- Весь секрет в том, чтобы задать нужные вопросы и правильно оценить ответы. Ничего таинственного в этом нет. Такую программу мог бы составить любой, только на это потребуется очень много времени.
- Джонатан говорит, что в США таких систем несколько.
Тед кивнул.
- У меня есть одна такая.
Он открыл ящик стола и вытащил что-то вроде карманного калькулятора.
- Это мини-компьютер с довольно изящными программами. Я его купил из любопытства. Но он, разумеется, годится только для американских скачек, потому что там все ипподромы одинаковы. Насколько я понимаю, если скрупулезно следовать всем инструкциям, действительно можно выиграть, но с ним, как и с системой Лайэма О'Рорке, надо еще поработать.
- А если положиться на интуицию?
- На интуицию полагаться не следует, - серьезно ответил Тед. - Это ненаучно.
Я с любопытством посмотрел на него.
- А вы часто бываете на скачках?
- На самих скачках? Практически никогда. Я их, конечно, иногда смотрю по телевизору. Но для того, чтобы выигрывать, в этом нет никакой необходимости. Все, что нужно, это каталоги и объективность.
Какой унылый взгляд на мир, где я проводил всю свою жизнь! Эти прекрасные создания, их быстрота, их отвага и решительность - и все это сведено к статистическим вероятностям и микросхемам…
- Вам эти копии сделать открытыми, так, чтобы любой мог пользоваться? - спросил Тед.
- То есть?
- Если хотите, их можно снабдить паролями, так, что если их у вас кто-то украдет, он не сможет ими воспользоваться.
- Вы серьезно?
- Разумеется, - ответил он с таким видом, словно ему никогда не приходило в голову шутить. - Я свои программы всегда снабжаю паролями.
- И как же это делается?
- Да проще простого. Сейчас покажу.
Он нажал несколько клавиш, и экран внезапно спросил: "Готово?"
- Видите вопросительный знак? - сказал Тед. - Вопросительный знак всегда означает, что оператор должен что-то ввести. В данном случае вы должны ввести определенную последовательность букв, иначе программа работать не будет. Вот попробуйте.
Я послушно напечатал "Эпсом". Тед нажал на клавишу, на которой было написано "enter". Экран мигнул и снова спросил: "Готово?" Тед улыбнулся.
- К этой кассете пароль "quite". Но это только сейчас. Пароль легко изменить.
Он напечатал "quite", нажал "enter", и на экране появилось: "Какая из скачек в Эпсоме?"
- Видите, снова знак вопроса, - сказал Тед. - Он всегда требует ответа.
Я подумал и сказал, что пароля, пожалуй, не надо.
- Как скажете.
Он напечатал "break" и "list 10–80", и экран внезапно изменился.
- А вот это сама программа, - сказал Тед. - Видите строку 10?
В строке 10 было написано:
"INPUT А$: IF $="QUITE" THEN 20 ELSE PRINT" "Готово?" - "Если $="QUITE", тогда 20, иначе напечатать "Готово?""
В строке 15 было написано: "GO ТО END" - "В конец".
В строке 20 было написано: PRINT "Какая из скачек в Эпсоме?"
- Если вы не введете "quite", - пояснил Тед, - то до строки 20 вы так и не доберетесь.
- Чисто сработано, - согласился я. - Ну, а что помешает мне заглянуть в программу и увидеть, что нужно напечатать "quite"?
- А очень легко сделать так, что заглянуть в программу никто не сможет. Когда покупаешь чужие программы, прочесть их практически никогда невозможно. Потому что если программу нельзя прочесть, то с нее и копию сделать нельзя. Ведь никто не хочет, чтобы его программы беспрепятственно распространялись.
- Хм, - сказал я. - Но мне бы хотелось, чтобы эти программы можно было просматривать и чтобы они были без паролей.
- Хорошо.
- А как избавиться от пароля?
Он чуть заметно улыбнулся, напечатал "10" и нажал "enter". Потом снова напечатал "list 10–80", но на этот раз, когда программа появилась на экране, строки 10 не было вовсе.
