Кызя слушал Петлякова молча, смотрел на него почти не мигая и никак не показывая, какая буря чувств всколыхнулась в нем в результате сообщенных ему сведений. Когда Валерий Яковлевич умолк и вопросительно посмотрел на Кызю, что он думает обо всем этом, тот лениво пригасил сигарету и равнодушно скользнул бесцветными глазами по возбужденному лицу Петлякова:
- Ну, и что? Ты к чему это, Петля? Я тебе подобных сказок столько могу порассказать - всем твоим базам не хватит места, куда их складывать. Ты сам видел все это?
- Да нет, Казик, сам не видел. Но человек очень уж ответственный. Говорит, не хочется просто так, по дешевке, отдавать все государству. Все равно будут использовать против нас же самих. А у вас, я смотрю, все чин-чинарем, все по-современному: вон, и компьютеры, и всякая новая электронная техника. Короче, видно, что человек он с понятием, и хочет заработать.
- А раз сам не видел, так и не бери на себя ответственность за чужие слова. Слова хоть и чужие, но, если ты их произносишь, значит, ты за них и отвечать должен. - Кызя, как бы играя, жестким плотным кулаком слегка постукал несколько раз по челюсти Петлякова, но так, что голова бывшего вратаря дернулась. - А за слова, Валя, надо отвечать. Ты это учти, браток. - Он первый раз употребил такой термин, и, по мнению Петлякова, проявил этим признаки доверия к нему. Валерий Яковлевич понял, что к его рассказу отнеслись с вниманием, это его воодушевило и придало уверенности. - Ну, и как все это выглядит, ну, размеры, там, вес, транспортабельность, и сколько стоит? - уточнил Кызя.
- Насчет стоимости и всего прочего нужно еще говорить с ним. Если желаешь - я устрою встречу.
- Я буду иметь дело только с тобой, Петля, и только ты будешь за все отвечать. Твои комиссионные и прочая мура меня не интересуют. Ты называешь цену и отвечаешь за качество товара. Твоя ответственность вот здесь. - Кызя выпрямил указательный палец, направил его между бровями и чуть выше в лоб и выразительным ввинчивающим движением продемонстрировал степень ответственности посредника за предоставляемый товар. Петляков понял, что этот жест обозначал пулю, и жуткий холодок пронзил все его тело.
- Через неделю к тебе приедут мои ребята, будешь готов?
- Давай я лучше позвоню, скажи, куда. Тот чин высокий, и может куда-нибудь слинять, не сразу до него доберешься. А то слово дам, но не от меня зависит. А ты тут нагнал на меня страху.
- Вот тебе номер. - Кызя что-то крикнул в соседнюю комнату, и тот же парниша, что проводил Петлякова сюда, принес и протянул ему визитку какого-то общества, то ли массажного, то ли масонского - сразу не разглядеть, особенно, когда руки трясутся так, что хоть зажимай их в тиски. - Позвонишь, когда будет все точно определено.
И хорошо, что Валерий Яковлевич предусмотрительно не связал себя обязательством за неделю решить конкретные вопросы авторитета. Всю следующую неделю он не мог встретиться со своим военным - тот либо был в Москве, либо звонки к нему домой оставались безответными. А ровно через неделю ему самому позвонили в рабочий кабинет офиса. Секретарша по местной связи сообщила, что звонят из какого-то общества массового потребительского спроса, и спросила, соединять его или нет. Петляков вначале решил отмахнуться, не поняв, кто его добивается:
- Пусть оставят сообщение тебе, Верунчик. Я сейчас занят. - Он подумал, что опять какое-то общество "униженных и оскорбленных" просит в порядке благотворительности выделить материальную помощь в размере. Но Верунчик через минуту снова с ним соединилась по короткой связи:
- Валерий Яковлевич, эти массовики настойчиво и как-то уж очень нагло потребовали передать вам, чтобы вы им срочно перезвонили. Говорят - это в его личных интересах.
- А номер оставили, куда звонить?
- Я спросила. У него, говорят, все есть.
