– Да охолонь ты, Матрена! – прикрикнул на женщину Тургунов. – Она свидетельница преступления. И еще знает, что участковый связан с бандитами. Ее ищут, чтоб убить. Понятно?
– Как убить? – испуганно переспросила Матрена.
– Уж как получится. Чуть не получилось в Глубинке. Хорошо, что Шурка со мной был, а то бы прибили и ее, и меня заодно. А ежели от меня толку-то уж никакого и жалеть никто не станет, то она баба молодая, ей еще детишек рожать. А ты чепуховину несешь и не крестишься, преступницу нашла. А ментяра этот, значит, на Плотника работает. Сейчас на него многие пашут. И тот, – он взглянул на Машу, – которого ты видела. Тебя, наверное, из-за него и шарят. Значит, и ментов подключили. Вот гниды! – Он взглянул на свой карабин. – Если сунутся, я их встречу. А там пущай забирают, все тогда обскажу. Ты, смотри, никому про нее не вякни, – напомнил он хозяйке.
– Извини… – Матрена виновато посмотрела на Машу.
– Ничего, – усмехнулся Тургунов, – Бог простит. Но на самолет нам путь, выходит, закрыт. По трассе тоже не выйдет. Надо мозговать, как нам отсель теперича выбираться.
– Спасибо вам за все, – вздохнув, сказала Маша, – но я, наверное, пойду в милицию.
– Цыц, дуреха! – рявкнул Тургунов. – Милиция уже тебя ищет. Мало те, что ль? А ты вот она, заявилась туда. Да ты и ночь не проживешь. Так… Пару дней сидим тихо, как мыши. Купим провиант и уйдем. По реке ночью можно до Ламутского добраться, а оттель запросто вертолетом до Билибина. Там аэропорт большой, и нас просто так они не сделают. А если почуем, что хвост здорово щемят, в ментовку нырнем. А еще лучше в КГБ. Ну сейчас как-то по-другому называется…
– ФСБ, – подсказала Маша.
– Во-во, туда и пойдем. Здесь, кажется, такого нет. А если и имеется, то несерьезно. В Билибине цельная контора есть. Но ты больше не заикайся о том, что пойдешь куда-то. Я тя выведу, и вместе мы с тобой этим хунхузам хвост и прищемим. У меня сын тоже вроде этих. Семью ограбили втроем, а он освободился и приехал героем. Я его на порог не пустил. Ежели уж неймется задарма деньгу брать, налетай на банк и стреляйся с охраной. А простых людей любой ограбить могет. В общем, выгнал я его к едрене бабушке.
– А не жалко? – тихо спросила Маша. – Все-таки сын.
– По мне главное – человек какой. Позорить себя никому в жизни не дам. Он у простых людей последнее отобрал. Такой мне не нужен… Ты вот что, из дома никуда не высовывайся. Ежели как-то выйдут на тебя, стреляй их к едрене бабушке. Милиция быстро прискочит. И уж тут разговор другой начнется. А я в одно место схожу. Может, подмогнут нам убраться отсель. Надежи, конечно, маловато, но, говорят, и палка в год раз стрельнет. За меня не боись, мне жизнь уже давно не в сладость. Жену Бог прибрал, сын гадом оказался. Вот так и живу один-одинешенек. Тебя выведу и, могет, в жизни что-то хорошее сделаю.
– Слышь, на кой ты ко мне Репу прислал? – зло спросил Всеволод.
– Нам дядька твой нужен, – опрокинув рюмку водки, ответил сидевший у стойки бара Кутехов. – Он шкуру у нас увел, вот и ищем. Знаешь, где он? – кивнув бармену, чтоб налил еще, спросил он. – Пусть девку отдаст – и расход, его пальцем никто не тронет.
– Да если б знал, где он, сказал бы. А что эта баба вам сделала-то?
– Нужна, – усмехнулся Геннадий. – Выпей, – предложил он.
– Не хочу. Настроения нет. А баба, видно, серьезно вам дорогу перешла. Уже и менты ее тут шарят.
– Какие менты? – насторожился Геннадий.
