14
Приступая к расследованию этой истории, которую он с самого начала считал сомнительной, Руш даже вообразить не мог, что на него свалится столько волнующих открытий. Но ему оставалось выполнить еще кое-что важное.
Он проспал бо́льшую часть дня в своей каморке. И увидел сон, в котором Марина ела гигантских устриц, а те поочередно превращались в Брижит, кричавшую на него из-за поцарапанной машины. Руш в ужасе проснулся, вскочил и понял, что на улице уже темнеет. Включив компьютер, он попытался навести порядок в записях; он еще не знал, какой газете предложит свою статью – наверно, той, где больше заплатят, – но был уверен, что его разоблачения всколыхнут литературный мир. При этом он вовсе не собирался подвергать сомнению добросовестность издательства "Грассе": было ясно, что там искренне считали Пика автором романа.
Он просидел за работой около двух часов, как вдруг ему на мобильник пришла эсэмэска: "Я в кафе у вас внизу, жду, Жозефина". Его первой реакцией было удивление: откуда она знает его адрес? Но тут же вспомнил, что сам назвал его во время их ночного разговора. Второй реакцией был вопрос: а что, если бы меня сейчас не было дома? Странно все-таки: ждать кого-то в кафе внизу, не предупредив заранее о своем приходе. Но сам же себя и опроверг: она считает меня человеком, которому ничего не остается, как сидеть дома по вечерам. Что ж, нужно признать, она не так уж не права.
И Руш ответил: "Сейчас спущусь". Однако спустился он не сразу: трудно было решить, что надеть. Нельзя сказать, что он желал понравиться Жозефине, но все-таки ему не хотелось и разочаровывать ее. Вначале, когда он читал интервью с ней, она показалась ему глупой бабенкой. Потом, встретив ее на кладбище, он изменил свое мнение. А теперь не знал, что и думать, бестолково топчась перед платяным шкафом и ругая себя за нерешительность. Как вдруг получил от нее второе послание: "Приходите как есть, все сойдет".
15
Они сидели в кафе и пили красное вино. Руш собирался заказать пиво, но в конечном счете взял то же, что и Жозефина. Пока он судорожно рылся в своих вещах, ему пришла в голову сумасшедшая мысль: может, ее привело сюда неодолимое влечение ко мне? Может, она хочет признаться в своих чувствах? Гипотеза, конечно, более чем сомнительная, но сейчас его уже ничем нельзя было удивить. После нескольких дежурных слов (которые тем не менее позволили им перейти на "ты") Жозефина объяснила ему причины своего появления:
– Я хочу тебя попросить не публиковать свою статью.
– Почему вдруг? Я полагал, что вы с матерью хотите обнародовать правду, ведь вам надоела эта шумиха.
– Да, верно. Мы хотели узнать все как есть. И благодаря тебе убедились, что отец не писал этот роман. Ты даже представить себе не можешь, как нас взбудоражила вся эта история. Нам стало казаться, что мы всю жизнь провели рядом с кем-то чужим.
– Понимаю. Но сейчас я как раз и хочу восстановить истину.
– Да что ты понимаешь, вот именно теперь-то все и взбесятся! Я представляю, как журналисты налетят на нас: "А ну-ка, скажите, как вы отнеслись к сообщению, что автор романа вовсе не ваш отец?" И так будет до бесконечности. Я считаю, что это унизительно для моей матери, после того как ее заставили выступить по телевидению и рассказать о романе. Да над ней смеяться будут!
– Прямо не знаю, что тебе ответить. Я-то считал, что самое важное – сказать правду.
– Ну и что она изменит, твоя правда? Всем на нее плевать! Какая разница – Пик или Гурвек? Людям нравилось думать, что это был мой отец, пусть и дальше так думают. Давай оставим все как есть. А потом… иначе возникнут и другие проблемы…
– Какие?
– Гурвек не оставил наследников. А "Грассе" перестанет выплачивать нам процент с продаж.
– Ах, вот в чем дело.
