. Давайте сотрудничать. На условиях соавторства. Только чур, уж, извините, моя фамилия в нашем дуэте будет стоять на первом месте. Хотя, конечно, по алфавиту вы - "А", а я - "Г". Но сотрудничество будет распространяться не на то, что уже сделано и опубликовано, а только на то, что мы сделаем в будущем. Ну, как, идет? Тогда предлагаю, не дожидаясь, пока все остальные вернутся к столу, выпить за это. Закрепим наш творческий союз!
Многие чувства Александрова были смяты кавалерийским наскоком маститого ученого. Многие, но не все. "Неужели этот нахрапистый военный так меня сразу и съел, без перца и соли - без всякой дискуссии?" - подсказал вдруг внутренний голос, и Юрий словно очнулся от гипнотической спячки.
- Извините, Сергей Ильич, но где вы публиковали ваши работы? Я вроде бы отслеживаю все, что выходит в открытой, да и закрытой печати по этому вопросу.
- Ах, даже так? Ну, я смотрю, вы - гигант мысли. - Невольно, почувствовав, что соперник держит дистанцию и не собирается ее сокращать, Гаврилов тоже обратился к собеседнику на "вы". - Но ведь вы же знаете, что есть такая форма публикаций закрытых материалов, как научно-технические отчеты. И многие материалы, особенно, если по ним поданы в Комитет заявки на изобретение, по другому публиковаться не могут. До принятия по ним решения.
- Значит, у вас поданы заявки по инфразвуку? И сколько, если не секрет?
- Разумеется, это секрет. Но вам, коллега, я скажу - более пяти!
- На способ или устройства? - последнее, что спросил Юрий, понимая, что нужного конкретного разговора по его собственной заявке не только не получилось, но вообще ему как собачке указали на его место в своей конуре, и чтобы не высовывался, пока не пригласят.
- Есть и способы, есть и устройства. - Этим очевидным и ни к чему не обязывающим ответом Сергей Ильич ушел от объяснения, а вместо этого предложил: - Ну, так что, выпьем за наш успех! - тем самым как бы ставя точку в их разговоре.
Они выпили и закусили за этот "общий успех", но что тут могло быть общего - Юрию не было ясно. О формах сотрудничества они не договорились, и при расставании, которое наступило незамедлительно, капитан Гаврилов не дал старшему лейтенанту запаса Александрову ни рабочего, ни домашнего телефона для связи.
"Ну-с, и какие мы сделаем выводы, "поллитрук" Александров?" - спросил сам себя изобретатель, выйдя на улицу и вдыхая полный прохлады и влаги питерский воздух. Ответа не было. Было ощущение, что тебя обводят вокруг пальца. Как в цирке. Видишь, как из рукава фокусника один за другим вылетают голуби, понимаешь, что тебя дурят, пытаешься догадаться, в чем тут секрет, и в результате остаешься в приятном неведении. Но если в цирке от всего этого действия на душе остается веселье и легкость, то в данном случае на душе Александрова остались тоска и непомерная тяжесть. Почему?
Вместо поиска ответов Юрий направился в небольшую фотомастерскую в подвальном помещении в середине Невского, где часто по вечерам, а по пятницам - всегда, со времен прекрасной юности собирались его друзья детства посидеть, потрындеть за рюмкой о женщинах, литературе, искусстве и политике.
Нынче все было, как и раньше, только сейчас один из их компании был хозяином этой мастерской, а в предметном ряду обсуждаемых тем политика и женщины поменялись местами. Политика стала первой.
На следующее утро, виновато отводя глаза в сторону, Юрий попросил собирающуюся в магазин жену прихватить там пару бутылочек пива.
- Тебе темного или светлого? - участливо спросила все понимающая жена. - Может, рыбки вяленой или сыру?
- "Балтику", второй или третий номер, - благодарно посмотрев на жену, сделал заказ Юрий Борисович. - А больше пока ничего не надо.