- Элементарно, как видите, - сказал он.
- Да, пожалуй.
- Мне понадобится довольно много времени, чтобы убрать пароли и сделать копии, - сказал он. - Не могли бы вы пока посидеть у бассейна? Честно говоря, один я управлюсь быстрее.
Я с готовностью согласился, вернулся к навевающим лень бамбуковым качалкам, и Джейн принялась мне рассказывать о своих дочерях. Прошел целый час, прежде чем появился Тед с кассетами. Прежде чем отпустить меня, он еще выдал мне инструкции:
- Чтобы запустить эти программы, вам понадобится либо старый компьютер "Грэнтли" - а его сейчас найти не так-то просто, эти компьютеры давно устарели, - либо компьютер IBM, который позволяет загрузку с кассеты.
Он посмотрел на мое растерянное лицо и повторил все это еще раз.
- Понятно, - сказал я.
Он объяснил мне, как загрузить с кассеты "Бейсик" для "Грэнтли" - он был записан в начале первой стороны каждой кассеты, - в компьютер IBM, у которого нет своего встроенного языка. Это он тоже повторил дважды.
- Понятно.
- Ну, желаю удачи, - сказал он. Я от души поблагодарил его и Джейн тоже и удалился настолько поспешно, насколько это позволяла вежливость.
Отъехав примерно полмили, я, леденея от страха, остановился у телефонной будки и позвонил Касси. Она сняла трубку после первого же звонка.
Голос у нее дрожал, что было ей в принципе совсем не свойственно.
- Это ты! Как хорошо! - воскликнула она. - Ты скоро будешь?
- Где-то через час.
- Поскорей, ладно?
- Что, Анджело?..
- Он колотит в дверь и трясет ее с тех пор, как ты уехал. Я была в кухне. Он расшатывает доски. Если так пойдет и дальше, он скоро сорвет дверь с петель. Я хотела укрепить баррикаду, но у меня ничего не выходит. С одной рукой…
- Касси, - сказал я, - иди в паб и сиди там.
- Но…
- Дорогая, я тебя прошу!
- А если он вылезет?
- Если он вылезет, я хочу, чтобы ты была у Банана, в безопасности.
- Ладно.
- До скорого! - сказал я и повесил трубку. И как бешеный понесся домой. Кое-где я проскакивал на красный свет, но все обошлось. Я молнией пролетел через Ройстон-Хис, виляя среди потока машин, возвращающихся с уик-энда в город. Промчался через сам город; перемахнул последний перекресток через автостраду М-11 и наконец свернул с шоссе на дорогу, ведущую к Шестой Миле.
И всю дорогу думал о том, что будет делать Анджело, если вырвется на волю. Разнесет весь дом? Подожжет его? Будет поджидать меня в засаде?
Единственное, во что я не верил, - это в то, что он тихо-мирно уберется восвояси.
Глава 16
Я осторожно приблизился к стоявшей незапертой двери - комод мы отодвинули, потому что Касси трудно было лазить в окно.
В саду пели птицы. Стали бы они петь, если бы где-то там прятался Анджело? Нет, не стали бы. Я взялся за ручку двери и распахнул ее.
В доме было тихо, словно он давным-давно стоял заброшенным. Я с упавшим сердцем вошел и прошел на кухню.
Анджело отодрал одну из досок двери и выбил две из четырех досок, которые ее подпирали. Дверь была по-прежнему закрыта, но нож, которым была заперта щеколда, исчез. Дыра в двери была достаточно широкой для того, чтобы просунуть руку, но не настолько, чтобы в нее мог протиснуться взрослый мужчина. Стол, стулья и две нижние доски были на месте, но если Анджело и дальше будет продвигаться такими темпами, то это ненадолго. Так что я пришел как раз вовремя.
- Анджело! - окликнул я.
Он почти мгновенно показался в дыре и злобно оскалился, увидев меня.
Он просунул в щель обе руки, и яростно рванул доски. Я увидел, что он успел изодрать себе руки в кровь.
- Я вас сейчас выпущу, - сказал я. - Так что поберегите силы.