Тут до Петлякова, наконец, дошло, в чем дело. Он порылся в "визитнице" и нашел нужную карточку, на которой было выбито: "Общество изучения массового потребительского спроса" и номера телефонов, факса и электронной почты. По своему прямому телефону набрал первый по порядку номер из приведенного списка. После нескольких пиканий и щелчков, связанных, очевидно, с внутренними переключениями, ему ответили.
- Это Петляков вас беспокоит, - представился Валерий Яковлевич. - Меня просили позвонить…
- Секунду, - сказала трубка ему, а кому-то там, на другом конце провода, сообщила: - это ваша "Петля".
Затем отчетливый, хорошо поставленный голос поинтересовался, как идут изобретательские дела. Петля виноватым тоном ответил, что связи с нужным клиентом пока не было, тот в командировке. Трубка молчала.
- Алло! Вы слышите меня? - Молчок. - Вы слышите меня? Алло! - повторял Петляков, не повышая голоса. - Алло! Вы слы…
- Ага, - сказала трубка, и тут же раздались короткие гудки.
Этот эпизод поселил в душе Петлякова непонятное чувство одновременно и страха, и неуверенности в себе, и ожидания чего-то неприятного. Он теперь ежедневно до часу ночи звонил и звонил своему знакомому - гудки оставались пугающе длинными. Наконец ему пришла в голову простая мысль - съездить к нему на квартиру.
Сергей Ильич Гаврилов - а это оказался он, собственной персоной, в махровым халате, с торчащими из него голыми икрами ног, - не сразу открыл дверь, долго всматриваясь в глазок.
- Ты, Валера, что ли? - для достоверности спросил он, открывая обыкновенный французский замок.
- Да ты, никак, приболел? - Валерий бочком протиснулся мимо Гаврилова в тесную прихожую и, протягивая хозяину до поры покоившуюся у него под мышкой красочную продолговатую коробку с французским "Наполеоном", добавил: - А то я звоню, звоню, думал, ты исчез куда-то. Вначале сказали - в Москве, а потом - вообще тебя нет.
- Раздевайся, проходи. У меня тут, сам понимаешь, холостяцкий бардак. Да еще, видишь ли, телефон пришлось отключить. Конспирация, понимаешь. - И Гаврилов рассказал, что скрывается от притязаний одной дамочки, которая якобы обвиняет его в измене и терроризирует по телефону всякими угрозами. А на прошлой неделе его в собственном подъезде пытались избить какие-то юнцы, и, как он предполагает, это тоже связано с претворением угроз настырной дамочки. "Мне бы твои заботы", - подумал Петляков, прошел в комнату и передал по "мобильнику" водителю, ждущему внизу, в машине, что задержится минут на тридцать.
Гаврилов не скрывал, что коньяк "Наполеон" французского разлива пришелся ему по душе. Но, с другой стороны, такая штуковина является символом чего-то торжественного и очень важного. Придвинув журнальный столик к дивану и поставив на него маленькие массивные стопочки, он накромсал хлебным ножом залежавшийся в холодильнике лимон и стал ждать, что скажет гость. Спрашивать: "Ну, рассказывай, с чем пришел", вроде как-то и неудобно - ясно, с чем пришел, с коньяком, да не с простым. А вот зачем? - это другое дело. И гость не стал затягивать с прояснением ситуации.
- Видишь ли, Сергей Ильич, - начал Петляков, - ты мне недавно забрасывал удочку насчет покупателя на твою идею с изобретением. По контролю за территорией.
- Подожди-ка, ты о чем? - Гаврилов изобразил усилие, с которым он вспоминает об этом разговоре, хотя до мельчайших подробностей его помнил. Действительно, он предложил самому Петлякову быть заказчиком и профинансировать разработку идеи с инфразвуковой защитой территории. Для складов большой базы это, казалось, было самое то. Петляков тогда попросил поподробнее рассказать, как это все выглядит, как действует, сколько это может стоить, и добавил, что сможет, вероятно, еще кое-кого заинтересовать подобным предложением, даже вызвался быть посредником в поисках заказчиков. "На комиссионных началах, разумеется", - полушутливо, полусерьезно сказал тогда он.