Уже к вечеру в голове прояснилось, и Александров мог сделать осмысленные выводы из всего происшедшего. Итак, в его идее с инфразвуком наметился странный параллелизм. Нет, сам по себе тот факт, что кто-то еще мог додуматься до того же, что придумал и он, Юрий, еще ни о чем не говорил. Бывают такие маловероятные совпадения. Но странное поведение этого Гаврилова, как он ловко и вместе с тем внаглую ушел от объяснения, да еще и выставил его, Юрия, этаким мальчиком на побегушках, наталкивало на определенные мысли. А именно - напрашивался вывод, что инсценированное Гавриловым приглашение на военно-научный мальчишник имело целью убедить его, да и присутствующих там сотрудников тоже, в том, что Гаврилов не только причастен, но даже находится в авангарде разработки инфразвуковой идеи. Проанализировав еще раз поведение всех присутствующих, да и самого Гаврилова на той пирушке, он в этом своем выводе окончательно утвердился. А вот что теперь делать, пока не придумал.
Александрову было очень неприятно, но еще не смертельно. А вот смертельная обида пришла к нему позднее. Спустя несколько месяцев после бесполезной эпопеи с заявкой на изобретение, ему позвонил приятель, бывший сокурсник Игорь Галактионов. Сейчас он работал в морском ведомстве, занимался гидроакустикой, и был в курсе дел Александрова.
- Привет, Кулибин! Хау ду ю ду? - на английский манер приветствовал он Юрия.
- А как твои дела? - ответил на приветствие Александров.
- Работаем, - коротко проговорил Галактионов.
- А мы с колокольни, ну, этим машем, разгоняем облака, - в пику приятелю съязвил Юрий.
- Чувствуется медицинский уклон в твоих новых увлечениях, - хохотнул в трубку Игорь, - даже твой солдатский юмор стал с медицинским оттенком.
После непродолжительного обмена "любезностями" они, по предложению Галактионова, пообещавшего сообщить какую-то нетелефонную новость, договорились встретиться после работы в "Шхере". Вообще-то шхерами называют небольшие островки вблизи изрезанных всякими фиордами и извилинами берегов, но в данном случае такой островок имитировала баржа, прикрепленная ко дну Невы якорями и соединенная с берегом хлипкими качающимися мостками. Здесь можно было спокойно и недорого провести время за деловой беседой или в веселой компании. Сложилось так, что постоянной клиентурой заведения стали "морские волки", как бывшие, так и настоящие и даже будущие. То есть как действительные моряки или люди, имеющие к флоту самое непосредственное отношение, так и курсанты различных и многочисленных в Питере морских и речных учебных заведений.
За нехитро сервированным столом, где доминирующее положение занимали "Смирновская водка" и "Корабельный салат" из кальмаров, Игорь поведал приятелю вот о чем.
- Вчера я просматривал по своей служебной надобности закрытую, с грифом "Совершенно секретно", литературу, выпускаемую Морским ведомством. И вот в "Морском вестнике" серии "К", номер шестой, наткнулся на засевшее в подсознании ключевое слово "Инфразвук". Понимаешь, Юрка, глаз как-то сам зацепился за заголовок: "Новые функции инфразвука". Ну, я по твоим рассказам помню, что ты там что-то накопал. Вчитался. Очень похоже на то, о чем ты мне рассказывал про охранные применения. Как ты сам понимаешь, ничего записать в нашей спецчасти было нельзя, так я вот накропал тебе потом по памяти, но близко к тексту то, что мне показалось самым для тебя важным. - И он вырвал из блокнота мелко и аккуратно исписанную страничку.
Александров внимательно, даже не один раз перечитал текст и преувеличенно спокойным тоном произнес:
- Д-да-а! Вот это д-да-а! Я много слышал, что такое бывает, но когда это касается не тебя, воспринимается совсем по-другому. А вот теперь коснулось и меня. Понимаешь, Игорь, это же мой материал! Отвергнутый экспертами!
- Я так и догадался, помня рассказанную тобой историю. Значит, я не зря ухватился за эту статью? - спросил Игорь. - Все выходные данные и автор этой публикации у меня на промокашке, - добавил он, словно предвидел, что это обязательно понадобится. - И что ты намерен предпринять?
- Да уж предприму что-нибудь, - медленно, растягивая в несвойственной ему манере слова, сказал побледневший Александров. - Но если кто-нибудь когда-то и узнает, что я предпринял, то первым из них будешь ты, Игорек. А сейчас - прости. Давай по чуть-чуть на дорожку, и упрячь язык за зубами понадежнее.
Игорь понял, что его другу нанесена смертельная обида.