– Да Поскин бродяг тряс. А Репе я чуть башку не прострелил. Ему кто-то шепнул, что дядька у меня. Он и давай наезжать. Хрен знает, куда они могли куркануться. Может, они свинтили из Маркова и на автобусе двинули на Ламутское. Оттуда с кем-нибудь доберутся до Стадухина и через Алискерово в Билибино. Тогда…
– Мы трассу перекрыли, – не дал договорить ему Геннадий. – Если б они там нарисовались, давно бы с них головы поснимали. Здесь они где-то и как бы на местных ментов не вышли. Новый начальник, этот пес, скоро всех прижмет. И не подступиться к нему. Фамилия соответствует, – Геннадий криво улыбнулся, – Честных. И зам новый из местных, чукча. Теперь его зовут Афанасий Оле-нев. Удивился я, когда его увидел. Раньше и по-русски-то говорил с трудом. А через десять лет – майор.
– Боярин звонил, – сообщил, войдя, рослый лысый парень с вытатуированным якорем на правом запястье. – Психует, груз, говорит, надо отправлять. Питер ждет, а вы эту шалаву найти не можете. И еще… Одного из тех двоих, которые были у дома Арпиева, Лешкой кличут. Алис-ка слышала, как мальчишки меж собой базарили и упоминали, как другой к тому обращался. А бородача как-то не по-русски звать. Имя странное. Они были у аэропортика Юронова. Потом куда-то исчезли. Алхимика видели в банке. Он бабки снял. Значит, где-то…
– Да мы все это знаем, – остановил его Геннадий. – Но вот где они? Каждый дом, что ли, проверять?
– А чего ты ментов не подключишь?
– Да подключил уже.
"Значит, это по твоей просьбе мент бродяг тряс", – подумал Всеволод.
– Короче, валить надо и ее, и того старика, – сказал вошедший. – Она наверняка ему сказала обо всем, что видела, а Тургун тот еще тип. Он точно стуканет. Здесь побоится, все-таки память о его сынке жива, да и сам он пару раз попадал под статью, правда, отмазывался. Но наверняка обида осталась у него. Так что скоро ты наследство получишь.
– А может, дядьку не трогать? Не будет он доносить. Если бы…
– Жалко дядьку? А может, он у тебя под кроватью с этой молодухой кувыркается?… – Лысый шагнул вперед. – А ты нам мозги паришь?
– Матрос, – остановил его Геннадий, – не блатуй.
– Да я так, – ухмыльнулся тот. – Просто что-то непонятно. Был Тургун с девкой около дома Следопыта и исчез.
– Да не было у меня дядьки! – возмутился Всеволод. – Если не верите – дело ваше…
– Успокойся ты! – Кутехов дружески хлопнул его по плечу. – Просто Матрос выделываться любит. А дядьку надо найти. И желательно пошустрее. К кому еще он мог занырнуть?
– Без понятия, – ответил Следопыт. – У него вроде здесь знакомых не было. По крайней мере когда приезжал в Марково, а он и был-то пару раз, ко мне приходил. Он вообще отшельник.
– Да я в курсе, – кивнул Геннадий. – А вот как к нему та девка попала? Родственница, что ли?
– Нет у него никого, кроме меня и Романа. На Романе он крест поставил. Правда, когда я приезжал, принимал по-людски. Вот вы вроде его убить собираетесь, а может…
– Что я говорил? – перебил его Матрос.
– Могу обещать тебе одно, – сказал Всеволоду Геннадий, – ты даже не увидишь, как замочат твоего дядьку. И кто это сделает, тоже знать не будешь. Но сейчас у тебя есть выбор.
– Он мне что, – усмехнулся Следопыт, – папаша родной? Делайте что хотите. В конце концов, если начнут брать наших, меня тоже хапнут и влупят прилично, а я на нары не хочу.
– Вот это верно, – кивнул Геннадий. – Да, ты не забыл, что тебе надо в Весеннем через неделю быть? Там груз понесут, поможешь носильщикам дойти до губы. Это ходу примерно месяца на два, а то и больше.
– За месяц дойдем, – сказал Следопыт. – Там рек полно и все к губе текут. Так что за месяц, а то и дней за двадцать.
– Там будут тебя ждать. Не пропадай, а как только нужен будешь – найдем.
– А на что жить буду? – Следопыт пожал плечами. – Мне тут предлагают экскурсию по…
– Вот… – Геннадий положил на стол конверт. – Здесь три тысячи долларов. Пока, думаю, хватит, – усмехнулся он.