- Идет! - согласился Гаврилов и популярно объяснил, как действует эта штуковина, что собой представляет. Единственное, от чего он ушел - это от оценки стоимости. Просто сказал, что цена, поскольку устройство оригинальное и еще не растиражировано, будет приличная. Он не договорил тогда, что идея еще не испытана, требует серьезных проверок на "натуре", поскольку не ожидал, что Петляков так быстро развернется.
Сейчас Гаврилов изображал, что вспоминает этот разговор.
- Да-да, вспоминаю. Так что, уже и покупатели нашлись?
- Нашлись, Сережа, и очень такие, как бы это сказать… из самых крутых. - Валерий Яковлевич даже понизил голос при воспоминании о встрече с Кызей. - И их интересуют условия сделки. Люди, скажу тебе, очень серьезные. Пожалуй, даже серьезнее ваших военных.
Сергей сразу догадался, какого сорта эти покупатели. Мелькнула неприятная мысль, что этими заказчиками могут быть воинственные представители Северного Кавказа. Поэтому вслух он произнес:
- Валерий Яковлевич! Во-первых, из заказчиков я знаю, и намерен знать в будущем, только одного - тебя. Дела я буду иметь только с тобой, а что там у тебя за спиной, меня не интересует. Вернее, интересует, раз ты мой партнер, но формально, так сказать, юридически, - я об этом не знаю и знать не хочу. Это первое условие. А, во-вторых, - я же тебе говорил и говорю, что система еще требует натурных испытаний и доводки. Вот на это-то и нужны еще средства и время.
"Интересное кино получается, - думал Петляков, - Кызя, потребитель товара, желает иметь дело только со мной, и вся ответственность за неудачу возлагается на меня. Гаврилов, предлагающий свою идею кому-нибудь за деньги, тоже не хочет знать прямого покупателя, и здесь ответственным снова становлюсь я. Стало быть, моя ответственность удваивается, следовательно, и гонорар должен быть удвоен". Эту очевидную и сугубо коммерческую мысль он попытался внушить и своему собеседнику.
- Так что, Сергей Ильич, вопрос о цене твоего товара приобретает первостепенное практическое значение. Ты уж, пожалуйста, сделай сейчас хотя бы грубую, самую первичную прикидку.
- Ну, хорошо, - согласился Гаврилов, - давай завтра подъезжай к пяти к бассейну на Лесной. Я подготовлю тебе смету, так сказать.
На следующий день Петляков уже бегал глазами по листку бумаги с выжженными на нем лазерным принтером буковками и циферками. Здесь учтены были авторский интеллектуальный труд - так оценивалась сама идея - стоимостью пятьдесят тысяч долларов, основное и вспомогательное оборудование, включающее все необходимое, от компьютера, с соответствующим программным обеспечением, до мерной линейки для измерений расстояний между генераторами инфразвука - это еще тридцать пять тысяч, работа операторов, накладные, вспомогательные и прочие расходы. Итого, набегало сто тысяч. На словах автор и продавец идеи требовал пятьдесят процентов аванса на проведение испытаний. Кроме того, просил предоставить испытательный полигон. Запрашиваемый срок проведения всех подготовительных и испытательных работ предполагался два месяца.
Наконец-то Валерий Яковлевич с облегчением мог позвонить по одному из телефонов "Общества изучения массового потребительского спроса" и, назвав себя, попросил соединить его с Казимиром Пырьевичем. На том конце провода вели себя так, как будто все эти несколько суток непрерывно дежурили у телефона в ожидании его звонка, потому что, как только он произнес последние слова, ему сразу же ответили: "К тебе приедут. Жди".
И он ждал. Но ни сегодня, ни на следующий день никого не дождался. В субботу в семь утра его разбудил звонок в дверь, который он спросонья не сразу и расслышал. Массируя руками сонное лицо, он подошел к двери, уверенный, что это почтальон с какой-нибудь депешей. Так рано к нему никто никогда не приходил. Жена с дочерью были на даче, и в это время они никак не могли заявиться.