- Я до тебя доберусь! - прорычал он. Ишь ты, какой упорный!
- Да, конечно, - сказал я. - А теперь слушайте. Вам это должно быть интересно.
Он ждал. Глаза его полыхали яростью из темноты.
- Вы считаете, что мой брат надул вас с какими-то компьютерными программами, - сказал я. - Ну, начнем с того, что они не ваши, но это мы обсуждать не будем. Сейчас у меня есть эти программы. Они здесь, в доме.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы их достать, потому я и продержал вас так долго в этом чулане. Я вам отдам эти программы. Вы меня слушаете?
Он ничего не ответил, но видно было, что слушает он очень внимательно.
- Вы четырнадцать лет думали о том состоянии, которое вы потеряли. Я его вам возвращаю. Четырнадцать лет вы клялись убить моего брата. Он умер. Вы пришли сюда с насилием - за это вас могут снова посадить в тюрьму. Я не хочу доносить на вас. Я верну вам программы и свободу, а вы за это должны убраться отсюда и навсегда оставить меня в покое.
Он исподлобья смотрел на меня сквозь щель. Выражение его лица особо не изменилось. Во всяком случае, радости он не выказывал. Я сказал:
- Возможно, вы столько лет мечтали о мести, что теперь просто не можете без этого жить. Вам будет не хватать цели в жизни. - Я пожал плечами.
- Но если я дам вам свободу и это сокровище, к которому вы так стремитесь, я потребую взамен, чтобы все, что произошло между нами, было забыто. Это понятно?
Я сделал паузу. Он по-прежнему молчал.
- Если вас мое предложение устраивает, - продолжал я, - можете выбросить сюда нож, который вы вытащили из щеколды, а я отдам вам три кассеты и ключи от машины. Машина стоит там, где вы ее бросили.
Молчание.
- Ну, а если вы не согласны, так я позвоню в полицию, чтобы они приехали и забрали вас. Я расскажу им, что вы сломали руку моей подруге.
- Они и тебя заберут за то, что ты меня тут держал!
- Возможно. Но в таком случае вы этих кассет не получите никогда. Никогда! Понятно? Я немедленно их уничтожу.
Он отошел от двери, но через некоторое время появился снова.
- Ты меня надуешь, - сказал он. - Как твой братец.
Я покачал головой.
- Дело того не стоит. Я просто хочу, чтобы вы убрались из моей жизни раз и навсегда.
Он яростно дернул небритым подбородком. При желании этот жест можно было истолковать как согласие.
- Ладно, - сказал он. - Давай их сюда.
Я кивнул. Повернулся к нему спиной. Вышел в гостиную и отобрал по одному экземпляру каждой кассеты, а три запасные сунул в комод. Когда я вернулся, Анджело по-прежнему стоял у двери, все такой же настороженный и подозрительный.
- Вот кассеты, - я показал ему кассеты. - Вот ключи от машины. Где нож?
Он поднял руку и показал мне его: столовый нож, не слишком острый, но все-таки достаточно опасный, чтобы с ним не считаться.
Я положил кассеты на подносик и протянул ему. Он просунул руку в дыру и схватил их.
- Теперь нож, - сказал я.
Он бросил его на поднос. Я взял его и бросил на его место ключи.
- Хорошо, - сказал я. - Теперь спуститесь вниз. Я сейчас разберу баррикаду. Вы сможете выйти отсюда и уйти. А если вы собираетесь наброситься на меня, не забывайте о том, что вас отпустили на поруки.
Он угрюмо кивнул.
- У вас сохранился тот компьютер, который вы купили четырнадцать лет назад?
- Папаша его раздолбал. Когда меня посадили. От злости.
Яблочко от яблони…
- Программы написаны все на том же языке, - сказал я. - "Бейсик" для "Грэнтли". Сам язык здесь, на первой стороне. Он вам понадобится.
Он только оскалился. Нет, на него ничем не угодишь! Это ниже его достоинства!
- Спускайтесь вниз, - сказал я. - Я сейчас открою дверь.