– Да, и в этом тоже! Ну и что плохого?! Поверь мне, даже если бы мы потеряли в деньгах, я все равно сказала бы то же самое. Слишком уж я настрадалась из-за этой истории, из-за ее последствий. И не хочу, чтобы о ней продолжали говорить. Хочу совсем другого. Я тебя очень прошу… Пожалуйста!
– …
– …
– Знаешь, я разыскал жену Гурвека, – сказал Руш. – И эта встреча просто потрясла меня. Я прочел ей роман, и из него она поняла, что Гурвек очень ее любил.
– Ах, вот чем ты занимался. Ну что ж, чудесно. Вот на этом и остановись.
– …
– А хочешь, я тебе сделаю хороший подарок? – спросила Жозефина с широкой улыбкой, пытаясь разрядить атмосферу.
– Решила купить мое молчание?
– Ты же сам прекрасно знаешь, что так будет лучше для всех. Ну, называй свою цену.
– Дай подумать.
– Ну же, говори, чего ты хочешь?
– Тебя.
– Меня? Нет, об этом даже не мечтай, я женщина очень дорогая. Нужно продать много книг, чтобы меня купить.
– Ладно, тогда… машину. Ты купишь мне "вольво"?
Разговор затянулся до самого закрытия кафе. Руш довольно скоро позволил себя уговорить. Прежде он надеялся, что расследование повлечет за собой кардинальные перемены в его жизни. Именно это сейчас и происходило, но не совсем так, как он ожидал. Теперь их связывало полное и взаимное доверие. И тут Жозефина объявила, что ей негде ночевать. По-видимому, она, как и Руш, принадлежала к той же секте недальновидных полуночников. Делать нечего, они поднялись в комнатку Руша, и, странное дело, сейчас его совершенно не пугало, что женщину может разочаровать эта берлога. Они снова улеглись параллельно, только на сей раз – в одной постели.
16
На следующее утро Жозефина предложила Рушу ехать с ней в Ренн. Собственно говоря, ему больше нечего было делать в Париже. Он мог начать новую жизнь там, в провинции – например, работать в книжном магазине или писать статьи для местных газет. Ему понравилась эта идея о новой жизни. Они медленно катили по шоссе, слушая музыку. По пути остановились на автозаправке, чтобы выпить кофе. И за кофе поняли, что влюбились друг в друга. Они были ровесниками, они больше не искали ложного успеха. "Первые часы любовного романа, – подумал Руш. – Как это чудесно – пить мерзкий кофе на мерзкой автозаправке и знать, что нет ничего прекраснее в этом мире!"
Эпилог
1
Фредерику ужасно нравилось прикладывать ухо к животу Дельфины, в надежде услышать сердцебиение ребенка. Но для этого было еще слишком рано. Зато они составили длиннейший список имен. Дошло чуть ли не до ссоры, и тогда писатель предложил подруге компромисс: "Давай так: если будет мальчик, имя выберешь ты. А если девочка, то я".
2
Прошло несколько дней после заключения "пакта об имени", и Фредерик объявил, что его роман закончен. До сих пор он не показывал своей издательнице ни одного отрывка; ему хотелось, чтобы она прочитала всю книгу разом. С легким страхом она взяла "Человека, сказавшего правду" и заперлась с рукописью у себя в комнате. Но не прошло и часа, как выскочила оттуда в ярости:
– Ты не имеешь права так поступать!
– Еще как имею. Это ведь и было предусмотрено.
– Но мы же обо всем договорились, и ты со мной согласился!
– А теперь передумал. Мне нужно, чтобы все об этом узнали. Я больше не могу молчать.
– Ты зашел слишком далеко. Тебе ведь очень хорошо известно, что мы все на этом потеряем.
– Ты – может быть. Но не я.
– Что это значит? Нас двое, и мы должны принимать решения вместе.
– Легко тебе говорить, у тебя-то все есть.
– Предупреждаю, Фредерик: если ты решишь опубликовать эту книгу, я сделаю аборт.