- Кто там? В чем дело? - широко зевая, спросил хозяин квартиры.
- НКВД, - изящно пошутил знакомый голос с четкими дикторскими интонациями. - Просыпайся, Петля. На умывание и писсуар пять минут. Машина внизу, у подъезда.
"Ни фига себе, батоны", - подумал Валерий Яковлевич, просовывая ладони между коленками, чтобы они не стукали друг о дружку, так затряслись у него ноги. Мысли быстро прокрутили все случившееся с ним за последние дни - не сделал ли он какой-нибудь глупости? Да нет, вроде ему не в чем себя упрекнуть, оснований для страха перед братвой быть не должно. Это его немного приободрило и дало возможность в отведенный срок завершить туалет и сборы на дорогу. У него еще хватило самообладания пошутить над собой: "А не взять ли в дорогу сухариков, раз уж НКВД"? Сухарей он с собой не взял - их просто не было. А вот бумажку со сметой расходов с перепуга забыл, оставил в секретном ящичке письменного стола.
Пункт их поездки на зеленом БМВ, в котором кроме Петлякова ехали еще двое, включая водителя, причем оба сели на передние кресла, что окончательно его успокоило, находился в конце Садовой. В прошлый раз он встречался с Кызей в другом месте. Сейчас же его провели в какой-то офис, отделанный и оборудованный так, будто его готовили на выставку образцов офисной продукции двадцать первого века. Петляков с профессиональным интересом оглядывал все это совершенство, имея в виду использовать эти новинки в своей практике. Здесь все было скрыто, все вделано в стены. А сами стены в буквальном смысле радовали глаз качеством поверхности, сочетанием тонов окраски и неуловимо совершенной гармонией линий и пересечений. Непосредственно же краски меняли цвет, в зависимости от освещения, наличия в помещении тех или иных предметов, создавая полную иллюзию того, что они следуют за настроением посетителей. Однако эта гармония цвета и линий не только следовала за настроением находящихся здесь людей - задавала нужный ритм его изменения. Все это действовало как соответствующее музыкальное сопровождение.
Сейчас весь ход событий и окружающая обстановка создавал тон напряженности и тревожного ожидания. Валерия Яковлевича оставили одного в этой своеобразной камере психологической обработки. В распахнувшейся стенке появился экран монитора с настроенной ультрасовременной японской игровой установкой "Сони плэй стэйшн". "Вот это я понимаю - действительно общество изучения массового спроса!" - с восхищением подумал Петляков.
Что бы вы испытали, если бы в сверкающей стерильностью и музейной чистотой королевской опочивальне вдруг обнаружили… клопа или таракана? Вот такое же чувство испытал Валерий Яковлевич Петляков, когда в этом буквально райском помещении появился блеклый, очень даже земной и вульгарный профессиональный заключенный Казимир Пырьевич Слухотский.
- Ну, здравствуй! - одними губами прошелестел он, не протягивая руки.
Валерий напрягся, не понимая причин такой холодности. Он не знал, что в этом мире и на таком уровне, да, собственно, и в других мирах и на любых уровнях, существует неосознанный, но эффективный психологический прием - на собеседника сначала нагоняется как можно больше страху, подавляется воля, травмируется психика. Это всегда полезно для активной договаривающейся стороны - партнер становится более покладистым и сговорчивым, независимо от темы разговора. Сразу же устанавливается ранг договаривающихся сторон и демонстрируется право сильного. Повод для такой демонстрации может быть любым, если его нет - то он тут же и придумывается.
- Ты такую эстраду мне заворачиваешь? Шо ты мне рисуешь автобиографию без лицензии! - с наигранной издевкой заговорил Кызя. У Петли от неожиданно посыпавшегося на него потока непонятных и потому обидных претензий страх частично парализовал слух. Он слышал только отрывки угрожающих речей авторитета. - …да видел я всю эту твою команду на фотокарточках перед парашей, понял? И если это все я сейчас тебе высказываю лично, а не на похоронах по случаю безвременно погибшего бывшего любимца партии и народа, то только из быстро увядающих личных симпатий. - Тут Кызя, очевидно, заметив, что добился результата, и психологический пресс сработал, неожиданно повернулся к столу, взял поднос и протянул его Петлякову: - Держи! Да говорю же - держи, а не дрожи! - кивнул он на поднос с налитыми до краев бокалами.