Он исчез из импровизированного окна. Я вытащил спасительные доски, отодвинул стол и стулья и встал за ними так, чтобы ему было не дотянуться.
- Выходите! - сказал я. - Откройте щеколду и ступайте на все четыре стороны.
Он поспешно выскочил наружу. В одной окровавленной руке он сжимал кассеты, в другой ключи. Коротко глянул на меня - я заметил, что в его взгляде уже не было прежней угрозы, - и бросился к двери. Я последовал за ним и смотрел, как он быстро, почти бегом идет к дороге и как, свернув на проселок, рысью мчится к тому месту, где оставил машину. Вскоре он уехал на такой бешеной скорости, словно боялся, что я каким-то образом сумею его задержать; но я на самом деле хотел только одного: избавиться от него раз и навсегда.
В пустом чулане воняло, как в зверином логове. Я мельком заглянул туда и решил, что тут придется поработать совковой лопатой, шлангом, щеткой и хлоркой. Пока я собирал все это хозяйство, пришли из паба Банан и Касси.
- Мы видели, как ты приехал и как он уехал, - сказала она. - Я хотела пойти сюда, но Банан сказал, что это может тебе помешать.
- Банан был прав. - Я громко чмокнул ее в губы, отчасти от любви, отчасти от отпустившего напряжения. - Анджело терпеть не может терять лицо.
- Ты ему отдал кассеты? - спросила Касси.
- Ага.
- Пусть подавится!
Я улыбнулся.
- Нет, не подавится! По-моему, Тед Питтс теперь миллионер.
- В самом деле? - Она вскинула брови. - Тогда почему бы нам?..
- Это требует времени и сил. Тед Питтс живет у лондонского конца магистрали М-1, в полумиле от главной артерии страны. И я так понимаю, что он непрерывно мотается по этой магистрали на север, обходит там брокерские конторы и потихоньку собирает свой мед, как трудолюбивая пчелка. Вот вчера, если верить его жене, он ездил куда-то в Манчестер. И каждый день - в другой город, чтобы его не запомнили.
- А какая разница? - спросил Банан. Я объяснил ему, что бывает с теми, кто постоянно выигрывает.
- Готов поручиться, что ни один букмекер не знает Теда Питтса в лицо.
- Да, - задумчиво сказал Банан, - если бы этим занялся ты, тебя бы сразу признали.
Я покачал головой.
- Только если делать ставки прямо на скачках. А если зайти в букмекерскую контору где-нибудь в большом городе, там я буду просто обычным лохом.
Они оба выжидательно уставились на меня.
- Ага, - сказал я. - Всю жизнь мечтал посвятить себя этому занятию.
- Зато какие деньги! - сказал Банан.
- И никаких налогов, - сказала Касси. Я подумал о великолепном доме Теда Питтса и о том, что у меня самого никогда не было дома. Подумал о том, как он бродит по склонам Швейцарских Альп, отдыхает душой, скитается, но всегда возвращается домой. Подумал о том, что моей жизни явно не хватает упорядоченности, и о том, что я всю жизнь терпеть не мог, когда меня что-то связывало. Подумал о том, сколько радости доставили мне эти последние месяцы: принятие решений, управление делами, - и о том, что я все время помнил: это только на год, а не на всю жизнь, - и это радовало меня больше всего. Подумал о том, что придется в жару и в мороз мотаться по этим брокерским конторам, рассчитывать проценты, уныло и методично наживать этот свой миллион…
- Ну? - сказал Банан.
- Может быть, - сказал я, - когда-нибудь, когда я останусь без куска хлеба…
- Ну и дурак же ты!
- Начни с себя, - предложил я. - Брось свой паб. Брось ресторан. Вперед!
Он поразмыслил, потом поморщился и сказал:
- Нет, в жизни есть дела поважнее, чем делать деньги. Немного, но есть.
- В один прекрасный день, - сказала Касси со спокойной уверенностью, - вы оба этим займетесь. Даже святой не сможет, сидя на золотой жиле, не подобрать самородок.
- Ты что думаешь, дело только в лени?!