– Пока – да! – Следопыт взял конверт. – Пойду я, свидание у меня с одной…
– Если узнаешь, где дядя, сообщишь, надеюсь? – перебил его Геннадий.
– Ага, – буркнул Всеволод и, не прощаясь, вышел.
– Не верю я ему, – процедил Матрос. – Он точно дядю прячет, Репа с бомжами базарил, и те сказали…
– Просто бухнуть хотели, – усмехнулся Геннадий. – Проверили этот треп. Нет там Тургуна, но надо его найти. Здесь он где-то крутится… Может, выйдете на этого Алексея? Свяжись… – Он помолчал. – Хотя это я сам сделаю. А ты скажи своим, чтоб, если вдруг попадется какой-то Алексей, сразу тебе цынканули. Похоже, они или за пантами пришли, или за мехами. А может, и просто какие-нибудь авантюристы. Хотя, может, и хищники. Но мочить их надо тоже. Главное – баба и Алхимик. Хотя Алхимика желательно теплым хапнуть, у него есть кое-что.
– А Местный что телится? – язвительно осведомился Матрос. – Пусть свяжется со своими в этом районе.
– Он уже сделал это, – недовольно ответил Куте-хов. – Ты своими делами занимайся и не суй нос в дела других.
– Кто-то подключил участковых к поиску Тургуно-ва, – проговорил Павел. – Составили фоторобот и…
– А ты что, – спросил Альберт, – не можешь узнать кто?
– Да кто именно, знаю. Но он просто откажется, но будет знать, что мне известно, кого они ищут…
– Тоже верно. Но что-то делать надо. Новый начальник у вас… Как он тебе?
– Честных? Не знаю. Видишь ли, после того как меня подставили, я перестал с кем-либо из сослу– 59 живцев иметь дружеские отношения и никому не доверяю. Конечно, у меня есть трое помощников, которыми я доволен, – Афанасий Оленев, из местных, майор. Был в девяносто шестом в Чечне, ездил в составе СОБРа еще два раза. Вроде нормальный мужик, но что-то меня держит…
– Тебя твой друг в Магадане подставил, поневоле будешь с подозрением относиться ко всем начальникам. К тому же сейчас на тебя что-то повесить гораздо легче, и ты уже не выкрутишься.
– Я и в Магадане не выкручивался.
– Не цепляйся к словам. Я не верю, что в райотделе только ты один настоящий чекист. Наверняка есть парочка, ну, тройка тварей – оборотней. Но ведь остальные-то нормальные менты. Пусть кто-то пришел в милицию, только чтоб иметь деньги, жилье и небольшую власть. Однако есть такие, кто ведет войну с этими гнидами, кто готов положить жизнь ради этого.
– Хватит тебе… Мало ментов, которые искренне и сознательно служат Отечеству.
– А ты?
– Ну… я просто стараюсь делать свою работу.
– В Чечне пацаны-первогодки до конца держались и не дали пройти…
– Помню я, – хмуро перебил его Павел. – Я тоже не дам.
– И не один ты такой. Уверен я в этом. Конечно, сейчас лучше никого не посвящать в наши дела. Я на твоем месте все-таки попробовал бы найти пару честных опе-ров. Одним нам не справиться. Пицкевич молчит и пытается вырваться по весьма существенной причине – он знает, кто из вашего начальства работает на Плотника.
– Понял я это. И ясно, что не Парин свою инициативу проявил с фотороботом. По описанию другой похож на брата жены Рубанова, участкового Глубинки. Значит, получается, что он видел эту девушку. Но где и как?
– Слушай, ты видел этого шурина участкового?
– Приходилось.
– Внешне они похожи?
– Нет.
– Я имею в виду телосложение.
– Да, пожалуй, есть сходство, – подумав, кивнул майор, – рост примерно… – Замолчав, он покачал головой: – Значит, он надел форму и стал искать по домам женщину и мужиков, которые были у пожарища. Вот почему он не проверил документы этой девушки. Черт возьми, тебе нельзя уходить со службы!..
– Участковый старается выйти на них и вдруг сдает бабу. А тут ты сказал, что с капитаном, ну с этой сукой, был какой-то…
– Точно. Кутехов и был.