– …
Фредерик буквально онемел. Да как она посмела?! Спекулировать жизнью их ребенка ради этого договора! Какая мерзость! Дельфина и сама почувствовала, что перехватила, и попыталась дать задний ход. Подойдя к Фредерику, она стала просить прощения, ласково уговаривая подумать хорошенько. Он нехотя обещал: безжалостный шантаж, на который Дельфина решилась, желая его переубедить, ясно доказывал, как она боится все потерять. Может, она и права: ее жестоко осудили бы за то, что она манипулировала общественным мнением. Хуже того, внушила старой женщине, что ее муж написал роман. В общем, ее гнев вполне оправдан. Но он должен подумать и о себе. Это вполне естественно: сколько месяцев он мучился нетерпением! И как мечтал лишь об одном – о том дне, когда все узнают правду. То есть о том, что он и есть автор этого романа, лидера продаж. Конечно, ему бы этого не простили, – читателям больше всего понравилась история автора романа, простого бретонца, писавшего свою книгу тайком от всех; наверно, так все и было, но без этого текста его роман никогда не появился бы на свет. А теперь ему приказывают молчать. Остаться в тени, за спиной своей креатуры.
3
А история была очень простая. Несколько месяцев назад Фредерик впервые приехал в Крозон вместе с Дельфиной. Там он познакомился с ее чудесными родителями, открыл для себя красо́ты Бретани. Каждый день с утра он садился работать над своим романом. Он уже выбрал для него название – "Постель", но скрывал от всех сюжет. Фредерик всегда предпочитал писать в условиях строгой тайны, полагая, что рассказывать о книге, пока она пишется, все равно что растерять ее по дороге. Он уже почти закончил историю расставания влюбленной пары на фоне рассказа об агонии Пушкина. Фредерика вдохновляла эта находка; он надеялся, что его второй роман завоюет гораздо больший успех, чем первый, однако это было маловероятно: кроме нескольких авторов, притом далеко не лучших, на книжном рынке никто больше не находил спроса.
После разговора с родителями Дельфины они решили посетить эту знаменитую библиотеку отвергнутых книг. И тогда Фредерику пришла в голову идея: изобразить дело так, будто его новый роман был найден именно здесь, – блестящий маркетинговый ход. А когда книга начнет продаваться, он сможет объявить, кто ее автор. Он посвятил в свой план Дельфину, и она признала его гениальным. Только, по ее мнению, следовало поставить на рукописи какое-нибудь имя, но не выдуманное и не псевдоним, а принадлежащее реальному человеку, вот тогда роман всех заинтригует. И в этом отношении дальнейшие события подтвердили ее правоту.
Они отправились на кладбище Крозона, чтобы выбрать покойника на роль автора книги. И после долгих колебаний склонились к кандидатуре Пика, – им обоим нравились писатели, чье имя содержало букву "К". Пик умер два года назад и, следовательно, никак не мог воспротивиться тому, что его записали в авторы романа. Теперь нужно было объявить эту новость его родным, чтобы они заключили договор с издательством. После этого никто уже не заподозрит обмана. Фредерика неприятно поразило это условие, но Дельфина объяснила: "Ты не получишь гонорара за эту книгу, но, как только станет известно, что она написана тобой, о тебе все заговорят, и издатели будут гоняться за твоим следующим романом. Так что нужно доиграть эту комедию до конца. Кроме нас, ни одна живая душа не должна быть в курсе".
Фредерик долго трудился над романом. Но он опасался, что матери Дельфины может попасться на глаза черновой листок с названием "Постель", и поэтому предусмотрительно сменил его на другое – "Последние часы любовного романа". А вдобавок подыскал в компьютере шрифт, наиболее похожий на шрифт пишущей машинки. Молодые люди распечатали текст и постарались "состарить" бумагу, чтобы придать ей вид истрепанной рукописи. После чего привезли роман в библиотеку и сделали вид, будто обнаружили там это "сокровище".