- Ну конечно. Где же твое бесшабашное сердце? Твоя пиратская натура?
Как насчет старинной мудрости, что деньги не пахнут?
Она горела энтузиазмом. Я подумал, что ее возбуждение вызвано не только явившимся ей состоянием, но еще и тем, что Анджело наконец-то убрался.
- Ну, если ты не передумаешь к тому времени, как я покончу с Люком Хоустоном, то я попробую, - пообещал я. - Но только недолго.
- Пижон ты, вот ты кто! - сказала Касси.
И все же за уборку чулана и приведение его в божеский вид я взялся уже в значительно лучшем расположении духа. А ближе к вечеру мы втроем уселись на солнышке на газоне, и Касси с Бананом принялись обсуждать, как лучше истратить деньги, которые я, по их мнению, непременно должен был выиграть.
Они уже чувствовали, как и я, что жажда мести Анджело наконец развеялась, и даже говорили, что он невольно оказал нам услугу, потому что, если бы не его нападение, я никогда не отправился бы разыскивать Теда Питтса.
- Нет худа без добра! - сказала Касси с довольным видом.
"И добра без худа тоже", - подумал я. Вот, например, хитроумный план Джонатана привел к тому, что Анджело попал за решетку и четырнадцать лет никого убивать не мог. Тогда все думали, что с этим покончено раз и навсегда. Но оказалось, что это была лишь затычка для бурлящего вулкана. Молодой психопат превратился в закоренелого головореза, уже не опьяненного собственной силой, как описывал его Джонатан, а просто самоуверенного и жестокого.
Время меняет перспективы. Былые несчастья приносят успех, успехи оборачиваются несчастьем. Обидно, подумал я, что никогда не знаешь, плакать или радоваться тому или иному событию.
Жизнь постепенно вошла в нормальную колею. Касси с загипсованной рукой вернулась на работу, Банан изобрел новое блюдо на основе говядины со специями, а я ездил по фермам и конезаводам, приглядывая годовалых жеребят, которых скоро должны были выставить на продажу. Приближалась кульминационная точка моей работы, по которой Люк будет судить обо всей моей деятельности за этот год. Если мне удастся приобрести жеребят, которые будут выигрывать, это удовлетворительно; если удастся приобрести жеребенка, который станет родоначальником новой династии, это отлично. Между этими двумя крайними точками лежала область возможных результатов, от которой будет зависеть оценка Люка: хорошая, средняя или никакая; и я наделялся сделать как можно меньше ошибок.
Примерно неделю я мотался по фермам, временами заглядывая на скачки и к двум тренерам Люка, жившим в Беркшире, а каждую свободную минуту просиживая над каталогами. Сим Шелл сурово сказал, что он хочет лично присутствовать при покупке лошадей, которых я собираюсь поручить ему, и что он требует, чтобы в каждом случае с ним советовались. А Морт, трепеща каждым нервом, требовал, чтобы я приобрел одновременно Сэра Айвора, Нижинского и Норсерн Дансера, и никак не меньше.
Вечером в первый день торгов вместе со мной поехала Касси. Она бродила по ярмарке, демонстрируя свои неповторимые ноги, и жадно прислушивалась к разговорам. Каждый год на Ньюмаркетской ярмарке состояния рушатся быстрее карточных домиков, но разговоры были полны надежд и радостных ожиданий, и речь шла исключительно о рекордных скоростях и великолепных производителях.
Эйфория первого дня и нерастраченных чеков.
- Как все взбудоражены! - сказала Касси. - Лица такие радостные…
- Радость приобретения. На следующей неделе наступит разочарование. Потом придет оптимизм. И наконец, если тебе повезет, ты вздохнешь с облегчением.
- Но сегодня…
- Сегодня - да. Сегодня еще есть шанс приобрести будущего победителя дерби.
В тот день я купил двух жеребчиков и кобылку за бешеные деньги. Меня отчасти успокаивал тот факт, что я вышел победителем в соревновании с самыми солидными агентами, но я все же не мог избавиться от сосущего страха: а ну как это не они сдались слишком рано, а я зашел слишком далеко?