– Вот и танцуй от этого. Поднимать сейчас шум нельзя – спугнешь, и они будут знать, что и милиция ищет эту даму. И тогда тот, из-за кого идет такой поиск, ляжет на дно или смоется. Сейчас это просто. Но желательно бы найти кого-то из ваших, кому этот сучонок, я про капитана, мог поверить. И тогда…
– Да не знаю я хорошо никого. Я боюсь с кем-то сближаться. Пойми ты, меня друг подставил, которому…
– Проехали! Во, блин, дела… Я думал, такое только в кино бывает. А выходит, сюжеты берутся из жизни. Слушай, а если тебе перетереть с этим чукчей? Хотя если верить тому, что я о них слышал…
– Ты что, анекдотам про чукчей веришь? Напрасно. Оленев – умный и образованный человек. Он воевал и имеет награды.
– Так в чем дело?
– Да в том, что мне здесь тоже никто не верит. Так и говорят за спиной: Буланова сослали сюда на исправление. То есть я виноват, но меня отмазали. Не стану же я всем объяснять…
– Но чукча этот наверняка знает правду.
– Да правду я и сам не всю знаю. Только то знаю, что не виноват.
– Мой тебе совет – переговори с чукчей. Осторожно растолкуй ситуацию.
– Попробую, – вздохнул Павел.
Лежащий на грязном одеяле худой длинноволосый мужчина дернулся всем телом и замер. В груди торчала рукоятка ножа.
– Здрасьте, Матрена Пантелеевна, – приветливо улыбаясь, проговорил широкоплечий опер, – не помните меня?
– Да как же не помнить? – улыбнулась она. – Юра Корин. Тебя и захочешь забыть, да не получится. Проходи.
– Да я на работе. Вы вот эту дамочку не видели, случайно? – Он показал фоторобот.
Она покачала головой:
– Нет. А что, убила кого? На вид вроде как…
– Значит, точно не видели? – Он убрал фоторобот в папку.
– Да нет же, я на память не обижаюсь. Если б видела, признала бы. Сразу же видать, не нашенская. А что натворила-то?
– Да просто пропала, – улыбнулся Корин. – Ищут ее родственники. Точнее, мужик. Ну, кто он, сказать не могу. Может, любовник, а может, муж брошенный. Я вас вот о чем попрошу: если вдруг увидите где или знакомая какая скажет, что женщина квартиру у нее сняла, вы позвоните мне, хорошо? Я номер телефона дам.
– А чего ж не позвонить? – кивнула Матрена. – Позвоню, если что узнаю.
Корин протянул ей визитку.
– До свидания, – попрощался он. – И прошу, не забудьте.
– Не забуду, – пообещала она.
Проводив взглядом оперативника, посмотрела на визитку.
– Господи, – прошептала она, – а ведь хороший мужик был. Спас меня тогда. А сейчас, значит, купили тебя, Юрка.
– Убили! – раздался истошный женский крик. – Зарезали моего Витьку! Помогите! Убили! – Из угловой комнаты длинного барака выбежала плотная женщина и, продолжая кричать, выскочила на улицу.
– Ты чё орешь, дура? – зло спросил подошедший Репа. – Как…
– Витьку убили! Захожу, а он на кровати, и из груди нож торчит. Убили моего…
– Твою мать! – Оттолкнув ее, Репа быстро вернулся к машине. – Быстрее, – поторопил он водителя. – Сейчас менты нарисуются.
– Подожди, – хмуро проговорил в сотовый Геннадий, – ты точно…
– Да Лида орет, – услышал он голос Репы. – Я и свинтил с ходу. Зарезали, орет, Хорька.
– Значит, он в натуре знал, где может быть Тургун. И кто же это? Может, сам Тургун начал убирать потихоньку?
– Да ну на хрен! – возразил Репа. – Старый он для таких дел. И засекли бы его. Там постоянно шляется кто-нибудь. Барак он и есть барак. Ты лучше с ментами перетри. Они наверняка выйдут на кого-нибудь.
– Милиционер он, – вздохнула Матрена Пантеле-евна. – И вроде как человек хороший. Он меня спас. Я приторговывала на рынке ягодой, а меня эти самые рэкетиры прижали: плати, тетка, или…
– Значит, и хорошие продаются, – сказал Семен Федорович. – Выходит, верно я не даю те в милицию идти. – Он взглянул на Машу.
– А откуда у них фоторобот? – растерянно спросила она. – Ведь…
– Так участковый и нарисовал, – процедил Тургунов.