Валерий Яковлевич Петляков судорожно схватился за один и дрожащей рукой быстро поднес ко рту. В мозгу мелькнула ядовитая мыслишка: "Вот сейчас отравят, как пить дать, отравят". Ну а что поделаешь? Он собрал остатки самообладания, чтобы выглядеть достойно:
- Так за что ты предлагаешь выпить, Казимир Пырьевич?
Казимир Пырьевич Слухотский, которого чуть ли не две трети из его сорокадвухлетнего периода жизни общающиеся с ним и разыскивающие его люди называют "Кызя", опустил тяжелые веки так, что на них отчетливо проступили синие татуированные буковки "они спят", и ответил:
- Что, перетрухал? Ну, извини меня за такую музыку, шо я тебе здесь напел. Но дело серьезное. За свое слово надо отвечать. Ты так ничего и не понял, Петля. Вот это и плохо. Я тебе объясню - но в первый и последний раз. Ты сам назначил себе срок - неделя, чтобы дать мне ответ по твоему же предложению: как выглядит, как транспортируется и сколько стоит.
Валерий Яковлевич чуть не подавился от такой наглости. Он же отлично помнил, что не брал на себя обязательство решить эти вопросы за неделю, и еще радовался, что не связал себя таким жестким обязательством. Но в этой компании, видимо, правила игры другие. Тут не важно, что ты сказал, важно только то, что сказал главный - авторитет.
Да-а, влип в историю, с невыразимой тоской подумал Петляков. И надо же было лезть со своей инициативой. Платил бы им положенный процент от своего кровно наворованного, и жил бы спокойно. Так нет, захотелось еще им и понравиться! А теперь не видно, как и выпутаться. Соединить бы их напрямую - так нет. Ни тот, ни другой не хотят иметь дело друг с другом - только с ним, Петляковым. Как ни крути, а везде он - крайний. Какой же выход, - мучительно думал Валерий Яковлевич, но ничего путного в голову не приходило. Шевелилась где-то на самой дальней орбите мысленного обзора идейка, что его из неприятной ситуации смогла бы вытащить гибель или исчезновение одного из них. Но это же нереально. Зато самому исчезнуть в случае срыва сделки - это вполне реально. Его в этом сегодня убедили.
Все эти соображения сверкнули в возбужденном мозгу Петлякова, пока он отпивал из предложенного Кызей бокала. А в бокале была обыкновенная водка, даже не лучшей очистки. Это Петляков воспринял как оценку его личности в том мире, куда он затесался. На большее, чем неочищенная водка, по этим оценкам, он не тянул.
И такая оценка подтвердилась тотчас же, когда Валерий Яковлевич полез в карман, чтобы достать бумажку со сметой расходов. Оказалось, что он забыл ее дома. На лице Кызи, молча наблюдавшего за своим гостем, мелькнуло выражение, похожее и на улыбку, и на гримасу брезгливости.
- О, черт! Оставил на столе. - Надо же, какая досадная оплошность, и в такой неподходящий момент. Валерий чуть не зарыдал. - Но я помню смету наизусть, могу воспроизвести по памяти. - И вдруг он увидел, что перед ним стоит не Кызя, а один из сопровождавших его сюда людей. Кызя исчез так же внезапно, как и появился. Заменивший его сотрудник назвал себя Денисом и сказал, что все вопросы теперь нужно будет решать с ним.
Петляков продиктовал ему цифры, которые действительно помнил отчетливо. Да и как ему было их не помнить, если он все показатели расходов скорректировал простым умножением на полтора, то есть попросту накинул свои пятьдесят процентов комиссионных. Денис все записал, отметил, что остается неопределенность со сроками, сказал, что эту неопределенность нужно устранить как можно быстрее, и в конце добавил: "Сейчас вас доставят обратно. Ждите!"