Столкнувшись с первой реакцией Мадлен и ее недоверием к их рассказу, они решили, что тут не повредит лишнее доказательство. Поэтому во время второго визита Фредерик сказал, что ему нужно выйти в туалет, и ухитрился подсунуть книгу Пушкина в одну из коробок Анри Пика. Игра началась. Но молодые люди никак не могли предвидеть такого фурора. Поднявшаяся шумиха превзошла все их ожидания; в каком-то смысле они угодили в собственную ловушку. Дельфина поняла это сразу после интервью Франсуа Бюнеля. Мадлен до того растрогала телезрителей, что теперь было уже невозможно восстановить истину, не прослыв бессовестными махинаторами. Тяжелее всего пришлось Фредерику, вынужденному скрывать, что он автор самой читаемой книги во Франции, – ему оставалось довольствоваться имиджем неудачника, издавшего один-единственный роман, о чем не знала даже девушка, с которой он прожил целых три года. Раздраженный вечным отсутствием Дельфины, которой достались все лавры их затеи, он твердо решил разоблачить обман в своей новой книге. В ней он собирался описать все подробности этого дела, но одновременно подвергнуть критике современное общество, которое предпочитает внешний блеск глубине содержания.
4
Фредерик принял извинения Дельфины, согласившись, что разоблачение обмана погубит их репутацию. А несколько дней спустя они решили уехать в Крозон, поскольку уже начинался период отпусков.
По утрам Фредерик долго валялся в постели, пытаясь найти сюжет для нового романа, – увы, ему ничего не приходило в голову. Иногда он прогуливался у моря и в эти минуты размышлял о последних днях Ричарда Бротигана в Болиносе, на туманном побережье Калифорнии. Американский писатель чувствовал, что его успех сходит на нет, а слава угасает; он погряз в пьянстве, нес параноидальный бред. В течение многих дней не подавал о себе вестей никому, даже дочери. И в конце концов умер в полном одиночестве. Его разложившееся тело нашли много позже.
Однажды Фредерик решил наведаться в библиотеку Крозона. Туда, где и началась вся эта история. Он снова увидел Магали – и нашел ее изменившейся, хотя никак не мог определить, в чем именно. Может, похудела? Она встретила его с восторгом:
– А, это вы? Ну здрасте, писатель!
– Здравствуйте.
– Как дела? Вы тут на отдыхе?
– Да. И наверняка пробудем еще много месяцев. Дельфина беременна.
– О, поздравляю! Кого ждете – мальчика или девочку?
– Мы не хотим знать заранее.
– Ага, значит, сюрприз?
– Да.
– Ну а новую книжку-то написали?
– Да пишу потихоньку.
– Держите меня в курсе. Когда издадут, я ее сразу закажу. Обещаете?
– Обещаю.
– Ладно, а пока, раз уж я заловила вас тут, в Крозоне, вы не хотели бы проводить мастер-классы?
– Я… Право, не знаю…
– Это всего раз в неделю, не чаще. У нас тут рядом дом престарелых, вот и позанимайтесь с ними. А уж как они будут гордиться, что их учит настоящий писатель!
– Ладно, я подумаю.
– Подумайте! Это было бы здорово! Поможете им писать мемуары.
– Хорошо, там увидим. А теперь я хотел бы посмотреть книги, – может, выберу себе какую-нибудь?
– Милости просим! – ответила Магали с польщенной улыбкой, словно ей сделали комплимент.
Фредерик направился к стеллажам, раздумывая над предложением Магали. Когда издательство приняло к публикации его первую книгу, он вообразил себя в окружении почитательниц, представил, как ему вручают литературные премии, может даже Гонкуровскую или Ренодо. Думал даже, что его переведут на все языки мира, и он начнет ездить с лекциями то в Азию, то в Америку. Читатели будут с нетерпением ожидать выхода нового романа, а знаменитые писатели удостоят его своей дружбой. Вот о чем он тогда мечтал. Мог ли он предвидеть, что вместо всего этого ему предложат помогать старикам писать воспоминания в захолустном бретонском городишке?! Но, как ни странно, просьба Магали вызвала у него улыбку. Ему не терпелось все рассказать Дельфине; как же легко он чувствовал себя рядом с ней! И как хотелось поскорее стать отцом! Именно сейчас он вдруг понял яснее, чем прежде, что эта перспектива делает его самым счастливым человеком на свете.