– Не мог он так нарисовать, – не согласилась Маша.
– Да какая разница? – отмахнулся Семен Федорович. – Не Шурка же тя описал им под картинку. А толком тя более никто и не видал. Хорошо еще ты паспорт не показала, а то бы сейчас уже и в розыск объявили. Но на самолете нам улетать теперича нельзя. Вот едрена бабушка. И все-таки один хрен, обманем мы их.
Маша вздохнула и посмотрела на хозяйку.
– Да, – по-своему поняла та ее взгляд. – Ты откуда приехала-то, девонька?
– Из Москвы. Решила посмотреть на Чукотку, с детства мечтала. У меня в Глубоком жила знакомая, Ирина Мишина. Но Глубокого уже нет, а в Глубинке я никого не знаю. И где искать Иру – тоже. Хорошо, что Семен Федорович приютил. А то я не знала, что и делать. И уезжать не хотелось, и…
– Я ее на речке встретил, – проговорил Тургунов, – около бывшего Глубокого. Поселка того уже года три как нет. Там жили геологи, искали что-то. Но не нашли ничего и уехали. А твоя подруга геологом была али как?
– Да, – кивнула Маша. – Она меня приглашала, я и поехала. Без предупреждения. Думала…
– А ты вообще-то думать умеешь? – насмешливо перебил ее Тургунов. – В такую даль гостьей незваной. Хотя, могет, тебе и памятник поставить надобно, – усмехнулся он. – Ежели выберемся и правду установим, то хвост прижмем всем бандитам нашим. Мы их хунхузами зовем. Вот и вспомнишь поневоле время советское, когда не было здесь такого. Воровали, понятное дело, но не так и не столько. И людей не жгли в домах своих. А тут счас что-то вроде гражданской войны. Ежели уж и милиционеры в убийствах участие принимают, то как далее-то жить? Хотя чего теперича рассуждать… Вона на Петровке, в хваленом МУРе, и то оборотни были. Но мы с тобой, Марья, выберемся и накрутим хвост всем этим сукиным детям. Девка ты, конечно, смелая, не побоялась ведь со мной, со старым хреном, выбираться. Хотя этим ты себя и спасла. По-бегла бы в милицию, давно бы тебе секир башка сделали. А мордашку твою участковый наш обрисовал, ведь только он тебя и видел. И документ не спросил, сволочь, уверенный был, что убьют тя. А мы им раз – и хрен на рыло.
– Спасибо вам, Семен Федорович, – вздохнула Маша. – Если бы не вы…
– Ничё такого бы и не было, не пошли я тя к Мит-рию. А уж не дать тя в обиду – это мой долг, так сказать. Хоть что-то доброе в этой жизни сделать успею, могет, и поминать меня…
– Если у меня будет сын, – негромко сказала Маша, – я его Семеном назову, честное слово.
– Это, – старик вскочил, – я… – Не договорив, он быстро вышел.
– Я его обидела? – Мария поднялась. – Честное слово…
– Да ну что ты, – успокоила ее хозяйка. – Он ведь один-одинешенек, его отшельником называют. А доброго слова про него и не говорит никто. А тут ты вдруг про то, что его именем сына назовешь. А ты замужем, девонька?
– Если бы я была замужем, разве попала бы в такую историю?
– Так, – сняв очки, кивнул медэксперт. – Бил профессионал. Удар нанесен точно в сердце. Крови очень немного. Убитый, судя по всему, спал. Был очень пьян. На рукоятке ножа отпечатков нет. Видимо, рукоятка тщательно вытерта или убийца был в перчатках.
– Кому мог помешать Хорек? – удивленно проговорил Лесов. – Ведь пьянь пьянью, ну, лодку давал иногда этим браткам из компании Матроса. Странно. Ну что? – Он взглянул на вошедшего полного капитана. – Что говорят соседи?
– Да как всегда, – недовольно ответил тот. – Никто ничего не видел. Хотя подобное тут невозможно – барак. По коридору постоянно ходят люди. Кто на кухню, кто в туалет, кто домой, а кто из…
– Значит, надо трясти, – перебил его Корин, – всех соседей. Здесь же все раньше срок тянули. Может, бабу не поделили, может, долг картежный или просто послал на…
– Хватит, капитан, – резко прервал его подошедший подполковник, – вы хоть бы детей постеснялись!